Голоса города

Надежда – самообман, но это все, что у нас есть;
Она ходит по рукам, продавая свою честь.
Эта лживая тварь пыль пускает в глаза,
Исчезая в тот момент, когда она так нужна.
Дельфин

Путь сюда был очень длинным.
Я обращаюсь к тебе, город…
Город! Ты лежишь предо мной, словно море перед утесом. В тебе клокочет жизнь тысяч, десятки тысяч людей. Ты приютил – пускай и не всегда в теплых домах – миллионы душ. Ты – сказка. Сказка и проклятие…
Город! Сколько раз ты издевался надо мной! Сколько раз ты, смеясь, нещадно швырял меня на острые камни! Ты словно подставлял мне подножки, сбивал с ног больным ударом в грудь, сверкал звездой перед глазами и прятал ее. Скажи мне…
Скажи мне, за что мы заслужили это? Почему ты, огромный, серый город, пропахший горем и машинным маслом, стал для нас мессией? Неужели мы не заслуживаем кого-то лучше тебя? Ангела, провидца, мудрого старца? Ты стал для нас и судьей, и прокурором, и палачом.
Ведь мы не все грешны…
Город! Вспомни Таньку Коршунову из нашего двора! Она же ангел! Да, ангел во плоти! За что ты расправился с ней так жестоко? Почему эта девушка, словно созданная для любви, тепла, счастья… почему она покончила с собой? Открыла окно и кинулась вниз? Еще этой зимой, в январе, она была живой, теплой, а месяцем позже ее нашли мертвой, закоченевшей, с застывшими в лед слезами на щеках – этими солеными предвестниками горя…
Ведь я же знаю, кто ее убийца. Да, я знаю! Ты, город, ты убил ее! Все началось той осенью, с появления нового учителя и этого ублюдка из ее класса. Я тогда не понял, почему она, эта умная девчонка, сломалась из-за оценок и парня без царя в голове. Зато я понял теперь – ты подточил ее корни. Ты подготовил почву для шиповника, который задушил ее. Ты…
Я знаю, как это происходит. Незаметно, гладко, словно бы ты сам во всем виноват. Мелкие неприятности высасывают из тебя соки хуже вампира. Знаете, такие мелкие, что недели через две перестаешь замечать их. Не замечаешь уже, как они накапливаются, чернеют, становятся комом поперек горла. А потом… исчезают. Вместе с тобой.
Она была сломлена задолго до смерти. Из жизнерадостной свободной птицы она превратилась в ходячую тень. Достаточно было взглянуть на нее, на потускневший цвет лица, на которое до этого времени никогда не ложился тональный крем, на тщательно скрываемые синяки под глазами… она внезапно решила, что она ужасно страшная. Черт, за ней волочилась половина параллелки, а она вбила себе в голову этот бред из-за одного тупого парня.
А вот теперь она мертва. Надо было видеть слезы ее родителей; даже отец, собиравшийся помочь ей с поступлением в институт, рыдал над ее хрупким телом, распростертым на смятом снегу. Ее мать едва не скончалась от разбитого сердца. А я слышал, кто шептал и хихикал над их головами.
Это один случай из миллионов. Как часто нам говорят – “хочешь быть счастливым – будь им”, “надо быть сильным”… но что, когда обстоятельства сильнее, город шепчет своими многочисленными голосами, а судьба сама становится поперек твоей дорожки?
Говорят, человек сильнее обстоятельств. Да, если эти обстоятельства – плод его лени или нерасчетливости. Нет, если – плод города и его голосов.
Город! Почему такая избирательная жестокость? Ведь для некоторых ты – не такое проклятие, как для остальных. Я удивляюсь этим людям – они научились выживать в городе, и по ним словно по чешуе рыбы скользит все дурное, что способно исковеркать им жизнь. Это люди, чья замкнутость и цинизм стали причиной их одиночества – ведь стоит хоть кому-то залезть под их чешую, и тогда все увидят, какая мягкая плоть скрывается под ней.
Город! Ты сминаешь! Заставляешь прятаться от себя! Наркота – твоих рук дело! Не захоти человек укрыться от твоих серых стен, он бы никогда не коснулся иглы. Не обезумь он наполовину от своих скрытых страданий, он бы не тронул маленькую пластиковую палочку со смертью внутри.
Ведь ты же сманил… сманил к себе в преисподнюю моего друга.
Я никогда не прощу тебе этого. Слышишь, никогда!
Серега Королев был моим другом, товарищем, мачо, френдом. Не было человека лучше его. Троечник, он был известен на всю школу как неисправимый сорвиголова. Всегда и везде первый, обаятельный и сообразительный; его любили учителя, хотя по успеваемости он был далек от идеала, его любили школьники, хоть многих он частенько задирал. А как Серега катался на роликах… он был хорош во многом, но катался он как бог. Его прыжки – на сто восемьдесят, триста шестьдесят, девяносто градусов!…
Он умер. Умер с глупостью в руке, именуемой шприцом.
Найдя этих двоих проходимцев, он ринулся было мимо… но что-то – а точнее, ты, город – толкнуло его назад, к новой компании. Он начал скрываться от меня, от старых друзей, от жизни. Когда о том, что он колется, узнали родители, был скандал. Его даже в клинику запихнули. Он вышел, вроде бы исправился…
…а потом сдох из-за поганого желтого герыча. Сдох, как собака на заднем дворе, черт побери.
А ведь многие так мрут. Мрут как мухи, налипшие на ловушку, ей-богу! Прилипают к чему-нибудь – и мрут. Ты сделал меня циником, город.
Город, город… ты стал нашим мессией, но я не знаю грехов, за которые мы могли заслужить такие расправы. Ты отсеиваешь слабых; ты мнешь слишком медлительных, а слишком быстрым ставишь подножку, что бы они упали, разбив лицо в кровь.
Ты разный, город. Ведь ты же преследуешь не только нас, но и тех, кто живет за твоей чертой. Город – лишь имя, данное самому заметному скоплению твоих плодов. Ты легко можешь стать чем угодно, кем угодно. Твои голоса всегда будут шептать нам. Ты будешь с нами всегда.
Город! Я шел сюда, на эту крышу, что бы прокричать тебе эти слова. И я стою на краю пропасти, и могу упасть вниз каждое мгновение, а внизу бегут люди… бегут, по своим делам, о чем-то договариваются, соглашаются… но никто не поднимает глаз наверх на меня. Они боятся увидеть собственное отражение в моих бездонных глазах самоубийцы.
И все же против тебя есть средство. Да, да! Ты никогда не сможешь уничтожить его. Это любовь.
Любовь.
Ты извратил ее, как и многое. Как часто я встречаю тех, чья жизнь испорчена верчением этой простой истины в руках безумцев. Любовь, особенно если она безответна, бьет как хлыст. Ненастоящая любовь. Но то, что по-настоящему…
Даже ее боль очищает. Ты становишься лучше, даже если тебе самому так не кажется. Ведь что есть больнее, чем поступок ради любви.
Город!
Я давно задумался о тебе.
Путь сюда, наверх, был очень длинным.
Длиною в жизнь.
Город! Почему ты отворачиваешься от меня? Неужели ты, как зверь, не можешь выдержать моего взгляда? Что еще ты мог бы сделать, чтобы я замолчал? Убьешь меня? О, ты можешь…
Город! Почему солнце всходит и заходит? Почему любовь умирает, не расцветая?
Почему появился ты?…
Город! Я не один! Мы все. Мы вместе. Мы сильны. Мы сильнее любого, и тебя тем более. Нам надо лишь чуть больше любви и терпения. Город! Ну что же ты молчишь? Когда-нибудь твоя миссия закончится, оставшись невыполненной. Жни свой урожай, пока ты можешь добыть его. Лишь чуть больше терпения и любви…
Город! Ты слышишь меня, город? Город?…

Хельга Р.К., 06.01