Любовник

Он спал с ней, когда уставал от одиночества…и еще потому, что был слишком разборчив и благороден, чтобы тащить к себе в постель случайных женщин с улицы. Она устраивала его в постели, она устраивала его во времени, она устраивала его в его же жизни, а большего ему и не требовалось.
Она летела по первому зову, радостно надеясь, что вот на этот раз, вот сейчас-то уж точно он зовет ее навсегда, на всю оставшуюся жизнь, что он наконец-то понял, что без нее «оставшаяся его жизнь» скучна, нелепа и неинтересна.
Они встречались по два-три раза в месяц…иногда один. Он обещал звонить, но опять пропадал. Пропадал надолго…будто улетал в космос. И телефон оглушительно молчал.
Она нервничала. Скучала. Надеялась. Кидалась к телефону. Мрачнела. Сердилась. Грубила. Переживала. Унижалась – в прямом смысле этого слова, сутулилась и опускала голову, будто разглядывая что-то под ногами. Потом поднимала трубку, звонила, задавала два-три нелепых вопроса и прощалась.
Он не перезванивал.
Она снова звонила и разговаривала так, как никогда нельзя было разговаривать с ним, чтобы гарантированно поссориться и утешать себя тем, что он не звонит не просто так, а потому, что они «поссорились».
Он честно ругался и не звонил. Не звонил, черт его возьми, совсем!
Но она точно знала, что через некоторое время опять наберет его номер, и он снова скажет своим низким, необыкновенным голосом: «Приезжай ко мне»… И она побежит к нему, помчится, полетит…

***
Однажды после очередной «ссоры» - кажется, очной, кажется, в глаза – она взяла и уехала. Туда, где не будет соблазна так легко позвонить, где есть другие люди, где другое время, где она сама хотела стать другой…
В последний раз она набрала его номер и попросила о встрече. Оба голоса были безжизненны, бесцветны, но они ждали, они молили об этой последней встрече.

- Надолго?
- Не знаю, Сереж. Постараюсь навсегда.
- А что здесь?
- Здесь ты…и мне здесь не место: ни с тобой, ни в твоей жизни…
- Смело. Раньше ты молчала.
- Раньше я боялась, что ты уйдешь.
- А теперь?
- А теперь ухожу я.

Молчание. Мужское и женское молчание. Непохожее ни на какое другое. Она понимала, что надо отвернуться и идти, почти бежать, но достала сигарету и закурила.

- У тебя скоро поезд?
- Через два часа.
- Может, зайдешь?
- Зачем? Я и без напоминаний узнаю твой черно-зеленый диван и ослепительно белый душ.
- Ты решила мне отомстить?
- Сережа, заткнись и кури. Ты сейчас уже ничего хорошего не скажешь, а я ничего хорошего не отвечу. Это не месть…
- Тогда что ты тут делаешь?
- Если ты не забыл, я зашла забрать вещи…свои вещи.
- Тогда забирай и уходи…
- Сережа, ты хоть раз в жизни мог бы быть сдержаннее и не повышать голос?

Опять тишина. Мокрые комья снега падали на крыльцо и тут же растворялись. Удивительное лето: холод и снег с дождем. Уже целый месяц… А впереди тепло, солнце…впереди другая жизнь.

- Надя, ты позвонишь оттуда?
- Зачем? Чтобы приехать обратно?
- Чтобы просто знать, где ты и не беспокоиться.
- Ой, прекрати, умоляю тебя! Буквально два года подряд ты не беспокоился, а теперь вдруг кто-то шило в з...цу вставил?
- Да что с тобой такое?! Давно от меня не получала?
- Прекрати шутить… Как у тебя работа?
- Никак… Сама знаешь, работа волчья, но кто-то ее делать должен. Денег нет… Но мне недолго осталось…
- Да знаю, папа…мама…

Оба затянулись и присели на скамье. Тяжелая дверь отворялась и закрывалась. Домофон работал без перебоев. Кто-то ходил около будки с охраной. Мимо прошелестел черный Lincoln Navigator. Девушка зачарованно проводила его взглядом и отвернулась.
- Я тебе позвоню, как только обоснуюсь где-нибудь точно. Встретишь Диму, передашь мой телефон. У меня не записан его домашний, а рабочий сменился.
- Ладно, можешь не оправдываться…
- Да пошел ты!
- Шутка, Надежда, успокойся. Что ты такая нервная, милочка?
- Жизнь трудная стала.

Усмешка. Еще одна. Через минуту она заливалась громким смехом, а он смотрел на нее, как на полоумную. Мимо пробежал мужчина с огромным догом, но не обратил на парочку никакого внимания. А она хохотала от души и не могла остановиться.

- У тебя истерика?
- Нет…
- Успокойся!
- Да тебе-то какая разница?
- Ты никогда тихим голосом не отличалась, а сейчас времени двенадцать ночи.
- Тебя это никогда не беспокоило…раньше…
- Дай мне сигарету…я пачку дома оставил. Что с тобой было?
- Просто сидела и, вдруг пришло осознание, что ты влип здесь по самое «не балуйся»…и тебе никогда отсюда не смотаться…ты навсегда здесь с папой и мамой потому, что ты от них зависишь так же, как от еды и сна.
- И что?
- То, что ты всегда будешь завидовать тем, кто хоть что-то в своей жизни добился сам. А у тебя только диплом по борьбе на стене и необычная фамилия. Вот и вся твоя ценность, Сережа. Больше у тебя ничего нет…да и не будет, скорее всего.

Она замолчала и достала еще одну сигарету. Тут же рядом вспыхнул огонек его зажигалки. Она подняла на него глаза, усмехнулась и прикурила. Две легкие кофточки не согревали под этим летним снегом, и девушка поежилась, но тут же выпрямилась и сжала зубы.

- Что тебе Саша сказал?
- Ничего. Что он может сказать? Я уезжаю. Он ехать не хочет. Вот и все.
- И даже потом не приедет?
- Нет, он здешний с южными корнями. Здесь у него отец, а мама умерла. Ему не за чем далеко уезжать.
- Не жалеешь?
- О нем? Нет! О времени, проведенном с ним? Нет! Он лучше тебя…да и честнее…
- Но спала-то ты со мной?
- Это не говорит о том, что ты лучше, чем он…Ладно ты все равно не поймешь. Ты дома после семи вечера?
- Да.
- Я позвоню недели через две.
- Поехала?
- Надо. Меня машина ждет.
- Но времени еще мало.
- Поезд придет раньше…да и с Саней надо попрощаться.
- Он здесь?
- Нет, должен встретить меня на вокзале.
- До встречи…
- Угу.
- Только позвони.

Она уже в это время бежала мелкими шажками к машине. Фары осветили только что закрывшуюся тяжелую дверь подъезда и бегущего обратно мужчину с догом.
Он спал с ней потому, что ему так было удобно. Он спал с ней потому, что она не запрещала. Он спал с ней потому, что она молчала, улыбалась, смеялась и никогда не задавала лишних вопросов.
Она спала с ним потому, что когда-то любила…

- Ну что, со всеми попрощалась?
- Да, Санечка.
- С ним тоже?
- С кем?
- Надя, не смеши. Никогда в жизни не поверю, что ты знала о моих изменах и сама не изменяла.
- Думай, как хочешь. Мне теперь уже безразлично…
- Кто он? Тебе же безразлично?
- Кто «он», Саша?!
- Как всегда, каменная стена. Даже сейчас камешка из тебя не выбить. Ладно. Давай «мыло» тебе запишу. Не забывай, черкни пару строк…
- Обязательно.
- Надюш?
- ?
- Я любил тебя… А ты?
- В самом начале…а потом по-своему, но любила…а потом все умерло…
- Мы оба в этом виноваты или только я…только честно?
- Оба, Саш, оба… О, третья платформа, пошли.
- Теперь все? Прощай?
- До свидания, Саша, у меня еще твое «мыло» и теплая кофта… Так что, до свидания.

Поезд растворялся в мокром снеге и дожде.
Девушка стояла в тамбуре и курила. Она смотрела, как за стеклом проплывает ночной город, в котором снуют промокшие горожане.
На перроне стоял высокий человек и, затянувшись, отшвырнул окурок. Он провожал взглядом убегающие красные глаза последнего вагона.
На другом конце города другой молодой человек затушил недокуренную сигарету в пепельнице, прислушался к далекому железнодорожному гудку и повернулся к молоденькой девушке, раскинувшейся на черно-зеленом диване.