Утро

 Черное бесконечное и равнодушное Ничто, и я в нем – маленькое беспомощное Ничто-жество. Всполохи краденых фраз, таких как эта, редкий росчерк кошмара – немногое, что претендует здесь на осмысленность. Мне всегда нравилось не видеть снов. Сон без сновидений уходит, как песок сквозь пальцы, оставляя давящий сверху пресс усталости. Шум воды – единственный звук, который не вызывает глухой злобы, лед ладоней растворяется в теплой воде, кости и плоть медленно уплывают вместе с ней в сточное отверстие. Странное чувство. Белёсая пелена перед глазами не спеша рассасывается, оставляя только ненавистный электрический свет. За окном идет снег…
Чего стоит одно утро, наполненное снегопадом и ощущением песка в глазах, легким морозом, дымом первой сигареты… Цена одинакова – и за вчерашний вечер, и за это утро – ненависть, наполняющая их. Муравейник начинает жить, выплевывая на улицы суетливых и вряд ли кому-то в самом деле нужных в этот час людишек. Начинаем жить и мы. Одинокие, но никак не могущие остаться в одиночестве, близкие к другим, но недосягаемые для них, гордые, но безразличные к жизни… слишком убогие, чтобы жить, слишком многочисленные, чтобы вымереть.