Охотничьи байки

                рассказ

Мы шли цепью. Лес вокруг стоял сплошной стеной. Осенние пожелтевшие кусты сплелись так, что пройти сквозь них можно было только с большим трудом.
Стоял уже за полдень, а наши успехи не радовали наших ожиданий. Лишь Сергею Семёновичу удалось подстрелить одного зайца, да и то -–килограмма на два, не больше.
Мы прошли большой лог и наш, если можно так выразиться, руководитель загона, распорядился готовиться к охотничьему привалу.
Дед Андрей, который был у нас за старейшего члена охотобщества, бросил вещи на сухой бугорок и разлёгся, поудобней подложив себе под голову рюкзак. Ружьё он положил рядом, с собой, отвернув стволы к лесу.
Пока Генка бегал за дровами и разводил огонь, мы, блаженствуя, развалились на уже высохшей осенней траве и, вытянув ноги, упивались отдыхом.
Мы прошли километров пятнадцать и устали порядочно.
Сырые овраги, горки покрытые лесом, холмы – всё затрудняло наше движение. И теперь, наконец, дождавшись привала, мы восстанавливались.
Сергей Степанович развязал свой мешок, в который, казалось, мог войти целый холодильник, и стал доставать свои припасы. Мы последовали его примеру и вскоре на небольшой площадке, рядом с разгорающимся костром, образовался довольно шикарный импровизированный стол. На нём стояло и лежало всё то, что обычно бывает в походах. Хлеб, колбаса, сало, огурцы, сыр, помидоры, лук, чеснок и ещё какие-то овощи, в обилии лежали горками. Кто-то даже достал банку каши. И, конечно, на почётном месте нашего стола, стояли, отсвечивающие наши лица, бутылки с прохладной водкой.
Максим набросал в костёр сырой картошки и, как всегда, по традиции, шутливо объявил:
- Ну, господа охотники, всё готово. Можно приступать.
          Сергей Степанович разлил каждому по сто граммов водки, провозгласил:
- Для профилактики простуд!
          Проглотив в себя обогревающую жидкость, мы с аппетитом набросились на принесённые с собой припасы и, утолив первый голод, каждый из нас стал поддерживать беседу, которая сразу же возникла, казалось бы, сама по себе, в компании утомлённых, но всё же счастливых, неизвестно чем, охотников.
- А я вот помню, - начал Сергей Степанович, - ездили мы
как-то весной на Кряженские озёра. Утки было много. Стаями по озеру плавали. Было нас тогда четверо: я, Саня Максимов, Борька Свистунов и бывший начальник наш - Кирякин. Зорька. Время раннее. Обычно спать хочется, но мы, конечно, не спали. Всю ночь у костра просидели. Волновались, слегка. Молодые все, вот и боялись птицу прозевать. Рассветает. Мы в засаде. Я с Борькой по одну сторону озерка сел, а Кирякин с Саней по другую. Сидим, ждём. А туман пал – за три метра ничего не видно. Сидим рядом, а говорить нельзя, курить хочется – нельзя. Вообще, ожидание птицы – тоскливое дело. Наконец, туман поднялся. Озеро чистое. Опять сидим. Уже ноги затекли, руки околели. Утки. Дождались! Плывут две, потом ещё штук пять появилось. Я уже ружьё поднимаю, а Борька знаком показывает: рано ещё. А я думаю – как раз. Но в это время на чистую воду ещё выбираются утки парочками, стайками и в одиночку. Я считать уже перестал. Слишком их там много было. Ну, штук пятьдесят, не меньше. Тут Борька и показывает: «давай». И сам ружьё дуплетом разряжает. Я тоже не отстал. Как мы стрельнули, так и с другой стороны озера загрохотало. Ну, утки, есть утки. Переполох, крики, дерутся, разбегаются. Пока они шумели, мы ружья перезарядили и давай по новой…Ну, короче, кто успел разбежаться, а кто и у нас в рюкзаках оказался. Набили мы тогда на всех двадцать восемь уток и двух селезней. Как водится – поделили всё поровну на всех и домой отправились. Вот, я вам скажу, там и охота была! Ни разу больше такой не испытывал. – Сергей Степанович закончил свою историю, и уже обычным своим голосом предложил, указывая на бутылки, - Ну, что, ещё по одной пропустим?
Мы не отказались, и всё ещё переваривая рассказ Сергея Степановича, выпили по пол стакана.
Дед Андрей, ставя свой стакан на место, сонно сказал:
- Сколько ты настрелял там, - ты приврал, Сергунька.
          Сергей Степанович что-то сказал в оправдание, но его уже не слушали, так как разговор повёл следующий охотник – Максим. Ему было двадцать семь лет, но среди коллектива охотников он считался своим, и уже довольно опытным следопытом.
- Дед Андрей, - обратился Максим к лежащему старшому, -
Ты в позапрошлом году был на открытии?
- Ну, был, - неохотно ответил тот.
- А лицензию на лосей получал?
- Само собой, - пробубнил дед.
- Мишку Лаптева, может, помнишь?
- Как не помнить! Охотились не раз.
- Мы с этим Мишкой тогда же решили того сохатого
Промыслить, - начал свой рассказ Максим, - Взяли лицензию. Собрались. Пошли. Холодно уже было. Почти, как сейчас. Даже, холоднее. Мишка в телогрейке, в ватнике. А я – не будь дурак – свитер напялил, рубах две штуки одел, штаны двойные сделал и дублёнку натянул. Вышли на семьдесят четвёртом километре, там ещё деревня Осиновка стоит. Прошли мы эту деревню. Мишка – он знает где места есть, а я нет. Вот и иду за ним, как дитё. Топали, топали. Километров десять прошагали. На линию вышли. Я Мишке говорю: куда ты, мол, меня притащил. Он, хитрая бестия, дороги не знает, а всё равно выкрутится. Говорит, что уже пришли. Какого чёрта пришли, если у самой железной дороги стоим? А он своё. Пришли, говорит, тут тропа и водопой, там и найдём сохатого. Озеро мы нашли километра на три, а вот сохатого – никак. Пятница была, а там ещё два выходных. Ну что – делать нефиг: спать надо. Сожгли костёр, угли раскинули. Вроде, уснули. Мишка вдруг ворочаться стал. Я пнул его – чтобы замолчал. Уснули. Проснулись: Мишка под моей дублёнкой, под головой фуфайка и рюкзак. А я в своём свитере и одеялом прикрыт. Я встал – дрожу. А Мишке всё до фени. Ну, злой я на него. Стал костёр разводить. Ветки все сырые. Один дым. И тут я придумал: взял и с ветреной стороны Мишку дымом пугнул. Он встал, кашляет. Ну, чёрт с ним, с этим Мишкой. А костёр всё равно не разводится. Мишка, хоть и любит поболтать, но не дурак. Смотрел, смотрел, как я мурыжусь с этим костром, и сам его стал разводить. Развёл – и чёрт его знает как. Вроде те же сырые ветки, и те же спички…
- Руки другие, - перебил Максима дед Андрей и опять
прикрыв глаза, казалось, задремал.
- Может быть, - не спорил Максим и стал дальше
продолжать свой рассказ, - Костёр он развёл. Я сбегал за водой. Набрал котелок, поставил на огонь, картошки начистил. Пакетов набросал. Варим суп-кашу, на походный манер. Я всё ещё на Мишку злой. А ему это как-то так…Сидит, балагурит. Сказки какие-то рассказывает. Дрова подкидывает, в котелке ложкой мешает. Надоел он мне, короче. Лёг я на лежанку, дублёнкой закрылся и прикинулся спящим. А Мишка всё рот не закрывает. Слышу – вдруг умолк. Ночь всю дубел, а тут в тепле спать потянуло. Думаю – умолк, нашим лучше; посплю немного. И дремать уже стал. Чую, что кто-то вокруг меня на четвереньках ползает. Что за чёрт! Собак мы с собой не брали, другой живности, в это время года пастись тут не должно. Открываю глаза и вижу: это Мишка ползает вокруг меня и что-то всё время шепчет. Напрягся я и расслышал, как он всё время повторяет: «Где ружьё, где ружьё?» И смешно и страшно стало. Смешно то, что человеку уже за пятьдесят перевалило, а он на карачках…И шепчет: «Где ружьё, где ружьё…» Ну, думаю, у Мишки не всё с головой в порядке. Спрашиваю его напрямик: «Ты, чё, Мишка, с ума сошёл?» А он ползает и всё шепчет: «Где ружьё, где ружьё». Я тут ещё больше заволновался, вскочил. Мишка на меня как шикнет: «Ты что – дурак! Сохатый!» Я осторожно повернул голову и увидел его. Лось стоял метрах в ста от меня и смотрел куда-то в сторону. Я впервые видел зверя близко. Зоопарк не всчёт. Лось на природе – это, конечно картина! Я только за то, чтобы посмотреть на него, готов был заплатить  за лицензию. А Мишка всё ползает и ищет ружья. А они у меня под дублёнкой лежали. Лось стоял, как гора. Гора непобедимая, с гордым достоинством. И тут во мне что-то загорелось. Захотелось посостязаться с этим лосем. Он сильный, гордый, прямо царь леса. А я мелкий человек, пришедший в лес. Достаю я ружья из-под дублёнки. Одно Мишке дал, а сам пули в стволы – и дуплетом. Мишка пока мешкал, я ружьё успел перезарядить. А лось выгнул спину и стал шарахаться из стороны в сторону. Я ему в хребтину попал. Стрельнули мы с Мишкой вместе и к лосю. А тот копыта подогнул и на землю жахнулся. Здоровенный лосина. На двести кг вытянул. Вот, значит, - закончил свой рассказ Максим, - в лесу мы хозяева. Какое бы это зверьё не было сильное, а всё равно – человек хозяин и ему всё подчиняется.
В это время Сергей Степанович предложил пропустить «по третьей». Возражающих, не оказалось.
Привал продолжался – дед Андрей не давал сигнала на подъём. А дальше рассказывать что-нибудь было уже некому, так как и я и Генка на настоящей охоте были всего второй раз. И, конечно, никогда ещё не охотились ни на уток, ни на лосей, ни на соболей, ни на крокодилов. И нам оставалась только благодарная роль слушателей.
Правда, и рассказы которые мы услышали в этот раз, не отличались ни красотой изложения, ни самим сюжетом. Да, к тому же, Сергей Степанович не блистал красноречием, а максим, размякнув от еды, и малость захмелев, не очень внятно и довольно медленно ворочал языком.
Дед Андрей перевернулся к костру, и смотря на огонь, своим хриплым, но ещё крепким голосом, безлично сказал:
- Ну, и пацаны вы все.
          Никто не ожидал от него подобного заявления. Дед Андрей был самым старшим, среди нас, и самым мудрым. Он пол жизни провёл в лесу. Знает здесь все кустики и тропинки. Его можно, даже, по праву назвать лесным человеком. Он любил молодёжь и всех с кем встречался, обучал охотничьему делу.
Дед Андрей никогда не говорил попусту и мы, в начале, не понявшие его, стали ожидать, что же он скажет, объясняя свои слова.
- Да, пацаны, - повторил дед, - Если ничего не видели в
Лесу, то и нечего и говорить. Вот ты, - и дед Андрей обратился к Сергею Степановичу, - ты зачем врал о утках?
Сергей Степанович сделал невинное лицо.
- Ведь ты никогда не стрелял их на Кряженских озёрах. И
не могли вы стаю в полста голов истребить из четырёх винтарей. Гранатами можно ещё закидать, но не из восьми стволов. Чему ты, Сергунька, молодёжь учишь?
И дед посмотрел в нашу с Генкой сторону.
- А ты, пьяная башка, - взялся дед за Максима, - что ты
несёшь? Я прекрасно знаю Мишку и не раз с ним охотился. И, между прочим, в ту осень я был с ним, а не ты. И лося мы завалили не одним выстрелом, а было нас шесть человек. Эх, Максимка, Максимка, рано ты байки сказывать стал. Вот доживи до моего возраста, тогда и болтай, что хочешь. А пока уткнись и послушай, что старшие скажут.
Дед Андрей вдруг заулыбался. Он что-то вспомнил.
- Вот, лучше, послушайте, как я первый раз с мохнатым
повстречался, - сказал он и стал вспоминать одну из многих, действительно с ним, случившихся историй, - Малой я тогда был. Чуть моложе, чем они, - и он кивнул в нашу с Генкой сторону, - В нашей деревне на охоту выходили из пелёнок. Ей, ей. Так и было. Как только ходить научишься – так сразу в лес. По грибы, ягоды, да и за многим другим ходили. А уж с десяти лет, отцы нас брали с собой, если идти было не далеко. Так вот. Раз прошёл слух, что вокруг деревни медведь объявился. Это сейчас медведей охраняют и всё прочее. А в те времена считалось, что медведь такой же вредитель, как и волк. И охота на него была открыта круглый год. Вот и собрались все охотники в «поход». А нам – мальчишкам – тоже интересно, как это косолапого будут брать. Наши отцы и братья, что постарше, с ружьями в облаву пошли. Был у нас тогда за главного охотника дед Митрий. Так вот – он выследил где мишка лакомится. Вот и пошли – все, кто постарше, ловить его. Так вот. Все ушли, а мы – мал-мала-меньше – за ним. Крадёмся, крадёмся, и потеряли из виду наших. Ну, что – делать нечего, надо возвращаться. А зашли мы далеко, мест не знаем подробно. Растерялись. А у нас был парень весёлый такой – Федька Мормышев (убили его на фронте),  так вот он тогда у нас, вроде атамана был. Вот и говорит: «чего нам время терять. Пойдём вперёд. Всё равно на дорогу какую-нибудь выйдем». Ну что ж: решили – так и сделали. Вот и повёл нас Федька, куда глаза глядят. Идём, идём. Уже устали все, а всё дорога не показывается. Шли, шли и пришли. Над нашей речкой Свиркой стояли кусты разные. Всякие малинники, смородники, шиповники. Ну, в общем, забор из кустов. Вот туда мы и вышли. Вышли и слышим: в кустах кто-то копается. Ну, само собой, перепугались. А Федька вперёд пошёл, раздвинул кусты и отступил сразу в сторону. Тут и мы увидели. Стоит мишка, собирает своей мордой ягоды и урчит. Мы, с пол минуты, стояли от страха еле живые. А потом, как шарахнем, - кто куда, во все стороны, что и шум по лесу пошёл. Бежали, пока не задохнулись. Наконец, устали. Каждый: кто где пристроился, притихли. Но детство, есть детство. Вот и мы: повылазили из своих нор и потихоньку поползли к ягоднику. Выползли, кто как может, со всех сторон. В ягоднике никого. Тихо. Осмелели мы и уже в полный рост пошли шарить и выбрались к реке. Видим – стоит Федька и над нами смеётся. Он так закатывался, что мы им заразились и тоже давай ржать, до упада. Потом всё выяснилось. Наш страшный мишка, услышав наши дикие визги и топот убегающих ног, испугался и дёрнул из малинника. Только его и видели. Федька видел, как он переплыл нашу Свирку и драпал так, что и лап не было видно, как он бежал. Так и получилось: мы лохматого испугались, а он нас. Вот теперь и посудите, что же это за страшный зверь – медведь.
Дед Андрей закончил рассказывать, зевнул и стал жевать кусок чёрного хлеба, круто посыпанного солью.
Мы сидели, немного придавленные выпитым и разомлевшие от говорённого. Особенно понравились нам добрые воспоминания деда Андрея, в которых никто никого не убивает и никто никого не побеждает.
Сергей Степанович, выводя нас из некоторого оцепенения, предложил:
- Давайте ещё по маленькой.
- Нет, - решительно сказал дед Андрей, вставая, - Привал
закончился. Собирайте свои манатки. Время позднее. На Мутную пойдём. А ты говоришь…