Волынка главы 9 и 10

Волынка.
Глава 9.

Дня через три после этого следователь районной прокуратуры Денис Щекунов возвращался домой поздно вечером, по крайней мере, почти совсем уже стемнело. Работы было море, в данный момент на нем «висело» семь дел о нераскрытых убийствах. А всего убийств было и того больше, так как среди этих дел, заведенных, как правило, давно и «стабильно» считающихся «висяками», были убийства  и двойные, и это еще считалось «нормально». Но вот, теперь, после того, как он раскрыл пару аналогичных дел, районный прокурор уверовал в его способности, и помимо работы по непосредственным приказам начальства – а  Денис слыл главным спецом по «выездам», то есть следственным экспериментам, и это его качество все нещадно эксплуатировали, – он по собственному почину проводил ещё и кропотливую аналитическую работу по своим делам, что было качеством редким для рядового следователя. Не так много и результатов практических выходило от этих занятий, а времени, наоборот, требовалось много. Но в свои двадцать девять лет, он еще небезосновательно рассчитывал сделать карьеру, и здоровье ему позволяло работать часов по двенадцать в сутки. А семейная жизнь была пока только в планах, правда, уже реальных, касающихся одной, конкретной девушки, и потому такое положение дел его пока нисколько не огорчало, и вполне даже устраивало.
Жил он в обычной панельной многоэтажке, и из таких же многоэтажек состоял весь двор. Поэтому соседи по двору друг друга, конечно же, по большей части не знали. Денис был человек городской, хотя ближайшие предки его были из крестьян, раскулаченных в период коллективизации, о чем он и узнал-то лишь во времена перестроечные, и за счет чего коммунистов, советскую власть, Сталина поминал теперь недобро. Однако, нынешнее государство Российское, нынешнюю власть и людей, ее олицетворяющих, он не воспринимал как прямых преемников системы предыдущей и свою деятельность с именами и временами Вышинского, Ежова, Берии и Андропова никак не соотносил, и если бы сказали ему что-то на эту тему, спорил бы до хрипоты. Впрочем, не сказали. Некому было. Никто так в окружении его не думал.
Сейчас же, идя домой, он глядел на окрестные пейзажи из одинаковых бетонных коробок, редко освещенных микрорайонов, с голыми неприютными деревьями и кустами, с вонявшими даже по холоду помойками, с торопливо шагающими прохожими, одинокими собачниками, с асимметричной мозаикой прямоугольников темных и ярко освещенных окон, постоянно меняющих свое взаиморасположение, как будто кто-то, играя никак не мог собрать нужную ему фигуру и тасовал, тасовал «фишки», но без всякой системы, вслепую. Так вот, он глядел на всё это и воспринимал весь окрестный антураж как нечто естественное, единственно знакомое и потому чуть ли не единственно возможное – для себя, сейчас – и никаких неприятностей, возможной опасности не ожидал и даже, пожалуй, не допускал. Работал «в органах» он довольно давно – начинал еще в период учебы, стажером, помощником следователя, – осознание опасности своей профессии, если и было вначале, то относилось скорее к романтическим мечтам, нежели к действительности и, не встретив в этой действительности ничего, что могло бы эти мечты подкрепить, оно благополучно забылось и сошло на нет совершенно – если, повторюсь, оно и было вначале.
В своем дворе он, естественно же, не обратил никакого внимания на невысокого парня своих лет, казавшегося неуклюжим из-за несоразмерно большой мешковатой куртки, стоячий воротник которой вкупе с черной вязаной шапочкой полностью закрывал лицо, – в узкой полоске между ними поблескивали только стекла очков – «хамелеонов». Вышел парень из тени противоположного дома, когда Денис шел уже вдоль своего, и двигался по отношению к нему курсом перпендикулярным, сначала перед ним, а затем за ним, так за ним же и свернул. К подъезду, где жил следователь – до сих пор в квартире с родителями (хорошо, что трехкомнатной; спасибо бабушке), Андрюша, а это был именно он, подошел, следуя метрах в трех от «объекта». В просторном кармане куртки рукой в вязаной перчатке (а то руки мерзли...) он сжимал револьвер – тот самый обещанный Кольт «Питон», под «357 Магнум», от которого должен «хоть кто упасть». Двери в подъезд обычные, то есть без замка – домофона, не «железные», с тамбуром – двойные. Денис открыл первую дверь, предвкушая уже ужин, тепло, возможность отдохнуть и расслабиться; то, что парень вроде бы свернул за ним, намереваясь войти в тот же подъезд, он отметил подсознательно, это его нисколько не озаботило, и уж тем более не насторожило – мало ли кто и к кому может идти, подъезд большой, людей в нем живет много. Первая подъездная дверь хлопнула, притянутая пружиной, и сразу же вновь распахнулась – Андрей прибавил шаг, сократил расстояние. Вторая дверь была прикрыта – местный подъездный «абориген», пенсионер дядя Вася строго следил за состоянием «технического инвентаря» в подъезде, чтобы двери были смазаны, пружины везде были на месте, «чтоб тепло не выветривалось», – и как только открыл ее Денис, вступая в освещённый подъезд, из темноты тамбура раздался пронзительный, душераздирающий крик. Кошачий.
А в следующий же момент, – вторая дверь еще открыта была, – за его спиной прозвучал щелчок взводимого курка, Денис успел еще полуобернуться и увидеть рядом с собой «того парня», в руках у которого был большой револьвер со светящим красной точкой лазерным прицелом, закрепленным под стволом, больше ничего Денис не разглядел, не увидел он и красной метки у себя на дубленке – курок был взведен и парень в тот момент уже жал на спуск; прозвучал выстрел. Дениса снесло и бросило на ступеньки, дверь под действием пружины ударила доморощенного киллера по стволу револьвера, но это как раз ничего не изменило. Андрей все же приоткрыл дверь и, не входя в подъезд, взвел еще раз курок, навел красную точку на голову следователя и нажал на спуск. Пуля прошла насквозь и еще отрикошетила от ступеньки, все было кончено, гарантия сто процентов, лучше, чем в банке, и точнее, чем в аптеке.
Андрей сунул револьвер обратно в карман и быстрым, суетливым шагом выйдя из подъезда, пошел прочь. Никто не встретился ему на пути вблизи от места убийства.

Глава 10.

Именно так, как описано выше, и должно было случиться все. Именно так.
Однако же, – не случилось.
Почему, я объясню потом, ниже, – слишком много еще случится всего прежде, чем герои хоть в малой степени начнут догадываться о вмешательстве в события жизни их неких странных, могущественных, порою даже противоречивых сил.
Даже не так. Я может быть и объясню, если смогу окончить, или хотя бы в достаточной степени продолжить это повествование – ибо совсем не много шансов на это. По самым различным причинам.
Случилось же на самом деле так:
Дня через три после этого следователь районной прокуратуры Денис Щекунов...
Впрочем, читатель может вполне вернуться к предыдущей главе и ещё раз восстановить те же самые события, вплоть до следующего предложения:
Вторая дверь была прикрыта – местный подъездный «абориген», пенсионер дядя Вася строго следил за состоянием «технического инвентаря» в подъезде, чтобы двери были смазаны, пружины всегда были на месте, «чтоб тепло не выветривалось». Тихо и на этот раз отворилась дверь под рукою Дениса (усилиями дяди Васи подъезд был освещен, что удивительно), и пока она еще открывалась, он услыхал слабый, но отчетливый щелчок. Щелчок был непонятный, неидентифицируемый, чужеродный в тамбуре этом, и Денис резко обернулся на него. Первое, что бросилось ему в глаза, это большой черный револьвер, светящий красной точкой прицела (щелчок которого, при включении его Андрюшей, и услышал Денис), который держал в руке в перчатке давешний парень в мешковатой куртке с закрытым почти полностью лицом. Впрочем, было не до лица, – большой палец парня уже взводил курок. И взвел. Однако временной промежуток, потребовавшийся Андрею на то, чтобы указательным пальцем правой руки перевести переключатель лазерного прицела, положить палец на спусковой крючок и взвести большим пальцем курок, позволил Денису хоть что-то предпринять. Чисто машинально, не раздумывая, он схватил «своего киллера» – ибо сомнений в намерениях «парня в мешковатой куртке» уже не оставалось – за руку с револьвером. Но сверху, своей правой рукой. Андрюша, все же, нажал на спуск. Была весна – март, но весьма холодный март. Все еще ходили одетыми по-зимнему. Денис, так же как и Андрей, был в перчатках. Освободившийся воздействием указательного пальца «киллера» на спусковой крючок курок револьвера сорвался в удар, который должен был бы в конце концов разбить капсюль патрона в камере барабана расположенной против ствола, в результате чего должен бы был произойти выстрел, но – на своем пути курок встретил мягкую, двойную замшу Денисовой перчатки, закусил между собой и рамкой довольно сильно замшу эту, и  выстрела, естественно, не произвёл.
А дальше уже было легко. Андрюша попытался нажатием на спуск в очередной раз провернуть на одно «деление» барабан и выстрелить следующим патроном, как обычно избавляются от осечки в револьвере. Но механический цикл револьвера из-за чужеродного предмета – перчатки – не окончился как следовало, спусковой крючок и курок не заняли своего крайнего переднего положения, и потому никакого движения вслед за Андрюшиным нажатием не последовало, чтобы револьвер заработал, надо было убрать замшу из пространства между рамкой и курком. Ничего этого Денис Андрюше не позволил. Крепко схватившись за револьвер правой рукой, хотя держаться в этом положении было и неудобно, левой Денис толкнул «киллера» в грудь – пока еще не рассуждая и не сообразив, что перед ним преступник, которого следует задержать – следует, и возможно, так как оружие он пока обезвредил, а по комплекции и росту явно его превосходит – и отбросил его на подпружиненную дверь. Андрюша, что характерно, рукояти «ствола» не выпустил, и, пожалуй, так как держать ему было удобнее, револьвер остался бы у него, но замша между курком и рамкой защемилась действительно крепко... Короче, «ствол» остался в руке у Дениса, а Андрюша видя такое развитие событий, спиной открыв дверь, убежал стремглав – и даже неожиданно проворно.
Денис не сразу и пришел в себя. Совсем не часто подобные истории с ним происходили, а точнее, впервые. Усилием воли заставил он себя выйти на улицу, все так же держа револьвер за ствол, с закушенной перчаткой – и далось ему это нелегко, как будто еще с десяток киллеров его там поджидали. Поняв, что нападавший «мешковатый парень» сейчас для него недосягаем, следователь медленно вошел обратно в подъезд и поднялся на лифте к себе домой. Револьвер уже перед дверью в квартиру он сунул в карман дубленки вместе с перчаткой.
Дома Денис рассмотрел револьвер внимательно. Как и следовало, был это Кольт «Питон»; что явилось для следователя новостью. Он решил до завтра никаких действий не предпринимать, то есть не «заявлять в милицию», а с утра доложить о происшествии прямо в прокуратуру, и потом уже оформить этот случай процессуально – если будет принято соответствующее решение. Несмотря на то, что час назад с его помощью Дениса едва не отправили на тот свет, этот абсолютно «бандитский» на вид револьвер ему явно нравился. Хотя и был он тяжеловат и несколько громоздок, но удобно лежал в руке и внушал мысли о надежности – своей и с ним. Однако осмотрел он его, вначале, чисто с профессиональной точки зрения. Что отпечатков не будет, было ясно. Денис посмотрел маркировку патронов – довольно редко встречающийся в России калибр «357 Магнум» – на его памяти в родном городе, где начинал и по сей день продолжал он работать в правоохранительных органах, оружие под такие патроны «не светилось», не было преступлений с его применением, по крайней мере, зарегистрированных. И пока он его рассматривал «профессионально», магия «Кольта», прекрасно исполненного наследника великолепной технической идеи, помимо его воли и сознания, потихоньку охватывала – пусть не сознание его – подсознание. И пока еще подсознание.
«Профессионально полюбовавшись» им гораздо большее время, чем стоило бы, следователь, однако же, «ствол» убрал и занялся намного более увлекательным и интересным для него, – пожалуй, именно что действием. Во всяком случае, со стороны напрашивались явные аналогии с известной сценой – «действом» – из еще более известного фильма. Денис – можно сказать что ритуально – разложил на письменном столе семь документов, в том числе, три  фотографии, олицетворяющих собой сейчас для него все семь дел, которые он вел в настоящий момент. После нескольких часов напряженных размышлений, Денис остановился на двух наиболее вероятных вариантах. В одном из расследуемых им дел был убит таджик, по оперативным данным «крупный» торговец наркотиками, в последнее время пытавшийся расширить свой бизнес, войти в чужие сферы влияния. Ну, крупный – это понятие относительное; он имел отношение к делам о продаже килограммов, ну максимум одного-двух десятков килограммов героина, а по-настоящему крупные воротилы наркобизнеса, проворачивающие сделки на центнеры и тонны «белой смерти», остаются у нас, как правило, в тени. В организации, да и исполнении убийства следователь сильно подозревал «деловых конкурентов» таджика – местных давным-давно обосновавшихся на «МПЖ» в его районе цыган. Доказать это пока было невозможно – слишком крепко были связаны цыгане понятиями «свой» – «чужой», чувством клана. Но тем не менее, кое-какие ниточки, ведущие к организаторам этого преступления, уже начали распутываться из бесформенного клубка с множеством оборванных концов. Таким, наверное, представлялось это дело предыдущему следователю, да, по правде сказать, таковым оно после ведения этим предыдущим следователем и являлось. Второе дело было об убийстве крупного коммерсанта, которого, надо полагать, так же убрали конкуренты, но только по гораздо более законному бизнесу – а совершенно законного бизнеса в нашем государстве практически и нет. Здесь Денис продвинулся дальше, чем в деле о таджике-наркоторговце – из двух основных версий он совсем недавно  сконцентрировался на одной. И вот, этим «конкурентам в законном бизнесе», тесным образом связанных с криминальными структурами, на которых он сконцентрировал свои подозрения, о его активности несомненно стало известным. И цыгане, и «законные конкуренты» по своим связям, финансовому положению, организованности вполне могли нанять киллера, вооружить его дорогим иностранным стволом и решиться на такое дерзкое преступление, как отстрел следователя прокуратуры.
В «пользу» бизнесменов с криминальными связями говорило то, что следователь подобрался к ним ближе, и они это наверняка почувствовали, но и для конкретного криминального клана, стоящего за ними, вооружить киллера редко встречающимся в глубинке, дорогостоящим револьвером не было чем-то из ряда вон выходящим, наоборот, это было неудивительно. За версию же о цыганах было то обстоятельство, что организованное ими (по мнению Дениса) убийство таджика было совершено как раз таким же способом – он был застрелен в момент, когда только вошел в подъезд, идя домой со стоянки, и киллер, по всей видимости, дожидался его, затем пошел следом и хладнокровно застрелил. Точно по такому же сценарию, вплоть до финала, могли, а точнее должны были развиваться события и при покушении на Дениса. И спас его только... – случай, пожалуй... Единственный минус, то что стреляли в таджика из обычного «ПМ», но, мало ли, «ствол» тот все равно, по всей видимости, скинули, а в другой раз почему бы не воспользоваться импортным револьвером; благо средства финансовые, находившиеся в их распоряжении, это более чем просто позволяли. В общем, Денис уверился, что нужно будет только выбрать между двумя этими вариантами и, убедившись в верности одного, получив необходимую информацию, доказать участие одних или других в этом преступлении. И придя к такому убеждению, с сознанием выполненного долга, далеко за полночь Денис уснул.
Утром, по пути в прокуратуру, вчерашние события представлялись ему уже в другом свете. Рассказывать о своем героическом поступке – киллера обезвредил случайно, а задержать не смог, хотя и были к этому все условия – заостряя внимание на своей персоне хотелось все меньше. И черт его знает, что это будет за внимание, вполне возможно, что станет случай этот, и, соответственно, сам Денис, объектом для ироничных подколов и насмешек. Сам револьвер столь удобно разместился под пиджаком, сзади за поясом, а вид у двадцатидевятилетнего красавца – следователя с ним в руках был отнюдь не «полу», а просто – геройский. А когда он «позировал» рано утром перед зеркалом, то мысль о том, что револьвер вскоре придется отдать, вызывала в нем немалое сожаление. Денис даже пожалел, что у нас в стране следователь, как и любой другой работник правоохранительных органов, не в праве выбрать себе оружие для самообороны и исполнения служебного долга – по душе, хотя раньше к стрелковому оружию тяги он не испытывал. Табельный «ПМ» его не воодушевлял, относился к нему спокойно – были зачеты по стрельбе, на которых следователей не особенно напрягали, и все. Желания таскать с собой этот лишний кусок металла не возникало – лишь по необходимости, что случалось совсем редко. Сейчас же наоборот, гораздо более массивный «Кольт» было жалко отдавать.
На службе же оказалось, что прокурора с самого утра нет – он на совещании у прокурора города по важному бюрократическому вопросу, и когда он вернется, неизвестно. И Денис с головой окунулся в рутинную работу, и закрутили, понесли его события дальше, и в каждом случае поступал он вроде бы по своей воле, а на самом же деле, всего лишь плыл по течению, которое события эти составляли, либо же течение само составляло события. Понять, что первично и что вторично здесь, шансов нет, не больше, чем у древних философов прийти к единому мнению – что было сначала – курица или яйцо.