Прикрывая рот ладонью

Люба сидела напротив Наташи и затягивалась сигаретой. Курила она лениво, но по кончикам губам можно было понять, что никотин доставляет ей удовольствие. Люба не улавливала смысл слов Наташи, хотя подруга рассказывала о своём мужчине, за которого  собирается выйти замуж. Зато Ленка, воспитательница старшей группы детского садика из второго корпуса, с таким одушевлением внимала рассказ Наташки, как – будто весь сюжет истории происходит на экране телевизора, где милую и романтическую любовь разыгрывают известные голливудские актёры.
 - Ну, Наташ, и он тебе предложение сделал, да? – сжав кулачки и высунув кончик языка, спросила любопытная Ленка.
 - Да, только я сразу и не поняла, на что он намекает, - Наташа специально тянула с кульминацией, чтобы заставить Ленку ещё раз просить двигаться дальше, - Он всё словами и словами, намекает, а я не пойму. Потом он сдался и, покраснев, сделал предложение.
- Три месяца всего встречаются и уже пригрелись друг другу. Любовь с первого взгляда, - последняя фраза была сказана Ленкой с маленькой нотой зависти.
- Только я отказала!
- Как? Совсем? Почему? – от неожиданности Ленка поперхнулась и выпалила ряд стандартных вопросов. Люба по-прежнему курила и в разговоре участия не принимала.
- Я сказала, что подумаю, а то сразу…Всего три месяца знакомы….Да и что-то не могу я, - вот здесь Наташка смутилась.
- Наташ, а что смущает – то? Он урод?
- Он очень симпатичный и весёлый, умный.
- Не стоит либо?
- Что не стоит? – покраснев, переспросила Наташа.
- Ну…этот, - смущённая Лена пыталась руками показать, что она имела виду, но тоже покраснела и беспомощно опустила руки на колени.
Тишину в коморке нарушали лишь треск сигареты и хруст фаланг пальцев – привычка Наташи, когда её ставят в неудобное положение. Она относилась к той категории женщин, для которых словосочетание «половой орган» было наравне с распространенным в разговорной речи большинства россиян неопределённым артиклем «бля». Люба бросила окурок в угол, где стояла урна, но промахнулась:
- Ну, он тебе тыкал в ****у? -  не выдержав, спросила Люба.
Наташа растеряно посмотрела на Любу, на глаза стали наворачиваться слёзы, а щёки покрыл яркий румянец. Она стрелой выскочила из коморки и понеслась по коридору, прикрывая рот ладонью.
- Зачем ты лезешь, когда не просят? – упрёк Лены прозвучал из её уст не злобно, а скорее печально.
- А что я такого сказала?
- Ты же знаешь, она стесняется.
- Чего? Траха? Да ей с мужиком жить! Если она слов стесняется, что в брачную ночь будет, когда она член увидит?!
- Она сама разберётся! Матом, зачем только, она же скромная.
Лена вышла.
На участки детского сада из дверей здания тонкой вереницей выходили малыши – традиционная прогулка перед тихим часом. Наташа работала воспитательницей второй год. В свои двадцать четыре года она была уже отличным работником и даже принимала участие в нескольких конкурсов по воспитательной подготовке детей дошкольного возраста. С детьми Наташа быстро находила общий язык: мальчики мечтали в будущем жениться на такой же, как тётя Наташа, а для девочек она была идеалом женственности. Вместе с детьми она прошла на свой участок, раздала игрушки, и села на лавку. Наташа никак не могла ещё забыть выпада Любы. Постаралась выгнать мысли из головы, но всё тщетно. Тогда она стала вспоминать об Алексее, её мужчине. За три месяца сложились крепкие отношения, но самое интересное, что удивляло Наташу так это то, что совсем не знает фамилию своего возлюбленного.
«Может, это мешало мне сразу согласиться на предложение Алексея? – размышляла Наташа – Но не в фамилии дело. Ну, что тут такого, если я не знаю его фамилию, главное, чтобы не пил и не дрался. И деньги зарабатывал, и меня любил. Я его же люблю. Ну, будет фамилия, какая – нибудь некрасивая, не умру. Что – то мешает, совсем другое. Но, когда я пойму это? Сейчас, здесь на лавочке? Нет. Нельзя планировать место и время, когда намереваешься прийти к истине. И нельзя намереваться прийти к ней, она сама находит тебя, и сама выбирает того, кто ей нужен. Истина, она неч…».
Из вакуума размышлений Наташу вернули голоса, раздававшиеся из подвала детского сада. Участок Наташиной группы находился рядом с входом в погреб.
- ****юк, перекрывай, бля! – кричал мужской, немного с хрипотцой голос.
Из подвала повеяло сыростью, и шум воды не прекращался уже минут десять. Слово «****юк» заставило тело Наташи покрыться гусиной кожей.
- Не могу! Тут кран свинтили! Слышь, говно, вызывай ещё кого – нибудь! Вдвоём не справимся!
А изящно произнесённое «говно» и вовсе вызвать румянец.
- Дожил, бля, перекрыть воду не можешь, ****юк!
Наташа сорвалась с места, побежала в здание, прикрывая рот ладонью.
- Заткнись, говно, лучше помоги!
- Иду, бля.
Голоса прекратились, а спустя две минуты и шум воды. Наташа вбежала на лестницу и вихрем ворвалась в каморку старшей няни, к Любе. Села на табурет и зарыдала. Услышав, Люба вошла в каморку и обняла Наташу:
- Что с тобой сегодня? Слышишь?
- Они…они…матом…сантехники…
- Дурочка, что ты плачешь? Работа у них такая, - Люба гладила подругу по голове.
- Это…это не выносимо…я…я не могу…так. Они…не культурные.
- Успокойся, успокойся.
- Это не люди…зачем матом…там же дети…
- Сейчас успокоишься, а потом пойдёшь в ЖРЭУ и жалобу напишешь. Накажут. Лучше расскажи, что тебе мешает замуж выйти, - быстро перевела тему Люба, чтобы Наташа успокоилась. Это подействовало. Наташа вытерла слёзы и улыбнулась:
- Не знаю. Что – то в душе подсказывает.
- А может, ты просто мужчин стесняешься?
- Ну…
- Стесняешься, да?
- Э…
- Скажи, что стесняешься? Ведь, стесняешься, да?
- Я не разу не целовалась с ними.
- Да? И в детстве с мальчиком не целовалась?
Руки Любы спустились Наташе на бёдра, но та не заметила.
- Нет, не целовалась.
- Это у тебя комплекс, - пальцы Любы проникли под юбку, - надо от него избавляться, а то будет сложно.
- А как? Что нужно делать?
- А ничего, - Люба спустила трусики Наташи и указательным пальцем вошла в неё, - конечно, комплекс не исчезнет сам. Но внешние события будут постепенно вычищать его из твоего сознания.
-  Уф, - Наташа закрыла глаза.
- Это страх перед мужчиной. Корни страха уходят в детство. А чтобы он исчез, что нужно сделать?
- Вы…ох…выдернуть…ох…корни.
- Удалить корни, правильно, - вторая рука теребила клитор, - В детстве, ты испугалась чего – то, и это «чего – то» оставило маленькую точку в мозге. Страх всегда проходит через призму блаженного, одно порождает другое. Последнее первое и наоборот.
- Ох…а – а – а…ах! Оооо! Уууу!
- Чередуясь в точном порядке создавая чёрные и белые полосы скудного существования или полноценной жизни. Хотя, существовать можно, и процветая. Старость – вот в чём причина депрессий и стрессов.
- О – о – о! Ой…ох…ох…Оооооооооооооо!
- Нет, не та старость, которая делает тело дряхлым и мягким, как солённое тесто. А старость души. Так можно постареть, не начав жить. Существовать или жить. Жить или существовать. Существовать при постаревшей душе или жить с  душой – радугой. Или наоборот. Вечный вопрос. Вечный вопрос, доводящий до шизофрении.
- Ай! Ай! Ай! Аааааааааааааааай!
- Вспомни свой первый испуг, тогда комплекс исчезнет. Наступит гармония, и ты сможешь управлять страхом, - Люба жадно прильнула к влагалищу Наташи и стала лизать языком клитор, делая фрикции указательными пальцами обеих рук.
- Оооооооооооооооо! Аааааааааааааааа! Ууууааааауууууу!
- Сейчас будет хорошо!
- Аааааааа! Аааааааа!
- Сейчас, сейчас!
Наташе показалось, что сейчас разорвётся на кусочки и, испугавшись чего – то приятного, что должно было её настигнуть буквально через секунду, оттолкнула Любу и выбежала из каморки, прикрывая рот ладонью.
В коридоре она столкнулась с Игорем Сергеевичем, директором детского сада. Всё сегодня было против Наташи и, увидев грозный взгляд директора, разрыдалась.
- Пройдёмте ко мне в кабинет, Наталья Ивановна, - строго сказал Игорь Сергеевич. Они молча дошли до двери кабинета. Войдя, Наташа села на стул. 
- Наталья Ивановна, ну что это такое? Оставили детей без присмотра на прогулке, слабость им свою показали. Не хорошо, Наталья Александровна. От вас не ожидал, - Игорь Сергеевич стоял у окна и нервно протирал чистые стёкла очков.
- Игорь Сергеевич…она…она…ой.
- Ну, что вы опять в слёзы? А? Что случилось?
- Люба…Люба…она…языком.
- Что Люба? Что Люба? Да хватить реветь, в конце концов! – Игорь Сергеевич протянул стакан с водой, - Вот. Успокойтесь.
Постепенно рассудок возвращался к Наташе, и она перестала реветь, но заикалась по – прежнему:
- Люба…она…она…туда.
- Я ничего не понимаю! Вы можете объяснить нормальным языком! Что Люба туда? Куда? Чем?
- Что вы кричите на меня? – комок опять встал поперёк горла.
- Я не кричу на вас. Объясните мне, наконец.
Наташа собрала все свои силы и перешагнула через комплекс, правда не слишком ровно:
- Люба…языком…мне там…линии чертила, - слово «чертила» была сказано с выдохом.
Игорь Сергеевич недоумённо смотрел на пах Наташи, через некоторое время губы расползлись в улыбке:
- ****у лизала что - ли! – выкрикнул Игорь Сергеевич, и зашёлся заливным смехом.
- Как вы смеете! – грубые слова директора полностью разбили Наташу.
- ****ный в рот! Ха – ха – ха! Во, бля! Гы – гы – гы!
Наташа сконфуженно смотрела в пол, ожидая, когда приступ смеха отпустит Игоря Сергеевича. Директор вытер кончиком платка глаза:
- Извините, Наталья Ивановна. А зачем?
- Сказала, чтобы успокоить.
- И как? Помогло?
- Нет.
- Потому что в первый раз, потому что шок. А приятно было?
Молчание.
- Вы зря обиделись на Любу. Вот, кто - кто, а она хорошо стресс снимает. Губы у неё нежные, мягкие и тёплые. Не заметили?
- Вы издеваетесь?!
- Нет, не в коем случае. Просто пытаюсь убедить вас, что это нормальное явление. К этому надо относиться, как, например: приёму пищи, не более того. Вы ещё не привыкли, Наталья Ивановна. Я тоже прибегаю к искусству Любы, когда нужно сбросить усталость. И в этом нет ничего аморального, когда женщина берёт в рот половой орган мужчины, а мужчина, как вы сказали там…э – э – э…чертит языком у женщины.
- А когда женщина у женщины? Это нормально? – робко спросила Наташа. Сейчас она была похожа на школьницу.
- И мужчины тоже друг у друга.…Ну, вы меня понимаете. Но педики мне отвратительны.
- Простите, кто?
- Педики…голубые…гомосеки…педерасты…как их там ещё? Любители мужского ануса.
- Хватит, я прошу вас.
- Знаете что? У меня есть кассеты, где показано всё это детально. Давайте я вам принесу, а вы будете их просматривать периодически. Я думаю, это поможет вам относиться к сексу спокойно. Для начала, предположим, стоит начать с традиционной любви. Как вы на это смотрите, Наталья Ивановна?
- Я уж как – нибудь сама, Игорь Сергеевич.
- Ну, как знаете. Если нужно будет что – то подсказать, показать, а может и…В общем, заходите, не стесняйтесь.
Последних слов Наташа уже не слышала, мчась по коридору детского сада…прикрывая рот ладонью. 
Из динамика радиоприёмника, который висел в коридоре ЖРЭУ, сообщил посетителям, что стрелки курантов показывают шестнадцать часов и спонсор точного времени часовой завод «Стрела». Далее следовала современная рекламная отбивка со слоганом завода: «Мы создаём точность». Наташа стояла, опершись к стене, и ждала своей очереди. Конечно, жаловаться ей уже не хотелось, так как события произошедшие сегодня с ней полностью выбили из колеи, но принцип брал своё. Из кабинета начальницы ЖРЭУ донеслось громкое:
- Следующий!
Наташа вошла. Начальницей оказалась сухая женщина лет сорока, с рыжими волосами и большой бородавкой на виске.
«Хамоватая женщина» - подумала Наташа.
«Целка – невидимка» - подумала начальница.
- Присаживайтесь, - хамоватая указала на стул, стоящий напротив стола.
Целка – невидимка села.
- По какому вопросу?
- Меня зовут Наталья Ивановна Авдеенко, я работаю воспитателем в детском саде №1, - начала целка – невидимка, соображая, как дальше продолжить рассказ.
- И?
- Сегодня, два ваших работника приходили к нам чинить в подвале кран.
- Да, было. Воду вам перекрывали. Если вы по поводу воды, то включат её через два дня. Придётся потерпеть, пока наши ребята вам прокладки не поменяют.
- Я собственно не поэтому.
- А зачем?
- Вы понимаете, дети ведь всё схватывают на лету…поэтому, если родители услышат, что они повторяют, то проблемы возникают у нас…Но мне обидно за культуру воспитания людей.
- Я не очень понимаю, - нахмурилась хамоватая.
- Ваши сантехники, - взяла в себя в руки целка – невидимка, - ругались матом и очень громко, а ведь это не рынок, всё – таки учебное заведение.
- Простите, а какими словами они выражались?
«Дурацкий вопрос» - подумала Наташа.
«****анутая барышня» - подумала начальница и сказала:
- Я спрашиваю не просто так. У нас здесь с матом очень строго, если я вдруг узнаю, то это лишение премии. Всё – таки мы тоже работаем с людьми. В другом может быть ЖРЭУ и ругаются, но не у меня.
- Ну…
- Какие слова?
- Э…
- Какие слова?!
Молчание.
- Хорошо, я сама у них спрошу, - начальница приподняла голову вверх, как будто что – то вспоминала, - Так, кто у нас сегодня работал на участке…Так, так, так…Эээ…А! Сергей ****юк и Виктор Говно. Вот! Сейчас у них в присутствии вас и разберёмся.
Наташ побледнела:
- Извините, как?
- Что как? У ****юка сегодня смена, а *** Андрей сел на больничный, сегодня работал Виктор Говно. Очень культурные ребята. Не пьют, в обществе не ругаются.
- Это фамилии такие?
- Какие?
Наташа поплелась к выходу.
- Гражданка, вы куда?
Наташа вышла из кабинета и посмотрела на табличку, гласящую имя начальницы «****ина И.В.». Наташа на тяжёлых ногах дошла до телефонной будки, в голове царила пустота. Она набрала номер рабочего телефона Алексея, трубку поднял он:
- Алло.
- Лёша, это я! Лёша, ты кто?
- Не понимаю?
- Кто ты?
- Я…человек.
- Ты ****юк, ***, ****ина или Говно?
На том конце провода, мягко сказать «охуели».
- Фамилия, Лёша, твоя как?!
- Иванов.
- Ну, Слава Богу! Лёша, я согласна.
Наташа повесила трубку и медленно спустилась на землю, закрыв глаза, долго сидела облокотившись на дверь будки.
- Девушка вам плохо, - заинтересовалась старушка, проходившая мимо.
- Мне хорошо.
- Может скорую вызвать?
- Мне хорошо.
- Может вас до дома проводить, - не унималась старушка.
- Мне хорошо.
- Может вам таблетку дать?
- Мне хорошо.
- Может вашим родственникам позвонить.
- Мне хорошо.
- Может…
- Пошла на ***, ****а старая!!! – крикнула Наташа и улыбнулась. Она вспомнила свой первый испуг: телевизор…тётя на дяде… «Ох! Ах!»… «Быстрее, глубже, сильнее»… «В попу, в попу»… «Мне хорошо. Мне хорошо. Мне хорошо». Женщина так говорила «Мне хорошо», и камера показывала её лицо в судорогах оргазма крупным планом, что маленькая Наташенька вдруг вздрогнула и подумала, что эта женщина заберёт всё «хорошо» себе и ей ничего не останется.