И тогда она запела

Был послеобеденный час первого весеннего месяца.
Люди, отведав хлеба, теперь хотели зрелищ. Они сбились в кучу разношерстной  ненасытной толпой, и даже сырой северный ветер, порывисто дующий с моря и пронизывающий до костей, не смог помешать человеческому любопытству. Возбужденный гул людских голосов,  потревоженным роем пчел, кружил над городской площадью. А глашатаи в нелепых одеждах все продолжали призывно зазывать народ для  запоминающегося зрелища. Вооруженная охрана лениво переговаривалась, зорко следя за порядком. Неугомонные  ребятишки толкались под ногами взрослых, пытаясь пробраться в первые ряды. Деревянные подмостки были установлены, как обычно, в самом сердце площади. Все любопытные  взоры были обращены к ней.
 Она стояла  на самом верху, почти полураздетая, в одном длинном темно-зеленом платье, расшитом по всей груди богатой вышивкой: бисером, жемчугом  и золотой нитью. Порывистый ветер пытался, время от времени, заигрывать с подолом тяжелого бархатного платья, приоткрывая жадным взорам черные кожаные ботиночки с изящной шнуровкой и стройные лодыжки женских ног. Кокошник скрывал  высокий лоб и притягивал взоры собравшихся женщин своим богатым убранством. Она  скользила по  незнакомым лицам людей невидящим взглядом, боясь пропустить родное лицо.  «Неужели он не придет? Не поддержит меня в такую минуту?» -  с тоской в сердце спрашивала она у Неба и прятала озябшие руки под черным платком с яркими причудливыми цветами, который кто-то заботливо набросил ей на плечи. Длинные кисти по краю платка шевелились, как живые.
Сейчас она  пристально  глядела только на дрова, аккуратно и умело сложенные для костра – скоро к ним поднесут  зажженный факел, костер вспыхнет и превратится в прожорливого и неукротимого  огнедышащего зверя. Толпа медленно потянется к огню, обступив его плотным кольцом, и язычки пламени будут плясать в воздухе, отражаясь в каждом взгляде. Догорит костер, и все закончится. Люди получат удовольствие от увиденного, и никому не будет до нее дела – о ней поговорят по дороге к своим домам и забудут. Пусть она никогда  больше не увидит эти  чужие лица, но ей не хотелось, чтобы образ ее растаял так же быстро, как дым – от костра.
Перевела взгляд на толпу,  которая,  возбужденно переговариваясь, подтягивалась к деревянному настилу на высоких подмостках, где стояла она. Внезапно ее охватило волнение:  дважды волны мелкой дрожи пробежали по  бесчувственному, казалось, телу.
 Звук гонга полоснул по натянутым струнам нервов. Толпа  вскрикнула и послушно притихла.
 В эту минуту она встретилась с напряженным  взглядом любимых глаз. Непроизвольно зажмурившись от мартовского слепящего солнца, выглянувшего из-за свинцовых туч, она сделала решительный шаг вперед. Ее сильный грудной голос взвился над головами людей прямо в небо – она запела, и напряженные от ожидания лица людей обмякли, расплывшись в теплых улыбках.
Город прощался с зимой, празднуя Масленицу, и открывал свое сердце долгожданной весне.