Ниночка

Свет в окошке такой яркий-яркий, и птицы такие красивые-красивые. Ах, сегодня солнышко выглянуло, а завтра его может уже не будет. Не честно так, не честно. Вот так бы сейчас стекло разбила бы и выпрыгнула. Ниночка сидела на подоконнике, положив голову на согнутые колени. Позади её возились Катенька и Светланка. Вот беззаботные, ничего им кроме игрушек и не надо. Ниночка отвернулась от окна, слезла с подоконника, села на пол у батареи – там теплее было. Двери в пустой комнате заперты снаружи – это мама их заперла, что бы под ногами не путались; вообще-то Ниночка давно научилась открывать изнутри запертые снаружи двери, так что это не служило для неё преградой, но пока мать бодрствовала, лучше было носа не высовывать. Вокруг серые не оклеенные стены. Около маленькой деревянной тумбочки, где помещались все сокровища детей, постелен маленький коврик – на нём они и проводили время, когда мать их вот так запирала. У стены стояло две кровати, никогда не застилавшиеся. Из середины потолка торчал пустой цоколь – лампочка давно перегорела. Было холодно.
Из-за двери доносились крики и ругань. Отец и мать снова что-то не поделили. Поэтому Ниночку гулять не отпустили, а вместо этого заперли в комнате. Она уже знала, чем всё это должно закончиться: сейчас они накричатся вдоволь, может, даже подерутся, потом потянет дымом – это отец курит на кухне, а в соседней комнате слышатся всхлипывания матери; потом всё в доме затихает, отец уйдёт, а мать уснёт – может можно будет сбежать во двор. И так продолжалось с тех пор, как мама стала хромать и ходить на костылях.
Ниночка терпеливо дождалась того момента, когда мать уснула; затыкая малышам рты, что бы не дай бог, не разбудили, тихонько провела их на кухню. Достала из хлебницы хлеб, из холодильника сметану и разложила всё это на столе. Светка тут же принялась уплетать, а Катя поморщилась и не села за стол: «Не хочу я. Где бабушка? Скоро придёт?» Ниночка разозлилась:
- Так, а ну-ка села быстро за стол, свинья маленькая. Щас как разбужу маму, узнаешь у меня, - Катя сразу присела на табуретку и лениво стала пережёвывать суховатый хлеб. А вот сметана была вкусная, её бабушка приносила каждую неделю.
- Я пойду гулять, а вы тут тихо мне, - сказала Ниночка деловито и на цыпочках пошла в коридор. Проходя мимо зеркала, она случайно поймала своё отражение, остановилась: со стекла на неё взирала маленькая худенькая девочка; растрёпанные, светлые волосы на голове никогда не стриглись, но всё равно были короткими; левый глазик смотрел на переносицу. Ниночка с отвращением отвернулась и побежала на улицу.
Рядом с подъездом, в палисаднике была насыпана потрясающая гора песка. Ниночка уселась на её макушке и принялась выстраивать разные фигурки. Потом ей это занятие наскучило, и она решила пойти в соседний двор. Там было так хорошо: горка, турник и качели. Но вот детей слишком много, особенно девочек.
Не решаясь подойти ближе, Ниночка наблюдала издали на весёлую игру детей. Они бегали по песку, с визгом скатывались с горки, звонко смеялись. Их было так много, и они все вместе, совсем не злые. Ниночка стояла-стояла и не выдержала – робко подошла к горке, взобралась по лесенке. Какой-то мальчишка остановился на бегу, увидев её, и громко закричал:
- Пацаны, матаем отсюдова – «эта» пришла! – Ребята все разом заверещали и кинулись в рассыпную. Только девочки не ушли с горки, захихикали, зашептались. Ниночка стояла молча; ей было неловко и страшно: что сейчас они скажут. Тут одна симпатичная девочка в ярком красном костюмчике с очаровательной косичкой отделилась от остальных и подошла к Ниночке:
- Ты чё на нашу горку пришла? – Она сложила руки на груди.
- Можно мне с вами поиграть? – Робко спросила Ниночка, не поднимая головы и уже зная, что не разрешат. Ей всегда отказывали.
- Нет уж, мы с вшивыми не общаемся. – Сзади послышался голосок:
- И с косоглазыми тоже. – Красивая девочка тряхнула косичкой и отошла.
Ниночка отчуждённо глядела на них. Они такие красивые, а она такая уродина – нет ей места рядом с ними. Но обзываться то зачем? Слёзы подкатили к горлу.
- Вали с нашей горки, а то ща скинем, - угрожающе заговорила девочка в красном. Ниночка засопела носом, крепко сжала губы и скатилась с горки, быстро побежала к своей любимой горе песка около подъезда. Но там уже орудовали мальчишки. Завидев её, они вдруг притихли и сбились в кучу. Неожиданно один из них вынырнул и метко швырнул горсть песка в Ниночку. Она шарахнулась в сторону и боком понеслась к подъезду. Но мальчишка не унимался: слетел с горы и ринулся за ней в погоню; на бегу запустил ещё одну горсть песка прямо в волосы. Ниночка вдруг развернулась и яростно кинулась ему навстречу. Мальчишка со смехом полез обратно на гору, спасаясь от её гнева. Но она не испугалась и полезла за ним: сверху на неё сыпались потоки песка и хохот мальчишек, что только распаляло её злость ещё больше. Добравшись таки до вершины, она схватила одного за волосы и дёрнула со всей силы так, что он покатился вниз. Видимо, ударившись обо что-то, чумазый мальчик рванул к ней, размазывая по щекам злые слёзы, набросился и стал колотить. Остальные помогали. На вершине горы взвилась туча песка и пыли: возня, крики, хныканье. Дворничиха тётя Света выглянула из каморки и сердито крикнула:
- Эй, вы там, а ну успокоились. – Но её слова, словно не долетели до них. Тогда она с метлой направилась на место боя. Ничего нельзя было разобрать – кто кого бьёт. Тётя Света наугад и хлопнула кого-то по спине. Борьба тут же затихла. Ниночка с красным лицом и раздувающимся носом сбежала с горы, отплёвываясь песком, и юркнула в подъезд.
- Эх, вы! А ещё мальчишки называются, - тётя Света покачала головой.
- Она первая начала, - пискнул кто-то из мальчишек.
- Что, опять она первая? Такая маленькая и на вас то набросилась? Бесстыжие!
Ниночка стояла перед входной дверью и не решалась войти. Сарафан на ней был весь разорван – мама прибьёт. Наконец, набравшись смелости, она тихонько отворила дверь и на цыпочках пошла в комнату. Отлично, мама ещё спала. Ниночка спрятала сарафан в тумбочке, одела другой и села на постель. Катя и Света возились на своём коврике. В окне всё так же светило яркое-яркое солнце, и летали всё те же красивые-красивые птицы, но Ниночку больше уже не тянуло гулять.


Так продолжалось изо дня в день. Ничто в жизни семьи Акуниных не изменялось: отец всё время где-то пропадал, а по приходе скандалил с матерью, бабушка приходила раз в три дня и приносила продукты, а мать всё чаще запиралась у себя в комнате, никого не пуская и не интересуясь, чем занимаются её дети.
Но однажды размеренность их жизни нарушили стремительно произошедшие события. В один прекрасный день в дом Акуниных пришли люди в одинаковой одежде и куда-то увели отца, который больше уже никогда не пришёл домой. Мать поревела, потом снова закрылась в своей комнате, и выходить стала ещё реже. Как-то раз Ниночке стало интересно, чем занимается мама в одиночестве. Она заглянула в замочную скважину и поразилась увиденному: мать
лежала вниз лицом поперёк неприбранной кровати, кругом валялись пустые бутылки, пол в некоторых местах был облёван. Девочка робко отворила дверь, подошла к матери, дотронулась до её бледного худого лица. Та еле открыла глаза и тихо произнесла:
- Уйди, соплячка, и тут нет от вас покою. – Ниночка сделала шаг назад, но тут мать подняла голову и уже закричала истошным голосом:
- Пошла вон! – Ниночка выбежала из комнаты. Она была привычна к такому обращению, поэтому обиды не почувствовала, но мать пожалела – подобрав удобный момент, вымыла в её комнате пол, прибрала постель, выкинула бутылки.
 
Однажды, поднимаясь по лестнице, бабушка нашла в почтовом ящике письмо. Старое лицо её расплылось в счастливой улыбке. Отперев дверь, она позвала Ниночку и сообщила ей о том, что от их старшего брата Фёдора пришла весточка: он скоро приедет домой. Дом пришёл в движение: Ниночка и бабушка принялись всё мыть и чистить. Но квартира всё равно выглядела ужасно. Ремонт здесь давно не делался: жёлтые обои, свисающие с потолка и стен, обитые углы, с которых сыпется извёстка, тараканы – постоянные соседи.
 И вот, долгожданный день наступил. Раздался звонок, двери побежала открывать Ниночка – на пороге стоял высоченный, худой, лысый парень. На вид ему было лет семнадцать или восемнадцать, на самом же деле всего только пятнадцать. Он улыбнулся и потрепал застывшую в изумлении сестрёнку по волосам и прошёл в дом. Бабушка подошла к нему и, обливаясь слезами, обняла, расцеловала в обе щёки, Катька и Светка стояли поодаль – они плохо помнили брата. Мать вытащилась из комнаты, подковыляла к сыну и обняла его. Потом сразу же ушла обратно к себе. Бабушка кинулась накрывать на стол: сварила пачку пельменей, порезала хлеб, почистила лук.
- А где отец? - Хриплым голосом спросил Фёдор. Бабушка вздохнула и ничего не ответила. Зато Ниночка без тени сомнения выложила всю правду:
- А его недавно менты загребли, - брат удивлённо посмотрел на неё.
- За что?
- За мокруху, - уверенно произнесла Ниночка. Конечно смысла этих слов она ещё не понимала, но частенько слышала их от бабушки и матери, потому употребляла. Фёдора ошарашил такой ответ, он вопросительно взглянул на бабушку и по её взгляду понял – правда. Он задумался, помолчал, поскрёб подбородок. Потом спросил:
- Ба, у тя водка то есть?
- Откуда, денег нету совсем. На одну Нюркину инвалидность не проживёшь. – Фёдор снова поскрёб подбородок.
- Погоди, я ща вернусь, - он встал из-за стола, вышел из квартиры и через пару минут вернулся. За ним, неся бутылку, шёл сосед дядя Костя. Это был старый хилый мужичонка, всегда неопрятный и всклокоченный. Бутылка – его лучший друг.
Все сели за стол, кроме детей – их отослали в свою комнату. Дядя Костя разлил водку, поднял свою кружку и торжественно произнёс:
- За тебя, мой друг! – выпил, крякнул и захрустел луком. Бабушка залпом осушила кружку, чуть поморщилась, принялась старательно разжёвывать хлеб своими редкими жёлтыми зубами. Фёдор от них не отстал.
- Так, ну рассказывайте, чего там с отцом?
- А чего, чего? Не знаем мы чего. Замочил он кого-то.
- Как замочил? Просто так или дело какое-то было?
- Да не было у него никакого дела. Нажрался да и прибил собутыльника, - резко ответила бабушка, - теперь вот не знаем, как жить будем без кормильца. – Смахнула слезу. Дядя Костя снова стал разливать.
- А ты бы работать пошёл, - сказал он Фёдору.
- Куда? Кем?
- Разнорабочим куда-нибудь.
- Ну…не знаю. Попробую.
- Конечно попробуй, - с надеждой сказала бабушка.
- А с матерью что?
- Пьёт потихоньку, из комнаты не выходит. Это после того, как отца забрали.
- Да она и раньше выпивала, - сказал задумчиво Фёдор. Не особо радовало его то, что встретил он дома. Все эти проблемы легли на его плечи, а ему так не хотелось нести за что-либо ответственность.


Наконец, через неделю хождений по городу, Фёдор устроился разнорабочим. А через месяц работы принёс в дом первую зарплату. Он очень старался весь этот месяц, чтобы утвердиться на месте: ни одной жалобы или даже опоздания. Бабушка не знала как нарадоваться на молодого кормильца. Устроили пир: купили давно не виданный продукт – колбасу, водки, хлеба, молока и т. д. Усадили за стол и детей. Даже мать по такому случаю вышла из своей комнаты трезвая, впрочем чтобы снова напиться. Весь вечер только и было обсуждений, на что потратить деньги. После долгих прений решили, что необходимо собрать Ниночку в первый класс. Так и сделали: купили ей платьице, на которое она никак не могла налюбоваться, ручек, тетрадей, карандашей. Но самое главное – это портфель. Он стал любимой вещью Ниночки. Она носила его на улицу, одевала, когда её отправляли за хлебом в магазин и просто таскала по дому.
Наступило первое сентября. Брат, скрепя зубами повёл Ниночку в школу, не его это было дело; она очень волновалась и даже боялась. Около школы было очень много народу, а больше всего детей, таких же как она. Все были нарядные и с цветами; у Ниночки цветов не было, да и платьице её казалось простеньким на фоне других. Лица кругом были знакомыми, но это не радовало её, а наоборот пугало: ни одного доброжелательного взгляда – все отчуждённые, враждебные. И тут она увидела, как из толпы ярких платьиц и бантиков выглянули большие светлые глаза. Они были другими, не враждебными и не высокомерными. Эта девочка была так же просто одета и так же стояла в стороне ото всех. У неё были короткие светлые волосы, редкие брови, длинноватый с горбинкой нос и тонкие губы. Неправильный прикус (челюсть резко выходила вперёд) делал её безобразной, но глаза были так теплы и человечны, что нельзя было смотреть на неё без умиления. Ниночка с интересом наблюдала за странной девочкой.
Наконец долгая и нудная линейка закончилась, и ребята следом за учителями направились в классы. Все взялись за руки и шли парами. Ниночка с тревогой смотрела по сторонам, надеясь, что кто-нибудь возьмёт и её за руку, но никто не подошёл. В горле заклокотало от обиды, но плакать ей не хотелось, стыдно было. Она медленно направилась следом за всеми. Но тут почувствовала в своей руке чью-то холодную ладошку – это была та самая девочка. Она не взглянула на Ниночку, просто схватила её руку и пошла вперёд.
В классе они сели порознь. Учительница – молоденькая девушка – начала о чём-то опять рассказывать. Ниночка сидела и оглядывалась вокруг, не слушая. Вдруг сидящий позади мальчишка дёрнул её больно за волосы. Она обернулась и в ярости хлопнула обидчика рукой по лбу, от чего он громко взвизгнул. Ниночка опомнилась и опасливо оглянулась: все взгляды были обращены на неё. Наступила тишина. Девочке стало страшно тяжко, она опустила глаза и не поднимала их до самого конца. Когда всё закончилось, дети высыпали на улицу. Ниночка старалась отойти ото всех подальше, но чувствовала, что её окружают. Вскоре плотное кольцо мальчишек и девчонок сомкнулось около неё. Задорно смеясь, вперёд выпрыгнул тот самый, которого она несколько минут назад по лбу ударила. Ловко подскочив, он со всего размаху толкнул Ниночку так, что она полетела назад и грохнулась на асфальт. Раздался хохот. Ниночка приподнялась на локте, в неё полетел песок и мелкие камушки. Неожиданно среди общего шума она услышала чей-то одинокий голосок, грозно кричащий:
- А ну отойди, урод! Я тебе щас покажу. А вы то что, стоите, как дураки? А если вас так? Представьте себя на её месте.
Протерев глаза Ниночка разглядела перед собой ту самую странную девочку, яростно расталкивающую разгорячённых мальчишек. Но их всё-таки было больше – её тоже повалили на землю и стали забрасывать песком. Но тут в толпу врезалась учительница Елена Ивановна. Все сразу присмирели. Только Ниночка и странная девочка лежали в пыли с запачканными платьицами и всклокоченными волосами.
Ниночка на всю жизнь запомнила эту драку, этот строгий взгляд Елены Ивановны и то, как странная девочка схватила её за руку и увела подальше. Отойдя на приличное расстояние, они остановились и сели на лавочку. Девочка спросила:
- Тебя как зовут?
- Нина, - ответила та, - а тебя?
- А я Аня. Тебя как, сильно ударили, не ушиблась?
- Да нет, только песка полный рот и… платье, - Ниночка с отчаяньем взглянула на испорченное новое платьице и тут ей вдруг захотелось разреветься во всё горло, так захотелось. Нижняя губа её задрожала, а брови сами поехали вверх; она громко шмыгнула носом.
- Не плачь, - ласково сказала Анечка, - смотри – у меня тоже порвано, - она улыбнулась и заглянула Ниночке в глаза. Ниночка взглянула на порванное платьице Анечки и слёзы ушли. Стало как-то легче. Она впервые ощутила, что не одна. Это было так приятно, ведь её никогда и никто не жалел.
- А ты не ушиблась? – Робко спросила она.
- Меня только поцарапали чуть-чуть, вот, - и Анечка показала внушительные борозды на руках.
- Так тебе ещё хуже, - с сочувствием сказала Ниночка.
Кто-то, громко топая, подошёл к ним сзади. Это был Фёдор, который в сутолоке потерял сестру из виду и совсем обыскался её. Подойдя ближе, он строго оглядел её и сказал:
- А ну марш домой! Вот тебе щас попадёт, свинья, посмотри на себя.
Он грубо схватил её чуть повыше локтя и поволок домой. Ниночка только успела взглянуть на Анечку – та помахала ей рукой.


Дома конечно попало, но за то у Ниночки, кажется, появился друг. С того дня они стали часто видеться, вместе в школу ходили, сидели за одной партой. И если дрались, то всегда вместе. Вскоре дети стали их побаиваться и уже не так задирались. Елена Ивановна на каждом собрании жаловалась на непослушную Ниночку Фёдору, до которого её слова не доходили. И конечно до матери они тоже не доходили. Ниночка поняла, что кое-что можно делать безнаказанно. Самое главное и никогда не покидающее её, было ощущение того, что все вокруг враги, кроме Анечки. Всех нужно бить безжалостно за любую обиду. Только так можно спастись. После очередной драки Ниночка и Анечка мужественно выстаивали наказание в углу. Маленькие девочки со слезами уходили домой побитые, поцарапанные. В общем наши подружки сразу приобрели в школе дурную славу.
У Анечки тоже в семье дела обстояли нехорошо: отца не было – умер давно, мать инвалид, ездит на коляске, не было ни братьев ни сестёр. Анечка вообще росла почти самостоятельно: умела готовить, сама себе вещи стирала, да ещё за матерью следила. Друзей естественно завались, что называется. А эта Ниночка похоже оказалась родственной в некотором роде душой. Ну как было с ней дружбу не завести.


Однажды после очередной потасовки с одноклассниками Ниночка и Анечка, по обыкновению отстаивая наказание в углу класса спиной ко всем, разрабатывали очередной план мести злосчастной учителке. После долгих переговоров шёпотом девочки решились на такой опасный шаг, как налить на стул Елене Ивановне чёрных чернил. Это было очень жестоко, так как в одежде учительница предпочитала светлые тона. И они таки умудрились сделать задуманное. Но не совсем всё вышло – вернее ничего не вышло. Войдя в класс после звонка, Елена Ивановна предложила детям присесть, а сама принялась долго и нудно объяснять почему у буквы «Ё» два звука. Ниночка и Анечка уже сидели за партами, прощеные великодушной учительницей. Правда их рассадили по разным концам класса, но в общем это ничего не меняло. Терпение их начинало сдавать, от чего начались верчения, бесконечные подпрыгивания на месте и ёрзания. Но Елена Ивановна всё никак не хотела садиться на стул. К великой досаде проказниц она так и не присела за весь урок, зато как только звонок прозвенел, она попросила их остаться. Ниночка и Анечка, снедаемые страхом, робко подошли, не поднимая головы. Елена Ивановна долго молча смотрела на девочек и не знала, что сказать. Её смятению не было предела: за какое такое преступление они вершили над ней сей тяжкий суд? Нет ничего хуже, когда не понимаешь чем заслужил жестокое наказание.
- Вы хотите что-нибудь сказать мне? – Спросила она в надежде, что девочки повинятся, но в ответ упорное молчание, - ну хватит в партизан играть! – Взвилась учительница. – Девочки даже не дрогнули. Елена Ивановна быстро встала и отошла к окну (тёмное пятно зияло на её светлой юбке), долго там простояла, молча покусывая ноготь, затем повернулась – в глазах стоял непонятный блеск, словно она плакать хотела, но не получалось.
- Вот что. Я хочу пойти к вам в гости вместе с вами и непременно увидеться с вашими родителями.
При этих словах Анечка вскинула голову и обожгла Елену Ивановну злобным взглядом:
- Нет! Нечего вам делать у нас дома.
- Это ещё почему? – Оторопело спросила учительница.
- И без вас проблем хватает, - Анечка схватила Ниночку за руку и стремительно увлекла за собой из кабинета.
Они вышли на улицу и направились к дому, хотя уроки ещё не закончились.
- Куда мы идём, домой? – Испуганно спросила Ниночка.
Анечка остановилась и задумалась:
- Да, дома делать нам ближайшую неделю нечего. Настучит она предкам.
- И что ты предлагаешь?
Тут Анечкины глаза засветились озорным огоньком, словно в голове у неё родилась какая-то потрясающая идея. Ниночка тут же откликнулась на этот огонёк и выказала готовность приступить к действиям.
- Мы с тобой убежим так на недельку из дому. Пускай родаки поволнуются. Может хоть ругать меньше будут.
- А где мы будем жить? – Растерянно спросила Ниночка, не ожидавшая такого поворота мыслей подруги.
- А какая разница. Возьмём дома денег, а лучше вообще домой не заходить, чтобы не палиться.
Ниночка восторженно смотрела на Анечку. Ей так нравилась находчивость и деловитость подруги, а особенно нравилась её манера говорить всякие «крутые» словечки. Ей хотелось быть похожей на смелую Анечку, но где этой смелости взять.
К тому времени Ниночке было уже десять лет. Фёдор всё маялся с работой, приносил в дом всё меньше и меньше денег. На необходимые вещи средств стало не хватать. Конечно тетрадок у Ниночки не было, да и других школьных принадлежностей уже не осталось – только старый изорванный портфельчик. Причём девочка продолжала носить обноски с чужого плеча. Мать она вообще редко теперь видела, так как частенько не появлялась дома сутками, чего никто кроме младших сестрёнок не замечал. Домой Ниночка приходила только для того, чтобы прибраться и проверить своих подопечных. Более ничто её не держало. И вот, поступило такое заманчивое предложение от Анечки – уйти на недельку. В глубине души Ниночке не хотелось оставлять малых с матерью. Это всё равно, что оставить их одних, но ведь Светке уже девять лет – справится и без старшей сестры. Ещё одно маленькое желаньице подталкивало Ниночку на этот неосторожный шаг – ей очень хотелось почувствовать, что дома её ещё ждут, что она кому-то нужна и что по ней будут тосковать. Она приняла предложение.
Однажды поздно вечером в квартире Акуниных раздался звонок в дверь. Ниночка кинулась к дверям, чтобы пришедший не успел позвонить ещё раз. Замок щёлкнул, дверь, чуть скрипнув, отворилась – на пороге стояла Анечка.
- Ты с ума сошла? Зачем позвонила, все ведь спят, - недоумённо зашептала Ниночка.
- Всё в порядке. Так даже интересней, - уверенно произнесла Анечка, - ты готова?
- Да, подожди минутку.
Через несколько минут Анечка и Ниночка уже бежали по переулку, водрузив на спины свои школьные ранцы с необходимыми вещами. В городе было темно. Лишь несколько окошек светились. Девочки шли дворами, не выходя на центральную площадь, что бы как можно меньше привлекать к себе внимание.
- А куда мы идём? – Спросила Ниночка, поёживаясь.
- У меня есть один знакомый пацан, у которого папик – фраер.
- А кто такой фраер?
- Ну… это что-то типа вора… н-незнаю. Короче, он живёт в квартире почти совсем один, так как отец вечно от ментов прячется.
- А как зовут твоего знакомого?
- Саша. Я с ним по телефону вчера разговаривала, он согласился.
- А он какой? Сколько ему лет? – Робко спросила Ниночка.
- Да что ты, испугалась что ли? – Усмехнулась Анечка, - да ладно, не смотри так на меня. Ему шестнадцать и он хороший парень.
Наконец они подошли к старому пятиэтажному дому, поднялись на четвёртый этаж и позвонили в железную дверь. Послышались шаркающие шаги, в проёме возникло худощавое симпатичное лицо.
- А, это ты Анечка, ну проходите, заблудшие овечки. – Приветливо сказал он.
Девчонки вошли в тёмную прихожую. Квартира была неплохо обставлена, сразу видно – отец ворочает большими деньгами. Саша тоже одет прилично и даже, можно сказать, красиво: модные спортивные брюки и безрукавая футболка, открывающая сильные не по годам руки.
- Ну, пошли на кухню, ща накроем чего-нибудь, - сказал Саша, потирая руки.
Ниночке страшно понравилась эта квартира и её хозяин. Всё было таким красивым и чистым. Замученный её разум привык ко всему противному и отвратительному. Между тем они втроём сидели уже в красивой кухне за удобным столиком. Саша поставил на стол бутылку пива и с интересом взглянул на Ниночку. В его светлых красивых глазах на секунду показалась жалостливая искорка, но тут же исчезла и её место заняла весёлость.
- Ну, рассказывайте, чего это вы из дому-то дёру дали?
- Да надоела эта жизнь, - уверенно заявила Анечка, - а тут ещё училка нас заложить решила, ну мы и решили на время спрятаться.
- А за чем вас училка эта застукала? – Всё с той же усмешкой спросил Саша.
- Да мы ей падлянку устроили.
- Ну а ты чего молчишь? – Обратился Саша к Ниночке, но та смутилась и лишь опустила глаза. Анечка моментально ответила за подругу:
- А она переживает очень, всё оправиться не может от потрясения. Вот завтра выспится и повеселее будет, правда, Ниночка?
Ниночка только кивнула головой, всё ещё не решаясь поднять взгляд. Ей вдруг стало ужасно стыдно за свою внешность, за своё уродство, так стыдно, что хоть плачь. Саша ей очень понравился, но в мозгу засвербила мысль о том, что такой человек, как он на неё никогда не посмотрит. Наконец, она набралась смелости и мельком взглянула ему в глаза и, к своему удивлению, не увидела там ни жалости, ни отвращения.
- А мне тут всё равно скучно одному, так что живите. Только договорились сразу, если вас тут выцепят, то вы кричите, что только зашли ко мне в гости, а я ничего о вашем побеге не знаю.
- ОК! – Весело сказала Анечка.
В этой двенадцатилетней девочке было столько уверенности в себе, что казалось, она прожила уже долгую и тяжёлую жизнь, обретя немалый опыт.

Анечка и Ниночка прожили у Саши десять дней, не выходя из квартиры и целыми днями сидя у телевизора. Его самого часто и подолгу не бывало дома. Иногда он приводил своих друзей, с которыми выпивал. Однажды с очередной гулянки он пришёл в ужасном состоянии, после чего долго валялся в постели обездвиженный. Ниночка сидела около него, не отходя, два дня. Ей нравилось ухаживать за ним, смотреть на него, кормить его, как ребёнка с ложечки. И ей было очень тоскливо во время его отсутствия; объяснить она это не могла. Саша был очень добр со своими сожительницами, щедро благодарил их за уборку в доме. В общем жилось им неплохо. Но однажды Анечка сказала, что пора возвращаться по домам. Ниночка вдруг погрустнела, но против ничего не сказала. И вот они вдвоём под покровом ночи тем же путём вернулись домой.
Ниночка стояла в нерешительности около двери в свою квартиру. Она не знала, как себя вести, что говорить. Но одно чувство волновало её: в глубине души она надеялась, что сейчас мать впервые за всю жизнь расплачется, обнимет дочь и скажет, что любит. Вдохнув поглубже, Ниночка толкнула двери и ступила на порог, робко озираясь вокруг. В прихожей было сумрачно. Из комнат послышались шаги и стук чего-то твёрдого по полу. В дверях возник силуэт женщины. Боже, неужели это и есть её мама? У Ниночки рот приоткрылся от удивления, когда она увидела, во что превратилась мать. Перед ней стояла высокая, худая, как жердь, лохматая женщина. Лицо её было бледно, глаза широко открыты. Она двинулась вперёд, с грохотом передвигая костыли. Ниночка попятилась в ужасе.
- Ах, ты! – Срывающимся голосом крикнула мать, схватила дочь за волосы и начала неистово её избивать. Ниночка визжала и извивалась, пытаясь вырваться, но всё тщетно; удары сыпались один мощнее другого. Из детской комнаты послышался плач – это Светка и Катя разревелись, испугавшись шума и крика в прихожей. Выйти они не могли, так как были заперты. Неизвестно, до чего дошла бы мать в своей злобе, если бы в этот момент Фёдор не вернулся с работы и не растащил их в разные стороны. Ниночка тут же метнулась в комнату и заперла за собой двери. Фёдор затащил разъярённую женщину в комнату, где они долго ещё кричали друг на друга. Через какое-то время всё в доме затихло: мать уснула, Фёдор куда-то опять ушёл. Ниночка до утра просидела у батареи, всё никак не могла успокоиться. Следовало ожидать, что мать именно так и поступит, но тяжело было осознавать, что тебя никто в общем дома и не ждал. Малолетки почти сразу уснули, мать спьяну разбушевалась и затихла, бабушки и вовсе нету дома – вот так Ниночку встретили после её продолжительного отсутствия.

На следующий день в школе обеим девочкам сделали выговор за прогулы и пригрозили выгнать из школы. Ниночка сидела на уроке угрюмая, ничего не писала, да и не слышала учителя. С оценками у неё давно уже всё было безнадёжно, правда иногда учителя из жалости к её неблагополучию ставили тройки. Она теперь сидела – такая необычная, не похожая на других детей. В то время как ребятишки её возраста бегают, смеются, озорничают, она уже загружена своими переживаниями, на переменах никуда из кабинета не выходит, что бы никому не показываться на глаза, почти совсем перестала улыбаться. Только с Анечкой ей ещё легко общаться, да дома есть возможность запереться в комнате.
Вот в таком темпе и продолжалась Ниночкина жизнь, пока не подоспела ещё одна беда…      

Нина.

Сегодня Ниночке исполнилось ровно шестнадцать лет. Но в жизни её за последние шесть лет ничего не поменялось. Только Фёдора недавно выгнали с работы за то, что явился пьяным, и теперь он ищет новую. Бабушка стала приходить реже, в семье началось голодание. Два раза Ниночка уже оставалась на второй год в школе и сейчас находилась на восьмом году обучения, хотя должна быть на десятом. И называют её все уже давно просто Нина, вместо ласкового Ниночка.
В дверь позвонили, Нина открыла – на пороге стояла Аня, одетая в короткую юбку, дешёвые капроновые колготки, чью-то куртку из кожзаменителя и со странной причёской, напоминающей торчащую в разные стороны высохшую траву.
- Привет, - сказала Нина, пропуская подругу в квартиру.
- Здарова, как жизнь?
- Да плохо, плохо всё, просто ужасно! – Воскликнула Нина, хватаясь за виски.
- Чего опять случилось?
- У нас за квартиру в ПРЭПе долг огромный натёк, выселять хотят, не знаю как уплачивать будем.
- М-дя, а может занять у кого-нибудь?
- Да у кого занять, кто даст? – Взмолилась Нина. Суровая действительность давила со страшной силой. Отец ещё неизвестно когда выйдет, Фёдор всё никак не устроится.
- Как мать?
- Да не знаю, не выходит из комнаты со вчерашнего утра.
- Слыш, так может к ней вломиться, мало ли что? Ещё окачурится там.
- Да надо бы, только Фёдора дождёмся.
- Зачем?
- Не хочу я к ней без него соваться.
- Чего ты дура боишься? Надо будет, успокоим, она всё равно уже не соображает ни хрена.
- Ой, не знаю я…
- Да пошли, не ссы.
Они вдвоём подошли к двери в комнату матери. Нина тихонько постучала.
- Мама, ты спишь? Мам? Открой, мы еды принесли.
В ответ тишина. Ни звука из комнаты. Нина попробовала открыть дверь, не получилось.
- Там какой замок? – Спросила Аня.
- Щеколда обычная.
- Ну, тогда держись! – Сказала Аня, закатывая рукава, чтобы не мешали. Вытащив из кармана пилочку, она присела у двери, просунула её в щель и начала легонько постукивать по железной задвижке. – Да она на соплях, ща откроем.
Нина стояла позади и в волнении заламывала пальцы. Если мать не отзывалась уже второй день, значит что-то с ней там случилось. Наконец Аня с торжествующим видом повернулась и демонстративно толкнула дверь. Они вошли внутрь. То, что предстало их взору было ужасно и отвратительно. В комнате стоял жуткий затхлый духан. На полу валялись пустые бутылки из-под водки (этот напиток умудрялся поставлять сосед), всё кругом было облёвано и, похоже, что мать даже испражнялась, не вставая с кровати. Нина в ужасе оглядывалась по сторонам. К глазам подступали слёзы – такого ей ещё видеть не приходилось. Но где же мать?
- Нина… - Тихо позвала Аня из дальнего угла, который от двери не просматривался. Та подошла, вся дрожа и почувствовала головокружение от увиденного: мать лежала на полу на животе; волосы её грязные и растрёпанные разметались, на лице застыло выражение страшной муки… Она была мертва. Нина схватилась за стену, закрыла рукой лицо и попятилась, всхлипывая. В голове всё затуманилось, закружилось, к горлу подступила тошнота.
- Господи! – истошно крикнула она и, опустившись на колени, заревела. Аня подошла к ней и попыталась вывести из комнаты, но та отбрыкивалась от подруги. У ней начиналась истерика. Всё то, что можно увидеть в страшном ночном кошмаре случалось с ней наяву.
- Ну почему это всё происходит именно со мной? Ну в чём я виновата? Господи! Аня, пристрели меня, а..! Ну пожалуйста!
Аня схватила подругу под мышки и с силой выволокла из комнаты, уложила на кровать. Нина плакала и выкрикивала что-то неразборчивое. По щекам её катились слёзы. Аня стала её успокаивать, но все её увещевания были тщетны – девушка билась в истерике и ничего не слышала. Младшие стояли в дверях и испуганно наблюдали за происходящим.
- Света, иди сюда, - подозвала Аня. Та подошла, - уведи Катю ко мне, а потом пойди к Саше, помнишь, где он живёт?
- Да.
- Скажи ему, что Ане нужна помощь и скажи, что тут «больной». Он поймёт. Всё, бегом!
Девчонка бросилась выполнять задание. Через полчаса она вернулась с Сашей. Он вошёл в комнату, присел рядом с кроватью, на которой всё ещё билась Нина.
- Что с ней.
- Там, в комнате, иди посмотри. – Он прошёл в соседнюю комнату, вернулся оттуда чуть побледневший, склонился над Ниной, дотронулся рукой до её лба – горячий.
- Ты принёс чего-нибудь?
- Да, димидролл, больше ничего пока нет. Мне нужна вода.
- Только из крана.
- Пойдёт. – Саша вышел на кухню, налил в кружку тёплой воды, раскрошил туда таблетку и размешал, набрал этой жидкости в шприц без иглы и вернулся в комнату, - теперь подержи её покрепче.
Он одной рукой крепко схватил её подбородок так, что рот чуть приоткрылся, и влил содержимое шприца под язык. Нина закашлялась, но проглотила; дернулась, замолчала, откинулась на подушку, пытаясь отдышаться. Тут Саша заметил плачущую в углу испуганную Свету:
- Иди к Аньке, нечего тебе тут делать. – Девчонка убежала. – Надо труп убирать как-то, и вообще хоронить. Гроб где брать?
- Ой, я вообще понятия не имею, что теперь делать, - схватившись за голову простонала Аня, - мне кажется, что она сошла с ума, тронулась…
- Не-е, ща придет в себя, проспится.
Нина погрузилась в глубокий беспокойный сон. Саша и Аня вышли на лестничную площадку покурить и подумать, что теперь делать. Скоро Нина проснётся, и кто даст гарантию, что проснётся она в здравом уме. Младшие, напуганные до смерти, сидят у Ани и ждут объяснений происходящему. Бабушка ничего не знает о смерти дочери: каково ей будет, когда она вернётся с работы, вдруг её удар хватит? И наконец самый вопиющий вопрос: кто оплатит похороны?
- У нас есть сосед-алкоголик, бабушка-пенсионерка, работающая по совместительству поломойкой, Фёдор без работы, я и ты, - сказала Аня задумчиво.
- Да, много мы так соберём, но давай попробуем. Только для начала надо делать что-то с трупом. Давай ка ты иди, посиди с Ниной, а я к соседям. – С этими словами Саша, хлопнув Аню дружески по плечу, пошёл вниз по лестнице. Дядя Костя открыл не скоро.
- Ну чего ты ломишься, чё надо бл… от меня всем?
- Да не ругайся, дядя Костя, помощь нужна. Нюрка допилась…
- Что? Ты чё сказал?
- А то и сказал, что окачурилась, - почти крикнул в ухо глухому дяде Косте Саша.
- Ё-моё, чего ж ты сразу не сказал… а от меня, собственно, чего требуется?
- Помоги с трупом и денег дай на похороны.
- Иш чего! Откуда я те деньги то возьму?
- А водку на что покупаешь?
- Да на пенсию мою агромадную. Что, последние копейки забрать хотите, да? Совсем меня раздеть? – Дядя Костя перешёл на крик, - давайте, кровососы! Заберите последние крохи!
- Успокойся, ты, пень старый. Ну, человек умер, хоронить надо?
- Надо…
- Деньги на это надо?
- Надо…
- А хочешь, я Нюрку в шкафу твоём спрячу пока, что бы никто не увидел?
- Нет! - Воскликнул старик, испуганно хлопая глазами. В его почти детском воображении представилась жуткая картина, - нет, не хочу!
- Тогда пошли хоронить.
- Щас, может, наскребу чего-нибудь, - пролепетал дядя Костя и скрылся за дверью. Вскоре он вернулся с пятьюстами рублями в костлявых пальцах, - эх, бросать надо пить… - со вздохом сказал он, печально взирая, как Саша считает деньги.
- Да, надо бросать.
Они поднялись к Акуниным. Нина всё ещё спала. Аня задумчиво стояла у её кровати. Когда Саша вошёл, она вздрогнула, кинулась к нему:
- Ну что, сколько?
- Пятихатка только. С трупом разберёмся, я схожу за своими.
- Давай я сбегаю, может, найду хоть сколько-нибудь?
- Беги, только быстро.
Аня помчалась домой. Перерыв все шкафы, все матрасы и заначки, она нашла только сто рублей. Возвращаясь обратно, она плакала. Только сейчас до неё дошло, что случилось, и в каком трудном положении находится единственная подруга. И тут она решилась на тяжёлый шаг. Долго думая, она пришла к выводу, что другого выхода нет. Придя к Акуниным, Аня обнаружила, что Нина очнулась. Саша разговаривал с ней, успокаивал, говорил, что всё уладится, всё будет хорошо. Нина только утирала слёзы. Распухшее лицо было ещё безобразнее, чем обычно. Она сидела на кушетке, свесив босые ноги и с надеждой взирала на Сашу. Аня подошла поближе:
- Слушайте, я нашла лист, надо больше. И… мне кажется я знаю, где взять ещё. Она старалась не смотреть Саше в глаза, чтобы не видеть его реакцию.
- Дождёмся Фёдора… - пролепетала Нина.
- И я ещё не принёс свои, - сказал Саша взволнованно, поняв, о чём говорит Аня, - подожди пока, может, насобираем.
- Вряд ли, - скептически покачала головой Аня. Уж она то ясно понимала, что надеяться больше пока не на что. Но они стали ждать появления Фёдора. Саша сбегал домой и принёс две тысячи рублей, всё, что у него оставалось. Потом пришла бабушка, расплакалась, выпила несколько каких-то своих таблеток и вытащила из сумки триста рублей. Всего этого было мало. Труп матери окоченел, пришлось ломать кости, что бы положить её в подобающую позу. Аню стошнило от зловещего хруста, доносившегося из комнаты, где орудовали Саша и дядя Костя. Нина, словно впала в кому, ничего не видела и не слышала, а бабушка всё за ней ухаживала. Наконец тело было уложено на скамейку, обмыто и одето. Осталось купить гроб и место на кладбище. На это нужно было уйму денег, явно больше, чем у них было.
Прошёл день, за ним вечер и ночь. Аня заставила Нину принять ещё Сашиного зелья из димидрола, а сама вместе с остальными всю ночь, не смыкая глаз, просидела около тела. К утру стал ощущаться запах мертвечины. В комнате сидеть было невозможно. Её закрыли и перешли в соседнее помещение. Саша сел рядом со спящей Ниной на кушетку, откинулся назад, закрыл опухшие и покрасневшие глаза. Аня опустилась на пол. Ей уже всё было ясно – придётся использовать последнее средство.
- Саша, сколько примерно нужно денег на гроб и место на кладбище? – Мужественно спросила она. Саша открыл глаза, побледнел, сглотнул слюну и почти шёпотом сказал:
- Я точно не знаю… Аня, погоди, не надо…
- Я решила, так нужно, только одна я не смогу столько заработать, мне нужен ещё кто-то.
- Кто? – Спросил удивлённо Саша.
- Я не знаю.
- Я пойду с тобой, - раздался в комнате ровный голос Нины. Она слышала весь разговор, поняла, на что ради неё идёт подруга, сердце её дрогнуло.
- Нет! Ты с ума сошла! – Запротестовал Саша, - забудь об этом, ты никуда не пойдёшь. Аня, скажи ей… - но Аня молчала, опустив глаза. Саша взволнованно переводил взгляд с одной девушки на другую, в душе его поднималась ярость:
- Да вы что, свихнулись, я найду деньги! Я достану! Будьте здесь! Я прибегу…
- Куда ты собрался, к Ящику?
Саша не ответил, но его глаза всё объяснили.
- Он не даст, ты только унизишь себя, - тихо произнесла Аня, я этого… не допущу, - голос её дрогнул. Нина испуганно переводила взгляд с одного на другого. Вся волна чувств, столько лет тщательно скрываемая, вырвалась наружу, слёзы подступили к горлу. Ей стало понятно, что эти два человека шли на огромные моральные жертвы, чтобы помочь ей:
- Плевать, я не позволю вам… сделать то, что вы задумали.
Аня посмотрела на Нину и незаметно для Саши подмигнула. Та чуть заметно кивнула.
- Я схожу за водой, - сказала Аня и вышла.
- Подожди, её ещё процедить надо, - спохватилась Нина и выбежала следом за подругой. Саша положил голову на руки, потёр виски в задумчивости. Всё в мозгах перемешалось, гудело, словно двигатель самолёта. Тяжесть сковала всё тело. «Состояние близкое к коме» - попытался сам для себя пошутить Саша, но получилось жалко и не смешно. Из задумчивости его вывел громкий щелчок. Он очнулся и выскочил из комнаты, не веря тому, о чём догадывался. Действительно, девчонки сбежали, пока он сидел и втыкал, как последний идиот. Он со всего размаху ударил кулаком по стене, так что извёстка посыпалась с потолка.

Нина и Аня шли очень быстро, обе молчали. Им обеим хотелось заговорить о чём-нибудь, но подходящей темы не было. Нина стеснялась спросить о том, что они собирались сделать, а Аня не хотела ничего объяснять. Наконец Нина не выдержала:
- Сколько их будет?
- Не знаю, может два, может три, может десять… - С этими словами Аня крепче сжала руку подруги и ещё ускорила шаг. Они пришли на Сталинградскую, 4, вошли в один из подъездов, поднялись на второй этаж. Аня глубоко вдохнула и нажала звонок. Дверь открыл мужичина огромного роста с чёрной густой бородой и нависающими чёрными бровями. Взгляд у него был какой-то злобный, насмешливый.
- А-а, проходите! – Пробасил он, едко улыбаясь. Нину бросило в дрожь. – На сколько хотите отработать?
- На много… - Смело произнесла Аня. 
- Ну, не знаю, что вам придётся сделать за «много».
- Деньги очень нужны, - дрогнувшим голосом произнесла Аня. Нину всю колотило. Она стояла молча и ждала, что будет дальше.
- Ну что ж, проходите в зал. Я щас.
Девушки прошли в просторную голую комнату. Мужик прошёл следом, взял трубку телефона и набрал номер.
- Здарова, Артур, тут две тёлки хотят на штуку отработаться, приходи. Ага, давай.
Примерно такие слова он повторил раз пять, набирая разные номера.
- Ну, чего сидите? Курнуть хотите? – Спросил он, отойдя наконец от телефона.
- Да, - коротко ответила Аня.
- Зачем? – Прошептала Нина.
- Не спорь, легче будет.
Они выкурили одну заветную сигаретку и стали ждать. Нина прилегла на диванчик. В голове словно кисель какой-то, перед глазами туман, светлая дымка, поглощающая в себя лежащую рядом Аню, сидящего на стуле мужика и все окружающие предметы. Все проблемы отошли куда-то на второй план, лишь состояние лёгкости в теле, спокойствия. Она переводила взгляд с одного предмета на другой, и ей казалось, что это не её глаза двигаются, а всё вокруг двигается само. Потом в комнате появились люди, много людей и все на одно лицо: злые, хитрые, коварные. Чей-то голос произнёс:
- Это что за уродины? Они штуку хотят за свои..? – Кто-то засмеялся и ответил:
- А ты тряпкой ей лицо прикрой, что бы противно не было.
- Да ну на фиг, я думал, тут проститутки, стоящие таких бабок, а это ширпотреб какой-то.
Нине стало плохо, просто ужасно от этих слов, но наркотик всё ещё действовал, притупляя все ощущения. Из того вечера она запомнила, как эти мужланы нажрались водки, накинулись на них очень грубо, изорвали всю одежду, издевались. Нине было очень больно, она плакала, за что получала по лицу кулаком, но ничего не говорила, ни единого слова. Потом им швырнули тысячу и выставили за дверь. Аня шла молча и вела за руку всхлипывающую Нину, всё ещё пошатывающуюся.
Когда они вернулись Саши дома не было. Нина быстро утёрла слёзы, чтобы никто ничего не понял, но порванная одежда всё объяснила лучше слов. Бабушка дрожащей рукой приняла деньги, всхлипнула и крепко обняла внучку. Только тут Аня заметила, что в комнате стоит деревянный гроб.
- Откуда это? – Удивлённо спросила она бабушку.
- Саша и Костя смастерили, пока вас не было. В кладовке были доски какие-то… - ответила та и снова всхлипнула. Да, гроб действительно был не ахти какой, но о качестве думать не приходилось. Вернулись Саша и дядя Костя. Нина не посмела поднять глаз и в слезах убежала на кухню. Аня стояла и виновато смотрела на Сашу, который, казалось, сейчас сделает что-нибудь ужасное. Так блестели его глаза и сжимались кулаки.
- Сколько у нас всего? - Спросил он, сдерживаясь.
- Три с половиной, - ответила Аня.
- Хватит, - он повернулся к дяде Косте, - пошли уложим её.
Они нацепили на руки какие-то тряпки, зажали носы прищепками и вошли с гробом в комнату. Потом послышался стук молотка, закрытый гроб понесли на улицу, водрузили на машину и увезли. Нина осталась дома, Аня с ней. Бабушка начала вымывать комнату матери, из которой всё ещё шёл ужасный запах.

Прошёл месяц, прежде чем Нина смогла хоть немного прийти в себя от шока. Саша не появлялся, лишь изредка звонил и спрашивал всё ли в порядке и не нужна ли помощь. Фёдор таки устроился на работу и смог уплатить долг, но в результате отдал всю свою мизерную зарплату. Жизнь проходила словно в тумане…
Однажды утром, когда Нина ещё спала, а бабушка принялась за приготовление завтрака, пронзительно завизжал звонок в дверь. Бабушка испуганно посмотрела в глазок – Аня – бабушка открыла и удивлённо спросила: «Анна, что это ты так рано, Нинка спит ещё».
- Ничего, это как раз и хорошо! – Ответила Аня и весело подмигнула. В руках у неё были огромные пакеты, полные каких-то продуктов. – Мы испечём торт!
- Анечка, где ты всё это взяла? На какие деньги?
- На мои, бабушка, на собственные, - ответила Аня, остановившись в замешательстве от такого вопроса.
Нина спала, разметавшись по кровати, спустив одну руку на пол. Никаких снов не было, только навязчивое что-то тянуло её проснуться скорее, отнимало покой. Нина несколько раз повернулась, укрылась с головой одеялом, и тут до её слуха донёсся знакомый голос. Она села в постели, тряхнула головой, отгоняя сон и медленно поплелась на кухню, вдыхая запах печеного, который ей доводилось чувствовать крайне редко. Войдя на кухню, Нина увидела бабушку и Аню, сидящих за столом, на котором в большом блюде стояло что-то, накрытое полотенцем и испускающее потрясающе аппетитный запах.
- Это что? – Спросила она. Аня улыбнулась и ответила:
- Это торт к твоему Дню Рождения!
- К моему чему? Дню Рождения? Я совсем про него забыла…- Аня подошла к Нине и крепко её обняла – сегодня твой день, Нина.
Они сели за стол и стали пить чай, который купила Аня.
- Анечка, откуда же всё это? – Недоумённо спросила Нина.
- Это не украдено, а остальное не важно, - весело сказала Аня, - давай быстрее допивай свой чай, и мы пойдём тебя приоденем.
Войдя в комнату, Аня вывернула принесённый ею большой пакет, набитый каким-то тряпьём. Она долго крутила Нину туда и сюда, одевала и раздевала, расчёсывала и красила и наконец, тяжело дыша, отступила на шаг и произнесла:
- Нинка, ты просто супер-модель! – Нина стояла перед ней в синих новеньких джинсах, синей молодёжной кофточке, на ногах сияют кожаные ботинки с тупым носком, как это было модно, волосы вымыты и заплетены в высокий хвост, который успел немного удлинниться. Она смотрелась, может и не потрясающе, но намного свежее и лучше, чем раньше. Чей-то голос заставил их отвлечься от наряда – это пришёл Саша. Нина вскочила в волнении, ведь она так давно его не видела. Вот уже несколько недель она не могла понять, что с ней происходит: каждый новый день без него проходил так тяжело, нудно, скучно и бесполезно, что подушка не высыхала ночами от слёз. Неужели она влюбилась? Но эта мысль вызывала у Нины страх, она гнала её прочь, потому что не верила, что Саша смог бы ответить ей взаимностью. И тут он вдруг пришёл. Неожиданно Нина почувствовала руку Ани на своей руке – та повела её из комнаты.
Саша стоял в прихожей. Он был необыкновенно красив сегодня. На нём красовался новенький джемпер с модными узорами, чёрные прямые брюки и шёлковый шарф, обувь у него всегда была безупречна. Как видно, дела у него шли в гору. Нина вышла из комнаты и в смущении остановилась, ожидая когда Саша увидит её. От страха она дёрнулась обратно, но Аня удержала её. Наконец Саша обернулся: нельзя сказать, что он почувствовал в этот момент, но глаза его словно посветлели и стали влажными, мягкими и добрыми. Нина глядела в них, и ей хотелось утонуть в этой бесконечной нежности. Он улыбнулся и сказал:
- Ты очень хорошо сегодня выглядишь, как будто повзрослела. – Нина чуть не умерла от стыда. – Ну что, мы идём гулять сегодня?
- Конечно идём, - ответила ему Аня, - только монатки соберём.
Шумная дискотека растворила свои гостеприимные двери перед тремя молодыми людьми. Здесь в полумраке творилось столько тёмных делишек - даже хозяин дискотеки ничего не подозревал об их количестве, а охрана ничего поделать с этим не могла: тут можно было купить какие угодно наркотики, снять девочку, устроить так называемую «стрелу» и даже заказать неугодного тебе человека. У стойки бара сидело множество пьяных парней и раскрашенных девиц, не мене пьяных. Гремела музыка, люди танцевали, утопая в клубах сигаретного дыма, лучи прожекторов то и дело освещали чью-нибудь пьяную рожу или целующуюся в углу парочку. Саша заказал по коктейлю, закурил, Нина и Аня уселись у стойки бара и принялись потягивать прохладные напитки. Саша наклонился низко к уху Нины и почти прокричал, так как из-за громкой музыки ничего не было слышно:
- Как у тебя дела, чем ты занималась весь этот месяц?
- Спала, - с улыбкой ответила Нина и тут же залюбовалась улыбкой Саши. – А почему ты так долго не приходил?
- У меня дела были с одним типом - Ящик зовут.
- Проблемы какие-то?
- Теперь уже нет, - сказал с ухмылкой Саша.
- Я рада.
Он посмотрел на Нину. Она какая-то необычная была сегодня. Это уже не та Ниночка, которую он когда-то давно приютил у себя, чтобы её не наказали за проступок перед училкой. Это уже оформившаяся, взрослая девушка. Исчезла из её глаз наивность, осталась только какая-то грусть и никогда не угасающая надежда. И дефект левого глаза стал почти незаметен, пропали угри. Пусть и не сияло красотой её лицо, но и не вызывало отвращения, напротив, оно светилось добротой и открытостью души. Его вдруг потянуло к ней со страшной силой, захотелось защитить, скрыть от всех бед и опасностей.
- Пойдём потанцуем, - предложил он, услышав плавную музыку медленного танца. Нина изумлённо вскинула глаза, смущённо улыбнулась и пролепетала, что не умеет, но он уже вытянул её в зал, обнял за талию одной рукой, в другой сжал её маленькую ладошку. Странное чувство охватило Нину: какая-то мягкость во всём теле, сердце мечется в груди и просится наружу. Впервые она находилась так близко к Саше. И это он предложил потанцевать. Всё внутри девушки возликовало, каждой клеточкой она ощущала его прикосновения и старалась запомнить их на всю жизнь. Казалось, всё её естество собралось в том месте, где он прикоснулся к ней. Лёгкое головокружение заставило её вдруг схватиться за его плечи – ей показалось, что она сейчас упадёт. Он тоже это почувствовал и обеими руками обхватил её талию.
- С тобой всё в порядке? Тебе плохо?
- Нет, всё нормально, - сказала она, однако головокружение не проходило. Саша повёл её к стойке, усадил и протянул стакан сока. Нина глотнула и почувствовала, что сок лезет обратно наружу, кашлянула. Саша забеспокоился. Аня тут же подхватила подругу и повела в туалет. Они еле успели добежать, как Нину вырвало, она села на пол, отдышалась и недоумённо посмотрела на Аню.
- Что это со мной, я ещё ничего не пила.
- Совсем не пила?
- Только сок.
- А что ела сегодня? – С тревогой спросила Аня.
- Только твой торт.
- Но я тоже его ела, и со мной всё в порядке, - Аня сглотнула слюну, на бледном лице её выразилась страшная тревога. – Так, быстро к врачу.
Через несколько минут они были в больнице, но приём осуществлялся только утром. Аня купила в аптеке тест на беременность и отправила Нину с ним в туалет. Саша сидел на скамейке в коридоре и держался за голову. Аня подошла к нему и положила руку на плечо.
- Аня, не выживу я, если это правда, - простонал он.
- Всё образуется, - ответила тихо она. Но тут дверь туалета отворилась, Нина, бледная как мел, вышла, неся перед собой тоненькую пластиковую ленточку. Аня кинулась к ней, взглянула на результат теста и остановилась, не зная, что сказать или сделать.
- Что там? – С беспокойством спросил Саша, но тут же всё понял по тому, как медленно Аня к нему обернулась.
Нина сидела в машине, прижавшись лбом к стеклу. Слёзы катились по её щекам, но ни рыданий, ни всхлипываний никто от неё не услышал. Саша вёл машину, напряжённо сосредоточившись на дороге, отгоняя от себя дурные мысли. Аня просто сидела и молчала. Подъехав к дому, Саша вышел из машины, открыл заднюю дверцу и почти вытащил Нину наружу. Встряхнув её за плечи, он заставил её смотреть ему в глаза и твёрдым голосом произнёс:
- Не вздумай сделать что-нибудь с этим ребёнком, мы о тебе позаботимся, поняла? – Нина молча кивнула. – А теперь ты соберёшь свои вещи и переедешь жить ко мне, Аня, ты тоже поживёшь у меня, за ней нужен будет уход.
Аня отправилась в дом собирать вещи, а Нина и Саша остались стоять около его Тойоты. Она опёрлась о капот и усталым движением руки стянула с волос резинку. Саша подошёл к ней и притянул к себе. Рукой он повернул её лицо к себе и мягким голосом сказал:
- Ниночка, всё будет в порядке, я тебе обещаю. У меня есть деньги, я смогу тебе помочь, кроме того… мне кажется… - Он остановился, не зная, как продолжить. Нина смотрела в его серые глаза, которые были в этот момент так близко, что дух захватывало. Он тоже смотрел на неё, и его тоже охватывало подобное ощущение. Он привлёк её к себе ещё ближе и поцеловал. Это был первый поцелуй Нины, никто и никогда ещё такого удовольствия ей не дарил. Это ощущение было незабываемо. Она неумело отвечала на Сашин поцелуй, но вскоре поняла, как это делается и увлеклась настолько, что не заметила, как из подъезда вышла Аня. Саша тоже этого не заметил, но когда заметил, ему стало жутко неловко, а эта Анина счастливая улыбка вообще смутила его до ужаса.

Забросив Нину и Аню с вещами к себе, Саша отправился поставить машину в гараж. Машина была совсем новенькая, а права получены уже давно. Отец заплатил за них хорошие деньги. И вообще судьба Сашина была навеки связанна с деньгами. Они тревожили его рассудок с самого детства, когда он, будучи семилетним шпенделем, играл с друзьями в очко. Отец его был вовсе никаким не фраером, как когда-то для себя решила Аня, а просто бизнесменом. Правда дело его прогорело, когда Саше исполнилось восемнадцать. Тогда же Саша решил открыть своё дело, правда гораздо мене безобидное, чем у отца. Ведь отец держал сувенирную лавку, а сын занимался распространением наркотиков – сначала лёгких, а к двадцати годам стал серьёзным нарко-диллером, к которому бежал каждый ломающийся нарик города. В этом мире у него появилось ещё одно имя, которое от Нины он держал в секрете; все называли его Нерро, а настоящее имя помнила наверное только Нина и Аня. Были конечно и покруче его ребята, но с ними отношения были в норме. Вокруг Нерро собралась целая кампания, состоящая из людей проверенных. Вместе они проворачивали такие махинации, о раскрытии которых милиции даже и не мечталось. После недавнего столкновения с знаменитым своими «мокрыми» делами Ящиком, Нерро поднялся ещё на один уровень выше, теперь он стал вступать в «торговые» отношения с несколькими городами области. Именно поэтому у него всегда водились деньги. Конечно, достичь такого результата было очень сложно. Саше пришлось пройти множество унижений, потерпеть кучу неудач, несколько раз он совсем отчаивался, но фортуна улыбалась ему. Но самое главное обстоятельство, за которое его, собственно, в городе и уважали – это то, что он не был наркоманом и даже не курил траву, при этом был отличным специалистом в области наркотиков, прекрасно отличал качественный героин от низкосортного, мог с точностью прописать любому нарику правильную дозу, лишь взглянув на его внешний вид. Это были очень ценные качества.
Однако наступил тот момент в жизни Саши, когда на пути его встала девушка. Он всё ещё не мог понять, влюбился или нет, но определённо хотел сделать её жизнь лучше. Он знал, что если заведёт с Ниной отношения, она рано или поздно узнает о его деле, а это чревато последствиями. Но одна мысль утешала его: он знал, что когда-нибудь перестанет торговать наркотой и займётся продажей автомобилей. Это была его мечта – основать свой автомобильный завод, выпускающий его собственную уникальную марку. Чертежи всевозможных машин, двигателей, запчастей были приклеены по всей его комнате, ими был забит его письменный стол. Машины – это была его другая жизнь, которая ещё не началась, и для которой нужно было скопить огромную сумму денег. Саша даже успел уже получить профессию авто-слесаря, и теперь никто в округе так хорошо не разбирался в двигателях как он. Денег ещё было недостаточно, так что свои грязные делишки бросать пока рано, а значит придётся продолжать обманывать Нину, ну ничего, она простит.

Нина стала регулярно посещать гинеколога, живя при этом у Саши. Каждое утро Аня вставала ни свет, ни заря и начинала готовить завтрак, сама убирала квартиру, даже перестала вечером пропадать, что несказанно радовало Сашу и Нину. Нина иногда, видя, как мотается по дому Аня, порывалась ей помочь, но максимум, что та разрешала сделать – это вытереть пыль с мебели. Саша по вечерам отлучался, чтобы наводить порядки на своей территории и проводить торговые сделки, а девушки тем временем сидели на кухне и пили чай или пиво. Нина расспрашивала Аню о том, куда ходит Саша, но выведать так ничего и не смогла. Шло время, и словно бы ничего не происходило: деньги были, друзья рядом, сёстры в порядке, правда в школе не учатся, но не голодают. Нина начала потихоньку успокаиваться и думать о будущем не как о чём-то ужасном. У неё даже мечты появились, например каждую ночь она видела сон о том, как они с Сашей когда-нибудь поженятся и у них будет свой ребёнок.
К существу, начинавшему жизнь в её чреве Нина относилась без особой любви пока. Мысль о том, чей он и на кого будет похож убивала все материнские инстинкты. Нина собственно и не ждала его рождения, не гадала мальчик или девочка, не перебирал в уме имена, как это делали все молодые мамаши. Но она верила, что этот ребёнок поможет ей сблизиться с Сашей.
В таком темпе наша троица прожила пол года. Нина округлилась, потяжелела и ходила вразвалочку. Аня помогала ей во всём, но в доме поселилась какая-то тоска. Нина чувствовала, что Саша скрывает от неё нечто важное, но больше всего её задевало, что он больше ни разу не пытался поцеловать её, приласкать. Воспоминания о том вечере мешали ей спать по ночам, но надежда не умирала.
Однажды Аня ушла куда-то вечером, сказав, что по магазинам, но Нина догадывалась, что это лишь отговорка. В квартире стояла тишина. «Когда же придёт Саша?» - Думала Нина, засыпая в зале на диване. В дверь позвонили. Нина открыла глаза и улыбнулась – это наверно он. Звонок взвизгнул с новой силой. Нина заспешила к двери, повернула ключ, открыла. На пороге стояли двое ребят в кожаных куртках и кепках на меху. Один был чуть полноват и с довольной миной жевал жвачку, другой – высокий и худощавый.
- Вам кого? – Спросила Нина в растерянности.
- Нам нужен Нерро, - с ухмылкой ответил тот, который жевал.
- Кого?.. Здесь такие не живут, - ответила Нина и собралась закрыть двери, но жевавший вдруг сплюнул и подставил ногу под дверь, не дав её закрыть.
- А если я войду и посмотрю?
- Даже не думай, - вспылила Нина от такой наглости, - я тебе сказала нет здесь никаких Нерро.
- Слышь, чудовище, ты зря мне дерзишь, - сказал он, однако ногу убрал, дверь с шумом захлопнулась.
- Чё ты её не примял? Он же точно тут живёт, - в изумлении спросил худой.
- Чего это ты такой уверенный, может и не живёт, - ответил второй, оправляя шарфик на шее и направляясь к лестнице.
- Да ладно, Амба, ты же знаешь, что Ящик никогда ложных сведений не даёт, если сказал здесь, значит здесь.
- Даже если и здесь, придём в другой раз, нахрин надо лишний косяк делать? Ты хочешь вот так просто всё взять и замутить, да? Фил, лучше щас не умничать и подождать лучшего момента. Худой замолк и пошёл следом за Амбой. Навстречу им поднимался Саша. Все трое остановились.
- Фил и Амба, неразлучные друзья, вам тут чего надо? – С подозрением спросил Саша.
- Тут косячок один за тобой, и тебя кое-кто видеть хочет.
- Какой ещё косячок, ты соображаешь, что базаришь?- Зло спросил Саша.
- Да, пока соображаю, один человек купил у тебя шмали, а она дерьмом оказалась, он весьма недоволен, - ворковал Амба, довольно ухмыляясь.
- Этого не может быть, - с недоверием сказал Саша.
- Ты свои пакеты признаешь?
- Да.
- Тогда поехали прямо щас.
Они спустились и сели в машину. Сердце Саши колотилось в груди. Никогда он не испытывал подобного волнения. Он знал, что здесь что-то не так. Весь его товар был в порядке, а значит его хотят раскрутить на информацию или спровоцировать на неверный шаг. Внешне он выглядел совершенно спокойным и немного уставшим.
- А что это за тёлка с тобой живёт? – Спросил Фил.
- Это не важно, - раздражённо ответил Саша.
- Нерро в своём репертуаре – вечный женский заступник, может тебе ещё шляпу и маску, истинный Зорро! – Рассмеялся Амба.
- Не выё…ся, смотри, кусачки-то выбью! – Вспылил Нерро.
- Ты не в том положении, чтобы кусачки мои трогать, - усмехнулся Амба, - сейчас я смеюсь, а ты терпишь, - уже серьёзно добавил он.
Машина остановилась около пятиэтажного дома. Трое вышли и направились в подъезд, поднялись на третий этаж, вошли в квартиру. Саша прошёл вперёд и узнал сидящего в зале на полу парня. Это был один из его покупателей. Парень сидел притянув колени к груди и закрывая лицо руками. Ему было плохо. Медленно подняв красные от наркоты глаза, он долго не мог сосредоточить взор на вошедших. Когда ему это удалось, он попытался встать, но снова рухнул на пол и громко крикнул:
- Ты чё мне продал?
Саша насторожился, оглянулся вокруг, приметил расстояние до двери. Амба и Фил стояли позади и наблюдали. Подобрав один из лежавших на полу пакетиков, он узнал на нём свою метку. На полу лежало ещё четыре. Нерро отлично помнил, что продал этому парню пять пакетов. Вот он, козырь! Все пять его пакетов были целы, а на столе лежал ещё один раскрытый, откуда и была взята проба. Саша внутренне обрадовался, но тут же мелкая дрожь прошла по позвоночнику – значит его сюда не просто так привели.
- Ты траванулся не моим товаром, - твёрдо произнёс он.
- Чего? – покупатель в недоумении посмотрел на Нерро, его снова скрючило, - ты ещё рыпаешься, да я тебя…! – Захрипел он. Нерро спокойно подошёл к столу и спросил:
- Это ты нюхал?
- Да, мать твою…
- Это не я тебе продал. Ты купил у меня пять пакетов, вот они, - Саша присел на корточки к страдающему нарику и показал пять целёхоньких упаковочек со своими метками, тот в изумлении уставился на то, что ему показывали. Амба и Фил о чём-то оживлённо шептались, после чего Фил вышел из квартиры, а Амба стремительным шагом направился к Нерро. В руках его звякнуло лезвие. Он предусмотрительно держал нож завёрнутым в платок, чтобы не оставлять отпечатков. Нерро вскочил на ноги, мимолётом спрятав в карман пиджака наркотики, и вовремя увернулся от удара ножа. Амба дибилистически засмеялся:
- Не ссы, это не по твою душу пёрышко! Это по его! – С этими словами он прыгнул в сторону корчившегося парня и занёс над ним руку. Нерро стремительно подскочил к нему и выбил нож из руки, затем сокрушительным ударом в челюсть повалил на пол. Уроки вольной борьбы пригодились ему уже не в первый раз. Он кинулся вон из квартиры и на лестнице столкнулся с Филом, который ждал сигнала у двери, держа рацию на готове. Вместо сигнала он получил в ухо и свалился в беспамятстве. Нерро уже мчался по городским улицам, подозревая, что дома его могли поджидать. Войдя в телефонную будку, он набрал домашний телефон и, тяжело дыша, дождался, пока Нина взяла трубку. Услышав её сонное «Алло!», он почувствовал, что от души словно камень откатили.
- Нина, посмотри в окно, нет ли там подозрительных машин или людей, послушай в дверную скважину, может быть, что моего прихода ожидают нежелательные гости.
- Саша, где ты пропадаешь, кто тебя может поджидать? – Обеспокоено спросила Нина.
- Просто выполни мою просьбу, потом объясню, сейчас нет времени.
Нина посмотрела в окно – во дворе ничего подозрительного не было, только сосед со своей копейкой возился, под дверями тоже было тихо, никого не было.
- Нету здесь никого, только недавно двое ребят заходили, спрашивали какого-то Нерро.
Саша помолчал, затем сказал:
- Слушай, сейчас ты соберёшь вещи, я подъеду к подъезду и поднимусь за тобой минут через двадцать, чтобы ты уже была готова…
- Но… - Нина попыталась возразить.
- Просто делай, что я говорю, где Аня?
- Не знаю, ушла.
- Чёрт, ладно, собирайся, - он положил трубку.
Незаметно швырнув пакеты с наркотой в мусорный бак, Нерро помчался к дороге, тормознул такси и поехал к своему гаражу. Сев в свою Тайоту, он немного успокоился, в ней его никто не достанет. По дороге он обдумывал случившееся: совершенно ясно, что его хотели подставить перед ментами. Амба убивает нарика, кругом наркота валяется, Фил по сигналу даёт анонимный звонок в милицию, Саша должен был получить в челюсть и в коматозном состоянии дожидаться легавых. Очнувшись от пинка, он обнаружил бы в своей руке перо, заботливо подложенное Амбой. Вот тебе и до свидания автомобильный завод и здрасте небо в клеточку! Весёлая история! Но их планы были расстроены, кто знает, что им ещё в голову взбредёт. Надо на время свалить в другой город… вместе с Ниной.
- Чёрт! – Нерро выругался вслух. Мысль о том, что он всё-таки впутал её в это дерьмо, засвербила в мозгу.

Нина устало положила трубку, в которой раздавались короткие гудки. Она устала волноваться и устала каждый раз слышать в его голосе и видеть в его глазах полное безразличие к этим волнениям. Она любила его, ждала каждый день, что он поймёт её чувства, ответит. Ей снова хотелось ощутить его поцелуй на своих губах. Глухой толчок в животе вывел её из мечтательного состояния. Она принялась собирать в сумку свои и Сашины вещи. До каких пор она будет чужой беременной домохозяйкой в его доме? Дверной замок щёлкнул, в комнату ворвался Саша и принялся рыться в шкафах, расшвыривая в разные стороны какие-то бумаги и документы.
- Ты готова, давай в машину, - сказал он, не глядя.
- Саш… - Нина попыталась привлечь его внимание к себе.
- Нина, не сейчас, по дороге всё объясню, - ответил он, напряжённо выискивая что-то в ворохе тряпья на полу. Нина не шелохнулась с места. Ярость и волнение захлёстывали её. Неужели она не заслуживает даже того, чтобы ей предоставили выбор: ехать или нет. Но когда она опять заговорила, голос её звучал как-то жалко, словно она упрашивала:
- Саш, я хочу всё знать сейчас. Что происходит?
Нерро отвлёкся наконец от поисков и посмотрел на неё. Глаза её были мокрые и обиженные. Она стояла такая беспомощная и маленькая и мучалась от неизвестности. И тут он понял, что зря понадеялся на женскую глупость, о которой сложено столько анекдотов. Видимо её сердце чувствовало, что происходит что-то неладное. Неожиданный приступ нежности к этой хрупкой маленькой девочке охватил Сашу. Он обнял её за плечи и, заглянув в глаза, мягко произнёс:
- Нина, я скажу тебе правду: нам угрожает опасность, и виноват в этом только я, но ты можешь быть уверенна, что тебя я никогда не брошу и не дам в обиду, - он привлёк её к себе, поцеловал в макушку и добавил:
- Если ты сейчас поедешь со мной, то мне будет легче уберечь тебя от лишних неприятностей, мы просто будем жить теперь в другом месте, а подробности я расскажу тебе по дороге, хорошо?
Нина улыбнулась, именно это ей хотелось услышать, и она, почему-то радостная, поспешила к машине. Он и Аня были единственными людьми в этом мире, которым она могла доверять на все сто, как можно было на них за что-то злиться? Вскоре Саша спустился, сел в машину и они понеслись прочь из города.
 
Нерро гнал машину сутки без остановок. Пейзаж за окнами сменился с городского на пригород, затем на лес, промелькнула река, и снова стена деревьев сомкнулась вокруг. Нина задремала; ноша под сердцем утомляла её. Проснувшись она почувствовала, что машина больше не движется. Беспокойство охватило её. Выскочив из машины, она оглянулась и замерла от удивления: машина стояла посреди лесной полянки, окружённой со всех сторон деревьями, так что было не понятно, как между ними можно было проехать. Ещё на поляне стояла вагонетка, снятая с колёс и приспособленная под временное жильё. Нина поёжилась, поплотнее запахнула кофту и направилась к домику. Войдя внутрь, она почувствовала, как тепло очага обволакивает её. Вокруг было уютно и чисто. Два окна напротив двери освещали помещение. У дальней стены стояла чугунная буржуйка, в которой потрескивал огонь. Под одним из окон стоял маленький самодельный столик и стул, а под другим – койка. На деревянном полу постелена дорожка.
- А, проснулась! – Сказал Саша, неожиданно вынырнув из темноты дальнего угла.
- Замёрзла я там, - улыбнулась она в ответ, сладко потягиваясь, - где это мы?
- Я ждал, что ты спросишь; есть хочешь?
- Ещё спрашиваешь! – Нина уселась за столик, а Саша поставил перед ней разведённый суп, порезал хлеб, колбасу и огурец. Нина с аппетитом вгрызлась в колбасу и тут же вспомнила о сёстрах: где они? Сыты ли? Отложив еду, она снова спросила:
- Так где же мы всё-таки?
- Мы в лесу, - Нерро исподлобья посмотрел на Нину и, увидев взгляд Нины сдался, - ну хорошо-хорошо, мы сейчас находимся там, где нас никто не найдёт, потому что нам угрожает опасность… И Саша рассказал Нине всё от начала до конца. Она жевала и слушала, многое из того, что было ей не понятно в поведении Ани и Саши, прояснялось, всё потихоньку становилось на свои места.
- А что с Аней? – Услышав этот вопрос, Саша остановился.
- Я не знаю, - ответил он, - на мои звонки никто не отвечает, она уже два дня дома не появлялась.
Нина принялась молча убирать со стола. Судьба подруги очень волновала её, но она твёрдо решила не быть нытиком, поэтому скрыла от Саши своё беспокойство. Присев рядом с ним на койку, Нина сняла обувь и поджала под себя ноги. Он заботливо укрыл её одеялом:
- Как поживает маленький богатырь? – Спросил он мягко. Нина вздохнула и погладила живот.
- Пинается, гадёныш. Жалко мне его. – Добавила тихо.
- Почему?
- Плохая у него мамка.
Саша помолчал, затем обнял её одной рукой и прижал к себе.
- Страдалица ты моя. Всё будет хорошо.
Нина прильнула к нему и свернулась калачиком, и так ей стало хорошо – всю жизнь бы из его объятий не вылазила.
- Замёрзла? – Спросил он, теснее прижимая девушку к себе, - поздно уже, тебе отдохнуть надо. Будешь спать здесь на кровати, а я в машине.
Нину как будто кольнули чем-то. Странное ощущение испытала она при этих словах. Ей захотелось, чтобы ночью он был рядом.
- Зачем в машине, я тебе тут у печки постелю, а бензин тебе ещё понадобится, на обогрев машины он быстро уйдёт.
- Надо же, а я и не подумал, - сказал он, улыбаясь, словно был рад, что Нина не стала выпроваживать его из вагончика. – Оставишь себе подушку и одеяло, а мне эту подстилку кинешь, - указал он на прохудившийся матрасец.
За окном стемнело. Нина ворочалась под одеялом, ей не спалось. Взгляд её был прикован к лежавшему у печки Саше. Он лежал на животе, подложив руки под голову, и нельзя было понять спит он или нет. Может так действовала обстановка вокруг, может столь близкое присутствие Саши, но воспоминания о том поцелуе у подъезда нахлынули на девушку с новой силой. Перевернувшись с боку на бок и так и не ощутив покоя, Нина осторожно приподнялась на локте и прислушалась. Стояла грозная тишина, лишь мерное дыхание Саши нарушало её. Обернувшись одеялом, Нина тихонько встала с койки и подошла к Саше. Его спина равномерно подымалась и опускалась. Осторожно она опустилась рядом с ним на колени и дотронулась до его спины рукой. Почувствовав прикосновение, он резко обернулся и, увидев её, с силой выдохнул воздух. Нина сначала оробела, но увидев блеск в его глазах, медленно наклонилась и прикоснулась губами к его губам. Он ответил ей страстным поцелуем, сжал в объятиях и долго не отпускал. Затем бережно уложил рядом с собой, накрыл одеялом, наклонился и снова поцеловал. Нерро чувствовал, с каким желанием она отвечает на его поцелуи, как тянется её тело к его и как в нём самом поднимается страсть. С мольбой в голосе он прошептал:
- Ниночка, вот ты меня сейчас помучаешь, а потом отправишь на улицу, это же зверство.
Она тихонько рассмеялась:
- Не отправлю.
- Как это? – Спросил он, приподнимаясь над ней.
- Я хочу, чтобы ты остался, - шептала она, теребя руками его волосы.
- Ах, если бы дело заключалось только в этом… - простонал он уткнувшись лицом в её шею.
- А в чём? – Настал черёд Нины удивиться.
- Ну ты же беременна, тебе нельзя.
Нина замерла. Она могла ожидать всего что угодно, но только не этого. Впервые в жизни она почувствовала влечение к мужчине и вдруг ей сообщают, что здоровье не позволяет.
- Ну, мы осторожненько.
Саша глухо засмеялся, начал покрывать её шею и лицо поцелуями. Всё равно уже ничто не могло остановить его…

Нина проснулась одна на подстилке, укутанная одеялом. За окном рассвело и, кажется, пели птицы. Она приподнялась, припоминая то, что произошло вечером, и с улыбкой потянулась. Она и не ожидала, что это может быть столь приятно. Завернувшись в одеяло, она вышла на крыльцо. Холодный ветер тут же прогнал сонливость. Саша возился с машиной. Увидев Нину, он улыбнулся:
- Как себя чувствует спящая красавица?
- Оч-чень даже хорошо, - ответила Нина бодро и подошла ближе.
- Мне нужно съездить в город и узнать, что с Аней.
- А можно мне с тобой? – С надеждой спросила Нина. Её вовсе не прельщала мысль остаться тут одной.
- Нина, если я попаду в передрягу, то по крайней мере я буду спокоен за тебя. Я оставлю тебе радиотелефон, можешь звонить мне на телефон в машине.
- Только ты побыстрее, - попросила Нина и прижалась к нему. Он обнял её, поцеловал и сказал:
- Я быстро; ты и не заметишь, как время пролетит.
С этими словами он сел в машину и скрылся между деревьев. Нина вернулась в вагончик, подкинула дров в буржуйку и улеглась на подстилку. «За что он меня любит? Ведь и некрасивая, да ещё в добавку опороченная». Этот вопрос часто возникал в её голове, но она надолго не останавливалась на нём, а просто радовалась своей судьбе.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Саша вернулся. Нина выбежала ему на встречу. Он вышел из машины бледный и сосредоточенный. Выражение его лица остановило Нину и разволновало до глубины души.
- Что случилось, Саша? – Спросила она испуганно. Он поднял на неё глаза, сглотнул и выдавил:
- Аню убили…
- Как? За что? – Выкрикнула в ужасе Нина. Эта новость поразила её; по спине мурашки побежали. Лучшая подруга убита, остался только один человек в её жизни. Слёзы покатились холодными ручейками. Сколько ещё бед выпадет на её долю?
- Её убил клиент.
- Нет, хватит, не рассказывай мне больше ничего! – Закричала Нина в слезах. Нерро прижал её к себе и стал успокаивать. Она попыталась вырваться, но тщетно, он не отпускал её. Теперь он был уверен, что никто кроме него не может и не должен защищать её. Её жизнь зависит от его следующего шага.

Вечером, когда Нина всхлипывая уснула, Нерро, мрачный как ночное небо, сел в машину и умчался. Он вёл машину неосторожно, сильно сжимая руль и напряжённо вглядываясь в серую ленту дороги. Одна душащая мысль билась в висках и просила осуществления. У Нерро был план, причём в любом случае действенный. Главное было пробраться  к своей квартире, или хотя бы к квартире Ани. Там лежало кое-что, что доказывало его непосредственное участие в распространении наркотиков. Впереди виднелся уже пост ГАИ. Сейчас нужно на полной скорости промчаться мимо и валить как можно быстрее. Но неожиданно, когда дорога выпрямилась перед взором Нерро, стало ясно, что дорога перекрыта милицейскими машинами. «Чёрт, это ещё что такое?» - Подумал Саша и резко затормозил, чтобы развернуть машину, но позади уже доносились гулкие повизгивания сирен. Нерро отчуждённо взглянул на бежавших к нему людей в форме, уронил голову на руки…

Вот так мы становимся свидетелями рушения целой жизни, целой мечты. Нам отвратно даже думать о том, что с нами такое когда-нибудь произойдёт, но господин Случай решит нашу судьбу. Да, пусть не всегда пути достижения цели мы выбираем правильно, однако в большинстве случаев, заметьте, мы делаем это либо специально, либо по незнанию. Последствия нашего выбора могут быть самыми непредсказуемыми, но это лишь добавляет азарта. И мы смело шагаем вперёд, часто наступая на грабли; только некоторые после первой осечки учатся их обходить, а некоторые верят в то, что грабли на пути больше не попадутся. Никогда мы наверное не поймём, почему человек, при наличии очевидно простейшего решения, выбирает всё же сложнейший, сам того не понимая. Нерро не потерял надежды, он лишь был остановлен на пути к мечте…

Спустя шесть лет…
Тяжёлые железные двери со скрипом захлопнулись за спиной. Нерро остановился, оглядываясь вокруг влажными глазами. На нём были старенькие штаны, блёклая рубашка навыпуск и летние сандалии. Густая, тёмная как и волосы борода покрывала лицо. Зато теперь словно чисто на душе стало, ничего не отягощает. Только притупившееся за шесть лет чувство волнения за судьбу Нины ещё шевелилось. «Не нужны мне никакие машины!» - С уверенностью произнёс он вслух, вдохнул тёплый летний воздух и направился прочь от здания тюрьмы. Все эти годы только мысль о свидании с Ниной утешала его. Он ждал, когда сможет вернуться к ней, извиниться за всё, что натворил и, получив прощение, только обнимать и целовать целый день её колени…
Вот её улица, вот её дом, подъезд, дверь… Сердце колотилось бешено, словно зверь в клетке. Какая она стала? Любит ли его ещё? Он нажал звонок. Некоторое время стояла тяжкая тишина, но вскоре замок издал знакомый щелчок, и дверь приоткрылась на несколько сантиметров. Сквозь щель на Нерро испуганно смотрел чей-то старческий блёклый сосем глаз. И в этом глазу вдруг отразилось такое удивление и такая искренняя радость. Дверь распахнулась шире. На пороге стояла бабушка Нины.
- Ты… как ты здесь оказался? Боже мой… - Она заскулила, зажимая рот сухощавой рукой. Седые волосы её сбились, лицо одрябло, однако доброты своей не потеряло. Только в глазах теперь светилась какая-то тихая безнадёжность.
- Нина здесь? – С надеждой спросил Нерро. Но та только плакала. Они прошли в квартиру, где совсем ничего не изменилось, разве что приобрело ещё более обшарпанный вид. У Саши застыл комок в горле. Долго бабушка за бутылкой водки рассказывала ему о их несчастьях, о том как страдала Нина, когда он пропал, как ждала весточки… Нерро не писал писем, чтобы не навлечь на Нину дурных слухов. Он чувствовал свою вину, но в данный момент всё его существо обратилось к ожиданию прихода Нины. И вот, наконец, дверь распахнулась, и в коридоре послышался знакомый до боли голос:
- Ба, кто там опять сидит, вышвыривай на хрин… я сегодня не работаю больше, за…сь.
Она прошла на кухню, даже не взглянув на бородатого незнакомца, смотревшего на неё разинув рот. Может это была не Нина? Она словно уменьшилась в росте. Такое ощущение, что постарела лет на 30. Голос её звучал сипло и с хрипотцой от постоянного курения. Волосы на голове схвачены приколкой, видно, что давно не мыты. На лице высыпали угри, левый глаз совсем съехал к переносице.
- Нина… - Дрожащим голосом произнёс Нерро.
- Ну чё? – Раздражённо бросила она, закуривая сигарету.
- Ты меня не узнала?
Тут только Нина расслышала, что бабушка, кажется, плачет. Повернувшись она стала с любопытством разглядывать пришедшего. Постепенно глаза её начали расширяться, лоб собрался в складки, а рот приоткрылся.
- Ты-ы-ыы? Как… что тебе тут нужно? - Содрогаясь спросила она, не отрываясь глядя в глаза человека, которому когда-то верила и который когда-то оставил её в лесу одну.
Я к тебе пришёл, Нина, теперь всё образуется, - он привстал со стула, но она вдруг дико закричала, так, что бабушка в испуге закрыла уши.
- Убирайся, мразь, всю мою жизнь… искалечил, пошёл вон, ублюдок…
Скверные слова так и сыпались с её губ. А слёз не было. Нерро остановился, внутри его всё вдруг остыло и покрылось вечным льдом. Это была не Нина. Та Нина верила, надеялась и любила его, а эта не устояла, у неё не хватило сил. Она кинулась в омут грязной жизни. Только сейчас он вспомнил и понял всё то, что только что рассказывала ему бабушка. Перед ним стояла чужая женщина, даже не девушка. Она смотрела дико и в то же время безразлично, даже боли не было в её глазах, только злость на него и на жизнь.
Он уныло повернулся и вышел из квартиры. Осталась позади ещё одна мечта и ещё одна надежда. На улице немного похолодало. Нерро прищурившись взглянул на солнце и зашагал прочь, закинув за спину свою полупустую сумку.
А Нина сидела на подоконнике в своей комнате, как когда-то в детстве и смотрела на красивых птиц и яркое солнце, которые почему-то больше не вызывали в ней никаких чувств. Она думала о том, что было с ней до сих пор… только боль душевная, от утраты чувств, боль сердечная от совершённого над не родившимся ребёнком греха и боль физическая от греха, который она совершает каждый божий день…

Конец.
27.01.03.