Приключение

                Рассказ

Голова болела. Тело, казалось, было лишено веса и лежало безмолвным, набитым требухой, мешком. Но сознание уже работало.
«Где я, что я?» – первая мысль бессмысленно. Женька понял это и попытался открыть глаза. Глаза не открывались.
« Неужели я потерял зрение?» – мысль сразу же вызвала страх. «Да, как так? Не может…Не хочу!»
Женька протянул руку к лицу и попал во влажную жидкость. «Что это? Да ведь это кровь!» Глаза были залиты кровью.
Ещё  слабыми движениями он стал протирать лицо. Сомнений больше не было – всё лицо разбито и затекло кровью.
Женьке удалось протереть один глаз и он осмотрелся.
Лёжа на боку, он видел, что находится на какой-то куче мусора. Прямо перед его лицом желтела ржавая консервная банка, чуть с боку он заметил рваное нижнее бельё и кучу горелой бумаги. Дальше стоял стальной бачок, с открытой крышкой. На бачке было написано: «Пищевые отходы».
Женька протёр второй глаз и попытался приподняться. Но всё тело загудело и острая боль прострелила везде, даже в кончиках пальцев и ушей. Женька всё же сделал усилие на собой и приподнялся.
Он с недоумением оглянулся и поморщился. Сомнений не было: – он возлежал на свалке.
Устав держаться на одной руке, Женька повалился обратно на всевозможные отходы человеческой деятельности и стал отдыхать.
Он лежал так с полчаса, пока не почувствовал, что сможет подняться.
Встав на четвереньки, Женька выставил одну ногу, собираясь встать на неё, но резкая боль в животе, заставила отказаться, на время, от простой попытки.
Стоя на четвереньках, Женька в полной мере ознакомился с окружающей его местностью. Стараясь вспомнить, по памяти, он смог определить то место, где находился. Это была большая свалка, на пустыре, за центральным рынком. Временами, из разных углов свалки поднимался дым – это сжигали набросанные за какое-то время продукты отходов человеческой деятельности. Женька помнил, что три дня назад отсюда уже шли зловонные клубы. А вспомнив об этом, ощутил едкий запах гари.
Свалка была обнесена с трёх сторон каменным забором, а четвёртой стороной выходила на один из тёмных закутков города и представляла из себя довольно мрачное место.
Женька никогда раньше не был на свалке, но слышал, что она стала излюбленным местом шарамыг и уголовников.
«Вот и познакомились» - мрачно подумал Женька. Он уже дополз до проломанного, во многих местах забора и, держась обеими руками за выбоины в стене, наконец, с большими усилиями встал на ноги.
На свалке стояла тишина, лишь стаи ворон и ещё каких-то мелких пташек, рылись в горках мусора. День казался сумрачным и попахивало дождём. Но Женьке некогда было любоваться окружающими красотами.
Живот страшно болел. Казалось, что внутренности вот-вот выпадут, а само тело стало мягким и очень чувствительным. Женька добрался до большого пролома в стене, выбрался с площади свалки и оказался возле разбросанных тарных ящиков. Чуть с боку виднелись задние двери магазина.
Женька присел на один из ящиков и стал внимательно себя сматривать.
Только сейчас он понял во что же  превратился его облик, в течении короткого времени, которое смогло уместиться в период нескольких часов.
Всё лицо и волосы были залиты кровью. Опухоль на левой щеке тянулась от глаза и доставала подбородка. Но самая большая рана находилась на лбу. Разрез проходил через весь лоб и чуть, чуть касался брови.
«Чёрт возьми» – выругался Женька и взглянул на плачевное состояние своего костюма. Брюки были порваны по швам сзади и спереди, и держались только на молнии и пуговице. Пиджака не было вовсе, а рубашка была разодрана во многих местах. Грудь тоже болела, на ней жглись ссадины и синели шишки.
Руки не хотели подниматься и плечи отказывались двигаться. Вся сущность казалась пустой и легковесной. И только острая боль дёргала нервы и мешала спокойно сидеть.
Женька пошарил в карманах. Там было пусто. В одно мгновение, Женька, казалось, очнулся от оцепенения.
«Где деньги?» – чуть не крикнул он и стал по новой шарить во всех карманах. Вот что-то почувствовалось в руке. Женька достал из кармана руку и плюнул.
На ладони лежала пачка «Балтийских». Нашёлся и коробок, а «окончаловки» не было.
«Потерял?» – мелькнуло в голове.
Женька достал сигарету, посмотрел на ногу, на которой не было ботинка, закурил и стал вспоминать, что же с ним произошло вчера.
Но мысли путались, как люди в тумане. И было трудно сразу уловить всё то что произошло, по порядку.
«Так. Сначала я пришёл на работу, - вспоминал Женька, - а потом что? Ах, да! Арсена встретил. Он датый был. А потом? Что было потом? Чёрт! Не помню. Да, нам дали окончаловку и мы ждали конца смены. А Арсенка? Гм, правильно! Арсенка достал спирту и мы его заглотили. А потом пошли в магазин. Нет, сначала мы пошли…»
Женька, Арсен и Мишка Крымов вышли из своего цеха и двинулись в сторону сборочных цехов. Арсен порядочно качался. Он уже нагрузился так, что временами его приходилось поддерживать. Миша тоже качался: он быстро пьянел. Женька шёл уверенно. Единственное, что играло у него в голове, это мысль – где бы ещё выпить.
В сборочном нашли слесарей. Маленький Вася Менав и его здоровенный друг Толик Рыгалов, в одно мгновение согласились идти с тремя друзьями.
А пока они предложили свои услуги и достали пол-литровую банку спирта. Женька и это выпив с друзьями, не почувствовал себя пьяным.
Потом они пошли в магазин. Скинулись и купили восемь бутылок «Азербайджана».
Стакан нашли быстро: в автомате газированной воды. А вот где «раздавить», искали долго.
Наконец, Толик Рыгалов предложил поместиться во дворе его дома. Так и сделали. Разливали поочерёдно. Закусь была в виде буханки хлеба и пяти плавленых сырков.
Сидели, пили, разговаривали.
Никто не заметил того момента, когда Арсен совсем выключился и лёг спать между ящиков у сарая.
Вася, хоть и был ростом меньше всех остальных, оказался очень устойчивым на спиртное. Он не пропустил ни одного раза и когда «Азербайджан» был выпит, первым предложил сходить и ещё взять «чего-нибудь».
Трое оставшихся в строю, поддержали предложение Васи.
Оставив спящего Арсена, они опять направились к магазину и, по дороге обсудили, что на этот раз будут там брать. Толик предложил взять водки.
Мишка и Женька стояли за вино.
Споры разрешил Вася, высказав мысль, что надо взять и того и другого.
С ним согласились и вновь посетив магазин компания взяла четыре бутылки водки и четыре бутылки вина.
Вася был доволен. Он нёс бутылки, как полученный за необычные труды приз. Ему поручили следить и за стаканом, так как другие представители «компашки» были уже на порядочном «взводе», и были лишены возможности делать точные движения.
Женька не помнил куда они пришли во второй раз, но хорошо помнилось что было тепло и весело. А остальное мало заботило тогда Женьку.
Истинный любитель рыбалки, Женька, очень быстро сошёлся с Толиком и они, с большим увлечением, перебивая друг друга, стали называть знакомые места, где когда клюёт и чем лучше ловить в том или ином месте.
Мишка и Вася тоже нашли общую тему для разговора. Они всё спорили о том как изготовляют коньяк. Вася утверждал, что из самогона, а Миша кричал, что из спирта.
Неожиданно, во двор, где они стояли, ввалилась компания молодых ребят, лет семнадцати-двадцати. Ребята были с магнитофоном. Не долго думая, они попросили «дядей» налить им по «пятьдесят грамм на каждого». Толик был не против. Но Вася категорически отказался. Ребят было пятеро, и терять целый стакан ему не хотелось.
В спор вступили Мишка с Женькой. Они убеждали Васю не жаться и налить ребятам.
В конце концов «ребятам» налили, и они преспокойно удалились, но на шум, раздавшийся во дворе, выбежали хозяева и стали кричать, нечто обидное и вполне укоряющее.
Толик, еле заметно, помахивая своими здоровенными кулаками, отвёл мужчину, лет сорок пяти, в сторону и спокойно что-то объяснил ему, похлопывая своей огромной ручищей, по тщедушной спине. После беседы, успокоенный хозяин, утихомирил свою родню и ушёл вместе с ней в дом.
Минут через пять, он появился, заговорщески подошёл к компании и Толик широким жестом налил ему чуть ли не полный стакан.
Хозяин, выдохнув воздух, залпом осушил содержимое и поблагодарил.
Толик весело похлопал его по плечу, от чего хозяин перекорёжился и чуть не упал.
- Молодец, молодец, - сказал Толик и налил хозяину ещё
один стакан.
Тот выпил, закурил. Хозяин предложил пойти в огород и посидеть там на скамейке. Компания была не против и, переместившись на скамейку, все присутствующие продолжили свой прерванный разговор.
Хозяина звали Николаем. И, как ни странно, он работал на том же заводе, что и все остальные. Общая заводская тема захватила всех. Обычные жалобы, заводские сплетни, размеры получек – всё обсуждалось до тонкостей и микронных загогулин мысли.
Потом выяснилось, что и Николай является большим любителем порыбачить. И полились общие рыбацкие воспоминания. Но рыбаки есть рыбаки, а значит не дураки, порой, приврать.
Толик уверял всех, что ловил на озёрах щук, килограммов по десять, а Николай утверждал, что раз поймал леща на девять килограммов и четыреста грамм.
Женька, заплетающимся языком, заявил, что он однажды за день поймал сорок килограммов рыбы и не смог донести её до дома. Так что, пришлось половину рыбы подарить первым встречным.
Толик не поверил рассказам Женьки и публично заявил об этом. Но сам, тут же стал рассказывать свою историю, по которой выходило, что он однажды нёс сто килограммов рыбы и ни одна рыбка не пропала.
Николай так же прошёлся на общую тему. Он рассказал, как ловил рыбу на водохранилище. Погода стояла плохая. В резиновой лодке сырость не испарялась. Закинув удочку, Николай сидел с понурой головой, так как совсем скучно бывает без поклёвок. Вдруг удочку сильно дёрнуло, и лодка качнулась. Потом её повело и Николай, держась за леску, ездил так минут десять, пятнадцать по водной глади. А виной всему была огромная рыбина, название которой Николай не знал, но утверждал, что она весила не меньше килограммов двенадцати, четырнадцати.
Стакан наливали регулярно. В бутылках пустело. Миша, спокойно устроился на ночлег в борозде, между двух грядок.
Толик, Женька и Николай упорно спорили: бывает ли в данной местности рыба весом в двадцать килограммов. А Вася, со своими вечно светлыми глазами, внимательно следил за ходом спора. Он пил больше всех, но был всех трезвее.
А тем временем, здоровенный Толик совсем захмелевший, чуть ли не кричал, что ловил ершей по пяти килограммов, сорогу по семи, а голавлей по два килограмма. Николай, которого уже порядочно развезло, возражал, что такого не бывает.
Толик яростно доказывал, размахивая руками, свою правоту. Но тут вошёл в принципиальный спор Женька.
Заплетающимся языком он объявил, что Толик «ничего не стоящий рыбак» и что если бы он поменьше врал, то можно бы было поверить в то что он хоть бы раз, когда-нибудь, держал в руках удочку.
- И вообще, ты хреновый мужик, - закончил свою тираду
Женька.
Он не видел, как налились кровью глаза у Толика, как он сделал первый шаг.
Бешенство пьяного, страшнее бешенства сумасшедшего.
Женька тогда опомнился, когда был свален могучим ударом на землю. Он вскочил и хотел бежать, но было уже поздно. Толик не отпустил его дальне, чем на удар руки или ноги. Женька уже и не видел, как к избиению подключились Николай и Вася. Они тоже, неизвестно от чего, с ожесточением, стали пинать Женьку куда попало. Толик, сделав своё дело, предложил оставить «сволочь» тут, а самим идти по домам.
Не видел он, конечно, и не запомнил, как через несколько минут после дружеского прощания, в огород вернулся Николай, как он долго рылся в карманах Женьки и Мишки, как, сняв с них часы и забрав деньги, вытащил обоих на улицу и бросил на противоположной стороне, на газон, рядом с тротуаром…
Всего этого Женька не видел, и конечно, не мог вспомнить. Но того, что он вспомнил, было вполне достаточно, для того, чтобы глубоко вздохнуть и пожалеть о необузданном гулянии и зазря переведённых деньгах.
Женька ещё раз осмотрел себя со всех сторон, усмехнулся и встал с ящиков, стоящих у магазина. Часов на руке не было, но по небу можно было определить, что уже вечереет. «Прогул» – про себя отметил Женька и заковылял в одном башмаке в сторону своего дома.
Тело, по прежнему, болело, но идти тихонько уже вполне было возможно.
Толик выше из переулка и попал на, ярко освещённую, одну из центральных улиц города.
Люди, такие весёлые и нарядные, спешили кто куда. У многих людей на лице играла улыбка.
Увидев изодранного, в крови, мужчину средних лет, они удивлялись, поджимали губы и обходили пространство, в радиусе которого двигался странный человек. И многие, из них, отойдя немного, презрительно обменивались одним словом:
- Бомж.
          А он шёл. Шёл домой. Избитый, изодранный, без денег и с большой злобой на людей.