Важнее жизни

Третий день мучительные думы съедали его разум, не давая покоя. Третий день ОН старался справиться со своими чувствами, убеждая себя в том, что ничего страшного не произошло, что все еще наладится, что жизнь бывает разной, есть в ней неожиданные, неприятные откровения, но в целом жизнь прекрасна и замечательна.
Но воспоминания не отпускали его. И ведь, казалось, что на самом деле ничего страшного не произошло, однако ОН продолжал терзать себя сомнениями, ОН пытался найти смысл своего существования, но постоянно наталкивался на стену собственных, изначально неверных суждений.
Уткнувшись носом в окно, за которым словно назло, подливая в душу изрядную каплю грусти и печали, лил серый и холодный осенний дождь, которому не было видно конца, ОН невесело и даже как-то недобро хмыкнул.
– Их творения! Но для чего? Неужели ради жизни? А они сами? Только ради нас? Это немыслимо!
Раздался грустный вздох, и в разгневанных небесах сверкнула яркая молния, на секунду выхватив из непроглядной темноты большие синие глаза, словно два куска льда застывшие в квадратном проеме окна.
Солнце утонуло в грязно-сером океане плотных жирных туч, насмехающихся над жалким, действительно жалким существом, изводящим себя тягостной кручиной, и падали вниз огненные стрелы, рассекавшие небеса ослепительными нитями и вспышками, но к счастью, или к сожалению, они не долетали до земли и сгорали там же, в глубоких, непроницаемых и глухих до мольбы и проклятий небесах.
День умирал в мутно-сером закате, утопал в промокшем и продрогшем воздухе, испуская последние слабые лучи на раскисшую землю. Этот день, уже третий с начала всех несчастий, оканчивал свой жизненный путь в слезах и одиночестве.
А ведь все начиналось как нельзя лучше. Тогда ОН не мог и предположить, что жизнь преподнесет ему столь неприятный сюрприз. Сюрприз ли?.. Жизнь подарила ему Смерть, как парадоксально это ни звучит…
Три дня назад ОН отправился в Город. Спрашивается, что делать в Городе? Что делать в Городе ему? Город – это грязь, тяжелая пыль в смрадном воздухе и кошмарные, тошнотворные, удушающие зловония, поднимающиеся от отравленной земли, от которых не спасает даже кислородная маска. Город – это серое небо над головой и кучи радиоактивного мусора под ногами. Город – это смерть. Смерть медленная, тягучая, но смерть неумолимая. Город подобно злокачественной опухоли прорастает в окружающую среду, он убивает планету. И с этим ничего нельзя поделать, можно лишь уйти от Города. Спастись от смерти. Что многие и сделали еще в далекие, незапамятные времена. Но остались Горожане. И они беда похуже Города…
И вот три дня назад ОН отправился в Город. Навстречу смерти и смертному тлению, но по жизненной необходимости. Что поделать если именно в Городе, и только в нем ОН мог найти…
Стоит заметить, несмотря на то, что Город умирал и сам порождал смерть, но он же, тем не менее, давал возможность жить и продолжать жизнь своим детям, отказавшимся от него, бросившим его в неизлечимой болезни.
Только здесь имелись электростанции, вырабатывающие энергию, так необходимую для существования тысяч и тысяч небольших и далеких от ужасного и неизбежного Города поселений. И только здесь отчаянные смельчаки могли добиться повышения уровня снабжения энергоподачи в свои дома. А энергия… Энергия – это все. Это жизнь. Благодатная и счастливая. А что может быть важнее жизни?
И в этот ясный, но и злополучный день ОН отправился именно за своим призрачным счастьем, не зная, что ему придется пережить, и куда заведет его эта неясная дорога.
Солнце щедро разбрасывало теплые лучи на зеленые леса и цветущие поляны. «Вот если можно было бы получать и впитывать энергию Солнца! – думал ОН, жмурясь от ярких бликов дальнего озера, огромной прозрачной каплей упавшего посреди березовой рощицы. – Воистину, жизнь тогда была легка и чудесна!» Но ОН знал, что это невозможно, поэтому старался радоваться окружающей его действительности, ведь действительно вокруг столько всего чудесного!
Нагретый воздух благоухал пьянящими летними ароматами. ОН, уже как два часа назад покинув свой дом, брел по заросшей, едва видимой тропке по направлению к смердящей куче бетона, металла и ядовитых отходов. Все защитное снаряжение было уже на нем. ОН знал куда идет и зачем. И ОН не собирался отступать.
И скоро ОН вступил на территорию, пораженную тяжелой болезнью Города. Жухлые кустики и сгорбленные деревья с поникшими ветвями и давным-давно облетевшей листвой доживали свои последние дни. Пыль тягостного бурого цвета покрывала толстым слоем землю. И небо здесь было совершенно иным. Грязно-серое, с бурлящими и грохочущими в мутной глубине тучами. Страшное небо.
Иногда из туч проливался дождь. Но то была не вода. Едкая смесь растворившихся и испарившихся отходов, поднявшихся до небес вместе с железобетонными могильниками. Кто-то называл могильники домами. Эти кто-то были Горожанами. Горожане! Худшее из порождений Города!
ОН поморщился и поправил на плече походную сумку. Жалкие твари! Они ютятся в этом месте всепоглощающей смерти. Кто же действительно создал их и для чего?
ОН аккуратно обошел полуистлевший остов какого-то большого древнего механизма и остановился, осматриваясь по сторонам. В беспокойную высь тянулись многооконные могильники, пустыми окнами-глазницами устремившись куда-то в туманную даль. Повсюду лежали кучи мусора и древнего хлама, что-то горело, тлело и мерзко чадило. Если бы не защитная маска ОН бы задохнулся от гадкого воздуха.
Но куда же идти дальше? Где находятся электростанции?
Но стоять на месте и долго раздумывать, как поступить, ОН не собирался. Он сделал уверенный шаг вперед, и в этот момент из-за груды проржавевшего металлолома выскочил невысокий, весь в черных лохмотьях словно в язвенных струпьях, Горожанин. На лице его была надета старая дыхательная маска, в руках он держал продолговатый предмет.
– Стой! – закричал Горожанин, и голос его, приглушенный маской, влился живым звуком в это мертвое место. – Не двигайся! Куда идешь и зачем?
– Будто ты не знаешь, – насмешливо ответил ОН, все же радуясь, что повстречал Горожанина. Да, это существо мерзко и противно. Это существо крайне опасно, но только Горожанин знает, где находятся электростанции.
Горожанин опустил продолговатый предмет. Это, конечно же, было оружие, и ОН прекрасно знал это. Оружие смертельно опасное и имелось оно только у Горожан. Вот только для чего? Город умирал, Горожане умирали вместе с ним, и оружие здесь являлось чем-то вроде спичечного коробка в полыхающем доме.
– Чего тебе? – спросил наконец Горожанин. – Небось тоже приперся за добавкой? – Горожанин насмешливо и неприятно хмыкнул. – Все вам неймется, хочется больше и больше! Жадные вы какие-то стали, прожорливые, а ведь никогда в вас такое не закладывали, насколько я помню.
Не поняв, о чем разглагольствует этот Горожанин, ОН ничего ему не ответил, терпеливо выжидая.
– Ладно, – тяжело и как-то обреченно вздохнул Горожанин, – пойдем со мной, но будь моя воля, я бы всех вас…
Горожанин повернулся и, так и не договорив, что он бы хотел сделать, зашагал по серой дороге вглубь Города.
Вскоре Горожанин юркнул в темный проход одного из могильников. ОН остановился, не зная, как поступить.
– Ну чего встал? – недовольно, но почему-то шепотом спросил Горожанин, вынырнув из темноты. – Иди за мной, да поторапливайся, коль не желаешь повстречаться с Узурпаторами.
Про Узурпаторов ОН слышал впервые. Впрочем, и в Городе ОН был впервые, поэтому и старался ничему не удивляться. И это пока что получалось у него хорошо.
Они долго шли бесконечными темными коридорами, которые становились все уже и уже, а потолок иногда опускался так низко, что пробираться приходилось гуськом друг за другом. Горожанин часто останавливался и в полной темноте к чему-то долго прислушивался, но затем неизменно продолжал путь, ничего не сказав и не объяснив. Как ему удавалось ориентироваться в этой темноте, ОН не знал, да и не задумывался много об этом. В конце концов, Горожане вымирают, и кто знает, какими способностями наделила их гибнущая природа Города в их последних днях их в целом бессмысленной жизни.
Темнота катакомб могильника закончилась и, выбравшись на свет, Горожанин заметно повеселел и оживился.
– А чего это вы такие прожорливые стали? – спросил Горожанин. – Отбою от вас в последнее время нет. Буквально каждый месяц кто-то из ваших приходит. Мне, в общем-то, все равно, да и Старейшины во всем придерживаются Кодекса, но Узурпаторы… – Горожанин покачал головой, – не-ет, они так просто не сдадутся.
– А кто такие эти Узурпаторы? – спросил ОН.
– Разве ты не знаешь? – искренне удивился Горожанин. – Неужели до твоего дома не дошли слухи о разрушенных домах и поселениях на востоке?
ОН с сомнением и недоверчивостью поглядел на Горожанина.
– Я думал, я всегда знал, что это дело рук Горожан.
– Ха! Он думал… – хмыкнул Горожанин. – Он всегда знал… – Горожанин невесело усмехнулся и покачал головой. – Да, ты прав, они одни из нас, но они уже давно не верят Старейшинам и презирают Кодекс. Возможно, скоро Узурпаторы приберут к рукам весь Город, и тогда наше сопротивление будет бессмысленно.
Не зная ничего о жизни Горожан, ОН решил промолчать. Но только сейчас ОН задумался над тем, что Горожане не просто существуют в предсмертном миге вынужденного выживания-вымирания, но и за что-то борются и, удивительно! – им важен этот смердящий разлагающийся труп по названию Город!
Дальше они шли молча. Горожанин о чем-то глубоко задумался, постукивая себя по бедру оружием, словно простой палкой. Небо все также мрачнело тяжелыми, непроглядными тучами. Откуда-то поднялся ветер, и по разбитым дорогам заклубилась пыль, нередко взметаясь дикими вихрями даже выше могильников.
Горожанин и ОН остановились у шарообразного бетонного здания, сплошь покрытого мелкими трещинками. ОН прекрасно чувствовал слабую вибрацию, доносившуюся от здания.
– Тебе сюда, – сказал Горожанин, показывая на мощную стальную дверь, исписанную неясными, едва видимыми под вековым слоем ржавчины символами.
Они подошли к двери, и дверь хоть и тяжело, с неприятным скрипом, но все же поднялась вверх, пропуская их внутрь.
По-видимому, это и была электростанция. С потолка свисали переплетения разноцветных проводов, толстых кабелей, большие непонятные машины потрескивали, жужжали, подмигивали разноцветными огнями. ОН буквально чувствовал вибрирующую в воздухе энергию, и эти ощущения были ему очень приятны. Наверное, это были первые приятные мгновения, что пришлось испытать ему в Городе.
– Постой здесь, – сказал Горожанин и быстро убежал.
Но уже через минуту он появился вновь, но на этот раз уже с худощавым стариком, которого осторожно вел под руку. Старик был дряхл и немощен и постоянно спотыкался.
– Вот. Это он, – сказал Горожанин старику, останавливаясь.
Старик поднял свои выцветшие глаза.
– Действительно, – хрипло проговорил он, – ОН. Модель Нуль Н-145, если я не ошибаюсь. 0Н-145.
ОН ничего не понимал, о чем бормочет старый полоумный Горожанин, но терпеливо и смиренно выждал, когда старик, ведомый под руку Горожанином, обойдет его, внимательно приглядываясь и осматривая.
– Да, – старик уверенно кивнул, – модель 0Н-145. Саморазвивающаяся система с ограниченным алгоритмом сбора-обработки информации и постоянным блоком С-О-С, то бишь Свобода-Организация-Самосознание. Свобода организации самосознания… Вроде бы именно так написано про вас в Кодексе… Уже точно не помню, старый я стал… – Старик грустно вздохнул и опять перевел взгляд на гостя Города. – Так, стало быть, понадобилось больше энергии? – Старик тихонько засмеялся. – Подрос, значит. Вошел в возраст. Что ж, следуя священным и нерушимым правилам Кодекса, мы обязаны…
– Старый дурак, мы ничем им не обязаны!
ОН, старик и Горожанин обернулись на громкий, злобный голос.
У стальной двери стояли три человека. Выглядели они весьма и весьма недружелюбно. У каждого в руках ОН увидел по оружию, и оружие это было больше и, видимо, мощнее и смертоносней, чем у Горожанина, который привел его к электростанции.
– Узурпаторы!.. – прошептал рядом Горожанин.
«Узурпаторы», – подумал ОН, почему-то проявляя особое хладнокровие в этот миг.
– Старейшина, можешь идти, – обратился один из Узурпаторов к старику. – Ты знаешь, что мы никогда не выступали против своих.
Старик покачал головой и зачем-то сделал шаг вперед, тем самым загораживая собой 0Н-145.
– А как же он? – Старейшина мотнул головой в сторону «саморазвивающейся системы с ограниченным алгоритмом…» – В Кодексе ясно сказано…
– Плевать на Кодекс! – раздраженно перебил его Узурпатор. – Ваш Кодекс – не более чем общие правила ухода за искусственно созданными людьми. Да это даже и не люди… – Узурпатор с презрением поглядел на 0Н-145. – Это машины! Бесчеловечные, бесчувственные и постоянно требующие энергии для собственного развития. А мы превратились в их слуг! Мы обеспечиваем им жизнь, мы подыхаем в этой зловонной дыре, а они наслаждаются теплым солнцем, чистым воздухом и водой и при этом ни во что нас не ставят! Они считают нас за низших, грязных существ, хотя именно наши предки создали их!
Узурпатор уже не говорил, он кричал, гневно ругаясь и потрясая в воздухе оружием.
ОН не понимал, о чем идет речь. ОН сомневался. ОН пытался найти ответ, но «ограниченный алгоритм» ставил многочисленные преграды перед «свободным сознанием».
ОН был растерян. ОН был испуган.
– Пора забрать то, что принадлежит нам по праву! – продолжал свою гневную тираду Узурпатор. – Мы продолжим травить этих псевдолюдей, мы либо уничтожим их всех до единого, либо сгоним этих искусственных тварей в Город, пусть они жрут свою энергию, пускай они сами обеспечивают работоспособность электростанций, пускай они работают на нас! Ведь они для того и были созданы, чтобы прислуживать нам! Нам! Людям! Их создателям!
– Ты ошибаешься, – мягко отвечал Старейшина. – Ты прав в том, что мы их создали, и ты без сомнения прав в том, что они были созданы искусственно. Но все же ты сильно заблуждаешься. Они не обязаны прислуживать нам. Мы уже умерли. А они созданы, чтобы продолжать жизнь. Они созданы для сохранения жизни. Они – развитие нас самих. А что может быть важнее жизни?
Старейшина замолчал, и слабая улыбка осветила его испещренное глубокими морщинами старческое лицо.
…Три дня назад… Это было три дня назад. В тот день ОН отправился за своим счастьем. В тот день ОН отправился за жизнью. Ему была необходима энергия для продолжения жизни. И только в умирающем Городе ОН мог найти жизнь. Но что же ОН открыл для себя?
ОН. Модель Нуль Н-145.
0Н-145. «Саморазвивающаяся система с ограниченным алгоритмом сбора-обработки информации и постоянным блоком С-О-С».
Это они создали нас! Те грязные существа, распространяющие лишь смерть, служащие смерти и живущие в ней – неужели они когда-то были способны создавать Жизнь? Немыслимо!
«Ограниченный алгоритм» не позволял модели 0Н-145 оставить все мрачные мысли, он заставлял размышлять, вынуждал к мучительным поискам себя в этом мире, но, как оказалось, этот мир далеко не однозначен.
Разгневанные небеса швыряли молнии на раскисшую от дождя землю. Земля впитывала в себя живительную влагу и щедро делилась жизнью с растениями, насекомыми, животными и птицами – со всеми существами, которых породила, которым дала жизнь. Действительно, что может быть важнее Жизни?