Wisdom - good bye!

Прощание с мудростью.

Ассоциации, вызываемые словом «зуб мудрости», у всех разные. Хотя в чем-то они, несомненно, похожи. Мужчины, с которыми я обсуждала этот вопрос, отвечали примерно следующее: «Не, они у меня не выросли, я и так умный». Другие были менее самоуверенны: «Наверно, я еще недостаточно умен, у меня их пока нет».

Когда мой зубной врач-терапевт объявила, что зуб мудрости, похоже, придется удалить,  потому что ему не хватает места для того, чтобы нормально расти и функционировать, я не заподозрила ничего дурного.

Тот факт, что на дворе XXI  век, и что люди уже не умирают от аппендицита, внушал надежду, что и операция по удалению зуба пройдет гладко и безболезненно.

Хирург, к которому меня привела мой  зубной врач-терапевт, неожиданно воодушевилась.
«Оооо, Вы же себе всю щеку нажевали!». На робкий вопрос терапевта о том, нельзя ли просто надрезать десну, хирург возмутилась и сказала, что надо удалять все четыре зуба мудрости (о существовании у меня двух из них я слышала в первый раз).

Обговорив с врачом  время операции, на следующий день я взяла с собой маму и пришла к белой двери хирургического кабинета. «Я пришла!», - обрадовала я хирурга, отдавая ей карту. «Аааа, ну придется подождать. Перед Вами уже молодой человек. У него точно такой же случай. Точно такой! Та же восьмерка!».
В любви этой женщины к своей профессии не оставалось никаких сомнений.

Итак, мне предстояло ждать. Это было само по себе неприятно. И что особенно неприятно - все, что говорилось в кабинете, было прекрасно слышно нам, сидящим в приемной.

Уже через несколько минут молодой человек стал вскрикивать.
Хирург пристыдила его: «Ну что же Вы! Там после Вас девушка. У нее такой же случай. А Вы – молодой человек. Вам не стыдно?»
«Но мне же больно!», - совершенно резонно ответил он.

Моя мама бросила достойную всех феминисток фразу: «Ведь мужчины – такие слабые. Такие слабые!» И достала книгу, дабы спокойно провести ближайшие полчаса в ожидании того, как придет моя очередь осознавать – больно мне или нет.

Когда через несколько минут крик повторился, а потом стал просто непрерывным, мама отложила книгу, а я стала судорожно писать на мобильный своему приятелю сообщение о том, что уже нахожусь на грани обморока. На что получила достойное его утешение-уверение меня в том, что я выживу, и что дантисты – лучшие в мире люди.

Справедливости ради надо заметить, что несколько недель назад, когда он ехал к своему дантисту и очень боялся, именно я сказала ему о том, что дантисты – народ просто супер. И что все будет хорошо. Ну я же тогда не знала, что бывает наоборот!

Тем временем крики продолжались.

Ситуация усугублялась и тем, что они сопровождались звуком хирургической пилы, используемой при работе с зубами. Еще я услышала, как сердобольная хирург просила своего пациента не дергаться, потому что пила вращается с огромной скоростью и имеет такие острые края, что может навсегда оставить его инвалидом.

Напряжение нарастало.

Нисколько не преувеличивая, могу сказать, что через 20 минут кропотливой работы хирурга крик молодого человека перешел в хрип.

Слышать я этого больше не могла. А чувствовала себя так, будто мое сердце остановилось, и легкие совершенно не намерены больше набирать воздух.

Мне пришлось пойти на другой этаж, где терапевты мирно ставили пломбы своим счастливым пациентам. Только там я осознала, какая это радость – когда тебе надо всего-навсего поставить пломбу, а не вырывать зуб. И позавидовала этим людям.

Вернувшись минут через десять, я застала свою маму в очень странном состоянии. Очки и книгу она спрятала. Более того, ее сумка была закрыта. А сама мама испуганно посмотрела на меня и воскликнула: «Где ты была?».

На мой ответ я услышала следующее. Все то время, пока я наслаждалась тишиной и покоем терапевтического отделения, молодой человек беспрерывно кричал. Доводы о том, что пила может сделать его уродом, уже не срабатывали. Хирург с медсестрой теперь просто умоляли его, чтобы он потерпел, потому что, цитирую со слов мамы: «надо же им было достать последний кусочек зуба, чтобы потом ВСЕ ЗАШИТЬ».

При этих словах я почувствовала, что сейчас заплачу. Но моя мама не давала мне погрузиться в спасительную пучину чувств. «Надо что-то делать! Надо отсюда уходить!», - повторяла она. Я сидела и обдумывала, что же я скажу завтра на работе всем тем коллегам, которым уже успела описать свой предстоящий героический подвиг.

Наконец в зубоврачебном кабинете наступила тишина.

Через несколько минут вышел молодой человек.  Его вид описать очень сложно. И возможно, не нужно. Все то наносное, что есть в каждом из нас, хирург отрезала своей пилой. Вышел испуганный и измученный мальчик, которому теперь предстояло возвращать все свое мужество и снисходительное отношение к жизни.

Увидев мое выражение лица, он горько сказал: «Входите, Вам понравится». Невесело усмехнулся и пошел оплачивать собственные мучения.

У меня не было его мужества. Ну, может быть, была капля, но и она испарилась после того, как на мой вопрос хирургу – будет ли она и мне пилить зуб – услышала ответ: «А как же! Придется отпиливать часть челюсти! Ведь она нависает над зубом!».

Больше сомнений у меня не оставалось.

Схватив сумки, мы с мамой с одинаковой скоростью сбежали на первый этаж стоматологии, взяли куртки и выскочили на белый свет.

Впереди я увидела удалявшуюся спину молодого человека, по которой много можно было сказать о его чувствах.

Спасибо ему за то, что он пришел к хирургу на пять минут раньше, чем это сделала я.

И пусть он меня за это простит.




Написано в Москве
16 апреля 2003 г.