Оливия Жиркур

Каждое воскресенье мадам Оливия посещает своего нового молодого любовника.
Дидье моложе на десять лет, симпатичен ровно настолько, чтоб не оттолкнуть, и, слава Создателю, лишен сладости талантливых жиголо. Мадам Оливия бросает все свои домашние обязанности, обкрадывает вниманием свою большую семью и удаляется в другой мир. Мир, который предлагает ей Дидье. Волнующий, пугающий, иногда пахнущий опасностью и дерзостью. Там она сбрасывает все путы, все условности, становится настоящей Оливией, без фалдочек и рюшечек. Никаких романтических обещаний и сюсюканий, одно лишь дело.
Уставшая от воспитания детей, от флегматичного мужа, боящегося постельных страстей, она требует только хорошо выполняемого дела. Любимого дела. С юных лет Оливия предавалась этому делу вся без остатка. Где угодно и на все сто процентов. Любовников выбирала на нюх, как натасканная собака. Возможно, улавливала она не ощутимый ординарными носами сексуальный сигнал или даже прогнозируемую совместимость. Ошибалась редко. Это касалось ею любовников.
С мужем все вышло иначе. Мосье Жиркур был влюблен в Оливию, крайне обеспечен, спокоен нравом, высококультурен и образован в лучших университетах. Отличная партия и прекрасный будущий отец. Оливия заключила соглашение сама с собой, приняв предложение Жиркура. Она получила все, что так необходимо женщине к определенному возрасту: богатого мужа, розовощеких карапузов, роскошные дома, модные туалеты и счет в банке.
Увлеченная обустройством новой жизни, она позабыла про свое истинное призвание – быть лучшей в мире любовницей. Изредка, в перерывах между визитами дизайнеров, банкиров, ювелиров и организацией грандиозных приемов, выходила она на террасу с бокалом кристального шампанского. Заправляла сигарету в длинный лощеный мундштук, затягивалась и почему-то всегда здоровалась. Это приветствие относилось к ее прошлому, к ней самой, той Оливии, что была до свадьбы.
Первую затяжку особенно тяжело пережить, так как находила она сильное сходство с первым соприкосновением с мужчиной. Первый толчок говорил ей уже о многом. Что будет и как будет.
Вся замужняя жизнь Оливии была великолепна, полна новых увлечений, забот и начинаний. Что бы она ни хотела, Жиркур позволял, поддерживал ее свежие идеи, помогал советами. Будучи серьезной поклонницей многих искусств, мадам организовала благотворительный фонд для начинающих в музыке, театре, литературе мальчиков и девочек. Занятость и ощущение незаменимости теперь было смыслом ее пребывания среди людей. В целом, жизнь текла без треволнений, радужно и звездно. 
Не хватало одной детали. Одной маленькой, но слишком важной детали. Секс с мужем был неподражаемо отвратителен. Для такой ценительницы этого искусства это походило на оскорбление ее плоти. Но что Оливия могла поделать? Муж – это то, без ЧЕГО она уже не представляла своей действительности.

Вот именно по такой распространенной причине, банальной и непоправимой, ей приходилось каждое воскресенье заводить мотор своей БМВ. Это повторялось в любую погоду. Даже женские недомогания не останавливали ее. И мчалась она навстречу не с молодым Дидье, торопилась она встретить себя. В дороге многократно корила себя за распутство, столь постыдное в ее возрасте и положении. Делила чистый лист и записывала плюсы и минусы своей натуры. Сомневалась в правильности принимаемый решений каждый последний день недели. Ей было стыдно перед мужем и детьми. Но перед собой стыда она не испытывала.
Она слегка влюбилась в Дидье. В Дидье не как человека, к чему? В мужчину. Каждое свидание с ним пробуждало в ней настоящую, дикую женщину. Каковой она была рождена, в таковую Дидье ее превращал каждый раз в воскресенье. Трогательный он, выметал своей метелочкой накопившуюся пыль из складок семейного счастья Оливии. Проводил влажную уборку ее неудовлетворенности. Он сдувал флер общественной статусности, показной радости и шоколадности люксового образа жизни Оливии. Мадам, переполненная желанием, выступала перед ним юной, ничем не обремененной, искрящейся и темпераментной амазонкой. Одновременно спелые и умные руки ее чутко отзывались любовнику. Ее пылкие и бесстыжие глаза и прямой взгляд без тени смущения возбуждали, придавали уверенности действиям. Дидье восторгался ее уменьем быть настоящей.
Оливия по воскресеньям зарисовывала черным перманентным маркером свое семейное гнездышко. Абстрагировалась от детей, от положения, от наличности. Для нее Дидье, несомненно, слишком молод, чтоб влюбиться, чтоб искалечить свое сердце, бросить близких и дорогих людей.

Таким образом, Оливия Жиркур освоила новое для себя занятие – быть ловким дервишем, исполнять танец без помарок и выдерживать стремительный ритм. Как в танце, дервиш манипулирует своими тяжелыми многослойными юбками, повязками, бубнами, рубахами и чалмами, начала жить Оливия после встречи с Дидье.
 
Шаг, что пересекает порог его мезонина на Монмартре, необычайно возбуждает. Особая притягательность есть и в том, что он намного моложе, подпитывает ее зрелость, разглаживает морщинки притворства, маскирует несостоятельность Жиркура. Дидье – важная капля, что впадает в гармонию Оливии. Да как же такое возможно?! Женщина-вамп, женщина-шик, женщина-обладательница бриллиантов и изумрудов нуждается в унизительных поездках к молодому бедному любовнику.
Очередным половым актом, страстным объятьем или жарким поцелуем Дидье санирует организм Оливии. Мадам хочет все чаще испортить и сломать свой уют. Его прикосновения для мадам, словно скрепка от дьявола, что изменяет ее планы. Борьба жадной на плотские утехи девушки и рачительной героини семейного хозяйства. Ее мысли не занимали ни дети, ни Жиркур, ни фонд, ни воровство служанок. Только любить всем телом! Всей душой! Заработать синяки под глазами от соития с Дидье. Что выбрать теперь, когда ты вновь открываешь свою чувствительность, когда ты ненасытна и жаждешь чудовищных совокуплений и раскаленных гейзеров? Что, если та, прежняя Оливия, уже наступает на горло мадам Жиркур? 

Мадам Оливия Жиркур каждый понедельник посещает своего психоаналитика. Старый лис Анри Англад слушает весь вздор богатой женщины. Задает вопросы. Комментирует ситуации. Ровный полушепот-полускрип наводящих вопросов располагает к доверительному монологу. Оливия устала танцевать. Дервиши долго не живут. Она копила эмоции, недовольства и претензии так долго. Дети, муж, дом, работа, а теперь еще и Дидье. Ах, Дидье…
Сумасшествие, которым была инфицирована Оливия еще в утробе матери, черно-белые эротические карточки любовных баталий, и эксгибиционизм женщины-жены были в меню этого психоаналитического сеанса. Хитрость Анри не помогала. Его пациентка в пограничном состоянии, требует открыть ей глаза и указать маршрут. Внешняя невозмутимость Оливии таила в себе такие страсти! Где выход и как это прекратить?
Мадам Жиркур просила вернуть ее мужу.
Оливия же нуждалась в поддержке бросить семью.
Псевдолюбовь, псевдопреданность, псевдосчастье.

Анри Англад сказал о том, что необходимо «уничтожить» первопричину таких метаний, вернуться домой и все со временем восстановится.

***

Каждое воскресенье мадам Оливия посещает своего нового молодого любовника.
Воскресенье. БМВ. Ветер в лицо. Мезонин на Монмартре. Тот самый шаг. Возбужденный Дидье. Задыхающаяся Оливия. Губы, руки, языки, стоны. Жестокий половой акт. 

Нож вошел в упругое горячее тело Дидье легко. Как будто теперь они поменялись ролями: Оливия стала мужчиной, а Дидье женщиной. Она с вожделением воткнула свое острое оружие в жизнь этого мальчика.
Мадам Оливия Жиркур – женщина-вамп, женщина-шик, хозяйка благотворительного фонда и распорядитель судеб молодых дарований. И именно она решила, что Дидье был СЛИШКОМ талантливым музыкантом ее опасного, звериного, первобытного, греховного, разрушительного желания.