НА 3 Армагеддон

 

АРМАГЕДДОН

 

 

...и там нас поселили на четвертом этаже в двух комнатах. Комнаты были довольно большими, но одна из них была проходной. Вторая комната не имела отдельного выхода, и туда мы поселили бабушку – мою маму. Она инвалид и может передвигаться только в кресле-каталке. К тому же не очень хорошо беспокоить ее каждый раз, когда мы куда-нибудь идем. Так ей будет спокойнее. Хотя с другой стороны, мы с сыном снова оказались в одной комнате, что тоже не совсем хорошо. Он уже достаточно большой мальчик, и не дело ему спать и все время находиться в одной комнате со взрослой женщиной, даже если это его мама. Но, как говорят, дареному коню...

                Место там было замечательное – далеко от города и всех предприятий. Вокруг, куда ни посмотри, только поросшие травой холмы, небольшие лесочки, покой, воздух и тишина. О таком я могла только мечтать – сколько лет тяну без отдыха, постоянно в напряжении решая неотложные проблемы, которые возникают одна за другой.

                Повезло! Теперь можно будет пару неделек отдохнуть и отоспаться. Ни готовить, ни убирать... Всё принесут, и всё сделают. С мамой, надеюсь, за это время ничего не произойдет. Состояние у нее, слава Богу, стабильное. Да и малой отдохнет, отоспится. Тоже не повредит. Рзвлечений, вроде, особых не намечается, как раз то, что нам надо. Здесь, по-моему, вообще ничего не происходит.

                Не очень, правда, хорошо, что мы на четвертом этаже, но ничего, в конце коридора грузовой лифт, так что проблема спустить маму вниз или поднять наверх в коляске не велика. Зато вид какой!

                Мы шли по коридору на ужин и любовались облаками. Заходящее солнце стояло еще довольно высоко, и только некоторые облака приобрели тот специфический флуоресцентный вид, который бывает только теплым летним днем в устойчивую хорошую погоду при закате солнца.

                Мы шли и любовались облаками. Какие они все-таки разные! Ниже, близко к горизонту они длинные, серовато-голубоватые. Прямо под солнцем уже золотятся и горят малиново-алым блеском – длинные, спокойные... А это что такое? Какое странное облачко! Похоже на черный дым. Смолу жгли, что ли? И выглядит, как кучевое облако, хотя и очень маленькое, а все остальные – длинные... И летит быстро... Впрочем, это-то как раз не удивительно, оно ведь на другой высоте. Странное облако. Только одно, и больше ничего похожего.

                Мы все, идущие по коридору, обратили на него внимание. Уж слишком разительным контрастом выглядел этот клочок черного дыма на голубом небе. Дым не был слишком густым или плотным, солнечные лучи пробивались сквозь него, но он был черным.

                К тому времени, когда это облако достигло солнца и закрыло его, оно приняло форму пухлого кудрявого младенца с крылышками, прямо ангелочка. И если предположить, что это и впрямь был ангелочек, то в руках в него была труба. Оттененный солнечными лучами силует четко просматривался на голубом небе.

                Мы смотрели и удивлялись. Каких только чудес не бывает в природе!

                Облачко прошло солнце и растаяло без следа.

                Мы медленно пошли дальше, обмениваясь мнениями и поглядывая в окна, а вдруг еще будет что-то такое же интересное и необычное?

                Наверное, мы плохо смотрели, потому что никто не заметил начала, когда оно появилось. Сначала это было обычное белое облако вдали на вершине холма, и никто тогда не обратил на него внимания. Потом оно стало сгущаться и темнеть и стало серым, но и тогда никто не обратил на него внимания, потому что похожие облака лежали низко над горизонтом и это облако казалось одним из них. А потом оно налилось той же смоляной чернотой, что и недавно растаявшее облачко-ангел, и уже тогда его увидели все. Потом эта чернота начала сгущаться, плотнеть, потом посветлела, окончательно материализовавшись, и стало ясно, что это огромный корабль лежит на холме недалеко от нас.

                Космический? Судя по виду, да. Похожий на гигантскую сигару, не полированый, но все же блестящий, без стабилизаторов, антенн или каких-либо других выступов, он лежал металлической громадой, появившись бесшумно, как бы сгустившись среди бела дня из неизвестно откуда взявшегося тумана.

                Похоже, это действительно был космический корабль, хотя никакого приземления не было. И на тарелку не похоже.

                С нашего четвертого этажа было видно, как к кораблю сразу же побежали любопытные – их можно понять! Но пока они добежали, у корабля уже открылись – люки? –да, вроде, люки, выдвинулись трапы, и из корабля вышли... люди. Вроде, они были такие же, как и мы. Не обращая внимания ни на что вокруг, они деловито принялись за работу. Что они делали? С нашего четвертого этажа было видно только, что они ничего не осматривают и что-то целенаправленно делают, не обращая внимания ни на людей, которые уже начали их окружать, ни на природу, ни на что вообще.

                Я развернула кресло и повезла маму в комнату. Пойду, тоже разведаю, в чем дело. А мамуля пока лучше побудет в комнате – для безопасности. Кстати, есть повод и малого удержать на месте, ведь кто-то должен быть с бабушкой? Хорошо еще, что, хотя он и не всегда бывает послушным, в серьезных делах на него можно положиться.

                Когда я вышла из комнаты, коридор уже опустел. Я снова взглянула в окно. Поразительно! Огромные участки земли по обе стороны от корабля уже были огорожены невысокими загородками. Между этими загородками остался ведущий к кораблю проход шириной с дорогу, по которой мог бы проехать грузовик. В начале этого прохода стояла толпа людей – и откуда их столько? – а с обеих сторон находились, видимо, входы в эти огороженые зоны. Выглядело так, что люди стояли в очереди, чтобы в эти зоны пройти. Видимо, они проходили какую-то процедуру сортировки, где определялось, в правую или в левую зону им идти. Люди, стоявшие в очереди, вели себя совершенно спокойно, как, впрочем, и те, которые уже находились в огороженых зонах. А прибывшие на корабле были по-прежнему заняты. Из корабля все так же выходили люди – сколько же их всего прибыло? – садились в машины (или летательные аппараты?) и разлетались или разъезжались в разные стороны. Они по-прежнему занимались своим делом и не обращали внимания ни на что вокруг, как будто вокруг ничего не было.

                А это еще кто такие?!!!! Вдали на холме, вне ограждения, я увидела существ, которые бывают только в кошмарных снах и фильмах ужасов. Нет, у них не было щупалец или псевдоподий. Они не были похожих на невообразимых зубастых чудовищ с других планет, какими их делают кинематографисты. Они были похожи на людей, но не были ими. Именно этой похожестью они и были страшны.

                Они передвигались на двух ногах, у них были, кажется, две руки, во всяком случае, так это выглядело на расстоянии. А на голове у них были рога. И лица у них одновременно были и не были похожи на лица людей. Если сформулировать в двух словах, то они производили впечатление животных, почему-то обретших способность передвигаться вертикально. И одетых. И очень высоких. Если судить по тому, как они отсюда выглядели, их рост должен быть не менее метров пяти, а то и больше. Не думаю, чтобы они были с корабля, они идут с другой стороны, но вид у них такой же целеустремленный. И они тоже не смотрят по сторонам.

                Так что же происходит?

                Я скорее спустилась вниз и пошла по направлению к кораблю.

                Как ни странно, в этом же направлении шло много народу. Они шли не из нашего пансионата, откуда-то из других мест. Странно, я не думала, что здесь недалеко есть поселок. Даже не один, судя по тем направлениям, откуда они идут.

                Люди шли сосредоточенно, не глядя по сторонам, и почти не разговаривали друг с другом. Я тоже не любительница общаться с незнакомыми людьми.

                Мы шли довольно быстро.

                О Боже! А это что такое?! Почему никто не реагирует?! Неужели никто не видит, и никому нет дела?!

                Метрах в двадцати от дороги, по которой мы шли, стояло существо, чем-то похожее на пятиметровых гигантов, которых я видела сверху, только не такое огромное, ростом метра два, не больше, и… как бы это сказать… удовлетворяло себя в сексуальном плане с нашей обычной женщиной! Женщина была раздета и совершенно пассивна, как будто все происходило не с ней. Лицо ее было безразлично глаза ничего не выражали. А ее партнер… на таком расстоянии я видела его совершенно отчетливо.

                Больше всего он был похож на козла, которому почему-то придали облик человека. Отсюда и его рога, и несколько неправильные соотношения пропорций, и лицо странное… А может быть, правильнее было бы сказать, морда? Нет, скорее, все-таки, лицо, хотя челюстной отдел определенно черезмерно вытянут вперед.

                Закончив, он какое-то время стоял расслабившись, потом поправил одежду. А женщина так и осталась стоять отмороженно-неподвижно, бессмысленно глядя куда-то в сторону. А он… взял ее руку, поднял и… перекусил чуть ниже локтя.

                Женщина не отреагировала никак, даже не опустила руку. И кровь у нее не пошла. Она осталась стоять, как стояла, раздетая, бессмысленно глядя в сторону, с протянутой в сторону рукой, которая кончалась чуть ниже локтя. А он откусывал и жевал ее руку с таким же доволным выражением, как мы в жаркий день едим мороженное.

                Все шли дальше, ничего не видя или делая вид, что не замечают. Пошла и я.

                И вот я уже стою в очереди. И очередь какая-то странная, стоят толпой, а никто не толкается, не старается пропихнуться вперед, даже между собой не разговаривают. Такое впечатление, что каждый думает о чем-то своем и почти не замечает окружающего. Да что это со всеми ними?!

                Я покинула свое место в очереди и пошла вперед. Никто не возражал. Никто даже не обратил внимания. Я подошла к самому началу очереди.

                Да, там в самом деле происходила сортировка. Но какая?

                Сам сортировочный пункт тоже представлял собой огороженный участок, только небольшой. Там стояли столы и какое-то оборудование. Я бы сказала, компютеры. Машины непрерывно работали и распечатывали огромное количество страниц. Бумага, на которой они печатали, была довольно плотной. Она собиралась в толстые пачки, и эти пачки штабелями заполняли столы. Женщины, работающие на сортировочном пункте, не успевали эти бумаги обрабатывать, несмотря на то, что работали, не поднимая головы. Это были люди, прибывшие на корабле.

                Они были точно такими же, как и люди, стоящие в очереди, вот только выражение лиц у них было другим. Точнее будет сказать, у них было выражение лиц. Работали там преимущественно женщины.

                Женщина, стоявшая у самого входа в сортировочный пункт была среднего роста, не слишком худощавая, темноволосая, с довольно короткой стрижкой. Я не видела, что она делала, но работала она очень быстро. Почти не задерживаясь, люди проходили мимо нее и направлялись направо или налево в зоны ограждения, а кипы бумаг, распечатываемые компьютерами, стоящими поблизости от нее, росли. Две или три другие женщины брали пачки распечаток и уносили их дальше, в глубь зоны – регистрации? – и тоже складывали их на столы. Там они распечатки просматривали и перераспределяли. Дальше этими бумагами занимались другие люди.

                Я говорю – бумаги. Но бумаги ли это? Похожи на перфокарты, но без дырочек. Ясно одно, что это носители информации.

                Я смотрела на работающих людей, и мне становилось их жалко. Работают они, не поднимая головы, даже не переглядываются, а все равно пачки заваливают столы. Не успевают они, это очевидно. И мне захотелось помочь им. Хоть поношу эти пачки, у них больше времени на обработку останется. Я ведь все равно без толку стою. Так и не поняла, что происходит.

                Я подошла еще ближе и меня поразило еще одно. Несмотря на то, что темноволосая женщина работала непосредственно с людьми, да и другие были недалеко, никто из них не смотрел на проходящих людей или, точнее, не видел их. Так чабан, загоняющий в загон отару не видит каждую отдельную овцу, подумала я.

                Я подошла к темноволосой и сказала:

                – Давайте, я помогу, если можно.

                Она на мгновение замерла, потом подняла на меня глаза и увидела меня. Машины бешено застучали. Неожиданно она улыбнулась и сказала :

                – Да, ты можешь. Проходи, подойди к ней, – и она показала на некрасивую светловолосую худощавую женщину, одну из тех, что занимались распечатками на первом этапе.

                Я подошла к ней. В женщине не было ничего уродливого, просто она не была красива. Она посмотрела на меня и дружески улыбнулась.

                Я спросила:

                – Это надолго?

                Она взглянула вокруг и сказала:

                – Да.

                – Тогда я привезу сюда маму и сына, – сказала я. – Я бы не хотела надолго оставлять их одних. – Я подумала про пятиметровых гигантов, про то, что видела по дороге, и про то, что так и не знаю, что присходит.

                – Да, конечно, – ответила она.

                – Я быстро, – сказал я, и она кивнула, продолжая работать.

                Я пошла обратно, и женщина, работающая на выходе (или входе?) снова увидела меня и чуть улыбнулась, как кому-то из своих. И тут же ее лицо снова стало сосредоточенно-напряженным.

                Я мчалась в пансионат чуть ли не бегом, потому что люди прибывали со всех сторон, и у них был тот же странный взгляд. Я понимала, что случись что, никто никому не прийдет на помощь, а также то, что случай, подобный виденному, очевидно, не единичный.

                По счастью, с моими все было в порядке, и они были такими же, как всегда.

                С той же скоростью, если не быстрее, схватив коляску с мамой и малого, я мчалась назад. Здесь уже добавился страх за сына.

                Улыбнувшись темноволосой женщине на входе, я завезла коляску на территорию сортировочного пункта и поставила ее в стороне. Сыну я приказала быть там же и никуда не двигаться. Да он и сам уже увидел, что что-то не в порядке, и щенячий восторг по поводу прибытия неизвестного корабля сменился тревожным ожиданием.

                Я пишу «зона сортировки», но может быть, правильнее было бы ее назвать зоной сбора и обработки данных?

                За время моего отсутствия бумаг прибавилось, и я стала носить их со стола у входа к столам, стоящим в глубине зоны. Таким образом женщинам, работающим на этом участке больше не приходилось носить бумаги, и у них было больше времени на обработку информации. Сын пару минут посмотрел, чем я занимаюсь, и стал мне помогать.

                Улучив минутку, когда завалы бумаг стали поменьше, я спросила светловолосую:

                – Что здесь происходит? Вы откуда?

                Она жестко взглянула на меня.

                – Мы из будущего. – И замолчала.

                – Что вы делаете? – снова спросила я.

                Она снова взглянула на меня с тем же выражением и ответила:

                – Мы все уничтожаем.

                – Но почему?!

                – Потому что так надо. Чтобы не стало еще хуже. – Она замолчала, но через некоторое время заговорила снова, сама.

                – Ваши люди... Они были очень заняты созданием удобного и комфортного мира для себя. Очень удобного и очень комфортного... не слишком задумываясь о последствиях.

                Она снова вернулась к работе, и неожиданно добавила:

                – Мы ненавидим их и не считаем их за людей.

                Она замолчала, продолжая работать, а меня поразило, как она это сказала. Она действительно имела это в виду, как, очевидно, и другие.

                Некоторое время мы работали молча, потом она остановилась и заговорила сама.

                – Усилия ваших людей были направлены на то, чтобы создавать все более комфортабельные дома и удобства, доступные для всех, и все более дешевые и разнообразные продукты питания и одежду вне зависимости от того, каким путем это достигалось. Работали и думали каждый о своем доме, о своей семье, о своем отпуске и удовольствиях. Наука работала в тех же направлениях. Расплачиваться пришлось потомкам.

                Загрязнение окружающей среды вызвало резкое увеличиение числа мутаций. Биологические эксперименты и эксперименты с генной инженерией и клонированием добавили материал. Плюс утечки материалов из лабораторий и употребление недостаточно проверенных препаратов. В результате возникли мутанты, представляющие угрозу для человечества.

                Опасность долго не замечали. Отклонения всетрчаются всегда, и то,что человек не похож на других, еще не причина, чтобы выкидывать его из общества. Поколение проходило за поколением, и количество мутантов увеличивалось. А обычные люди занимались своим «комфортным» миром – добросовестно работали, стараясь заработать побольше денег, и не задумывались особенно над тем, где они работают и что, собственно, делают.

                Люди, которые по-настоящему способны думать, были, конечно, всегда. Но их всегда было не много. Не они определяли развитие человечества.

                Основная масса людей постепенно теряла возможность думать. Жизнь становилась все более комфортной, и все более совершенным становилось производство. Необходимость в серьезном образовании отпала – это требовало усилий, и люди не хотели этим заниматься. Для хорошей жизни достаточно было просто работать. А на досуге можно было «заниматься самореализацией» – петь, рисовать, заниматься музыкой или спортом, или еще чем-нибудь, не особенно напрягаясь. Нормой жизни стало: «Все люди одинаковые и никто не лучше». Понятие мастерства в искусстве ушло в прошлое. Старое искусство было объявлено прошлым. Теперь никто не чувствовал себя хуже других.

                Мутантные формы оказалось необычайно жизнестойкими. Но они не способны к дальнейшему развитию. Достигнув определеного уровня они останавливаются и потом не способны двигаться дальше. И они черезвычайно активны.

                Они начали доминировать. Они начали использовать людей для еды и для удовлетворения своих сексуальных потребностей. А людям тогда уже было все равно, чужие проблемы никого не интересовали, а секс даже привлекал необычностью партнера.

                Она на мгновение замолчала, а я подумала: «А дети?»

                Видимо, она поняла мою мысль, потому что ее лицо исказила гримаса боли, и она сказала:

                – Поколения, принимавшие противозачаточные препараты, не прошли бесследно. У нас, чтобы зачать ребенка, необходимо пройти специальное лечение, которое, к тому же, не всегда является успешным.

                У мутантов детей не было. И тогда они решили использовать женщин прошлого. Тех, которые еще были способны рожать сами. Они стали искать возможность проникнуть в прошлое. Такие работы у нас велись, но были засекречены. Тем не менее им удалось кое-что узнать.

                Пойми, у нас не было двух обществ, у нас одно общество, состоящее из людей и мутантов. Только люди уже не способны серьезно думать и трезво анализировать. Они доброжелательны, они живут и работают в своем комфортном мире и радуются жизни. А мутанты решают свои проблемы.

                До сих пор все их попыки воспользоваться женщинами прошлого оканчивались неудачами. Они не могли пройти в прошлое материально, или же их половые клетки оказывались нежизнеспособными. Но сейчас произошла беда. Они нашли возможность проходить в прошлое в режиме реального времени. Поэтому мы свернули время в петлю и дальше пути нет. Все уничтожается. Мы реализуем программу «Армагеддон».

                Я думала. Я думала о том, что я видела, и о том, что я знаю. Я вспоминала сказки о чертях, демонах, духах и дэвах. Я думала о Черной мессе. Я думала о своих современниках и о том, что происходит в мире. И я спросила:

                – А почему вы разговариваете со мной?

                Она ответила:

                – Ты думаешь.

                Я про себя усмехнулась. Да уж! Ни мужа, ни семьи, ни нормального дома. Только мама-инвалид и ребенок на руках. И масса проблем. Как-то для себя посчитала, что получится, если линейно записать все то время, которое я потратила на учебу и на работу. Не так, как я делала – все одновременно и параллельно, а выстроить в линию, одно за другим. И получилось, что в свои 42 года у меня на тот момент было 48 лет учебы и 63 года работы – это я еще хобби не посчитала. И мама у меня была такая же, пока ее болезнь не скрутила. Да и сейчас еще старается мне помогать, чем может. И сын по той же дорожке пошел, уже заметно.

                Я огляделось. Людей в очереди становилось все больше.

                Я спросила:

                – Так теперь получается, что время уничтожает само себя?

                – Ну да, – ответила она. – Нельзя допустить, чтобы они смогли осуществить свои замыслы. Тогда уж слишком страшная судьба ожидает людей. Этого допустить нельзя.

                Я воскликнула:

                – Так если дело в загрязнении окружающей среды, может быть, можно найти другой выход? Есть такой замечательный ученый Сергей Кириллович Ткачев со своими очистными технологиями, и другой замечательный ученый, Павел Тихорецкий, который изобрел способ ликвидировать радиоактивные загрязнения, может быть, лучше помочь им?

                Она удивилась и на минутку задумалась.

                – Нет, – медленно сказала она, – их работы реализованы не были, мы их не знаем. А они и в самом деле такие, как ты говоришь?

                – Да, – сказала я. – Они сделали невероятное. Может быть, вы их поддержите и поможете внедрить то, что они придумали? И тогда все это не произойдет?

                Она медленно, как будто говоря от имени всех, сказала:

                – Мы их не знаем.

                – Я знаю, где их можно найти! Они...

 

22.01.2004


НАстоящее-3

20180 зн.