Глава 10

15 ноября 1992 года.
Можно было бы и не упоминать о моей позорной выходке, но я всё-таки расскажу о ней, «покаюсь в грехах». С позапрошлого вечера я не нахожу себе места, думаю только об Игле, вспоминаю наши беседы в «райском» саду, путешествие по чистилищу, рассматриваю перстень. Если долго  пристально всматриваться в камень, он постепенно как бы увеличивается в размерах, отодвигается, и в его лучистой глубине становится виден освещённый голубоватым светом тоннель. Медитируя на камень, я вошла в него сознанием и увидела тёмный подземный мир, ещё более мрачный  и пустынный, чем чистилище. В густой темноте шевельнулось что-то огромное, мохнатое. Зловеще блеснули два жёлтых глаза.
Я прервала медитацию и совершенно некстати вспомнила об Иоанне. Грубиян! Он оскорбил меня при всех. Он не пускает меня к Мирославу, считая, что я могу оказать дурное влияние на ангела! Слишком много на себя берёт, крылатый нахал! Надо его приструнить.
В Храме шли занятия,  когда я в облике Конрада ворвалась туда и, не обращая внимания на испуг маленьких ангелов, подступила к опешившему Иоанну.
- Так, по-твоему, я шлюха и тварь, раз имею дело с дьяволом? Ну-ка, отвечай, наглец!
- Уходи отсюда! – сердито крикнул Иоанн.
Я отвесила ему такую оплеуху, что он не устоял на ногах, вырвала у него из рук жезл и с неописуемым удовольствием ударила им наставника ангелов по спине. Второго удара не потребовалось. Иоанн съёжился, обхватив руками голову, увенчанную копной пушистых чёрных кудрей. Его крылья поникли, как у подбитой птицы.
- Ты думал,  что меня можно унижать безнаказанно? – я испытывала злорадное  удовлетворение оттого, что мне удалось опозорить дерзкого ангела перед его учениками. – Да, Мирослав плохой защитник, но я и без него сумею расквитаться со своими врагами. Не распускай язык в моём присутствии… цыплёнок!
Я швырнула Иоанну его жезл и выскочила из Храма. Меня трясло от злости. Мирослав выбежал следом за мной и схватил меня за локоть.
- Зачем ты это сделала, Нелька? Ты обидела Иоанна и опозорила меня!
Я влепила ему пощёчину.
- Трус! Не мог заступиться за меня, когда этот мерзавец при всех сказал мне гадость! Я принуждена не только защищаться сама, но и тебя опекать и защищать. Недоучка, бездельник, чем ты занимаешься в Храме? Почему Иоанн обвиняет меня в том, что ты ленив и бездарен и что у тебя ничего не получается?!
У Мирослава был очень огорчённый вид.
- Нелька, не злись на меня! Я не бездельничаю, но я не ангел, а человек. Мне трудно с ними и надоело учиться. Я хочу быть с тобой!
Мне стало его жаль. Я погладила его по плечу, и он, просияв, прильнул ко мне.
- Ладно, Мирка, я не сержусь. А Иоанну досталось не зря. Мне надоело его хамство. В конце концов, он не сделал никому из нас ничего хорошего. Почему мы должны церемониться с ним?
- Это несправедливо! Несправедливо! – воскликнул рядом дрожащий от обиды и негодования голос.
Перед нами появился Иоанн. Его большие чёрные глаза были полны слёз.
- Я вам помогал! Я всегда помогал вам! – сказал он с упрёком. – Может быть, я груб, но зачем ты привела в Храм Иглу? Здесь никогда ещё не бывало демонов!
Объяснение было долгим, но потом мы сидели втроём на траве возле Храма, я обнимала и утешала Иоанна. После моей взбучки он стал трогательно мягким и покладистым, как настоящий ангел.
Чему я до сих пор удивляюсь, так это тому, что Учителя ни словом не упрекнули меня за мою безобразную выходку. Видимо, они сочли,  что урок пошёл Иоанну на пользу.


16 ноября.
Игла вернулся.
Появившись среди дня в Охотничьем домике, я увидела сидящую на кровати чёрную фигуру.
В первый миг я заподозрила, что передо мной – моя собственная мыслеформа, созданная страстным желанием поскорее увидеть Иглу. Но мыслеформа должна была бы в точности повторять один из его образов, уже  знакомых мне. Существо же, ожидавшее меня в Охотничьем домике, имело мало общего с романтическим красавцем, в которого любил превращаться Игла. Его фигура сохранила лишь очертания и пропорции человеческой, но что-то странное, необычайно жуткое появилось в его облике. Положив ногу на ногу и похлопывая тяжёлым жезлом о ладонь, Игла молча рассматривал меня. Его длинное худое лицо было совершенно белым, как гипсовая маска. На этом ужасном лице темнели огромные мёртвые глаза без зрачков. Лишённые глубины и блеска, они казались вырезанными из чёрной кожи.
На Игле был тот же костюм, те же ботфорты, отороченные белым кружевом, та же роскошная шляпа. Я разглядела даже сверкающие шпоры ботфорт и серебряную пряжку пояса. Но всё-таки это был уже не тот образ, к которому я привыкла. Игла изменился, стал выше и стройнее. Структура материи, из которой он создал себе это новое тело, напоминала очень жёсткую резину. Он походил на оживший манекен.
- Это каррох, – бесстрастно пояснил он, – материальное тело демонического мира, из которого я сейчас возвратился. Подойди ко мне, дочка. Ты мне рада?
Я опустилась на пол перед ним и обняла его ноги. Какая я счастливая! Мне ли сетовать на то, что никто из великих Учителей не пожелал сделать меня своей ученицей? Я сама нашла себе учителя.
- Ну, дочь, – сказал Игла тоном строгого наставника, – поскольку с этого дня я беру тебя под своё покровительство, обещай мне,  что будешь слушаться меня и выполнять всё, что я тебе прикажу. Прежде всего, ты должна научиться хорошо, добросовестно работать. Мне будет стыдно, если моя дочь проявит лень или небрежность в земных делах. Тот, кто предаётся лени, не станет настоящим магом. Уважаешь Сталина? Я научу тебя работать так, как работали в его время.
Я обещала быть послушной и прилежной, хотя, вообще-то, всегда относилась к своей работе серьёзно.

***
Весь день Игла наблюдал за мной и вечером удостоил меня скупой похвалы. Правда, час спустя мы повздорили, потому что  к Марине опять явилась подружка, которую я терпеть не могу. Мне уже осточертели ежедневные гости. Наша квартира превратилась в какой-то отель с рестораном, куда все, кому не лень, могут заявиться в любое время, пообедать, поужинать и переночевать. Я так устаю на работе, что, возвращаясь домой, мечтаю только о том, чтобы закрыться в своей комнате с книгой или рукописью и никого не видеть и не слышать. А тут приходится весь вечер заниматься гостями. Особенно донимает меня Сергей. В последнее время он является каждый день прямо с работы, ужинает с нами, сидит у нас до одиннадцати часов, и после его ухода я, засыпая над тетрадью, едва успеваю написать несколько строк.
Увидев в своей комнате очередную гостью, я разозлилась не на шутку. Игла сурово прервал мои сетования:
- Ты живёшь на земле,  для того чтобы просвещать таких, как она.
- На кой чёрт она мне сдалась? – возмутилась я.
Игла, очень недовольный моим сопротивлением, начал отчитывать меня. Его ровный металлический голос, ледяной тон и оскорбления, которыми он свысока забросал меня, словно я была каким-то ничтожеством, привели меня в растерянность. Мне казалось, что это говорит не он. Неужели это его голос, его слова?! Я так ждала его, так мечтала поскорее увидеться с ним, а он готов испепелить меня из-за какой-то девчонки, которую я вовсе не приглашала к себе. Я устала, мне надоели гости, а он не хочет этого понять!
- Завтра утром я уйду ещё на трое суток, – холодно заявил Игла. – Надеюсь, этого времени тебе будет достаточно, чтобы поразмыслить над тем, что я тебе сейчас сказал.
Худшего наказания он не мог  бы придумать. Я была ужасно расстроена и возмущена такой несправедливостью. Больше всего меня рассердило то, что Игла вознамерился сбить с меня спесь. Он сказал, что эта деревенская простушка ничем не отличается от меня и в глазах светлых сущностей гораздо ценнее. Хотелось бы мне знать, что Силы Света считают в людях самым ценным? Если глупость, назойливость и беспардонность, то, конечно, наша гостья далеко пойдёт! В последнее время меня слишком часто пытаются втаптывать в грязь те, кто должны были бы испытывать ко мне хотя бы каплю благодарности. Но я не способна на самоуничижение. Мне будет трудно расстаться с Иглой, но я постараюсь забыть его как можно скорее, а книгу его продам.
Пришёл Сергей. Я рассказала ему о своей ссоре с Иглой.
- Он ещё не почувствовал любви, – сказал астральный воин. – Ему надо научиться быть снисходительнее к людям. Дай мне руку, Игла.
Я увидела, как в ментальном мире Игла протянул руку слепому воину в крылатом шлеме. Не знаю, какие чувства и ощущения передал Сергей нашему новому союзнику, но чёрные глаза Иглы вдруг стали синими и живыми, черты надменного лица смягчились.
- Мне хорошо с вами, – сказал Игла. – Но я потерял много сил и очень голоден, а ваша пища не подходит мне.
- Поэтому ты такой злой? – усмехнулся Сергей. – Встань в поток лунного света и попробуй подпитаться от него, если никакая другая пища не годится для тебя.
От Луны к Земле тянулся широкий серебристо-белый луч, похожий на призрачную дорогу. Игла вошёл в него и протянул руки к Луне. В её свете его фигура казалась совершенно чёрной. Он долго стоял, не двигаясь, и жадно впитывал нежное излучение. Когда он вышел из потока, его лицо и кисти рук светились, тело под чёрной одеждой излучало лёгкое голубоватое сияние.
- Ну, как дела? – спросил Сергей.
Игла удовлетворённо улыбнулся. В нём произошла заметная перемена. Кожа стала эластичной и тёплой, глаза посветлели. Он больше не напоминал манекен. Мы отвели его в Храм Милосердия. Поговорив с Иглой, Лиловый Будда разрешил ему временно поселиться в Охотничьем домике.

***
Последствия «пиршества» оказались для демона просто ужасными. Пресыщение чуждыми его природе излучениями вызвало распад его тела, совсем недавно претерпевшего трансформу. Когда я вошла в Охотничий домик, на полу корчилось фантастическое чудовище, состоящее из клубов густого чёрного дыма. Извиваясь змеиными кольцами, оно с воем грызло ножки массивного стола и скамьи. Посуда, свечи, ваза, курильница, каминные щипцы – всё было раскидано по полу. Щёлкая острыми зубами, Игла метнулся ко мне и, обессиленный болью, упал возле моих ног. От моей обиды не осталось следа. Я села на пол, положила его драконью голову  к себе на колени. Он не произнёс ни слова. Его горящие глаза закрылись, длинное тело изогнулось кольцом и замерло.
Не знаю, сколько прошло времени. Я задумалась, а когда вновь взглянула на Иглу, передо мной, вместо дракона,  лежал человек. 
В мире ином такие понятия как вес и масса весьма относительны.  При желании ты можешь сдвинуть с места гору, но не сумеешь поднять с кроватки ребёнка, если он не хочет этого.  Я без труда перенесла Иглу на деревянную кровать. Его жезл валялся посреди комнаты. Я отодвинула его к стене, удивившись тому, каким тяжёлым он оказался в сравнении с безжизненным телом своего владельца. Да, жезл хозяина чистилища мне не по руке!

17 ноября.
Утром я ещё находилась под впечатлением ссоры, но моё настроение быстро исправилось, потому что Игла не ушёл. Смягчили ли его наши доводы, или он просто разочаровался во мне и решил, что перевоспитывать меня бесполезно – об этом я могла только догадываться.
Он тихо лежал в разгромленной комнате. Будь он хоть немного похож на меня и Мирослава, я бы подумала, что он крепко спит. Но хотя его глаза были закрыты и синеватые веки не вздрагивали, незримый взгляд его вечно бодрствующего «Я» был прикован ко мне, неотступно следовал за мной. Далеко, в ином мире, в Охотничьем домике, затерянном среди снежной равнины, лежала человеческая форма – зловещая кукла, которую мы привыкли отождествлять с Иглой, не давая себе труда представить и ощутить его тем, чем он являлся на самом деле. Он находился рядом со мной, вокруг и внутри меня. Его сознание воспринимало  мои мысли и эмоции, словно он был слит со мной воедино.
Моя обида понемногу таяла. Мне было приятно чувствовать Иглу, я радовалась тому, что он остался, но его молчание тревожило меня. Я опасалась, что он испытывает ко мне презрение и между нами больше никогда не будет близости.
- Ты  обижена? – вдруг услышала я его голос. – Не сердись, я хочу тебе только добра.
Не помню, что я ответила ему, но тон его резко изменился, в голосе зазвучали неприязнь и отчуждение.
- Сожалею, что моим контактёром оказался не Сергей, а ты – сказал Игла, словно холодом дохнул мне в сердце. – Ты слишком неразумна. Он более перспективен. Во всяком случае, я бы предпочёл иметь дело с человеком рассудочным, а не эмоциональным.
- Но ведь вы теперь принадлежите нашему эгрегору и можете сами выбрать себе контактёра, – спокойно возразила я, подавив обиду.
Что ж, я признаю, что существу такого ранга больше пристало бы работать с человеком, стоящим на более высокой ступени посвящения. Конечно, преданность, любовь и сочувствие – это прекрасно, но от них мало проку тому, кто нуждается в интеллектуальной помощи. Я сделала для Иглы всё, что было в моих силах, а теперь, для его блага,  должна поручить его заботам другого человека…
Но какие чёрствые, беспощадные существа населяют Пятое Небо! Их холодный механический разум не допускает ни малейшего отклонения от мрачной гармонии рационального. Их стальная справедливость внушает не уважение, а ужас.
Спохватившись, что Игла воспринимает мои мысли так же свободно, как и те, которые я передаю ему при прямом контакте, я взглянула на него, и тут внезапная догадка осенила меня. Да ведь он просто старается меня рассердить!
Его измождённое сероватое лицо исказилось, между тонкими синими губами блеснул ряд острых зубов, и я поняла: это страшное существо нуждалось в помощи. Его тело, впитавшее столько инородной энергии сразу, разрывала нестерпимая боль, облегчить которую могла лишь привычная пища – страдания другого существа.
- Ты догадалась! – усмехнулся Игла. – Теперь всё бесполезно. Ты не сможешь мне помочь.
В самом деле, настроение у меня было, как назло, хорошее, и ничто не предвещало его резкую смену. Пришлось портить его искусственным образом. Чтобы усилить эффект, я вошла своим двойником в тело Иглы и слилась с ним. Воспоминания о прошлогодней семейной ссоре,  едва не повлёкшей за собой развод моих родителей, помогли мне быстро наработать изрядное количество отрицательной энергии. Игла жадно поглотил её. В результате ему заметно полегчало, а моё настроение стало просто великолепным.
После работы я смогла, наконец, отключиться от физического мира и вплотную заняться моим подопечным. Он был очень слаб. Солнечные и лунные энергии, ещё плохо воспринимаемые его организмом, не давали ему достаточного притока жизненных сил.
За стенами Охотничьего домика стояла великолепная зимняя ночь. Снежные пространства и холмы серебрились под яркой луной. На ультрамариновом небе горели причудливые звёздные узоры. Удивительная, блаженная тишина царила вокруг, словно этот волшебный мир покоился в объятиях безмятежного сна.
Приняв мужской облик, я на руках вынесла Иглу из домика. Мы присели на ствол поваленного дерева.  Луна стояла прямо над нами. Глядя со стороны на свой фантом, я заметила, что он в точности походил на героя моей книги. На нём был бело-золотистый костюм середины семнадцатого века. Длинные светлые волосы свободно лежали на плечах, покрывая широкий кружевной воротник. Ослепительно-красивое лицо с синими глазами было прозрачно-белым, как у эльфа.
- Вот ты какой, мой мальчик, – мягко произнёс Игла, взглянув на меня.
Я молча улыбнулась в ответ. То, что он воспринимал меня как мужчину, уже перестало удивлять меня.
Чёрный, словно мрак преисподней, Игла встал, опираясь на моё плечо. Отступив на шаг, он запрокинул голову и в экстазе безмолвной молитвы простёр руки к луне. Его тело начало быстро увеличиваться в объёме и расплываться, превращаясь в чёрный туман. Густые клубы мрака окутали небо и землю, заслонили луну и поглотили её свет. На несколько мгновений вокруг меня стало совершенно темно. Потом мрак начал понемногу редеть, в нём засеребрились мелкие ледяные искры: пошёл снег. Он валил крупными частыми хлопьями.
- Я ухожу, дитя моё, – раздался высоко надо мной голос Иглы. – Не огорчайся, я скоро вернусь!

18 ноября.
Его не было всю ночь. Я ждала его в Охотничьем домике, пытаясь угадать, куда он отправился и что делает сейчас.
На рассвете дверь распахнулась, и в комнату с шумом влетел дракон. Его длинное тело было желтовато-белым и гладким, без чешуи, глаза горели рубиновым огнём.
- Я вернулся, дочка! – прохрипел он голосом Иглы и, бросившись на пол к моим ногам, положил мне на колени голову, украшенную маленькими рожками и длинными нитевидными усами.
- Так мне было приятно в прошлый раз, – пояснил он, блаженно жмурясь.
Я обхватила его гибкую шею, потёрлась об неё щекой.
- Опять не спала? – укоризненно сказал он. – Я же обещал, что вернусь!
- Не сердись. Я боюсь за тебя. Твои прежние друзья могут что-нибудь сделать с тобой.
- Дурочка, ничего они не сделают, я же не Мирослав. Полезай в меня и спи!
Он открыл огромную пасть и, прежде чем я успела возразить, проглотил меня. Нутро у него было пустым и сухим, как у пластиковой куклы. Из всех органов, имеющихся у существ физического мира, у него сохранилось только сердце, глухой стук которого я слышала сквозь тонкую перегородку в груди ящера. Впрочем, было бы странно, если бы сущность, питающаяся психическими излучениями, обладала нашей сложной системой пищеварения.
Свернувшись в брюхе дракона, я безмятежно уснула и спала до тех пор, пока он не разбудил меня.
- Пора идти на работу, дочка!
Я хотела, чтобы мой ментальный двойник остался в нём – мне было так уютно! – но Игла не разрешил.
- Ты будешь слишком сонной и вялой, – сказал он. – Лучше поскорее возвращайся ко мне вечером.

20 ноября.
Два дня он был в облике дракона, но сегодня, явившись в Охотничий домик, я вновь увидела человека в чёрном. Примостившись у камина на низенькой скамейке, он задумчиво смотрел в огонь.
- Хочешь, погуляем? – спросила я. – Здесь, неподалёку, есть какой-то монастырь. Можно было бы его осмотреть.
Мельком глянув в окно на ослепительно сверкающие под солнцем снежные вершины, Игла протянул мне жезл.
- Сделай снегопад. Мои глаза не выносят солнечного света.
Я взяла тяжёлый жезл, не очень веря в то, что у меня что-либо получится. Игла украдкой наблюдал за мной. Встав у окна, я принялась осторожно водить жезлом вверх-вниз, представляя, как вековые снега на склонах гор начинают «дымиться» на всё усиливающемся ветру, как клубы сухой снежной пыли вздымаются в воздух, сливаются в густые белые облака и медленно сползают в долину, заполняя её, как туман.
На физическом плане таким способом мне не удалось бы сдвинуть с места ни одной снежинки, но тончайшая материя ментального мира очень податлива.
Вершины гор окутала белесая дымка, которая постепенно сгущалась, тяжелела, разрасталась и вскоре затянула всё небо над долиной. Начал падать снег. Игла вышел на крыльцо и, осмотревшись, похвалил мою работу. Я накинула ему на плечи тёплое плюшевое покрывало.
- Слаб я, дочка, – со вздохом пожаловался он. – Боюсь, что прогулка в компании со мной не доставит тебе удовольствия.
Я начертила в воздухе жезлом каркас больших саней. Игла помог мне «достроить» их для использования в мире пяти пространственных координат. Забавы ради мы «выкрасили» наше творение в весёлый ярко-красный цвет и расписали причудливыми узорами.
Игла хотел,  чтобы сани были самодвижущимися, то есть, кто-то из нас или мы оба должны были бы двигать их усилием воли, но я прекрасно понимала, что он возьмёт на себя большую часть работы, а мне не хотелось,  чтобы он расходовал энергию на пустые развлечения. Я предложила другой вариант. Разделившись на два фантома, я заставила их принять облик крылатых кентавров и «впряглась» в сани. Посетовав, что я предпочла роль «пары гнедых, запряжённых с зарёю», Игла расположился на широком сиденье. Мы рванулись с места со скоростью взлетающего реактивного самолёта.
Удивительные ощущения испытывает скачущий во весь опор конь! Восторг и наслаждение стремительным бегом, лёгкостью своего тела, которое, кажется, вот-вот поднимется над землёй на упругой волне встречного ветра, и ликование свободы. Я мчалась, почти не касаясь земли, навстречу качающимся синим горам и вот ощутила под ногами мягкую воздушную бездну: мы взмыли в воздух с высокого обрыва. Крылья обоих моих кентавров раскрылись одновременно. Сани, которые, по существу, должны были потянуть меня вниз, когда иссякла сила инерции, парили в воздухе вместе со мной. Не понимая, отчего это так, я мельком оглянулась и увидела довольно жуткую картину. Привстав с сиденья и ухватившись обеими руками за передок саней, Игла развернул огромные чёрные с багровым отблеском крылья. Выражение его мертвенно-бледного лица было таким зловещим, что у меня невольно возникло сомнение – не ринется ли он в следующий миг в самые глубины ада, увлекая меня за собой?
Но ничего подобного не произошло. Мы описывали над снежной долиной медленно сужающиеся круги и, постепенно замедляя полёт, спускались прямо на монастырь, пока не приземлились на его тихом пустынном дворе в кольце полуразрушенной стены. Игла, не менее любопытный, чем я, немедленно возвратил мне мой человеческий облик и потащил меня осматривать монастырь. Он был давно заброшен. В проёмах узких окон-бойниц лежал плотный снег. Тёмные коридоры и кельи не сохранили никаких следов пребывания здесь людей. 
По каменной винтовой лестнице мы поднялись на единственную уцелевшую башню и долго любовались окружающим нас сказочным миром, подёрнутым белой дымкой вечной зимы. Внезапно Игла со смехом обхватил меня за талию и вместе со мной перемахнул через зубчатый край башни. Земной неистребимый ужас перед высотой стиснул моё сердце, но мы не падали, а плавно скользили высоко над землёй. Внизу над бело-зелёным ковром елового леса убегала вдаль канатная дорога. Впереди на гребне ближайшей горы темнел наш Охотничий домик. Игла нёс меня к нему. Мы ворвались, как бешеные, в распахнутую дверь и с хохотом упали на кровать.
- И всё-таки у меня ещё достаточно сил, чтобы украсть тебя у Света! – прокричал Игла, навалившись на меня с распластанными крыльями, точно коршун, терзающий добычу.
Я обняла его за шею, прижала его голову к своей груди и не отпускала до тех пор, пока он не сдался и не затих.
- Хорошо, что я убежал от своих, – пробормотал он. – Здесь мне спокойно.

21 ноября, суббота.
До сих пор я не упоминала о том, что по требованию Иглы купила ещё один экземпляр «Розы Мира» и подарила Сергею.
Часов в семь вечера наш астральный воин пришёл к нам ужинать. Он находился под впечатлением книги и за столом строил фантастические планы нападения на Гагтунгра. Марина, не читавшая «Розу Мира», не сразу поняла, о каком существе идёт речь, и охотно поддержала этот глупый  разговор. Я пыталась остановить их, но они довольно резко возразили мне, что под влиянием Иглы я стала слишком серьёзно относиться к демонам. Возможно, так и было в действительности, потому что, слушая своих друзей, я чувствовала боль и досаду. В моём присутствии они глумились над тем, к кому я ещё совсем недавно обращалась с величайшим почтением: «Господин мой, Самаэль!»  –  отождествляя каббалистического ангела яда и смерти с главой тёмных сил Земли. Я ни разу не видела его ни в медитациях, ни во время колдовских ритуалов, да и не пыталась вызвать в представлении его образ.
«Безмерно жуток его облик, каким видели его духовные очи немногих людей, проникших в тёмные высоты Дигма – мира его обитания. Как бы возлежащий на бушующем лиловом океане, с чёрными крыльями, раскинутыми от горизонта до горизонта, он поднимает своё тёмно-серое лицо в зенит, где полыхают инфралиловые зарева, раскачиваются и гаснут  протуберанцы, а в самом зените блещет светило непредставимого цвета, отдалённо напоминающего фиолетовый. Горе тому, на кого Гагтунгр опустит свой взор и кто этот взор встретит открытыми очами. Из всех носителей тёмных миссий среди людей, восхищенных позднее в Дигм, кажется, только один (Торквемада) нашёл в себе силы вспомнить в этот миг Божье имя. Остальные монады стали рабами дьявола на неисчислимые века.
Кроме Гагтунгра, в Дигме находятся также избранники зла: монады немногих людей, слившихся со своими демонизированными шельтами, и столь же немногие души некоторых существ демонической природы…»
Трудно поверить, что эти строки из книги Андреева вызывают у меня ностальгическую тоску о каком-то тёмном мире, напоминающем звёздную ночь. Но может быть, это только мои фантазии? Мне жаль, что я никогда не увижу Дигм и его грозного хозяина, которому мечтала служить, но выбор делается только один раз, и я выбрала Свет…
Как я хочу поговорить с Иглой о Гагтунгре и его мирах! Но сейчас этого делать не стоит. Незачем лишний раз напоминать моему другу о том, с чем он расстался…
Марина налила Сергею вторую чашку чая.
В этот момент кот Черныш, мирно спавший рядом со мной на диване, странно дёрнулся всем телом, открыл глаза и испуганно огляделся. Я погладила его по спинке. Кот зашипел и замахнулся на меня лапой с обнажёнными когтями. Я едва успела отдёрнуть руку.
- Что за фокусы, Чернышка?
Кот глянул на нас злыми сверкающими глазами, спрыгнул с дивана и выскочил на кухню.
- Что-то ему приснилось, – сказала Марина, и тут мы все трое застыли, с ужасом глядя друг на друга: на кухне раздался дикий истошный крик. Я не сразу сообразила, что это кричит кот. Крик был человеческий, от  него кровь стыла в жилах.
В открытую дверь мне был виден Черныш. Он стоял посреди кухни, расставив лапы, вздыбив шерсть, абсолютно чёрный на тёмно-красном полу, и кричал, словно человек, которого заживо режут на куски. На миг он умолк и вдруг низким гортанным, чужим голосом медленно и чётко произнёс короткую фразу.
Это было как во сне. Никто из нас не мог шелохнуться.
- Что? Что ты сказал, маленький? – растерянно переспросил Сергей.
В ответ кот жалобно, уже совсем по-кошачьи, взвыл, заметался по кухне, забился под стол, и там его вырвало. Пошатываясь, он вышел из-под стола. Я бросилась к нему, взяла его на руки. Он прижался ко мне, мелко дрожа.
Из соседней комнаты выбежала испуганная непонятными воплями мама. С тех пор, как мы уже вместе с Сергеем занялись магией, в нашем доме всё чаще стали происходить странные, необъяснимые вещи.  Родители начали привыкать к этому, но, узнав, что в Черныша вселился злой дух и заставил его кричать по-человечески, мама рассердилась не на шутку и потребовала, чтобы мы оставили кота в покое.
- И всё-таки, что он сказал? – пытался вспомнить Сергей.
С перепугу никто из нас троих не запомнил слов, произнесённых котом. Это была угроза или предупреждение.
Уходя домой, Сергей посоветовал нам перед сном почистить квартиру свечой, в особенности кухню и коридор.
Мама и бабушка сели ужинать на кухне и, посмеиваясь, наблюдали за нашими таинственными манипуляциями. Марина крестила зажжённой церковной свечой углы, окна и пороги. Я держала за её спиной распятие и пантакль для укрощения злых духов и мысленно читала псалом 90 («Живый в помощи»).
- Смотри! – вдруг сказала Марина, указав в тёмный коридор. – Кот!
Астральным зрением я ясно увидела чёрное чудовище, скалящееся на нас из темноты. Это был громадный, величиной с овчарку, кот с узкими кроваво мерцающими глазами. Прижавшись к полу, он ощетинился и напрягся, как перед прыжком. Я выставила ему навстречу пантакль. Марина начала быстро крестить свечой  место, где находилась тварь. Мы уже не следили за тем, что происходило в астральном мире, и не отрывали глаз от огонька свечи, за которым в воздухе с лёгким электрическим потрескиванием возникали и тянулись то яркие белые треугольники, то огненные кресты, то красноватые полосы. Внезапно над свечой на фоне тёмной стены вспыхнул зелёный треугольник, затем возникло малиновое свечение.  Раздался тихий шипящий звук.
- Ой, Галя,  посмотри-ка! Ты видела? – сказала бабушка нашей матери. – Что это может быть?
Из кухни им обеим был виден коридор, и они тоже заметили странное световое явление и услышали сопровождавший его звук, похожий на змеиный свист.
На кухне свеча начала сильно коптить. За огоньком тянулся чёрный шлейф. С очищением квартиры мы провозились больше часа, но работали на совесть. Если бы Игла наблюдал за мной, то, вероятно, был бы доволен моим усердием.

22 ноября, воскресенье.
С утра чувствовала себя плохо из-за большой потери энергии. На рынке в толпе чуть не упала в обморок. Пришлось вернуться домой с пустой сумкой.
Всё время наблюдала за Иглой в Охотничьем домике. Мой друг спал почти до двух часов дня по земному времени. В его мире определять время я пока не умею. Я раздела его, сонного (там это делается просто – одежда тает по мысленному приказу),  и  начала втирать в его тело растворённый свет. Эта процедура разбудила Иглу.
Я рассказала  ему  о  нашем  вчерашнем  приключении.
- Ох, как это нехорошо, дочка! – проговорил он, морщась, словно от боли. – Как неосторожно вы поступили! Нельзя было привлекать к себе внимание Гагтунгра. Он может убить вас. Будьте внимательны!
Игла заметно изменился за ночь, стал как-то моложе и больше похож на человеческое существо. Я прилегла к нему на постель и обняла его. Тело Иглы под лёгким покрывалом было упругим и тёплым. Из-под плеча торчал край жёсткого чёрного крыла. Меня всегда удивляла способность ангелов лежать на сложенных за спиной крыльях, не испытывая ни малейшего неудобства.
- Хочешь есть? – спросила я. – Может быть, дать тебе яблок или винограда?
Игла с гримасой отвращения покачал головой. В этот миг неведомая сила приподняла нас обоих над постелью. Комната озарилась ярким светом и растаяла. Испуганно схватившись друг за друга, мы закружились в водовороте золотого сияния, против воли увлекаемые вверх с неимоверной быстротой. Высоко над нами пылало, разбрызгивая лучи, маленькое, ослепительно-яркое светило. В его нестерпимом блеске мы совершенно не видели друг друга. Я чувствовала, что мы висим между небом и землёй, и крепче обняла Иглу, боясь оторваться от него. Его руки охватили мою талию.
- Не отпускай меня, дочка, – шепнул он. – Нам нельзя разлучаться.
В сердце пылающего светила над нами появилась ещё более яркая фигура, и мы услышали приветливый юношеский голос. Думаю, что с нами беседовал один из бодхисаттв, стоящий на ступень выше Белого Будды.  Он похвалил Иглу за храбрость и твёрдость в решении обратиться к Богу.
- Твоё искупление будет заключаться в помощи людям, – сказал бодхисаттва. – Останься с ней, будь её Учителем, а она научит тебя любить. А ты, - обратился он ко мне, – отныне должна писать лишь то, что может послужить добру и Свету. Пусть же всё тёмное и злое умрёт в твоём сердце!

***
Не помню, как мы снова очутились в своём домике. Мы долго приходили в себя. Взглянув на Иглу, я увидела, что он беззвучно плачет, скорчившись на постели и пряча лицо в ладонях.
- Что с тобой, милый?
Игла яростно тряхнул головой.
- Ваш друг был прав! Прав! Я вспомнил этот мир и Свет. Я жил когда-то в этом Свете и мне было хорошо. Но потом я ушёл из него и забыл. Я забыл, как светит Солнце. Мои глаза привыкли к вечной ночи. Мне больно смотреть даже на закат. А ведь я был ангелом Света, одним из высших.
- Ты и теперь ангел. Не вспоминай о прошлом. Я тебя очень люблю, и для меня ты самое прекрасное, нежное и святое существо на свете, мой ангел-хранитель.
Игла с болью взглянул на меня блестящими от слёз тёмными глазами. Голый, с разбросанными по плечам густыми чёрными волосами и сложенными за спиной крыльями, он походил на врубелевского Демона.
Я закутала его в покрывало. Он лёг, отвернулся к стене и долго молчал. Я не тревожила его.
Успокоившись, он попросил винограда. Изумление моё было неописуемо, так как он уже давно не прикасался к человеческой пище и  сердился, когда я предлагала ему её.
Я дала ему винограда и разных фруктов. Решила послать Мирославу вазу с таким же угощением, но не рассчитав, разбила этой вазой окно в Храме. Пришлось наводить порядок, «вставлять» новое стекло. Зато я получила возможность повидаться с Миркой. Пока  один мой фантом беседовал с ним, другой оставался возле Иглы. Я уже привыкла к такому раздвоению сознания. Избегнуть его было невозможно.
Комнату Мирослава пришлось очищать – там уже побывали какие-то твари. Иногда мне кажется, что эта «нечисть» - мыслеформы самого Мирослава, который никак не может забыть о своём уютном Коричневом зале и Троне Сатаны. Я выжгла следы этих мыслеформ, поставила в каждом углу комнаты по горящей свече. Мирослав ел виноград и давал мне полезные советы:
- Изобрази над окном пентаграмму Соломона! Окропи углы святой водой!
Пока я этим занималась, Игле стало плохо. Он скорчился и застонал, его начало рвать всякой гадостью – змеями, червями, мышами, комьями земли – буквально всем, что только может выйти из чрева дьявола. Это были мыслеформы. Они выходили в виде сгустков плотного чёрного пара и лишь затем принимали вид живых существ и предметов, но со всеми омерзительными подробностями. Змеи расползались по полу и шипели на меня. В комнате стало темно. Я видела, что Игла испытывает сильную боль. Он метался на постели с потускневшими глазами, царапал  её ногтями.
Я в панике кинулась к Белому Будде. Он тотчас явился в Охотничий домик. Спустился к нам и тот бодхисаттва, что разговаривал с нами утром. Он принёс чашу с густой золотисто-белой  жидкостью – растворённым светом – и заставил Иглу сделать несколько глотков, после чего тому стало ещё хуже, рвота усилилась, каждая выходящая мыслеформа причиняла ему нестерпимые мучения. И сами мыслеформы изменились, стали уже просто фантасмагорическими. Из пасти демона вылетала советская символика, красные флаги и боевая техника. Выходили целые картины: военный парад на Красной площади, кремлёвские башни с алыми звёздами. Всё это, разумеется, в миниатюре.
Будда «раскрыл» пол домика и землю под ним до самых слоёв, где бушевала магма. Мыслеформы падали в огонь. Я  не верила своим глазам. Происходящее походило на галлюцинацию.
- Так пережигается карма, – сказал мне Белый Будда.
Очевидно, карма Иглы за Россию была наиболее тяжёлой.
Он утратил ангельский облик. Перед нами на кровати, скорчившись, сидело ужасное существо, похожее на гигантскую летучую мышь. У него были острые уши, клыкастая пасть, небольшое, покрытое тёмной  шерстью тело и перепончатые крылья. Глаза горели, как угли, но взгляд их был совершенно безумен. Игла не узнавал никого из нас. Он выл и щёлкал зубами, то порывался кинуться вон из домика, то, обессиленный, падал на постель и несколько минут лежал в оцепенении, а затем снова начинал метаться и кричать. Растворённый свет, который ему давали пить, разжигал боль и вызывал новые приступы рвоты. Я уже была не в состоянии смотреть на эту пытку и начала просить Учителей дать Игле передышку до следующего дня. Они согласились, но Игла, лежавший в это время без сил, с трудом приоткрыл глаза и произнёс:
- Нет, продолжайте!

***
Ночь мы провели в домике. Моему демону всё ещё было плохо.
На ночь к нам пришла Марина со своими  друзьями из Храма Милосердия – помочь, если будет атака со стороны Пятого Неба. Они явились очень кстати, потому что нападение, действительно, было. Тьма валила клубами в окна и двери, чёрные волны заливали комнату до самого потолка.


23 ноября.
К утру находиться в домике стало уже просто невозможно. Мы выбрались наружу. Игла был настолько слаб, что не мог пошевелиться. Он лежал на покрывале, сомкнув веки и беспомощно раскинув крылья. Тело его вновь обрело форму человеческого, но было землисто-серого оттенка и совершенно голым. Оно утратило способность вырабатывать лёгкую дымку, которая, как живая ткань, окружает обитателей Тонкого мира и по их желанию иногда превращается в элегантный наряд.
Я накрыла Иглу свободным краем широкого покрывала. Мне казалось, что моему  демону должно быть очень холодно, ведь вокруг лежал снег.
Интересно было бы узнать, что за сила заключена в кольце Иглы. Бодхисаттва хотел взять у меня перстень, но я, несмотря на свою обычную покладистость, не пожелала расстаться с подарком хозяина чистилища. Бодхисаттва не стал настаивать, но приказал мне опустить кольцо в чашу с растворённым светом. Это я, конечно, сделала. Камень стал ярче и прозрачнее. Исчезли зловещие призраки, то и дело мелькавшие в его глубине. Внутри него заиграли голубые огоньки, как тогда, когда я рассматривала его в Храме.

24 ноября.
Вчера вечером Иглу пытались похитить. Я до сих пор не могу успокоиться,  вспоминая об этом. Хорошо, что Белый Будда не покинул нас! Впрочем, он остался именно потому, что заподозрил неладное.
Пока я не вернулась с работы, мне было трудно уследить за тем, что происходило возле Охотничьего домика, и я не знала, что бодхисаттва ушёл, но через мгновение возвратился.
Взглянув на него, я заметила в его лице едва уловимую перемену. Это должно было бы насторожить меня, но я посчитала, что плохо разглядела небесного посланца накануне, и, не ощутив беспокойства, обратилась к нему с самым невинным вопросом о своих прежних литературных развлечениях. Неужели, с точки зрения человека, достигшего Нирваны, в моих опусах было нечто кощунственное?
Я предполагала, что ответ святого будет не слишком приятен для меня, но совершенно не ожидала той суровой отповеди, которую дал мне бодхисаттва. Он сказал, что я высокомерная бездарная особа с больной развращённой фантазией, что сто тридцать лет, проведённых мной в мирах возмездия, ничему не научили меня и все ошибки, совершённые мной в прошлой жизни, я стремлюсь повторить в этой.
Я пришла в ужас, а потом разозлилась не на шутку. Интересно, сколько времени мне ещё предстоит выслушивать упрёки в том, что для меня уже давно ушло в область воспоминаний? Силы Света грубо вмешались в мою жизнь, прервали мою работу над книгой, насильно разлучили меня с тем, кого я любила и искала столько лет, заставили меня терпеть общество неотёсанного мужлана, рассорившего нас с Мариной. Я уступила. Я стала писать то, что от меня потребовали. Посланец Света, «белый» воин, человек не нашего круга, заносчивый, невоспитанный, вошёл в число моих самых близких знакомых. Чего ещё ждут от меня Высшие? Публичного покаяния и сожжения чёрных книг? А вот этого не будет!  Кто такие мои судьи? Бывшие люди, как я, жившие когда-то на земле. Теперь они шарахаются от проявления земных слабостей и земного невежества, как черти от ладана. Они не верят мне и смотрят на меня с сомнением, ожидая моего предательства. Среди них я всегда буду чужой.
Но есть Тот, Единственный, Кому известно всё. Он знает меня лучше, чем они. Он видит, что я не способна на низость и измену. К Нему я буду стремиться, минуя Его служителей, как земных, так и небесных. Я решила достигнуть великого освобождения и добьюсь своей цели!  К Нему каждый приходит своим путём, и я приду без чужой помощи, сама, и приведу с собой тех, кого люблю.
Я взглянула на бодхисаттву и вдруг усомнилась в его святости. Уж очень холодно смотрели на меня его светлые глаза. Тот ли он, за кого себя выдаёт? А если нет?!
Марина не следила за происходящим в ментальном мире. Я поделилась с ней своими сомнениями.
- Ого! – сказала она, увидев святого. – С ним что-то не то.
Бодхисаттва понял,  что мы заподозрили дурное, и усмехнулся с нескрываемой ненавистью. Я бросилась к Игле и сжала его в объятиях, закрывая от демона. Впрочем, мнимый святой уже увидел, что похитить бывшего союзника не удастся: с нами был Учитель Марины. Демон отступил и исчез.
- Будда ругает нас, – сказала Марина. – Он говорит, что мы забыли его предупреждение: бодхисаттва никогда не приходит дважды. Это был «начальник» Иглы, явившийся за своим «подчинённым». Будда ожидал удобного момента,  чтобы захватить демона, но, конечно, не мог предупредить нас, а мы всё испортили.
Я была встревожена даже не тем, что Иглу собирались отнять у нас, а тем, что мы не сразу узнали под благообразной личиной святого – посланца Тьмы. Значит, в следующий раз он может добиться своего, явившись к нам в другом облике!
Охотничий домик был уже непригоден для жилья. В его стенах побывало столько нечисти, что проще было сжечь его и построить новый на другом месте, чем очищать старый.
В той же местности, в горах, я нашла глубокую пещеру с низким потолком и узким входом. Я перенесла туда Иглу, устроила ему уютную постель в глубине пещеры, закрыла вход энергетической стеной, плотной и непрозрачной. По совету Марины, с наружной стороны на стене изобразила знак отсутствия, и вход в пещеру стал невидим.