Странник

   Она стояла за баней  и курила. Ей уже давно было за 30, и курила она уже лет 10, но она все еще прятала эту вредную привычку от своей мамы. Вот  и сейчас она пряталась за баней, жадно вдыхая сигаретный дым и ежась от мокрых порывов  ветра. Ей нравилось курить, не всегда и не сильно, но в определенные дни, как в этот серый дождливый денек, она испытывала наслаждение от каждой затяжки и от каждой выкуренной сигареты. Мелкие капли дождя падали на ее лицо и шипели на огоньке сигареты. Она смотрела в темноту и ждала чего-то. Возможно она ждала, когда мама выйдет из дома и позовет ее, а она не откликнется. Тогда мама зайдет в баню, но не найдя ее там, решит обойти строение кругом и увидит, что ее уже давно не маленькая и уже давно не полная надежд девочка, стоит и курит, глядя в темноту пустыми, как ночь, глазами. Но мама не шла, и вообще она стояла одна-одинешенька  за баней, на самом краю их маленькой деревушки, и глядела в поле, вернее вглядывалась в пелену ветра и мороси, надеясь увидеть с детства знакомые очертания забора и кромки леса на краю расстилающегося за оградой поля.
   Она затушила сигарету, потом укуталась в телогрейку и, подумав немного, достала еще одну. Чиркнула зажигалкой, прикурила. Ей не хотелось плакать, ей просто было одиноко, и она наслаждалась этим одиночеством, пила его чашу до дна.
   Где-то в темноте за сараем раздался легкий шорох. Она вздрогнула и стала пристально вглядываться в темноту. Какой-то темный силуэт оторвался от тени сарая и медленно двигался в ее сторону. Она продолжала молча смотреть, сигарета дымилась в дрожащей руке. Силуэт остановился, потом снова начал приближаться.
- Ты кто? - спросила она, нервно затягиваясь.
- Я - странник, а ты кто?  - спросила тень. Ее голос был мужским и неожиданно приятным.
- Я? Даже не знаю. Просто уставшая от жизни женщина. - Она вздохнула и еще раз затянулась.
- А почему ты стоишь здесь одна? - странник подошел ближе, но его лица все еще не было видно. Он был высоким и светловолосым, его волосы отливали белизной сквозь сумрак ночи, они казались почти седыми, ветер трепал их, отчего его образ казался нереальным. Он как-будто был соткан из дождя, ночи и ветра.
- Я? Я курю. - Ответила она, вглядываясь в его темное лицо и в нити его волос.
- Зачем? - спросил странник, делая еще один шаг в ее сторону.
- Мне это нравится.  - Она опять затянулась, сигарета зашипела и потухла. Она выбросила окурок и сделала шаг навстречу путнику. - Ты откуда?
- Я? Я уже не помню. Я очень давно странствую, я очень много видел и очень многих оставил в прошлом.
- Почему?
- Я не мог по-другому. - Он подошел еще ближе. От него пахло сыростью, ветром и дорогой. И еще одиночеством.
- Подойди ближе - попросила она,  - я хочу заглянуть в твои глаза.
- Не стоит. В них ты увидишь лишь долгую дорогу под бесконечным небом.
- Но я хочу. - произнесла она, приблизившись к нему еще на один шаг.
- Тогда представь, что я кто-то, кто был тебе близок и очень дорог в прошлом, но потом ушел от тебя  в неизвестность, не прощаясь.
   Она закрыла глаза. Память унесла ее в далекую юность, в ее светлые 16 лет, когда она могла надеяться, любить и смеяться, когда ей не нужны были сигареты и городская суета, когда она любила деревенские ночи, свежий, не загазованный, воздух, простор и свободу. Она любила жизнь и не думала, что когда-нибудь устанет от нее. И еще она любила парня. Вадима. Любила его синие глаза, его темные волосы, его крепкие руки и горячие губы. Она отдалась ему и воспоминания о той ночи в се еще преследовали ее в горячих одиноких снах, заставляя плакать и просыпаться, без надежды и без любви. Он ушел. Ушел в никуда. Он разбился на мотоцикле. Ее Вадим.
   Она открыла глаза. Резкий порыв ветра обнажил бледный лик луны.
- Здравствуй, я вернулся. - Произнес Вадим, глядя на нее своими синими глазами. Я вернулся к тебе, завтра я опять уйду, но этой ночью я буду с тобой.
   Она заплакала. Ее руки протянулись к его лицу. Медленно, на ощупь, двигались ее пальцы, изучая каждый изгиб такого знакомого, но давно уже забытого и оплаканного, лица.
- Это не ты, это не можешь быть ты. - шептали ее губы, целуя его волосы. - Боже, где ты был все это долгое время, почему ты оставил меня одну, ты ведь так был мне нужен.
- А сейчас? Я нужен тебе? - спросил Вадим, но… его голос по-прежнему был чужим голосом странника, голосом ветра, заблудившегося в печной трубе, голосом дождя, шелестящего листвой.
   Она отстранилась.
- Что с тобой? - спросил такой знакомый и такой чужой голос. Глаза Вадима смотрели на нее, но в них была неземная печаль и вечное одиночество.
- Ты… Ты не тот. Это не ты. - Тихо произнесла она.
- Да, я не тот. Я долго путешествовал. Что там? - спросил странник, целуя ее губами Вадима.
- Там? Там баня. Внутри тепло и уютно, там нет дождя и там не хочется курить.
- Пойдем туда. Я хочу согреться. - Вадим взял ее за руку и повлек за собой. - Как тебя зовут?
 - Это не имеет значения. Зови как хочешь.
- Ты очень красивая. Ты знаешь об этом?
- Да. Красивая. А красивая - значит сильная, потому что красота дает власть, а сильная - значит независимая, все вместе обрекает на одиночество, поэтому так хочется курить ночью, особенно если идет дождь.
- Красивая. Я буду так тебя называть.
   Она смотрела в глаза любимого так давно и так сильно человека, и не узнавала его глаз, она гладила его лицо, дышала его волосами, но не чувствовала восторга юности от прикосновения его губ, от тепла его тела. Она отстранилась, села на скамью и заплакала, обхватив колени руками.
- Что с тобой? Ведь я вернулся.
- Нет. Это не ты, не он. Он давно умер. Так случилось и его не воскресить. Стань собой, странник.
- Собой. Я не знаю, какой я. Я всегда был кем-то другим, кем-то нужным. Я чужой тебе. - Он повернулся спиной и вздохнул.
   Женщина смотрела в пол. слезы все катились и катились по щекам. Он стоял и молчал.
- Хочешь я уйду? - прошелестел его голос.
- Куда?
- Дальше, искать человека, которому я буду нужен.
- Зачем? - она смахнула слезы и посмотрела на него.
   Странник обернулся. Он уже не был Вадимом. Перед ней стоял молодой мужчина, но в его глазах светился опыт долгой жизни, а его волосы уже давно окрасила седина.
- Ты такой странный. - произнесла она, вглядываясь в ночь его глаз.
- Поэтому я - странник, меня никто не ждет и я никому не нужен. Некому меня понять и я уже давно брожу один и ищу кого-то.
- А я постоянно кого-то жду. - Она встала, подошла к страннику, взяла его холодные, как осенний дождь, руки, поднесла к губам и нежно поцеловала. - Скажи, странник, а ты умеешь любить?
- Любить? Я могу любить тебя как ребенка, как природу, как день и ночь, как солнце и луну….
- Нет. Полюби меня как женщину, как жену. Стань мне родным, пусть ненадолго, на одну ночь… Подари мне частичку себя, частичку своего одиночества и тоски. Будь со мной, будь вокруг меня, будь внутри меня. Стань моим…
   Ее голова запрокинулась, ее каштановые волосы рассыпались водопадом на хрупкие гордые плечи, слезы лились из ее теплых карих глаз, губы приоткрылись в ожидании ответа.
- Родным? Нельзя стать родным так сразу.
- Можно. Вот чтобы стать чужими необходимо жить вместе и разрушать близость любви изо дня в день.
   Она задумалась. Тоска тенью легла на ее все еще красивое лицо. Она вспомнила своего мужа. Их первую встречу в парке. Их первый поцелуй под луной. Их первую ночь на озере в палатке, свадьбу, первый год их совместной жизни, когда каждый из них заботился о другом, стараясь оградить любимого от невзгод. Потом что-то случилось. Он начал пить, домой возвращался поздно и всегда нетрезвый. Его прикосновения перестали быть приятными, его голос вызывал страх, а его поцелуи  - отвращение. Она стала бояться его, избегать, ночевала у подруг. Однажды этот человек, ее ,пьяный в хлам, муж, заявился домой к ее лучшей подруге. Скандал. Потом драка. Подруга так и не позвонила, когда вышла из больницы. Его судили, потом посадили. Первое время она ходила к нему, но он не просил пролщения, он обвинял. Обвинения грузом ложились на плечи, вплетались сединой в ее краисвые волосы, прорезали морщинами ее лицо. Потом она перестала приходить. Однажды она проснулась и поняла, что ее муж перестал быть ей родным, каким был когда-то давно, год назад. Чужой. Так просто и так непривычно. Она научилась спать одна, научилась смеяться. Она сходила к косметологу, научилась краситься. Ее волосы  уже не были неповторимого русого оттенка, теперь их скрывала каштановая окраска. Она изменилась, потом развелась. Лучше так, одна и чужая, чем то, что было, и родная и ненавистная.
   Она очнулась и вздохнула.
- Прости, я просто вспомнила чужого мне человека. Ты роднее. Кажется, что я тебя всегда ждала.
- Нет, не меня. Но я могу любить тебя, если хочешь. Я подарю тебе нежность, которой так тебе не хватает, ты ведь такая красивая.
- И одинокая…
   Странник коснулся рукой ее волос, так легко и нежно их мог коснуться только ветер. Губами он начал пить ее слезы, так солнце пьет влагу с лица умытой дождем земли.
- Ты красивая. Ты не должна больше плакать. - говорил странник, а его руки раздевали ее медленно и плавно, так ветер обрывает листву с деревьев. Его губы целовали ее лицо, словно солнечный зайчик, ищущий пристанища.
   Они слились в едином объятии, так маленький ручеек впадает в реку. его кожа была прохладной, словно морской бриз, а его поцелуи казались маленькими снежинками, которые сначала обжигают, потом тают, а потом ты о них забываешь, но на сердце остается ощущение маленького чуда. столь мимолетного и столь прекрасного.
- Люби меня, родной мой. Люби меня, говори со мной, пой мне песню одинокой озлобленной вьюги, пой мне радостную песню соловья. Хочу чувствовать тебя и слышать тебя.
   Странник целовал красивую одинокую женщину. Целовал и просил прощения за то, что не сможет остаться, за мгновения счастья, что дарит ей сейчас, и за одиночество, которое завтра будет чувствоваться еще острее. Он рассказывал ей о том, что успел повидать в жизни. О бесконечном синем небе, о быстро летящих облаках, о невозможно тяжелых серых тучах, в который превращаются облака, когда плачет природа, когда плачет красивая, но одинокая женщина. Говорил о том, какой зеленой может быть трава, о том, какими яркими могут быть цветы и об одиноко торчащем абсолютно черном дереве, бывшем некогда дубом, пока молния, гордая и прекрасная в своей обиде, не испепелила его. Потому что месть обиженной гордой женщины может сломить даже могучего мужчину. Странник рассказывал о том, каким белым и чистым может быть снег, какой ласковой может быть зима, укрывающая одеялом землю, деревья и дома. И о скорбном плаче вьюги, так только мать может оплакивать свое дитя,  или женщина  - своего любимого. Он говорил о тепле солнца, о прохладе дождя, о красоте природы… И о том, что красота - это всегда одиночество, потому что настоящая красота всегда должна быть немножко скорбной.
   Женщина с каштановыми волосами слушала его шелестящий голос, отдавалась его солнечным объятьям и нежилась в его прохладных поцелуях. Она видела лес, поле, море, горы. Она была грозовым небом, была ослепительно красивой молнией, была безутешной метелью. Она была женщиной, любимой, но по-прежнему одинокой.
-  Пожалуйста, не уходи, - шептали ее губы.    - Ты мне нужен.
- Нет, это ты нужна мне. А я … Я нужен дороге. Я - странник, и меня уже ждут. Прости, красивая, прости любимая…
   
   Она проснулась утром от прикосновения утренней прохлады. Ветер скрипел приоткрытой дверью. Она лежала на полу, ее обнаженное тело все еще трепетало от вчерашних ласк. Она закрыла глаза и заплакала:
- Зачем ты ушел? Как я буду жить без тебя?
   Лишь ветер шелестел в ответ. Лишь дождь шептал признания. А странник? Был ли он, или это лишь сон одинокой и красивой женщины с каштановыми волосами. Слезы все лились из закрытых глаз и дождь лил с неба, бессвязные мольбы слетали с губ и ветер завывал на улице. Женщина плакал, плакала природа. В последний раз. Пока никто не видит.
   
   Еще долго преследовал ее этот полусон-полувоспоминание. Она вернулась в город, стараясь в суете повседневности забыть странника и его рассказ, стараясь не думать о том, где сейчас такой родной и такой чужой ей человек, чьи губы он сейчас целует, чьи слезы пьет. Она вспоминала его с грустью и тоской, но в то же время с благодарностью, потому что он подарил ей ночь любви, нежности и ласки, потому что он подарил ей жизнь, и эта маленькая жизнь росла внутри нее, заставляя улыбаться и надеяться…