Моя Ло

 Я любил ее за свежесть. За свежесть всего. За свежесть мыслей, за свежесть помыслов, за свежесть ее жизни. От нее даже исходил какой-то едва заметный свежий запах, ее одежда непременно всегда была чиста и опрятна, она была для меня образцом Чистоты.
Она никогда не разрешала лапать себя, и тем более не подпускала к кровати. «Только после свадьбы», - однажды сказала она мне. Это еще больше привлекло меня в ней.       

   Познакомились мы с ней в ночном клубе, где она была вместе с одной из своих однодневок-подруг. Я всегда очень удивлялся этому явлению: у нее никогда не было подруг. Так появлялись откуда-то на пару-тройку дней и исчезали. Она приехала в Москву в этом году, поступить в институт, из своего родного города – Нижнего Новгорода, и когда однажды я спросил ее об этом, просто пожала плечами, мол, недавно здесь, да и зачем мне кто-то, кроме тебя?..

Мне было 30, ей 19, а я уже чувствовал себя радом  ней замшелым, никчемным стариком, и она была подобна глотку свежего воздуха для умирающего…

Нет, она не была красавицей. Обычные, не знавшие краски, темно коричневые волосы – темные на корнях и светлеющие к концам - гладкие, тяжелые, абсолютно не пышные темные волосы до лопаток. Карие глаза, расставленные чуть шире, чем положено; маленькие ушки, обычно с крошечными сережками-точечками; чуть курносый носик. Её кожа была идеального цвета, чуть румяная на скулах, рядом с носом немного едва заметных веснушек.… Как я любил эти веснушки! Я был готов целовать их целыми днями, хотя она не находила ничего прелестного в них. Губы ее были тонкими, как будто изогнутыми в ироничной усмешке.
Я ничего не знал о ней, знал только, что пережила в прошлом большие несчастья. Вернее догадывался. Она вообще мне никогда ничего не рассказывала, и тем более, не жаловалась.
Однажды она попросила помочь донести домой ей книжки, только что купленные и очень тяжелые. Там, в Нижнем, ее семья была, по всей видимости, обеспеченная, так как родители смогли себе позволить снимать дочери отдельную 2-х комнатную квартиру в Москве. Квартира была весьма неплохая, уютная, теплая. Свежая.
Пока Лола (так звали мою героиню) готовила чай на кухне, я рассматривал книжные полки в ее гостином шкафу. Здесь были многие писатели классики, много детективов, несколько любовных романов. Но поразило меня не это. Почти на каждой полке стояли фотографии двух молодых людей в разные моменты жизни. И все в черных рамках. Один, чуть помладше всегда широко улыбался, его лицо светилось счастьем и любовью к миру. У него были задорные карие глаза, курносый носик и веснушки… много веснушек…
Второй же был довольно на много старше первого. На вид ему было лет 25. У него были отпущенные черные смоляные волосы, добрые темные глаза,  прямой нос и идеальная улыбка. Очень на многих фотографиях этот молодой обнимался с тем парнишкой, и только на одной – с самой Лолой. На этой фотографии оба они получились просто великолепно. Оба счастливые и ослепительно красивые. Да-да, именно ослепительно красивые. Я сначала не узнал Лолу; ее глаза светились безоблачным счастьем, волосы, подстриженные в короткую, чуть выше плеч, стрижку, кстати, которая ей очень шла, были откинуты назад. В ушах блестели крупные металлические кольца-серьги, очень красившие ее милое личико. Сидели эти двое на траве, причем мужчина в три четверти к объективу, Лола же обняв его сзади за шею, смотрела прямо в объектив. На нем были дорогие (что-что, а в одежде я разбираюсь!) синие джинсы, удобная светлая толстовка, короче весь его вид свидетельствовал о наличии стиля и вкуса у хозяина. На Лоле – красивое светлое облегающее летнее платье в крупных желтых цветах и соломенная шляпка с длинными полями и прозрачной желтой лентой, завязанной в бантик под подбородком.
Я никогда не видел Лолу такой красивой. К слову сказать, она никогда не носила облегающие вещи, вроде этого платья. Весь ее гардероб состоял из довольно унылых, однообразных кофточек, ничем не примечательных брюк, джинсов и пары юбок.
Эти двое молодых людей как будто были созданы друг для друга. Этакая идиллия. Я бы не удивился и не обратил внимания, если бы увидел эту фотографию на обложке какого-нибудь журнала. Но не под стеклом в черной рамке.
Прервав мои размышления,  в комнату вошла Лола, неся на подносчике две ароматно пахнувшие чашки с чаем, чайник, молочник и сахарницу. Я не сразу заметил ее, так как она вошла очень тихо и остановилась на пороге. Я услышал только крепкое ругательство, звон подноса о журнальный столик и торопливое приближение Лолы ко мне. Вдруг я понял, что увлекся и держу эту самую фотографию в руках. Я поднял глаза и увидел Лолу. Совсем не такую, как на фотографии. Обычную, повседневную, спокойно несчастную Лолу. Мою Лолу. Ее прелестная кожа чуть покраснела, придав какой-то жизни лицу, глаза загорелись, веснушки стали более заметными.
- Зачем вы это взяли? – в минуты особых эмоций Лола называла меня на «Вы».
- Это не ваше, - с этими словами она забрала у меня рамку и поставила ее на место. От меня не укрылось незаметное движение – Лола прижала фотографию к груди.
Мне было очень стыдно за свое вмешательство в личную жизнь, пусть и прошлую, своей любимой, и я никак не мог придумать оправдания. Вместо этого глупо спросил:
- Почему ты больше не носишь эту прическу?..
- Не хочу, - Лола пожала плечами, - пожалуйста, больше ничего не трогайте в моем доме без моего разрешения, договорились?
- Хорошо, Ло, - так я ее называл в минуты особой нежности, ну или когда хотел загладить свою вину, - Я тебя люблю, Ло. Ты знаешь это?
Я с силой прижал Лолу к себе и попытался поцеловать. Почему-то после того, как я увидел Лолу такой счастливой, мне так захотелось прижать ее к себе, защитить от всех несчастий, которые свалились на нее, и никогда, никогда, ее не отпускать…
- Отпусти! Ты делаешь мне больно!
Этот возглас вмиг отрезвил меня, и я отпустил Лолу. И мы, как ни в чем не бывало, отправились пить чай.
Весь вечер меня сжигало жуткое любопытство – кто эти люди, и почему Лола так счастлива. Ну, второе понять не так сложно – этот красавец был ее любовью, но почему фотографии в черных рамках…
- Лола, кто они? – мы разговаривали абсолютно о другом, но я знал, что Лола поймет, о ком я.
- Я знала, что ты это рано или поздно спросишь, - Лола глотнула чай и продолжила, - тот, помладше, с веснушками – мой младший сводный брат - Владимир. (Как же я не догадался! Эти чертовы веснушки! Эти прекрасные веснушки… Веснушки моей Лолы…)На фотографиях ему 14, он погиб два года назад, когда ему едва исполнилось 15…. Я его очень любила, - глаза Лолы наполнились слезами, и я понял, что она говорит чистую правду. В этот момент я чуть было не бросился, чтобы обнять ее, но удержал себя – Лола в первый раз рассказывала что-то о своем прошлом. И если ее прервать, она вряд ли продолжит.
- Высокий, темноволосый, - Лолы сглотнула слезы, но при вспоминании о мужчине, ее глаза вновь наполнились слезами, - мой друг… очень хороший друг. Они были очень дружны с Володей.
- Он тоже умер?
- Нет. Он жив.
Не в силах больше сдерживать себя, Лола выскочила изо стола в направлении ванны. Я услышал шум воды, видимо Ло плакала под этот шум.
- Уходите! – услышал я ее крик.
Я не стал надоедать Лоле своим присутствием и тактично удалился.
Меня очень поразила эта сцена. Раньше Ло никогда не приглашала меня домой, и тем более не делилась воспоминаниями.
На улице дул холодный ноябрьский ветер, кружились желтые листья, а я думал о Ней. Меня, как костром, согревала та фотография, вернее неимоверно счастливая Лола на ней. Кто бы ни был тот мужчина, я ловил себя на мысли, что благодарен ему. За счастливую Лолу. За Любимую Мою Лолу.

Ничего особенного не произошло. На следующий день мы встретились в кафе, и Лола снова была прежней. Ни намека на произошедшее. Она снова улыбалась, снова увлеченно разговаривала, снова смеялась над моими шутками. Но не так, как на фотографии…. И снова от нее веяло свежестью, снова это была Моя Лола. Могло показаться, что все случившееся было лишь сном, кошмаром, но никак не явью. Но этот эпизод наших с Лолой отношений крепко закрепился в моей памяти.
       Вроде все было также. Все те же ласковые слова, цветы на порог Лолиной квартиры,    романтические вечерние свидания, катание на безумных скоростях по кольцевой дороге, все то, что Лола так обожала.
Но вскоре  Лола изменилась. Она стала более агрессивна, срывалась по мелочам, стала сварливая и угрюмая. Раньше за ней такого никогда не наблюдалось. Я все это списывал на зимнюю сессию, зимнюю депрессию (ну кто из нас не бывает ей подвержен?..), и на мелочи повседневной жизни. Я старался быть более предупредительным, нежным, ласковым, заботливым. Но в основном все мои заботы она принимала в штыки и почти всегда огрызалась. Однако, я не оставлял своих попыток, и вскоре был награжден за это адское терпение.
Ближе к Новому Году Лола резко изменилась. Стала ласковой, покладистой, перестала срываться по поводу и без него, все чаще я стал слышать ее смех, хотя и не такой беззаботный, как раньше. Но все-таки, я был очень тактичен и остерегался, как огня, тем о ее прошлом. Если раньше эти темы, мягко скажем, не принимались на «ура», то сейчас и подавно. Стоило мне задать какой-нибудь абсолютно невинный вопрос, без заднего умысла, как Лола сразу менялась в лице, прерывала разговор и уходила в себя. Сначала я очень удивлялся, даже сердился, обижался, но… истина оставалась истиной – я любил Лолу и не представлял жизни без нее, поэтому безоговорочно прощал ей все ее выходки.  Потом и вовсе перестал замечать их.
    Однако я видел большую перемену в Лоле, нечего этого скрывать. Она стала более эгоистичной, мелочной, кокетливой. Теперь почти везде, где я появлялся с Лолой, я испытывал изматывающее чувство ревности. Лола никогда (я имею ввиду то время, когда мы с Лолой были знакомы) особым интересом у лиц мужского пола не пользовалась, да и не хотела. Временами мне казалось, что это она делает умышленно, словно пытаясь мне досадить, отомстить за что-то. Но за что? За мою нежность и ласку?…
     Несколько раз я пытался серьезно поговорить с ней, но она вырывалась из моих крепких тисков, отталкивала меня, бывало, даже смеялась… «Не глупи, малыш. Я просто развлекаюсь. Ты же прекрасно знаешь, мне кроме тебя и даром никто не нужен!». Эти реплики успокаивали меня, но ненадолго.  Вскоре я простил Лоле и это.
     Меня стали очень выматывать постоянные перемены в настроении и поведении Лолы. Я любил ее, сильно, страстно, как никого еще в этой жизни. Что там говорить, я желал ее! Всем сердцем, всей душой, я хотел, чтобы она принадлежала только мне в этом безумном, страшном, жестоком мире, я хотел спасти ее, защитить, сам, не очень представляя от чего. Ло стала для меня символом жизни, каждая минута моего существования была пропитана мыслями о Ней.

О, Ло, если бы ты меня любила также!…
 Не было бы на свете человека, счастливее меня!…

Между тем Лола прекрасно сдала все свои зачетные экзамены, и готовилась к Новому Году. Я хотел сделать подарок моей Лоле – купить путевку на двоих на какой-нибудь океанский круизный лайнер, и опуститься, хотя бы на несколько дней, в обстановку романтики, покоя и безмятежности.
Но Лола не восприняла мою затею всерьез, тем более «Я собираюсь к маме в Нижний на выходные, так что извини, малыш». Вот холодный, безжалостный ответ.

Все быстрее летели дни до Нового Года. Мне пришлось полностью погрузиться в работу, благо у меня накопилось ее предостаточно. У Ло тоже были какие-то мероприятия в институте, и она целыми днями была занята. Виделись мы с ней крайне редко в эти дни, только короткие звонки, типа «Как себя чувствуешь? У меня все хорошо, позвоню позже, малыш. Да-да я тебя тоже люблю»…
Я скучал, безмерно тосковал по Ло, вся моя жизнь проходила в ожидании вечернего разговора с ней. На работе стали замечать, что я стал рассеянным, забывчивым и мечтательным. Я был главой крупной компании по продаже компьютерной техники, и поэтому не нуждался ни в чьих советах. Временами меня даже раздражали намеки на мои отношения с Ло.
К слову заметить, весь коллектив не одобрял моих с ней отношений. Все сотрудники тайком вздыхали – она птица не моего полета, это дурацкая затея. Я отмахивался, и вскоре сотрудники оставили свои попытки что-либо изменить.
Вот подошел Новый Год. Я знал, что Лола должна уехать второго января, а приехать только одиннадцатого, и поэтому задумал на этот Новогодний вечер нечто особенное. Я заказал столик в самом дорогом ресторане Москвы, потом планировал поехать на лимузине на Поклонную гору, где смотреть салют, и целоваться, целоваться!…
Но Лола критично осадила меня, только услышав о ресторане и салюте.
- Милый, нам будет хорошо дома. Уютно и тепло. Давай останемся?
Ну, разве я мог отказать своей любимой? Тем более к Новому Году силы Лолы совсем закончились и она начала заболевать. Ходила такая печальная, вечно закутанная в теплый шерстяной платок, доходивший ей почти до пят, тихо чихала и кашляла. Она вся стала как будто прозрачной, стала еще более худой, скулы резко вырисовались на ее лице, глаза отекли и опухли. Мне очень не нравилось это состояние Ло, это не похоже было на обычную простуду. Я много раз предлагал ей вызвать высоко квалифицированного врача, которому я очень доверял, но стоило мне заговорить об этом, Лола сразу пугалась, сжималась и умоляла этого не делать. Я не понимал этого, однако Лола объясняла это тем, что это обычный грипп и скоро ей станет лучше.
Новый Год мы встречали в ее квартире, перед небольшим телевизором, домашним столом, приготовленным заботливыми ручками Ло, и бутылкой шампанского. Она почему-то наотрез отказалась ехать на мою роскошную квартиру. Мне ничего не оставалось, как покориться.
Конечно, ни о каких плотских развлечениях речи не могло идти, Лола по-прежнему плохо себя чувствовала. Единственное, что она позволила – это глубокий поцелуй в двенадцать часов под бой курантов. Стоило мне зайти чуть дальше, как Ло отодвинулась от меня, и сделала вид, будто очень занята речью президента на экране. 

Мы расстались второго января. Я очень не хотел отпускать в такую даль Лолу, тем более в таком состоянии, но она настояла, и я хоть и, скрипя сердце, не стал противиться.

Мало сказать, что я скучал в эти дни. Они стали просто кошмаром для меня. Милая, милая Ло, где же ты?…Она стала подобна майскому ветерку, который согревал меня, и глотку воды для путника в пустыне, который не давал умереть…
Я скучал по ее свежести. По свежести, которая сопровождала каждый ее поступок, каждую эмоцию. Только стоило ей войти в комнату, как она тут же наполнялась свежим ароматом, таким ласкающим и таким бодрящим!
Все ночи мои проходили в каком-то полузабытье-полусне, я мечтал о ней. О моей Ло.

Душа моя, свет мой. О моей Ло…. О моей Ло. Ле.

Ну вот она вернулась. Свежая, похорошевшая, веселая, в ее поведении появилось больше легкости, и снова я был счастлив.
Все было по старому, я любил Ло, и она говорила, что любит меня. Но по-прежнему не допускала ничего большего, чем поцелуи. Максимум, что она могла позволить – валяться на кровати и ласкать друг - друга.

Ло!!..

Я любил ее, безмерно, чувственно, безумно, даже безответно, ибо самая сильная любовь – безответная…

Ло!!..

Так проходили месяцы. Прошла зима, наступили теплые апрельские деньки. С каждым днем наши отношения с Лолой становились все теплее, все нежнее; Ло как будто открывала мне тайные частички своей души, в которые раньше мне не было ходу. О, как, я был счастлив в эти месяцы! Я будто снова родился, жизнь перестала казаться мне черным, грязным пятном, я стал радоваться жизни, как маленький, невинный ребенок. И все благодаря моей Лоле...

Язык делает круговые движения по ее небу… Лола. Любимая… Ее рука так близко, так сильно возбуждает меня… Язык делает четыре шажочка по ее небу, чтобы на пятый упереться в ее зубки… Ло, я люблю тебя сильнее жизни!!

Вот наступил этот день. 23 апреля. Именно этот страшный день я запомнил на всю свою оставшуюся жизнь. Лола! Любимая, за что?!…
Этот день – день рождение одной Лолиной подруги из университета.  Я очень удивился, когда она предложила мне пойти туда вместе с ней. Удивился и обрадовался. Праздник был задуман в дорогом ресторане города, на семь часов вечера.
Мы договорились, что я заеду за ней в шесть, и мы поедем вместе.
Шесть.
Лола… Лола… Шепчу я…

Ее язык так возбуждает. Мне кажется, что там, где-то глубоко в ней, спрятано невиданное миром наслаждение…Ло! Огонь мой, грех мой…Я хочу, чтобы ты была моей, не мучай меня! О, ведьма, ангел, бес – ты всё! Отпусти, я не могу без тебя… Огонь мой…

Лола была очень красива в этот вечер. Я вообще не представлял себе такую Лолу. На ней было длинное синее платье, с соблазняющим разрезом от бедра и глубоким вырезом в области спины. На шее – нитка белого жемчуга, в ушах – дорогие жемчужные серьги. Ее прекрасные ручки были спрятаны в лайковые белые перчатки до локтей.

Боль моя, свет мой, огонь мой… Лола… Ло. Ла.

       Веселье лилось рекой. Было много гостей, замечательная программа в виде музыки, располагающая обстановка. Семья именинницы сняла весь ресторан для безоблачного веселья дочери.
       Однако, хорошее вино, романтическая музыка, приятная атмосфера быстро вскружили Лоле голову. Я тоже был полностью поглощен этим теплом и уютом, которые царили здесь, что не сразу заметил, что опрокидываю рюмку за рюмкой.
       Отвлекли меня от этого занятия громкие звуки, – какой – то девушке на ослепительно белый наряд вылили вина. Поднялся шум, все старались как-то помочь пострадавшей гостье. Эта суматоха несколько вывела меня из того оцепенения, в котором я пребывал, и я попробовал встать. Это получилось у меня только с третьего раза.
      Как только я встал, я стал искать глазами Лолу, но нигде ее не находил. Тогда я поймал за руку, какую – то девушку, и спросил, где моя возлюбленная. Девушка махнула в сторону сада, сказав, что недавно видела там Лолу. Я вышел в сад. Моему взору предстала не очень приятная картина. А точнее – она меня взбесила настолько, что я чуть было, не пробил череп рядом стоящему парнишке. А дело было вот в чем. Лола стояла в окружении трех молодых людей, томно вздыхая, и озаряла своим лучистым смехом все в округе.
Мне стало настолько больно, обидно, что я, не церемонясь, подошел к ним, схватил Ло за руку и тощал ее прочь с освещенной поляны.
- Стой! Отпусти! Мне больно! Ай!…  – на этом возгласе Лола, и так не твердо стоявшая на ногах, свалилась в какую – то ямку.
- Ло!  - я кинулся к ней, схватил ее на руки и понес к машине. Она брыкалась, пыталась кричать, ударяла меня, но я был настолько зол, что не замечал ничего.
- Прекрати! –  но на этом возгласе, стоя перед самой машиной, я завладел ее губами. К моему изумлению, Лола ответила. Сначала робко, а потом все настойчивее и настойчивее мои губы проникали внутрь нее.

Язык делает четыре шажка по ее небу, чтобы на пятом толкнуться в ее зубы… Ло! Как я безумно люблю тебя!…

Я не знаю, как мы оказались в машине, как без приключений добрались до моего дома, до моей кровати…
А потом… потом была ночь любви, такая, какой у меня никогда не было в жизни.
Я почему – то совсем не удивился ее опыту, ее искусству. Она так умело возбуждала меня, ведя к самой вершине страсти,  то успокаивала, оттягивая тот сладостный миг, ту истому, делая ее еще более недосягаемой, мучительной и вожделенной…
Ту бешеную ночь я, к моему удивлению, помню очень плохо. Помню лишь безумный водоворот страсти, поглощающий все на своем пути, меня… и мою Ло. Пик наслаждения, стон, вырвавшийся из Лолиной груди...

Ее рука скользит по моим бедрам, я знаю, что за этим движение стоит более сильное, более страстное вожделение ее ко мне. Безумная, всепоглощающая мука, мука страсти, мука любви… И моя Ло. Моя Возлюбленная Ло. Огонь мой. Грех мой…

Язык делает четыре неторопливых шажка…

Я проснулся в сладкой истоме, словно только что вернулся из сна сладких грез и томительного наслаждения. Медленно перевернулся на другой бок, пытаясь вспомнить события, которые повергли меня в такой восторг.
Лола?..
Почему ее нет на кровати?
Я вскочил, события моментально встали на свои места. Ло?…
Я очень перепугался. Бросился в ванну, потом на кухню, в оранжерею, библиотеку – Лолы нигде не было. Я неторопливо вернулся в комнату и сел на кровать.
Простыня была абсолютно чиста, и мне на миг показалось, что это был всего лишь сон, но … именно в этот миг я увидел на столе записку.  Аккуратно сложенный листочек бумаги…

Бездна наслаждения открывается мне при ее прикосновении ко мне…Бездонный аромат свежести… Лола. Лолочка. Моя…

Дрожащими пальцами я раскрыл листок. Бумажка – как глупо, вполне в стиле моей возлюбленной Ло… А в ней…

«Добро пожаловать в мир СПИДа»

Сердце екнуло. За что?… З то, что я любил ее?… Той безумной любовью, которая встречается на миллион человек один раз в жизни?…
Я знаю, она очень многое пережила, теперь и я понимаю, что, значит, быть ВИЧ - инфицированным.  Я очень много думал о том, что если бы Лола сразу мне все рассказала? Я бы ее не бросил. И я уверен, она знала это.

Четыре шажка по небу…

Она не вернулась. Забрала свои документа из университета и уехала. В тот день я так и нашел в себе сил приехать к ней, а наследующий ее квартира была уже пуста…

Язык делает четыре шажка по ее небу, чтобы на пятый упереться в ее зубы. Ло. Ла. Любовь моя. Ты мой свет, мой воздух, моя вода – моя Жизнь. Моя чистая, нежная, свежая Ло, я все равно люблю тебя, несмотря на твой грех. Моя Любовь не исчезнет даже после моей смерти, которая уже совсем рядом и дышит мне в затылок, она подобна ветру, она здесь, но ее и нет. Огонь мой, страх мой, радость моя, моя малышка Ло. Ты забрала мою душу, взяла мое тело… Теперь я бессмертен… Своей Любовью к тебе… Ло,  Лолочка, Лолита, если бы ты так же любила меня!
Лола… Моя Ло… Моя Бессмертная Любовь.

                Ло. Ли. Та.
…