Глупая сказка о любви...

 Подмораживало...
  Ирка с треском распахнула окно, позволяя ледяному воздуху трогать ее тело под ниспадающей ночной рубашкой.
  Пушистый снег догнивал на крышах окрестных домов, остром шпиле готической церкви. Ковалева вздохнула, искренне сожалея о том, что лето давным-давно закончилось. Она бы шагнула к краю обрыва глубиной в пять этажей,подставив себя под обжигающие до черноты лучи искуственнго солнца. сКвозь полуопущенные веки раглядывала бы сгрудившихся внизу подросттков,сосредоточенно поглаживая себя...
  Прозрачный зимний воздух в своем путешествиии вглубь квартиры неожиданно натолкнулся на непреодолимое препятствие в виде разьяренной Ольги,и поспешно ретировался.
  -Сколько раз я тебе говорила,-"завела" старую пластинку рыжая,-что мне противопоказан любой сквозняк! Да и ты,если будешь стоять у окна в одной рубашке.продхватишь пневмонию!
  Ковалева улыбнулась. Она была достаточно взрослой,чтоб за завесой нытья Ольги,отыскать правду.
  "Немедленно стаскивай свои лохмотья,противная девчонка"!-словно говорила Ирке эта независимая девчонка с чашкой кофе в руке. Только Ирка ей не верила. Но,чтоб соперница не заподозрила подвоха,она решила пойти ва-банк.
  Едва школьница,покачивая бедрами,подошла достаточно близко,рыжая отстранилась.
  Теперь Ирка уже не сомневалась...
  Полными слез глазами, она глядела на лучшую подругу. Они стояли без движения, оазделенные жалкими двумя метрами ковра. Олька шумно прихлебывала кофе, делая вид, будто больше всего ее интересует узор, украшавший злосчастный ковер.
  Ирка же вспоминала "загулы" подруги,вспышки по-театральному красивой ревности,за которой-увы! сквозила пустота.
  Ковалева сдалась. Она опустилась на колени, стараясь напоследок наполнить свою душу Ольгиным ароматом , схватила ее за пояс халата. Взгляд метался по комнате; снег, обсевший крыши соседних домов, слепил. От этой раздражающей глаза стерильности кровь стыла в жилах и у более смелых,чем Иры.
  -Я хоть заслужила право узнать, почему ты так со мной поступаешь? - Ирка словно со стороны услышала свой настоящий голос. Боже, до чего противным он оказался! Это детское прешепетывание, дрожащие губы... Разве кто-то позариться на такого урода?
  -О, да! - внезапно расхохоталась напарница по недетским играм. - Оказывается, "Ее Величество, надежде нашей школы" ничто человеческое не чуждо? Ну, вытри сопли... Мы с подружками поспорили, и я выиграла... Но тебе ведь понравилось, Ир, что мы с тобой сотворили?
  Девушка восприняла ее монолог молча. О "подставе" она догадалась много раньше, когда обнаружила видеокамеру над кроватью. Она вспомнила мокрые губы Олька, рыжую щетину срезанных с лобка волос, мозолистые руки, впившиеся в разбухшие соски и теже комья снега, засыпающие две фигуры под одиноким фонарем...
  Шорох метели, как слабый, но настойчивый призыв: "Отомсти-отомсти-отомсти"!
  Она оттолкунла Ольку, схватила со стола нож для резки бумаги и точный движение (она всегда была такой аккуратисткой!) полосунла по шее, точнехонько по вене.
  -Ты идиотка... - завопила рыжая, но кровь постепенно окрашивала простыни королевским пурпуром.
  -Шуток не понимает, мать ее, - пожала плечами рыжая. Мороз усиливался с каждым часом.