Тридцать три километра

Я иду по белым цветам. Я иду по слезной росе. В розовом облаке летнего платья. Отражаюсь в безупречной прозрачности озер, искажаюсь в мелких морщинах рек. Я ощущаю бледность земли,  изумрудность елей, искривленность мира. Пишу и ставлю везде «Я».  Я-Я-Я!
Расписываюсь немудреной закорючкой на серо-черных боках тысячелетий. Выуживаю нити мыслей, комкаю их, пряду на прялке двадцати двух весен. Вселенная хранится для меня на отрезке времени, беспрестанно закатывающимся далеко под кровать в пыльные дебри бытовухи. Ложечка мармелада в сухой грязи октября. Непонятно, но красиво. Слов не разобрать в разгоревшемся бреду. Только песни из несбыточных мечт заставляют перекреститься и вздрогнуть. Вилкой по пенопласту. Размер сердца соответствует  размеру выпитой когда-то материнской заботы. Я такая маленькая в вековом отчете мироздания и такая огромная в ежеминутной  отбивке моего дня. Сменяются облачные призраки проходящих мимо теней. Пишу «Я – люблю – жду». Вижу удаляющуюся спину ангела.
Начинаю слышать голоса умерших в безумном тиканье недель. Слов не разобрать.
Я иду по белым цветам в розовом платье с мокрыми ногами. Строгаю в полезный наст опыт прошлых. Дышу в черную трубку. Заливаюсь желтой канарейкой в гулких просторах ванной комнаты. Молчу  о жизни в серо-разноцветный монитор. Бред какой.
Я иду по белым цветам за серыми спинами, пытаясь угадать ангела. Одинокий чих в пространственном прямоугольнике стен. Обои со слониками. Дед Мороз  с треснувшей головой на антресоли. Где-то я все это видела. Ах, ну да. Это я.
Джинсы со следами тридцати трех километров от дома до храма.  Я всю жизнь мечтала провести на этих тридцати трех сплошного асфальта. Иду по белым цветам.  В мокрых джинсах. А позади кто-то ищет мою серую спину и кричит: Бо-гиня! Обернулась.
Не-а, не ты.