Цена тройной короны

За что вы это сделали со мной? Чем я заслужил такое отношение к себе? Я знал, что знакомство с вами, людьми, ни к чему хорошему привести не может. Я понимал это с первой секунды жизни, с первого вздоха!
Все началось тогда, в этом жутком маленьком деннике, где моя мать, лежа в грязи, произвела меня на свет! Свет? Ха! Нет, это светом было невозможно назвать! Где-то в далеком углу, тускло  трепеща, светила умирающая лампа.  Чуть левее горела узкая щель в дверном проеме хлипких дверей, за которыми и был свет! Я ненавижу, проклинаю тот день, когда я впервые увидел эти закоптелые потолки, черные стены, клубы паутины по углам и вас!!!
Вы подняли меня прежде, чем мне самому стоило это сделать! Вы заставили подчиниться вашей воле, вы унизили мое достоинство, убили, нет, только усыпили мой свободный гордый дух. Я ненавижу вас за то, что вы заставляли меня взрослеть, отнимали мгновения от драгоценного детства. Держали меня и мать в этом грязном вонючем деннике. Заставляли глядеть на мир снизу вверх через ржавые решетки, и мир вы представляли мне, как нечто полное мучений и криков снаружи!
Там я впервые почувствовал жалость к вам и вашим смешным стремлениям. Вы не желали искать счастье в свободе, самом ценном, что есть у всего живого, а желали лишь побед, достижений…. А я не хотел этого, я жил любовью, надеждой на свет, на счастье, которым меня обязаны были наградить за муки!
Я рос – вы били меня! Я рос – вы требовали от меня невозможного! Я не мог дать вам того, что просите, - вы унижали меня! Я озлобился на вас – вы остервенели! Я стал побеждать вам назло, а вы лишь извлекали пользу из моего упрямства. Но оттого, что я побеждал, ваши сердца не мягчали, они с новой жестокостью бились – я снова страдал.
А как вы били меня! О, эти вечные бичи, хлысты, стеки, даже оглобли – а я терпел, жаловаться я не привык, да и некому было жаловаться. Я защищался, как мог! Я лягал и кусал вас без ложной скромности, со всей злости, я мстил за убитую мать, за искалеченную сестру, за разбитую мучительную судьбу…
Я не достигал поставленной цели, и приходили новые пытки и мучения! Эти уколы в шею, когда холодным кровожадным блеском сверкала игла, и горячая жижа растекалась по моему телу. Я становился слабее перед вами и сильнее перед соперниками. Мои ноги наливались силой, силой непокорной мне. Я бежал, когда этого от меня требовали…
Трибуны ликовали! На меня весили эти приторно пахнущие колючие венки, будто я мертвец, будто в последний путь провожают. Они прикалывали на мою жесткую узду яркие бляшки, розетки. Они болтались ненужными довесками к тому, что итак уже в конец стало мне ненавистно!
Я побеждал без желания, без веры, с болью, поражавшей мои ноги после каждой скачки. Тяжелая желтая пена, облепившая мою грудь, каждый раз застывала жесткой коркой на шерсти, а вы безразличные даже не замечали, как я расчесываю зубами клоки слипшихся волос.
….. Эти убогие вонючие розы, я ненавижу розы! Они колючие, как вы и ваши руки. Они мне тоже причиняют невыносимую боль! И вообще все в этом мире воняет неизвестно чем, я устал от этих запахов, они жгут ноздри, щекочут мои огромные легкие. От этих ненавистных запахов у меня раскраснелись и заслезились большие томные глаза…..
Я уставал все больше, я падал с ног после каждой скачки. Вы грезили сделать меня одним из трижды коронованных, а я медленно и мучительно угасал, терял остаток сил и воли. Я бил копытом в развороченную на дохлых петлях дверь, я просил овса, а вы тащили мне то мюсли, то прелые яблоки, то гадкое сено, отдающее полынью!
После вашей пищи у меня начались приступы коликов, я мучался от этих диких болей. А вы, о мерзкие бездушные люди, даже не давали мне шагать, чтоб облегчить страдание.  Я больной, слабый, теряющий сознание обязан был стоять в этом черном деннике.
…. Иду по этой яркой светлой аллее туда, где меня ждет счастье……
Я состарился непогодам. Я дряхлый старик для своего возраста.  И тогда вы решили сбросить бремя заботы обо мне на чужие плечи. Продать меня, как вещь, вам было несложно, хоть я и стал непригоден к жизни. Я, б/у снаряд для зарабатывания наград, был богом для тысяч. Все они ставили меня на пьедестал невиданной высоты… Но к вашему удивлению никто не захотел меня выкупить! Правильно! Кому нужна развалина с мерзким характером за такие деньги? Вам не удалось в последний раз заработать на мне деньги…
И вы, не заботясь снова обо мне, просто выкинули меня на улицу, привязав на окраине какой-то деревни к покосившемуся забору…
Именно тогда в моей жизни появился просвет, одно лишь доброе лицо. Ей было лет восемь, она поднесла бедной костлявой лошадке пучок свежей зеленой сладкой травы. Я впервые попробовал тогда в своей жизни эту свежесть, эту божественную пищу. Она не оставила меня, она принесла в ведерке для песка немного великолепной родниковой воды. Я стоял и думал, что вот оно лошадиное счастье, что вот она – свобода! Голубое бесконечное высокое небо, а не черный закоптелый потолок! Во всю земную ширь поля, а не грязные стены! И воздух! Свежий воздух вместо гадких аммиачных испарений!
Но приходили сумерки, я видел уходящее солнце, хотел рвануть с неистовой силой, чтоб свистал ветер в гриве. Скакать на закат еще быстрее, чем всегда на скачках. Теперь не из-под палки, а оттого что волен в чувствах и поступках… Я рванулся в строну, но силы покинули меня, я упал, распластался в горячей июльской пыли. Вот она цена и ваших венков, тройных корон, и денег, денег…
Я не имел больше возможности подняться самостоятельно, я плакал.  Плакал тихо, вкладывая в каждый крик и стон остатки скорби и грусти. Мое сердце просило свободы, оно взрывалось изнутри, я плакал, мне ничего больше не оставалось…
….Вы подняли меня и ведете туда, где ждет меня счастье, покой, тишина, свобода…. За поворотом стоит человек в клеенчатом фартуке, в руке у него лезвие сверкает холодным ненавистным светом, но я не боюсь – я радуюсь. В последний раз раздуваются мои огромные красные ноздри, в последний раз ветер треплет мою нежную серебряную гриву, шелковый хвост, я кричу впервые радостно за всю жизнь! Мне задирают голову, и кровь, черная от боли и страданий, струей сочится из раны… с этими последними каплями уходит все! Боль, страдания, муки, вы и ваши звериные морды, ухожу и я… Тьма, легкость, счастье, покой, маленькое светлое пятно и мамино ржанье…