Было так легко...

Кимитакэ гостил у Кэнгэ всего два дня, но успел привыкнуть к обстановке городского дома. Проведя всю свою юность в Хаори, ему так ни разу и не удалось побывать в Токио, хотя всегда мечтал об этом. Его школа была престижной, находилась далеко от столицы, а поэтому страдала крайним консерватизмом. Ничего нет удивительного в том, что, будучи учеником младших классов, Кимитакэ мечтал стать великим полководцем или, на худой конец, бесстрашным войном – со временем он стал считать это глупостью, его ум полностью захватил большой город. Совсем не подозревал он, что это место вновь поменяет своего хозяина.
       Родители Кэнгэ жили в Токио, и в этот раз, когда в Хаори объявили каникулы, их сын приехал не один, а привёз с собой друга. Только на третий день он решился познакомить Кимитакэ со своими старыми друзьями. Первой оказалась Кумико. Кэнгэ называл её своей бывшей любовью, но девушка была крайне не согласна с этим определением.
Когда сёдзи раздвинулись юноша, обратил внимание сначала на фигуру девушки, затем на дорогое кимоно и только потом на лицо.
- Я Кумико Хираока.
- А я Кимитакэ Нукада.
- Ты мне понравился – я буду звать тебя просто Кими.
«Не слишком ли эта девушка груба, не слишком ли быстро она стала ко мне приближаться?» - задавал себе вопросы Кимитакэ. Нельзя было сказать, что Кумико подходила под его определение красоты. Она была невысокой, круглолицей, но с невероятным достоинством держала себя. К тому же многие его друзья из Хаори уже имели опыт общения с девушками, ученик же Нукада никогда ничего такого не испытывал (иногда ему даже становилось за это стыдно, а потом стыдно за этот стыд) – но, если девушка сама проявила инициативу, почему бы ни поиграть по правилам Кумико?
          Особенно вызывающим Кимитакэ казался факт первого поцелуя, случившегося сразу же в день знакомства. С одной стороны нарушение этого морального табу было сладким, с другой же Поцелуй был первым проявлением любви. Её то Кими и не чувствовал, от этого то ему и стало страшно. И неужели бывшая любовь Кэнгэ теперь его настоящая?
         Удивительной была ночь. Кумико только в темноте вдруг становилась откровенной и могла часами делиться своими чувствами, переживаниями и бытовыми нелепостями. Поток их был бесконечным, на протяжении месяца она потчевала Кимитакэ Нукада такими беседами, из-за которых юноша следственно не высыпался, а ещё всегда соглашался, когда новая знакомая требовала сентиментальных признаний. К концу января он окончательно  решил, что любит Кумико. Теперь он с мукой переносил расставание, ждал встреч, звал её, вспоминал, нуждался.
        Но вот пришла ночь, а Кумико Хираока не пришла, не появилась она и на следующую ночь, и на следующую – так прошло две недели. Кимитакэ чувствовал себя оскорблённым – он не пошёл к возлюбленной первым, но  как бы в знак прощения смастерил деревянный алтарь и поместил в него свитки с двумя именами: своим и её, как делают, когда супружеская пара въезжает в новый дом.
- Здравствуй.
- А где ты был две недели? Ты мне не нужен теперь.
- Ты ошибаешься. Смотри, Кумико, я сделал этот алтарь для нас.
- Вот дурак! Я же не люблю больше тебя.
Очень странным казалось Кимитакэ поведение девушки, почему она так легко рассталась с ним? Почему так легко? Ведь она произносила священное слово, повторяла его часто, хотела, чтобы он тоже повторял. «Я не удивлён. Куми часто меняет мальчиков. Такой она человек. Я удивлён, что ты повёлся на её игру, ты казался мне серьёзным человеком, но я не осуждаю тебя», - подвёл черту Кэнгэ.
Свой последний день перед отправлением в Хаори Кимитакэ провёл у реки. Совершенной казалась ему её форма, красота волн совершенной. Он медленно поднялся на маленький горбатый мостик, коих много в Японских парках, постоял немного, смотря на воду, и приготовился доверить ей нечто важное. Кими вскрыл алтарь, вытащил из него свиток с иероглифом «Кумико» и бросил в воду. Через секунду бумаги не стало. В алтаре осталось только одно имя – так правильнее.
В эту секунду он поднял глаза вверх. Вот она радость! Всё стало так просто, так чисто, так правильно. Расстаться с Кумико оказалось так легко… так легко.