Абзацы пятый и шестой

«Я застрял на этой чертовой планетке! Черт и еще раз Черт! Надо же было Василию так неудачно приземлиться именно здесь! В этой дыре мы проремонтируемся уйму времени!
Счастье еще, что у руканов хоть какая-то цивилизация. На следующей остановке (как там бишь ее? Пустоземлия? Землепустия? Пескодрания? А! Один клин!) так вообще тоска. Правда, металл там стоит о-го-го! Хоть куш сорвем приличный! …зато душа нет. И телефона. И бензина! Как же это выдержать, если без душа?
Может, не так уж и плохо, что мы тут, а не там, застряли. И руканы – парни, что надо, и Василий – мужик с руками… Ха! Каламбурчик!»
Тут за окном раздался звучный шлепок и взвизг, сменившийся скулежом со всхлипами.
«Ах ты! Зеленая метла! Опять торт, что ли? Сто лет же ж такого не было! Чтоб его! Собачку какую-то зашиб!»
Семен бросился к балкону.

Падающие тортики сопровождали Семена с раннего детства. Да и были они, в сущности, наименьшим изо всех Семеновых зол. Будильник отказывался будить его вовремя, кухонный компьютер выдавал такие сбои программ, что мама только хваталась за голову и даже научилась самостоятельно готовить вполне съедобный омлет. Ну а уж роботу-уборщику приходилось хуже всех. Отчистить тортовые пятна с разнообразных домашних поверхностей, причесок и платьев отчаявшейся Семеновой родни и возмущенных редких гостей, и при этом исключительно в отсутствие виновника беспорядков! Это вам не пыль с рояля вытереть!
Лишь годам к четырнадцати, что бесконечные доктора связали с завершением периода полового созревания, тортики начали понемногу утихомириваться.
Зато проявилось кое-что покруче! Семен стал страдать странным видом сомнамбулизма. Мог впасть в заторможенное состояние возле своего дома, а очнуться, скажем, на космодроме. И не то, чтобы ему не нужно было на космодром! Даже очень нужно! Но как он добирался до этого самого НУЖНОГО места, Семен, хоть убей, не мог вспомнить.
Были и другие разные мелочи. Например, комары. Что может быть проще комара? Проголодался, прилетел, укусил. Ты его рукой. Так нет же! Прилетать – прилетали. В походе, например, у костра роями крутились вокруг их студенческой группы. Один Семена цапнул. Вдруг радио замолкло секунд на тридцать и – хоп! – ни одного комара!
В общем, попустило Семена, когда он, закончив с большим трудом институт на карго, поступил на космогруз к Василию.
Агромадный веселый детина Василий хлопнул новоиспеченного карго по спине рукой, больше напоминающей лопату для уборки снега, чем человеческую конечность, и безапелляционно заявил:
- Подумаешь, тортики материализуются! Сомнамбулизм опять же! Ты, брат, сильно много умных слов знаешь! Вон люди рождаются с четырьмя грудями! И то живут – не жалуются! А пука ты когда-нибудь нюхал? Вот то-то! Если даже цивилизация Пуков имеет право быть, то тебе вообще грех жаловаться! А что касается беспамятства по дороге… Так ты ж все равно попадаешь куда нужно, а? И вовремя! Чего кипешевать?
От второго хлопка по спине Семен впервые за несколько лет материализовал тортик, который Василий непостижимым образом поймал своей лопатой, и, подталкивая второй лопатой карго в спину, убедительно вынудил его организовать чаепитие.
С этого чаепития началась их крепкая мужская дружба и прекратились излишние самокопания Семена.