Кредиторы богов. Часть I. Меченая. гл. 1

 РОМАН ФЭНТЕЗИ ИЛИ ПОЧТИ КЛАССИЧЕСКАЯ СКАЗКА
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––


– Скажи, Светоносец, что заставляет эти существа биться лбом о глухие стены?
– Стремление к свободе, к познанию, к счастью, мой дорогой Майхэ.
– Разве им известно, что это такое?
– Нет, друг мой. Им знакома лишь жажда, но не источник, способный утолить ее.
– Стало быть, они всего лишь жалкие безумцы, не знающие ради чего живут,
слепцы, не видящие цели своего пути.
– Когда-нибудь они прозреют. Их выведет из Мрака неукротимый дух противоборства,
кипящий в их горячей крови. Он будет постоянно питать ненасытный мозг этих
беспокойных детей Вселенной.
– Но есть ли в этом смысл, Светоносец?
– Есть. Ты говорил о непреодолимых преградах, то и дело возникающих перед ними.
Но заметил ли ты, что время от времени им удается прошибать эти стены и раздвигать
границы горизонта. За это я и люблю их.
                «Плазмиты»

ПРЕДИСЛОВИЕ ОТ АВТОРА

Помнишь ли ты, мой дорогой читатель, как восхитительна, как волшебна бывает теплая апрельская ночь в год ранней весны, когда уже очистившаяся от снега земля благоухает едва уловимым ароматом пробуждающейся жизни? Знакомо ли тебе это чувство щемящего душу восторга, желание обнять весь мир, вобрать в себя его красоту, услышать голос Вселенной и раствориться в единой гармонии сущего? Приходилось ли тебе испытывать близость непостижимой тайны, выходящей за рамки обыденности существования, тайны, бесконечно манящей и немного пугающей? Конечно же, конечно же, ты все это пережил и знаешь, но, может быть, просто забыл. Забыл в повседневной сутолоке одинаковых дней, в круговерти обязанностей и забот. Усталость все чаще валит тебя с ног, усталость от работы, от развлечений, от проблем. И наступает момент, когда ты уже не в силах вспомнить, как выглядит звездное небо в безлунную тихую ночь, как звучит сама тишина. Не нужно грустно вздыхать, не стоит сердито отмахиваться, не торопись закрыть книгу. Я не стану учить тебя жить, не стану посягать на твое право выбирать самого себя, я только хочу рассказать тебе историю о мире совсем не похожем на наш. Впрочем, быть может, так кажется только на первый взгляд, быть может, это и есть наш мир, его прошлое или его будущее. Назови мою историю сказкой – ты будешь прав. Но кто знает, что есть реальность, а что - иллюзия. И как бы ты ни отнесся к этому повествованию, я выражаю тебе свою искреннюю признательность за готовность разделить со мной все трудности путешествия по запутанным тропам мира Законов и Форм.
                Оливер Лантер


Мифологический герой, выйдя из своего привычного дома –
хижины или замка, завлекается, переносится или по собственной
воле отправляется к порогу приключения. Там он встречается с
призраком, стерегущим порог. Герой может одолеть или расположить
к себе эту силу и живым войти в царство тьмы…   
                Дж. Кэмпбелл «Тысячеликий герой»

Часть I

МЕЧЕНАЯ

 Но кто же он? Хитрец и лгун?
 Или шпион, или колдун?
 Каких дворцов он господин?
 Каких отцов заблудший сын?
                В. Высоцкий.

                РЕМАРКА
                Еще до того, как люди стали строить города,
                в те далекие дни, когда каменные крепости
                возвышались неподалеку от волшебных  холмов,
                смертных женщин похищали и забирали в
                подземный дворец короля эльфов….
                «Феи и эльфы»




Глава I

Заворожит своим молчаньем
Непроходимый странный лес.
Кто прикоснулся к этой тайне,
Для мира внешнего исчез...   

Три дня они тщетно пытались отыскать след, внезапно оборвавшийся в чаще валежника, среди густых зарослей еще не покрытого листвой кустарника. Растения только-только выбросили тугие почки, и лишь молодая поросль зеленой травки радовала уставший от зимней палитры глаз. Куда могла пропасть эта черная полоса обугленной земли? Вернее сказать, несколько полос. Ведь та, по следу которой они пересекли всю степную зону до самого Крайнего леса, была не единственной. Потеряв свой след, они проехали значительное расстояние параллельно границе степной зоны и встретили еще с десяток черных шрамов. Они исследовали каждый из них, но все дороги приводили в никуда. Следы просто исчезали самым непостижимым образом.
Видно, недаром люди называли этот лес Пропащим, Крайним его нарекли ученые мужи – составители карт, любившие поспорить о том, какую форму имеет земля, на чем держится и почему не падает в бездну. Они полагали, что Крайний лес тянется до самого края земли, так как никому не удалось отыскать, где же он заканчивается с другой стороны. С давних времен эти места пользовались дурной славой: люди редко забредали сюда, еще реже возвращались обратно. Предания старины связывали Пропащий лес со всяческими чудесами, в народе бытовало множество жутковатых историй о будто бы обитающих в нем драконах и демонах, духах, приведениях и прочей нечисти.
Ничего подобного два юных всадника, блуждающих по лесу, пока не встретили. Вечерело, пора было побеспокоиться о ночлеге. Путешественники присмотрели подходящую поляну неподалеку от ручья, окруженную елями и туями. Все лучше, чем коротать вечер под облетевшими за зиму до последнего листочка дубами и вязами, голые ветви которых при отблесках костра производили неприятное впечатление – словно находишься в окружении воздевших к небу руки скелетов. Кроме того, срубленные еловые лапы прекрасно могли послужить для устройства ложа, так как, хотя весна в этом году была на удивление ранняя и теплая, спать на земле было еще холодно. Об этом путешественники позаботились в первую очередь, затем набрали сухого хвороста, развели костер и расположились поужинать.
– Все бесполезно, Тали, – сказал один из юношей, обращаясь к спутнику, в его тоне послышалась безнадежность, – нам не проникнуть вглубь этого глорова леса. Мечемся в пределах дневного перехода, а дальше – никак.
– Если это или эти, кем бы они там ни были, смогли уйти туда, мы тоже можем, – не очень уверенно ответил второй. Он был почти на голову ниже ростом своего товарища и имел более хрупкое сложение, а голос – высокий и чистый, как у девушки.
– Вот именно, «эти» могут, а люди – нет, –  возразил тот, кто казался немного старше. – Если верить сельнам, то все волшебники, драконы и прочие нелюди живут не в лесу,  а за ним. И, кстати сказать, давным-давно не показывались людям, так что в эти сказки верят одни крестьяне да дети.
– Сказки сказками, но ведь сельны-то существуют. Мы с тобой, Ром, кое с кем знакомы лично, – не сдавался второй.
Упрямец отхлебнул из фляжки, распространявшей вокруг сладковато-пряный аромат ягодного настоя с легкой примесью алкоголя, и протянул ее товарищу.
– Кое-кто рад приветствовать вас, – раздался с края поляны звонкий детский голосок. – Каким нелегким ветром вас занесло в Соединительный лес, друзья  мои?
Спутники разом обернулись на звук голоса. Под нижними ветками высокой ели стояло маленькое серокожее существо с удлиненным туловищем и короткими ножками. Пламя костра отражалось в больших черных глазах, нимб зеленоватых волос комично топорщился вокруг крупной грушевидной головы. Это был сельн.
– Здравствуй! Ты кто? Прости, ведь мы не умеем различать вас, – извинился хрупкий юноша.
– Я знаю, принцесса, не нужно извиняться. Я – Ааахххмм, дух лесных трав, – напомнил сельн.
– Ну, конечно, – улыбнулась переодетая в мужское платье девушка, –  дух дубовых лесов всегда качает головой.
– Здравствуй, Аахм, – приветствовал сельна юноша. Людям было трудно выговаривать полностью необычные имена духов, и те не обижались на сокращения. – А где же твой друг?
– Ооотттсс еще не проснулся, – объяснил Ааахххмм. – Так что же вы тут делаете вдвоем с сестрой, принц Ромео? Опять без свиты и охраны.
Последнюю фразу сельн произнес тоном ворчливого воспитателя, на что молодые люди отреагировали чуть заметными улыбками. Не впервой им приходилось выслушивать нотации грушеголовых попечителей леса. Учитывая высоту их голосов, звучали эти наставительные речи особенно забавно.
– Пожалуйста, какие титулы в Пропащем лесу, – отмахнулся принц, якобы не заметив менторских ноток Ааахххмма. – Прошу к нашему костру. По правде говоря, твое появление как нельзя кстати.
Юноша жестом пригласил духа сесть у огня. Сельн устроился между братом и сестрой и не без удовольствия попробовал предложенный девушкой настой перкотты.
– Неужели вы снова заблудились? – гость жалобно всхлипнул, что для сельна было равнозначно причмокиванию знатока, смакующего любимый напиток.
– Нет, Аахм, мы давно не дети! – опровергая собственные слова, немного обиделась девушка. – Мы преследовали странных существ… Одно из них похитило Эрлину. Других мы видели издалека, но, кажется, и они удирали не с пустыми руками, – помрачнела принцесса.
– Эрлина? А, ваша младшая сестренка. Но гномы не похищают девочек, – удивился дух.
– Эрли уже взрослая, ей исполнилось шестнадцать. И, потом, мне кажется, это были не гномы. Ты, может быть, видел следы, Аахм? Такие обугленные полосы на земле шага три шириной, – подсказал Ромео.
– Скверное дело, – поморщился сельн.
Он не стал уточнять, как же это мало с точки зрения лесного духа – шестнадцать лет, люди живут слишком недолго, чтобы их жизненный опыт стоило сравнивать с опытом обитателей Свободных земель.
– Ни девочки, ни девушки хозяев рудников интересовать не могут. Да и следы указывают на кого-то посерьезнее. Расскажите-ка все подробно. Как было дело? Когда? – зеленая шевелюра на голове сельна буквально встала дыбом от возбуждения и любопытства.
– Десять дней назад. Мы как раз собирались отправиться в небольшую поездку, как обычно каждой весной, – начала Эталия, немного останавливаясь после каждой фразы, чтобы вспомнить детали события. – Стояли во дворе замка. Собирались сесть в седла. Все было готово. Нас провожал мэтр Таро. Отец кивнул нам из окна. Эрли выбежала из дверей и стала спускаться по лестнице, чтобы проститься. В это время в воротах показался всадник...
– Нет, – перебил сестру Ромео, – мне кажется, он уже был во дворе, когда Эрли появилась в дверях. Странно, что стража его не задержала. Вид у него был в высшей степени подозрительный.
– Еще бы! Черный плащ с капюшоном совершенно скрывал лицо и фигуру, а конь был покрыт длинной попоной до самых копыт, даже морда завешена, – вспоминала девушка.
– Так-так, – почесал лоб своей четырехпалой рукой дух. – И что же дальше?
– Дальше случилось нечто, с трудом поддающееся пониманию. Не знаю, смогу ли я описать, – засомневалась Тали.
– Попробуй. Если что, я добавлю, – подбодрил ее брат.
Он подбросил веток в огонь, пламя слегка притихло, а затем запылало с новой силой. Наблюдая за лижущими хворост языками костра, Тали постаралась собрать разбегающиеся, как сороконожки из-под сдвинутого камня, воспоминания и продолжала:
– Все случилось как будто во сне. Так медленно-медленно и в то же время мгновенно. Таинственный всадник соскочил с коня и очутился прямо рядом с сестрой, когда та спустилась с последней ступеньки. Мы стояли шагах в пятидесяти оттуда. Неожиданно похититель подхватил Эрли на руки. Она вскрикнула и потеряла сознание. Наверное, в этот момент она судорожно дернула его плащ и оборвала застежку. Одеяние свалилось. Он не был человеком. Его туловище напоминало корявый пень, ноги – корни, руки – обрубки веток. Жуть, да и только! – девушка перевела дыхание и продолжала. – Не могу сказать, было ли у чудища лицо, но глаза были точно. Такие круглые, белые. Мы бросились к нему и почти настигли. Но его якобы конь находился рядом с ним. С него тоже упала попона, копыта отвалились. На самом деле никакого коня и не было. Что-то полупрозрачное, оно меняло форму и стало облаком...
– Скорее оно напоминало лодку, куда вскочил похититель, – выразил свое мнение Ромео. – Лодка понеслась над самой землей, оставляя за собой обугленный след.
– Ложник на энергетическом фантоме, – сельн даже присвистнул.
– Что это значит? – одновременно спросили двойняшки, сестра и брат.
– Увы, ничего хорошего, – удрученно ответил Ааахххмм. – Видите ли, ложников, а, тем более, управляемых фантомов могут создавать только сильные маги. Мастера Большой магии вкладывают мнимо-разумную жизнь в существа или предметы, не входящие в число Форм, и получаются ложники.
– Каких Форм? –  не поняли близнецы.
– Ну, к Формам относимся мы – сельны и вы – люди, еще гномы, драконы, волшебники, стихии и так далее. Форм довольно много, особенно смешанных. А ложники – это, говоря, по-вашему, заколдованные насекомые, деревья, цветы, металлы, булыжники. И пни вполне могут быть. Они служат своему господину, тому, кто их создал.
– И кому же служат пни? – спросил Ромео.
– Откуда мне знать? Мы, сельны, предпочитаем держаться в стороне от сильных мира сего. А потом, сегодня у мага одни ложники, завтра –  другие. Все зависит от желания, настроения и возможностей конкретного мага. Мне кажется, пень был выбран не случайно, а с целью предохранить человека от соприкосновения с заряженным энергетическим фантомом, – предположил дух лесных трав.
– Кто это? –  задала в свою очередь вопрос девушка, пропустив мимо ушей непонятную фразу о предохранительной функции ложника-пня.
– Скорее, что это. Концентрированный сгусток энергии.
– Ммм...? – невнятно промычал Ромео, всем своим видом выражая крайнюю степень неразумения.
– Лучше я объяснить не смогу, – виновато развел ручками Ааахххмм. – У людей плохо с естествознанием, а сельнам не доступна  Большая магия. Так что примите его как данность. Фантом – не живое, искусственное создание. В сущности, сейчас он не столь важен, – сельн пожал плечами и пододвинулся ближе к огню.
Тали, напротив, встала и начала расхаживать у края поляны.
– Верно, не важно – кто слуги, важно – кто хозяин, – согласился принц. – Выходит, это сильный волшебник?
– Я не сказал – волшебник, я сказал – маг, – поправил Ааахххмм. – Сильным магом может быть не только волшебник. Волшебники такие же, как люди, я имею в виду внешне, но у них есть магическая сила, и живут они гораздо дольше, чем вы. Но магической силой обладают и другие Формы, сильные маги встречаются среди стихиидов, драконидов, фибиидов, дракофибий. Трудно сказать, кто решился на нарушение Законов, но, судя по всему, на нейтралов не похоже. Есть тут одно обстоятельство, – он снова потер лоб, – странно оно как-то все. Не пойму. Большая магия, точно, что Большая, но вот для Мастеров слабовато. К чему оставлять следы? Серьезный мастер мог бы обставить дело так, что и комар носа не подточит. Фьють, и нет человека. Прямая телепортация называется. Начинающий, что ли? Или, наоборот, очень сильный, настолько, что сам подобными мелочами не изволит заниматься, кому-то перепоручил. Ох, не нравится мне это. 
– Великий Алагор! – Тали не слишком верила в богов, но по привычке помянула главу пантеона. – Зачем какому-то, волшебнику, дракону или кому там еще могла понадобиться Эрли?
– Чтобы ответить на этот вопрос даже предположительно, нужно точно знать, кто похититель, – задумчиво покачал головой дух. – Кое-что прикинуть можно, но это так – гадание на чечевичной похлебке. Может быть, мне удастся узнать что-нибудь. Вы пока ложитесь, поздно уже. К утру вернусь.
Закончив наставления, сельн кивнул и скрылся за деревьями. Брат и сестра остались вдвоем.
– Что ты об этом думаешь, Ром?
– Не знаю. Здесь столько непонятного, загадочного...
– И пугающего, – добавила Тали. – Сгустки какие-то. Это как сгустки крови, наверное?
– Глор его знает. Может, как сгустившийся туман…
Встреча со старым знакомцем подействовала на молодых людей удручающе, звуки ночного леса – все эти шорохи, шелесты, поскрипывания, которые, в общем-то, не были двойняшкам в диковинку – вдруг приобрели новый, враждебный оттенок. До сих пор Крайний лес не вызывал у них страха, скорее, раздражение. Плутая по нему, принц и принцесса ни разу не наткнулись на следы хищника крупнее лисицы, вокруг шныряло множество мелкого зверья, но никаких признаков серьезной опасности не ощущалось. И только после разговора с сельном они почувствовали сгущающуюся тень беды, черным занавесом отгородившую их и от предполагавшейся поездки, и от праздничного пира в честь дня рождения отца, что должен был состояться на будущей неделе, и ото всех прочих повседневных дел и планов на неопределенный срок. Не всегда в голове сразу укладывается то, что видят наши глаза, особенно, если то, что они видят, выходит за рамки привычных представлений об окружающем.
– Мне страшно, – Тали непроизвольно вздрогнула всем телом. – Как подумаю, к кому попала малышка – мороз по коже.
– Дикость какая-то. Чтобы волшебники похищали людей, такое только в старых сказках услышишь. Помнишь, няня много рассказывала про древний народ тарников, что ушли жить под землю, – вспомнил Ромео.
– Которые были маги и забирали к себе девушек? Помню. Если это и было, то в такие незапамятные времена… Интересно, почему эти тарники однажды перестали нас трогать? – принцесса сама удивилась пришедшей ей в голову мысли.
–  Видишь, не перестали, – буркнул юноша. – Давай ложиться, я с ног падаю.
Продолжать разговор о древних волшебниках-похитителях на ночь глядя желания не было, да и устали они изрядно. Стоило заняться привычными в походных условиях делами – проверить лошадей, оружие, запасы хвороста у костра, настелить заготовленных еловых лап, тщательно закрыть их толстыми шкурами шариньского носорога (такую шкуру и железной спицей не вдруг проткнешь), сверху раскатать сверток шерстяных одеял и  пристроить седла в изголовье, – как на душе сразу полегчало. Словно развеялось наваждение, и лес снова стал естественным и относительно безопасным.   
Они завернулись в меховые плащи, укрылись сверху оставшимися одеялами, и пожелали друг другу спокойной ночи. К счастью нападение ложника застало Эталию и Ромео в момент отъезда, они были готовы к длительному путешествию.   

*     *     *

Поворочавшись немного, юноша заснул, девушка же не могла сомкнуть глаз. Тали спрашивала себя, уж не ее ли молитвами случилось это несчастье. Сколько раз за последние три месяца она просила предков и богов, чтобы они послали какое-нибудь неожиданное происшествие, которое могло бы избавить ее от уготованного волей отца…
Теперь Тали уже не помнила точно, почему в тот вечер она решила пройти к себе из замковой библиотеки не прямым путем, а вкруговую, наверное, не хотела столкнуться с кем-нибудь из пирующих гостей, не то было настроение. Голос отца, донесшийся сквозь какую-то отдушину, остановил ее, она-то считала, что король сейчас находится совсем в другой части замка.
– Я полностью согласен с тем, что наш Союз следует укрепить династическими браками, но Эрли еще ребенок, ты же вдвое старше нее.
Тали замерла на месте, она должна была узнать, кто просил руки младшей сестры.
– Рудольфо, это не серьезно, через два месяца ей исполнится шестнадцать, и наша разница сократится, с годами она и вовсе сотрется. Скажи лучше, что ты не хочешь отпустить от себя любимицу.
«Карлот!» – принцесса сразу же узнала этот привыкший отдавать приказы голос.
– Не хочу, ты прав. Я слишком люблю ее. Пусть порезвится еще, в таком возрасте мечтают о юноше, а не о муже, покрытом шрамами и бранной славой. К тому же ты забываешь наши обычаи: младшая сестра не может взойти на брачное ложе прежде старшей.
– Старшей? Ах, да! Эталия. Но кто ж на ней женится по своей воле.
– Будь ты трижды главнокомандующим, ты не смеешь…
– Остынь, глава Союза. Я не то хотел сказать. Я, в общем-то, не имел в виду ее лицо, в женщине для меня фигура куда важнее. Ты прости, Рудольфо, разговор у нас откровенный. Как мужчина мужчине скажу: большинство сочло бы твою дочь слишком тощей, но по-своему она хороша, как древняя фесконская статуэтка. Дело вообще не в этом, затопчи меня дракон, я про характер. Ведь жениться на Тали все равно.., – Карлот замялся, подыскивая сравнение, – ну, все равно, что на… командоре каком. Я бы ей в случае чего флангом или засадой командовать доверил, но жениться… Норов у нее не девичий: ни мягкости, ни уступчивости, язык тоже, что жало у осы.
«Мерзавец, как он смеет! Обсуждать меня, словно я крестьянская девка!» – принцесса дрожала от гнева, ее зеленые глаза по-кошачьи загорелись в полумраке коридора.
– Когда речь идет об интересах политики, такая королева будет иметь свои преимущества, и, заметь, преимущества немалые. Ты не всегда ведь будешь оставаться наследным принцем, как это ни печально, но отец твой стар и болен. Будем смотреть правде в глаза: какая королева нужнее Атрейе – красивая и нежная или умная и жесткая? Ты полководец, на тебе лежит безопасность всего Союза. А Тали со временем можно будет доверить не только фланг, но и, что важнее, тыл.
– К чему ты клонишь, Рудольфо?
– Женись на Эталии, Карлот. Ведь ты не станешь утверждать, будто без памяти влюблен в Эрлину. А раз мы говорим о браке династическом, то старшая принцесса по всему подходит тебе больше. Я не допускаю мысли, что тебя могут смущать безумные речи дряхлых жрецов о ревности Алагора.
– Какое мне дело до бормотаний Адигиса, ему уж лет девяносто, давно из ума выжил, – без всякой почтительности к служителю культа хмыкнул атрейский наследник.
– Верховный жрец потерял рассудок не столько от старости, сколько от тоски по былому могуществу служителей Алагора, которое так и не возродилась, после разгрома святилищ Ата. Пусть его бог пребудет с ним. Поскольку же этого препятствия для тебя не существует, стоит ли говорить о других. Один Ранкар знает, сколько крепостей ты взял в сердечных битвах. Ты ведь должен понимать, отчего она такая колючая. Влюби Тали в себя, для тебя это не так уж и трудно, только захоти.
Тали стояла, прислонившись спиной к холодным камням, пот выступил на бледном лбу, а сердце колотилось в самом горле. Обида душила девушку: «Отец! Чтоб так цинично и грубо…»
– Ну, в общем-то, конечно. Я просто не задумывался об этом раньше, – после паузы, сопровождавшейся бульканьем жидкости, наливаемой в кубки, ответил атреец.
– Вот и прекрасно, теперь подумай.
– Согласен. Великий правитель могучей Сиены, король Рудольфо, имею честь просить у тебя руки дочери твоей принцессы Эталии, – торжественным тоном произнес принц Карлот.
– Вручаю ее тебе, сын мой.
Звякнули кубки. Девушка сорвалась с места и стремглав бросилась бежать, не разбирая дороги. Наутро ее подушка была мокрой от слез. Тали тайком улизнула из замка, не сказав ни слова даже Ромео. Весь день она скакала по полям и лесам, не обращая внимания на зимнюю стужу, с наслаждением подставляя лицо пронизывающему ветру, словно тот мог выдуть горечь обиды и унижения. Вечером она возвратилась в замок внешне совершенно спокойная. Да, она понимала, что отец сделал это ради ее же блага, как он это благо себе представлял. Но лучше бы он отдал ее жрецу Адигису, тогда, девятнадцать лет назад, дабы служитель Алагора принес в жертву меченую девочку-близнеца. Королевское слово Рудольфо спасло новорожденную от древнего обычая угасшего, но вновь возрожденного культа. Однако ей некуда деться от воли венценосного родителя.
Глава Сиенского Союза недаром снискал славу мудрого политика, если бы не случай, Эталия не скоро бы узнала о предстоящем браке с наследником атрейской короны. Рудольфо не собирался торопить события, давая будущему зятю возможность завоевать симпатию старшей дочери. Не знай Тали подоплеки этого дела, она, пожалуй, приняла бы внезапный интерес к себе со стороны атрейского принца за чистую монету. Возможно, не сразу, Меченая с детства не отличалась особой доверчивостью. Но что бы ни думали о ней окружающие, да и она сама, быть любимой жаждала ее женская природа, скрывающаяся за маской независимости и презрения к сентиментальным слабостям. И если у кого-то из мужчин был шанс покорить ее закованное в броню непроницаемости сердце, то Карлот являлся, бесспорно, лучшей кандидатурой. Хотя на теле тридцатилетнего полководца можно было насчитать не меньше двух десятков порядочных шрамов, судьба пощадила его красивое лицо. Как опытный покоритель женских сердец принц знал множество приемов, позволявших ему неизменно добиваться расположения представительниц слабого пола, к какому бы сословию они ни принадлежали. Кроме того, именно Тали могла оценить по достоинству его отвагу воина и искусство турнирного бойца, авторитет военачальника и ратную удачу. Она, с детства разделявшая труды и развлечения брата, вполне профессионально разбиралась в делах военных. Сама Тали прекрасно держалась в седле, метко стреляла из лука, великолепно фехтовала слегка облегченным, выкованным по специальному заказу мечом. Она редко носила женское платье, одеваясь, как подобает принцессе, а не принцу, только на пирах по случаю прибытия в замок важных гостей из соседних королевств. То же самое относилось и к «звездному обручу» – особому головному украшению, традиционно носимому королевскими дочерьми как символ их высокого сана. Тали лишь изредка надевала его. А большинство простых сиенцев считали, что у них два принца и одна принцесса.
Однако, признавая военные заслуги и таланты главнокомандующего силами Сиенского союза, принцесса довольно скептически относилась к уровню его умственного развития. И хотя принц был не более невежественным человеком, чем большинство рыцарей Сиены, Атрейи, Латрии или Истеклии, Тали он представлялся личностью скучной и примитивной. Для девушки ее круга подобные запросы были, конечно, редким исключением, но, родившись «не как все», она и росла иначе.
От одиночества ее избавляли любовь и дружба брата, духовная близость и сходство интересов стали неисчерпаемым источником секретов и игр близнецов. Еще пяти- шестилетними малышами они любили наблюдать мгновения пробуждения природы. Сначала внимательно следили за появлением каждой травинки, каждого листочка в саду родного замка. Становясь старше, они начали выбираться в близлежащий лесок, а затем отъезжать все дальше и дальше от дома. Король-отец только поощрял самостоятельность старших детей. Его ненаглядной дочуркой была златокудрая голубоглазая, вылитый портрет матери, такая беззащитная и нежная Эрлина. Ее Рудольфо почти не отпускал от себя, даже в короткие поездки к подругам в союзные Латрию или Атрейю король выделял Эрли большую охрану. Младшая принцесса выезжала под приветственные крики восторженных горожан. Двойняшки же никогда не брали с собой сопровождающих, и их отлучки часто вовсе оставались незамеченными никем, кроме обитателей самого замка. Ромео и Тали пускались в путь из любви к общению с природой и тяги к неизвестному. Охотились они не больше, чем требовалось для удовлетворения их здорового аппетита молодости. Остальное время посвящали занятиям, которые сильно бы удивили их отца: наблюдениям, записям, зарисовкам о жизни растений, насекомых, птиц и зверей. Они собирали гербарии и образцы почв. Все это тайно доставлялось в лабораторию мэтра Таро – придворного летописца, звездочета и лекаря в одном лице. Он же обучал грамоте, счету и истории королевских детей. Заметив в двойняшках повышенную любознательность, сообразительность и завидное упорство, Таро рискнул привлечь их к более углубленным научным занятиям. Это стало секретом старого ученого и его юных учеников. Эрли в эту тайну не посвящали, так  как  малышка с трудом высиживала положенные ей по возрасту часы занятий, где явно скучала, бывала рассеяна и часто не понимала объяснений Таро. Зато в музыкальных и танцевальных упражнениях старшим нередко приходилось догонять Эрлину, а мэтр Кальвэ  превозносил златокудрую резвушку до небес. Танцы, также как письмо и чтение, считались необходимыми элементами воспитания отпрысков рыцарских и королевских домов, кроме того, охотничье и военное искусство – для мальчиков, рукоделие и управление домом – для девочек. Тали же променяла вышивание на фехтование, но отец не стал возражать, и окружающие приняли это как должное. Другое дело – занятия таинственными науками. Хотя знания людей, подобных Таро, помогли отцу и деду короля Рудольфо значительно уменьшить влияние жрецов в вопросах государственного управления, наука сама по себе представлялась им чем-то близким магии служителей Алагора, а, следовательно, потенциально опасным.
Для Эталии же смысл жизни воплотился в их тайных занятиях и поездках, она боготворила учителя, открывшего ей новые горизонты. Иначе, что бы давало ей силы выносить бремя «печати Алагора»? Девушки сторонились ее, словно «печать» могла быть заразной, Тали дружила только с Беланой Сабрийской, другие принцессы стран «просиенской» ориентации составляли замкнутый кружок вокруг Католины Латрийской, в него входила и Эрлина. Мужская половина молодежного общества, состоящая из принцев и рыцарей Сиенского союза и дружественных стран, воспринимала Меченую скорее как товарища, участника охотничьих забав и турнирных состязаний, что позволило ей избежать участи отверженной, но не избавляло от чувства неполноценности. Преодолеть свою ущербность Эталия могла, лишь возвысившись над обыденным миром предрассудков, глупости, тщеславия, культа мужской силы и женской привлекательности. Мудрый Таро учил двойняшек постигать не только тайны природы, но и секреты души человеческой, разбирая историю, они искали мотивы и побуждения, проигрывали ситуации и обстоятельства, приобретая навыки правления государством и издания законов, раскрытия заговоров и составления дипломатических соглашений. Таким образом, развивая свой разум, старшая сиенская принцесса сумела добиться особого к себе отношения и даже уважения, однако счастливой себя не чувствовала.
Первые попытки атрейца привлечь внимание участием и интересом к ее особе, Эталия встретила спокойно, ей было даже любопытно. Сначала она делала вид, что польщена и вот-вот готова потерять голову. Но как только Карлот стал проявлять настойчивость, осыпала его градом насмешек, при этом умудрялась находить поводы никак не связанные с его ухаживаниями и выставлять героя дураком в обществе. Постепенно известный сердцеед начал терять терпение и впадать в бешенство: ни одна женщина не позволяла себе вести себя с ним подобным образом, да ни одна и не была на это способна. Ее изощренный ум питали оскорбленная гордость и еще одно неординарное обстоятельство, никак не поощрявшее стремление к браку. Однако необъявленный жених истолковал ее сопротивление иначе, и так как в принципе был человеком прямым, не способным на длительное притворство, – любовных побед он обычно добивался быстро, – Карлот решился на прямое объяснение…
Рудольфо поставил дочь в известность о предстоящем браке, но согласился не делать официального объявления до осени: «Если Адигис начнет сейчас вопить о «ревности Алагора», еще неурожай накличет, с него станется», – рассудил дальновидный король.
«Что-то теперь наплетут отцу жрецы, – думала Тали, ворочаясь на еловых лапах. – А, если они правы? Может быть, мы вызвали гнев ревнивого бога? Да что я, в самом деле. Нет никакого Алагора, а если и есть, то ему нет никакого дела до наших браков, рождений и родимых пятен. Да и причем здесь боги, когда речь идет о магах?»
Отряд рыцарей, высланный чуть позже вслед за Ромео и Тали, вернулся на шестые сутки с пустыми руками, потеряв обугленный след, который вдруг растаял прямо посреди зазеленевшей весенним разнотравьем степи.