Будь со мной

 Из всех мужчин на свете  Н. выбрала самого недоступного, недосягаемого и абсолютно совершенного во всех отношениях (по её мнению). Однако мнение, конечно, потом изменилось, но оставить цель, конечно, к тому времени уже не представлялось возможным, так как Н. никогда, не за что, ни при каких обстоятельствах не отступалась от своих целей. Её избранник, естественно, обладал всеми возможными и невозможными качествами, которые служили абсолютными препятствиями для того, чтобы заставить этого самого С. выступить в роли любимого человека кого бы то ни было. А именно: у него была гражданская жена, он был богат, знаменит, обладал жутким самомнением, безупречно выглядел, мог себе позволить любую женщину на свете и к тому же обладал редким даром производить впечатление стопроцентно порядочного человека, каким, естественно, не являлся.
Познакомившись случайно, они заинтересовали друг друга. Но так как в жизни С. было примерно в десять тысяч раз больше интересного, чем в жизни Н.,  из этого мало что вышло. Хотя с тех пор мысли о нём медленно сжирали всю её жизнь.
Когда они впервые встретились, они смотрели друг другу в глаза минут пятнадцать, даже не улыбаясь. Перекинулись парой фраз. А из-за их спин выглядывали любопытные друзья. Им было даже не интересно существование людей за той, другой спиной, но то, что спине, из-за которой выглядывали они, была параллельна другая спина, из-за которой выглядывал еще кто-то (какая разница, кто), заинтересовало их однозначно.
Глядя снизу вверх, Н. тогда удивилась, что его красивые глаза, казалось, прожигали насквозь все: её волосы, фигуру, одежду, мобильный, слишком крепко сжатый в ладони, и не могли, казалось, разгадать только одно: её глаза. Однако ей все равно было не по себе. Потому что те его глаза смотрели слишком строго для того момента. Неуместно строго. Смотрели не на лицо и не на улыбку, а внутрь. Туда, куда не могла себе позволить взглянуть даже она сама.
А потом были телефонные звонки и смс-сообщения. Он сказал тогда: «Я подъеду через полчаса». А ей было не по себе, и, не в силах разобраться с чувствами, она через пятнадцать минут села в какую-то старую дурацкую маршрутку и поехала домой.
Он обиделся тогда, она поняла это, через 2 года. В течение которых он игнорировал её существование, хотя она напоминала о себе, порой отчаянно и безнадежно. Она не могла понять, что происходит, детали стерлись в её памяти, остался только тот строгий взгляд.
Через два месяца после их встречи он уехал. Очень далеко, именно туда, где такие как он, - красивые, богатые, знаменитые. Только глаза у них другие.

“I’m so tired of being here…Suppressed by all my trials and fears. And if you have to leave,
I wish that you would just believe, `cause your presence still anguish here and it will not leave me alone. ”**

Он больше не звонил, зато она писала ему письма.
У него была хорошая жена, наверное. Н. говорила с ней однажды. Жена говорила, что 2 месяца в гостинице – это слишком, что «влюблена в его машину», и что ей хотелось бутерброда с московской колбасой. Она была хорошей женой. Она говорила, что «машина – это член семьи».
Н. иногда сидела и повторяла ЕЁ голосом: «Я просто влюблена в его машину. Эта машина для нас как член семьи».
За эти 2 года у Н. были другие мужчины, а у С. другие женщины.
Для Н. все время текло медленно. Один из её мужчин был какое-то время для неё. Он был нежным. Сходил с ума. Умолял о встречах. Полная противоположность С., который всегда молчал. А если не молчал, отпускал малозначимые несмешные шутки.
 «Воспользовался моментом» - говорила Н. себе. Странно, ведь «момента» и не было. Не было чувства острой влюбленности, дикого разочарования. Была обычная, повседневная, тягучая жизнь.
Другой мужчина красиво говорил обо всем. Даже о том, о чем Н. не имела понятия. Ей просто нравилось его слушать, она знала, что за словами ничего нет, кроме комплексов и кусков несчастной любви. Он ушел от жены, которая ему изменила. Оставил трехлетнюю дочку Аннушку. И страдал. Страдал красивыми словами, бессмысленными оправданиями и скомканными, случайными признаниями в любви. «Нет» было слишком очевидным ответом, пожалуй. Она ведь постоянно искала в нем недостатки, а когда поняла это, ее это напугало, и она ему так и не призналась. А он чувствовал.
А еще её пугало то, что после встречи с С. в ней поселилась какая-то спокойно-безмятежная уверенность, такая уверенность, будто она уже лет 5 замужем. Замужем по любви. И абсолютно счастлива. Поэтому люди в её присутствии всегда чувствовали себя лишними.
А ей самой никого и не надо было, она воспитала в себе чувство, что он рядом.
Он не забыл о ней, она знала! Они встретятся. Он приедет летом, и они встретятся. Лето - это маленькая жизнь.

«Like anyone worthy I am flattered by your fascination with me.
Like any hot-blooded woman I have simply wanted an object to crave. »*
               
Но программа все равно давала сбои. Наверное, потому, что, как говорил В. – тот самый, что умел красиво говорить, - «запрограммировать себя невозможно».
И тогда, когда она понимала, что рядом лишь пустота, пустота, смешанная один к трем с тишиной, воздух можно было резать кухонным ножом. В такие моменты месяцы пробегали секундами, а потом её будил чей-нибудь телефонный звонок.
И она возвращалась к жизни, даря улыбки, отпуская несмешные шутки, очаровывая своей спокойной уверенностью, которой было пропитано всё её тело, даже взгляд, - всё, кроме души.
Странно было вот так жить. Не ждать ни телефонных звонков, ни писем, не встреч…
А он любил итальянские рестораны. Так, не рестораны, а закусочные, в которых, казалось, было все, а на самом деле – ничего, так, просто, огрызки меню и отвратительный сервис. Он мог себе позволить гораздо более дорогие места. Но ходил туда, с друзьями. С женой – никогда. И сам не знал, почему.
Там кормили неожиданно вкусно. Так вкусно, что за лето для него не составило труда набрать 15 килограммов. Н. это смешило, они поддразнивали друг друга смешными только для них двоих шутками. Н. удивило, что её не заботило то, как он выглядел. В глубине души она даже испугалась: неужели ей понравилось то, что он потолстел? Выходит, да. А может, она просто понимала, что так на него меньше будут обращать внимание другие женщины? Чушь, она любила его не за ореол красивой жизни вокруг него и никогда не ревновала его к шлюхам. Ведь среди этих шлюх попадались неглупые девушки, просто они не знали, чего хотели – приобщиться к его окружению, войти в компанию, похвастаться перед подругами сексом с ним? А он, казалось, воспринимал секс с ними, как деньги – еще один атрибут Жизни с большой буквы.
Ему нравилась Н.. Он её хотел. Он думал о ней. Не так часто, как она о нём – но С. никогда бы так не зацепил её, если бы не смотрел так, как смотрел тогда, в первый раз. Может, просто с интересом. Но было здорово.
Однажды он позвонил ей на мобильный и начал сыпать обвинениями, наездами, какими-то беспомощными, бессвязными.… В ней что-то взорвалось – она его слушала какое-то время, но он знал, что она не сможет промолчать, и она отвечала ему.… Задавала вопросы, а он не отвечал, просто орал, что может игнорировать её, сменить номер. А она сказала: «Валяй», даже не зная, откуда такое слово взялось в мозгу.
- Ты меня совсем не знаешь, что ты такое говоришь!
- Вот именно, что ты ничего не понимаешь!
- Мы совсем не знаем друг друга, зачем эти наезды, откуда?
- Ты не понимаешь ничего.
- Да?
- Да. Вырастешь – узнаешь.
Потом он не смешно пошутил про «Войну и Мир» и его голос прозвучал странно.

«You speak of my love like you have experienced love like mine before…» *

Н. нравилось сидеть за компьютером в темноте. Когда неожиданно быстро темнело и среди черноты светился монитор, а окна в доме напротив, между шторами, пугали огоньками, но лень было встать, задернуть занавески и включить в комнате свет.
Она долго сидела в Интернете, иногда читая про него. В его интервью он был чужим и многословным. Н. почему-то представляла как он и репортер сидели в душной комнате молча и С. задумывался о чем-то, уставившись на подставку для скрепок на другом конце стола, а потом говорил пару фраз, потом еще, и они переходили к следующему вопросу. И опять так же сидели молча. «Пытка» - подумала Н. В интервью он в основном рассказывал про ту, другую страну, про дела, иногда про девушку и ночные клубы. Его всегда хотели выставить маленьким мальчиком, он хотел быть крутым парнем, а был просто собой.
Н. первая узнавала, если он покупал новую машину. Он всегда хвастался ей, её бесило, что он кидался деньгами, но ей всегда было хорошо, когда он был горд собой, поэтому она изображала дикую радость.
Как ей хотелось вмешаться в его жизнь, хотя бы настолько, чтобы сделать его счастливым, хотя бы парой слов, уклончивым движением в сторону правильной дороги, а потом опять исчезнуть. Но всё было слишком банально. Он и сам не хотел с ней быть, его все устраивало так, как есть, наверное.… Или нет?
Интересно, если бы не было С., Н. смогла бы когда-нибудь полюбить? Однокурсника? Замуж, через полтора года – первый ребенок… Н. смеялась искренне, но когда живешь одна, в пустой квартире это кажется сумасшествием.

«No one knows what it’s like to feel these feelings like I do. And I blame YOU. No one bites back his heart on their anger. None of my pain will kiss you through. »***

Он совершенно не умел пить. От  двух банок пива его вело, он говорил глупости и строил из себя идиота. Эти две банки он по привычке выпивал раз в две недели за компанию с другом, созерцая отвратный стриптиз в отвратном ночном клубе.
Н. это умиляло.
Когда его показывали по телевизору, он умничал невпопад. Он не разрешал ей материться и курить. Ей хотелось, но она вообще-то и не пробовала.
Однажды она спросила его про футбол.
- Хорошо играешь?
- Как Марадона.
Когда он смущался, он говорил без пауз, но смущался он редко.
Его друзья, по крайней мере, те, кого она знала – а знала она не очень многих из них, её раздражали. Казалось, что они преследуют какие-то свои цели. Ей хотелось ему об этом сказать, но она ни в жизни бы не решилась.
Звонок. Голос, слишком громкий для её квартиры, её испугал, но рядом не было никого, кого он мог бы разбудить.
- Приветэтоя.

«These wounds won’t seem to heal. This pain is just too real. There’s just too much that time can not erase… When you cry I wipe away all of your tears. You’d scream - I’d fight away all of your fears… I’ve held your hand through all of these years. You still have… all … me…»**



      *Alanis Morisette, “Uninvited”
**Evanescence, “My Immortal”
***Limp Bizkit, “Behind Blue Eyes”