Гордон. И до меня

Такая странная , у меня, такая. Странная. Такая обычная, такая. У меня.
Сложная.
У меня сложная. И не интересная такая. Жизнь.
У меня сложная и не интересная жизнь. Как у большинства. Меня бросали, я бросал, мне изменяли – я изменял. Сложная и не интересная, с точки зрения меня.
И довольно.
Довольно грустная.
Путешествовал, пил, ****ся. Иногда работал с различным успехом. И радовался.  Как миллионы других. Ни чем не отличающихся индивидуальностей, ни чем не выделяющихся неудачников, у которых в принципе все нормально.
Все очень хорошо.

-Ну что я должна тебе звонить и говорить: я в магазине, я покупаю туалетную бумагу?
-Ты считаешь мне не может быть интересным какую Именно туалетную бумагу ты предпочитаешь?

-Может снимем номер и займемся наконец-то качественным?

-ты хочешь, что бы я взял какую-нибудь ****утую телку и сделал с ней что-нибудь ебанутое?

:примерно на таком уровне. примерно в этом смысле.

Так вот:
13.01.03
атмосферное давление 760
                758
температура воздуха   -7 –9
влажность                99
                94
снег

17.45.
«Таверна»
еще один бокал, «Camel» lights.
Зубочисток 18, соли нет, перца нет, салфеток 5, пепельница. Пепельница: окурок, смятая бумажка с номерами кадров фотопленки. Рядом: зажигалка прозрачная обыкновенная. Счет.
18.29.
В простонародье «стекляшка»
Туборг разливной, теже сигареты, фотографии из леса.
Некоторые всегда идут в питейное заведение. Я среди них. Когда мне хочется побыть одному.
В одиночестве.
Курю, выпиваю, смотрю в окно. Мне хорошо, приятно думается среди людей, но не с ними. Это самый простой способ затеряться и не чувствовать себя потерянным.  К тому же этот город редко бывает заснежен. С нег это как то, что мы теряем, независимо от нас. А смотреть на витрины и машины – современный способ медитации. И еще видеть людей когда они тебя не видят. В то же время   так и  не научился  отделять себя от мира.  Как и смотреть на себя со стороны. Чаще всего  приходится быть участником. Не зависимо от!
И я не знаю никого, кому удалось научиться.
Нам всем приходится тонуть в одной лодке.

Несколько дней назад, человека из моего прошлого порывистым ветром выкинуло на берег вместе с доской и кайтом. С высоты 12ти метров, на камни. Он ничего не сломал, но порвал связки.
Я чувствую некую зависть. Есть некий кайф в подобных ситуациях. Когда что-нибудь очень сильно болит. Знаешь что жив. Боль – доказательство жизни. Как дети.

…вышел из такси перелез через забор, вошел  в дом, представил, что у меня есть дом. Что Это Мой дом, что я дома! И выпил водки.
Всего добиваются те, кто знает чего хотеть. Я не вхожу в  их числа. я не из них. Я другой.
   Когда я прихожу к ней пересчитываю сколько пустых пивных бутылок рядом с мусорным пакетом, замечаю сколько чашек недопитого кофе на столе, какие окурки в пепельнице, на все новые тени «Клиник», крема «Матис», вельветовые красные джинзы, красную майку, все другое….что еще


 «Я ходила по магазинам в Сочи…  индийская мебель, я раньше думала, что она более резная, а там столики ширмочки разные, это глупо бы смотрелось в моем магазине, я подумала: может мне нужен еще один магазин»
я подумал: сколько еще ей нужно? Насколько бесполезно проходит моя жизнь?
По вечерам я слушаю рассказы о дачах, зарыбленных прудах, банях. О том как Мачуга «клеет» малолеток и уговаривает их ему «дать», а там тоже жена и там тоже двое детей и другие денежные обороты.
Тупо смотрю перед собой. И вижу всякие чудесные картинки. Вижу загляденье, ртуть, бензиновые пятна на воде как у Гибсона в «Нейроманте». Вижу как космические корабли оставляют свой след, мертвых космонавтов с ноутбуками в руках, в открытом  космосе. Как распускаются цветы харакири. Как идет  ночной дождь в свете красного луча прожектора. Как все светится.
И теперь я знаю, что «Миловица» производит качественное женское белье, лучше много итальянского и перестаю мечтать. Сейчас необитаемый остров спас бы мою душу, хотя если верить Гордону душой не обладает не один из нас. Ее вообще нет И не может быть, если верить Гордону. Но кому можно верить если некому доверять?
И вот так я приехал домой. К себе. Туда где я. Куда мне можно звонить и куда ко мне можно приходить.
Съел куриную грудку, смешал водку с молоком, взял GQ и подумал что хорошо бы было заняться сексом  со «жрицами сомнительных культов». Секс и водка – то о чем мной принято думать в такие неодобрительные моменты.
…и я как в юности, как в период полового созревания, как раньше, могу часами смотреть как она спит.

 Ее «первой любовью»  был Самойленко. Тот самый Самойленко, Сын Того Самого Самойленко, Тот Самый, что погиб в машине потом.
Но до этого, до того как женился, до того как его жена так и не смогла родить ему ребенка, Александр стоял на коленях посреди центральной улицы, принадлежащего тогда уже его отцу, города и прижимался к ЕЕ беременному не от него животу, и говорил тихо что-то. ОНА это услышала. До этого. Тогда. За долго. До того как я сказал. Как я сказал. Что я сказал.
За долго до меня.