Облом

Посв. Диме Санычу Салангину
 
Голодные студенты, возвращаясь с раскопок, условились ждать поезд на   опустевшем еще с вечера вокзале, которого вид был не первой свежести. Вся компания, такая же грязная и не свежая, со спутанными волосами, в которых чуть ли не  стрекотали кузнечики, уселась прямо на пол, куда упал слабый прожектор предрассветного солнца.

Кто-то сорвал аплодисменты, найдя в багаже последнюю банку тушенки, которую немедленно вскрыли и разложили по бутербродам.
 Неожиданный аромат консервы, со всеми ее химическими усилителями, смутил вечно блуждавших по углам кошек и, собрав их всех в кучу, заставил, словно в замедленном фильме, наблюдать за незамедлительным, в общем-то, процессом.
 
Довольное чавканье разносилось по всему помещению, оливковые стены которого, казалось, лопались от этих непристойно резонирующих звуков.

Кошки томились. У каждой твари был свой объект, за которым она присматривала в ожидании брошенного куска. Некоторые из сотрапезников, глядя в бездонные глаза животных, обнаруживали в себе приступы великодушия,  однако ни разу не вышли в своем порыве за рамки теории: делиться никто не хотел.

 Кошки все больше нервничали. Один только серый кот, более-менее приличный из всех, не выражал никакого волнения. Он казался не в меру самодостаточным, и никто не мог заподозрить его в том, что он на самом деле пристально наблюдал за тетей Халей, просто делал это своим безупречным  боковым зрением.

 А время убывало вместе с тушенкой. Того и другого до прихода поезда оставалось все меньше. Хотя у времени имелись свои преимущества: поезд, согласно расписанию, должен был прийти не раньше, чем через час. Это нагоняло скуку на археологов, которые не зная чем себя занять после завтрака, нарочно, как могли, растягивали его.

И вот, случилось: тетя Халя потянулась за хлебом, выскребла им со стенок банки остатки свинины и уже поднесла кусок к губам, как, не удержавшись, сдунула его своим же смехом.

У кошек сверкнули глаза, и они всей сворой, включая самодостаточного кота, кинулись к месту грехопадения. Но едва заветный хлеб успел коснуться пола, как проворная Халя подхватила его и со словами: «Быстро поднятый кусок не считается упавшим», - сунула себе в рот и проглотила.

Нечеловеческим усилием, с глазами противными и святыми одновременно, кошки заставили себя вернуться на прежние позиции, хотя ясно понимали, что второго шанса н будет.
 
1995