Есть ли смерть после жизни

-Стив! Стив! Очнись, пожалуйста! Стив!
Женский встревоженный голос проходил в глубины моего сознания и заставлял меня открыть глаза.
-Стив, ну что же ты? Давай, приходи в себя! – теперь я слышу мужчину, который находиться явно не далеко от меня.
-Стив! – кричат они вдвоем.
Почему они называют меня Стивом? Я, конечно, не знаю своего настоящего имени, но оно точно не Стив.
Вдруг ко мне вернулись силы и я с тяжелейшим усилием смог разомкнуть веки. Солнце резануло глаза, а девушка и парень, видимо, которые и призывали меня очнуться, склонялись надо мной с самими обеспокоенными  лицами.
-Не волнуйся, скорая уже едет, - тихо произнесла девушка. Ее длинные рыжие волосы развивались на ветерке, а желтые большие глаза выражали сочувствие.
Я сделал усилие и повернул голову к парню. Кажется, он довольно высокого роста. Он склонялся надо мной как великан, придерживая мою голову. Я услышал сирены, перевел взгляд на девушку, которая, только услышав звук скорой, сразу же понеслась к машине.
Скорая быстро припарковалась в метрах 10 от меня, из нее вышло несколько человек и они немедля направились ко мне. По-моему, у одного из них были синие волосы…Я ничего не помню…Я снова потерял сознание.

Я очнулся от того, что мне ужасно хотелось пить, горло словно превратилось в раскаленную пустыню раз в пять больше Сахары.
-Я совершенно не понимаю, то, что Вы мне говорите, доктор…
Даже собрав те немногие силы, что были у меня в тот момент, я не смог открыть глаза. Но все же я сумел узнать этот голос – та девушка, которая кинулась к врачам, это она…
-Скажите нормальным языком, с ним все будет в порядке?
-Да! Никаких там сотрясений мозга или как это по-вашему называется??
А это, кажется тот молодой человек, что не давал моей голове лежать на сырой земле.
Я ясно услышал чей-то вздох.
-Я ничего не могу обещать…Это очень интересный случай. Как бы вам мне это объяснить?
Место, откуда доносился голос постоянно, менялось. Наверное, врач ходил по комнате.
-У вашего друга случился инфаркт. Да, самый настоящий инфаркт! Мышца сердца разорвалась, и ваш товарищ упал на землю, ну вы это сами видели. Вы позвонили в скорую помощь, наша машина неслась быстро как только это возможно, но… Когда машина прибыла, ваш друг все еще был жив. Без сознания, конечно, но жив!! После оказания ему необходимой помощи, мы сразу же повезли его на обследование, и вот в чем штука!
Он немного помедлил, будто выжидая лучшего момента, чтобы продолжить.
-Шрам на сердце после инфаркта был так огромен, что в 99 случаях из 100 люди с такими обширными инфарктами не выживают! А если им и везет задержаться здесь у нас, на грешной Земле, то чаще всего в качестве инвалида.
Я слышал, как девушка ахнула, а затем услышал шаги в ее сторону. Должно быть, этот парень решил приблизиться к ней.
-Но дело даже не в размере шрама. Дело в том, что он выглядит будто инфаркт случился с вашим другом около 5 лет назад! Он почти полностью зажил!! – закончил врач на высокой ноте.
Даже я всем телом ощущал, как он волнуется.
-То есть?.. – осторожно спросила девушка.
-Он будет жить, вероятность 80, нет! 90 процентов! Но будет ли здоров окончательно?.. – Врач снова помедлил с ответом, - Не могу сказать, даже примерно… Это так странно…
Тут произошло невозможное – ко мне снова вернулись силы! Я так ясно почувствовал это, что опять попробовал открыть глаза. У меня получилось!!
Моему взору предстала обычная больничная палата. Яркий солнечный свет проникал сюда сквозь чисто вымытые окна. Перед моей кроватью стояло 3 человека. Один из них, в больничном халате и с фонендоскопом на шее стоял чуть правее меня, около двери. Девушка и парень, стоящие рядом, находились левее, недалеко от окна. Все они смотрели на меня со смесью изумления и страха.
-Стив! – выкрикнула девушка, подбегая ко мне и присаживаясь рядом, - как мы рады!
-Как ты себя чувствуешь, старина? – спросил парень, заходя ко мне с другой стороны, приветливо улыбаясь.
-Я… - я хотел что-то сказать, но голос осекся сам собой. Неужели у меня такой голос? Нет… Наверное, у меня вдобавок ко всему еще и проблемы со слухом…
Врач встал позади юноши, заботливо меня осматривая.
-Ты все помнишь? Ничего не забыл? – вновь спросила девушка.
Я медленно перевел на нее свой помутненный взгляд.
Ничего не забыл? Начнем с того, что на данный момент я не имею понятия даже как мое имя. А уж потом кто я, где работаю, на какой улице живу…Но мне почему-то не хотелось ей об этом говорить. Такая надежда смотрела на меня из ее глаз.
-Я думаю, нам надо оставить его на некоторое время, - тихо произнес врач, - все-таки человек перенес инфаркт. Пойдемте, мне нужно кое-что у вас спросить.
Врач легко взял за локоть парня, который смотрел на меня как родная мать, девушка еле слышно поднялась и тоже направилась к выходу.
-Не волнуйся, отдыхай, мы скоро вернемся, - пообещал молодой человек, - отдыхай, Стив.
Дверь захлопнулась.
Опять это имя! Почему они постоянно так меня называют? Хотя может им лучше знать, все-таки это они вызвали скорую.
Я постарался приподняться чтобы получше осмотреться. Больничная палата вся была залита дневным светом, на подоконнике стояло несколько глиняных горшков с большими зелеными растениями. Левее себя я увидел тумбочку, на которой лежали какие-то карточки, бумаги…
Я смог пошевелить рукой, хотя это доставляло мне неимоверную боль. Все тело словно ломило, будто какой-то волшебник пытался разрезать меня своей пилой напополам.
Я взял первое, что попалось под руку.
“Водительское удостоверение”. Славно, я умею водить машину.
“Выдано Стивену Брендану Блуму”. Я озадаченно посмотрел на белую стену впереди меня. Стивен Брендан Блум?? Это я? Должно быть, все-таки я, не зря же меня все называли Стивом.
“Дата рождения: 13 января 1977 года”. Получается, мне 26 лет.
Я посмотрел на фотографию. Оттуда на меня глядел блондин, немного симпатичный. Остренький нос, небольшие скулы, большие голубые глаза... Нет! Не может быть!
Я резко попытался встать, но ноги и тело не особенно меня слушались.
Этот я не я! То есть, этот парень на фотографии и я, моя внешность никак не похожа на его!
Надо кого-нибудь найти! Врача, тех людей, которые были у меня в палате! Они приняли меня за другого, они перепутали!
Я оттолкнулся от постели и встал на ноги. Они немного дрожали и я неуверенно побрел к двери, сжимая удостоверения в руках. Я медленно открыл дверь – люди бегали туда-сюда, что-то крича и махая руками. Я посмотрел в разные стороны. Как жаль, что мне не удалось запомнить имя моего врача, как же мне его найти?
-Простите. Что-то случилось?
Я обернулся. Передо мной стояла медсестра лет 30, с темными волосами и кустистыми бровями, она заботливо смотрела на меня. Наверно, поняла, что я пациент по моей белой пижаме.
-Да, - медленно начал я, - я ищу доктора, своего врача, он…
Я замолчал. Что я мог сказать? “Он перепутал меня с другим пациентом”?
-Понятно, - улыбнулась медсестра, - вы находитесь на втором этаже. Вам надо на пятый, в ординаторскую. Пойдемте, я провожу.
Она легонько взяла меня за руку, и мы пошли к лифту. Согласно удостоверению, мне было 26 лет, но почему-то мне было ужасно больно передвигать ноги, словно мне было не меньше 100 лет. Сначала казалось, будто я не дойду до лифта – умру прямо здесь. Но вскоре мне становилось все легче и легче.
И уже на шестом этаже мне было практически не больно двигать любыми конечностями.
-Налево, вот туда, - медсестра подбородком указала мне путь.
Я послушно повернулся. Мы прошли несколько метров, как вдруг ее окликнули:
-Сестра Чиконе!
Мы вместе оглянулись. За нами бежала еще одна медсестра.
-Сестра Чиконе! Там пришел доктор Грин, хотел срочно с Вами поговорить насчет мистера Роуна.
Моя проводница повернулась ко мне.
-Извините, мне срочно надо идти. Но вы сможете найти ординаторскую. Вон там поворот направо и вторая дверь от окна, там будет написано. Еще раз извините.
Она стыдливо улыбнулась и покинула меня так же бесшумно, как и подошла ко мне сзади на втором этаже.
Я пожал плечами. Ну что ж, придется искать самому. Я оглянулся, и тут…увидел больничную палату с открытым окном. На ватных ногах я доковылял до этого окна и прислонился к нему, словно пытаясь увидеть все еще ближе. В палате стояло несколько больших ваз с красивыми экзотическими цветами, красивая мебель не шла ни в какое сравнение с той, что была у меня в палате. На кресле сидела молодая женщина, она устремила невидящий взгляд на одну из картин, висевших на стене. На кровати лежал старик, из под его бледной кожи ясно выступали синие вены. Он весь был укутан трубочками, и, казалось, почти не дышал.  Женщина держала его за руку.
Мир раскололся на тысячи маленьких частей. Тьма опустилась на меня, и я погрузился в ее объятия. Я потерял сознание. От того, что… а точнее, кого я увидел в палате. Там, на постели, с бледно-зеленой кожей, без малейших признаков жизни, недвижимый и распластанный на кровати, с трубой в горле лежал я.               
 
Я медленно открыл уставшие глаза и снова наткнулся на знакомый потолок. Это, должно быть, разновидность какой-то пытки – постоянно перетаскивать меня в эту ужасную комнату. Чуть представ на локтях, я уставился на моих посетителей. Я ни секунды не сомневался, что у сейчас меня в палате находятся гости. И я оказался прав. Но кроме уже знакомых девушки, парня и этого горе-врача, здесь присутствовали еще несколько человек. Их было трое, мужчины средних лет, все в белых халатах и со стетоскопами на шеях. Визитеры смотрели на меня с крайнем интересом. И тут до меня дошла простая и незатейливая мысль – я лежу здесь так, как лабораторная крыса лежит в своей клетке и ожидает своей очереди на участие в эксперименте. В моей голове тут же всплыли обрывки фильмов, книг, где бездушные доктора и другие люди в белых халатах ставят своим “больным” пациентам жесточайшие диагнозы, чтобы навсегда запереть их в своих больницах и вдоволь проводить на них всевозможные эксперименты, не боясь при этом ни правительства, ни членов семьи “больного”. Не боясь ничего…
Я с неприкрытым ужасом смотрел на всех этих незнакомых мне людей, каждую секунду ожидая прихода здоровенных санитаров, которые уволокут меня в какую-нибудь клинику, привяжут к кровати, и за несколько лет с помощью таблеток и микстур превратят меня в растение.
Мысли в моем воспаленном мозгу проносились со скоростью не щадящего ничего на своем пути смерча. Что делать? Сказать, что я не Стив… я не тот, за кого они все меня принимают? Я тут вообще не при чем! Я уверен, что не делал ничего плохого! Я даже не знаю этих людей, которые постоянно называют себя моими друзьями!
Глаза мои метались из стороны в сторону, а руки дрожали так, будто я сжимал в ладонях бензопилу.
-Не беспокойтесь, мистер Блум, - успокаивающе произнес один их этих в белых халатах, - вы потеряли сознание, когда зачем-то поднялись на шестой этаж. Это не удивительно – вы были так слабы, ваш организм еще не оправился после такого шока… Такой инфаркт… это довольно удивительно…, - он немного замялся, - Вам уже рассказали, как это странно? – произнес странный визитер и вопросительно взглянул на моего врача.
Ну вот, начинается… Они уже ко мне примериваются. Я с ненавистью уставился на врача. Этот гад растрезвонил про меня всем, кому надо и не надо!
-Мистер Блум, - медленно начал другой “халат”, - мы бы были Вам крайне признательны, если бы Вы поехали с нами. Мы, - он указал сначала на себя, потом на других двоих, - доктора из медицинского центра “Вашингтон Скай”, я – Ричард Тейлор, старший хирург центра. Это, - он ткнул пальцем в того, кто говорил со мной до этого, - Майкл Дункан, специалист по сердечным аномалиям.
Специалист по аномалиям попытался улыбнуться, но от его кривой улыбки мне стало только хуже.
- И,  наконец, Джонатан Риддл, - Тейлор указал на того, кто еще не сказал ни слова, - ведущий хирург по пересадке сердца в нашей стране.
Этот просто кивнул, а его холодные глаза, не переставая, сверлили во мне дыру.
Мне срочно надо убраться из этой проклятой палаты, а то они уже никогда не выпустят меня из своих цепких докторских лап…
Тейлор подошел ко мне с правой стороны, и вопросительно на меня уставился. По его виду я с точностью мог сказать, какой ответ он ожидает от меня услышать…
Я заерзал на кровати еще больше. Тут ко мне быстро приблизился парень и встал по левую строну от меня. Я тут же схватил его за руку, благодаря чему он стал почти в 2 раза ниже.  Я жалобно, словно потерявшаяся на улице собачка, произнес:
-Пожалуйста, мне надо домой! Мне надо отдохнуть! Я не хочу здесь, ты…
Я вдруг осознал, что не знаю имени своего “друга”, черт! Как же мне его назвать, чтобы и он не подумал, что я какой-нибудь сумасшедший?
-Э… Брат, помоги мне!
Ох, легко вывернулся!
Мой “друг” удивленно посмотрел на окружающих. Через секунду к нему подошла девушка. Она склонилась к его уху, но я услышал всё, несмотря на ее попытку прошептать слова очень тихо.
-Не думаю, что нам надо его увозить… Мало ли что с ним опять может случиться, - говорила с очень умным видом.
Тут меня осенило, я откашлялся и громко заявил, радуясь своей “гениальной идее”:
-Мне надо домой, потому что мои родители, наверняка, волнуются. Им ведь будет гораздо легче, увидь они меня дома, а не на больничной койке, правда?
Я, словно греческий оратор, ждал положительной реакции публики на мой бесспорно умный довод. С дурацкой улыбкой я наблюдал, как лица присутствующих вытянулись, и все они заново уставились на меня, но теперь со смесью изумления и жалости.
-Наверное, Моника, ты действительно права, - неуверенно шепнул ей “друг”.
-Я же говорила, Шон, - с умным видом закачала головой его собеседница, - он даже не помнит того, что случилось 3 года назад.
-Выборочная амнезия, - быстро поставил диагноз Тейлор, складывая руки на груди, - очень интересно…
Мои глаза расширись от ужаса! Амнезия! Они думают, что у меня еще и амнезия! Все, это конец!
-Шон! Шон! – с новой силой задергал я своего неуверенного на мой счет друга, - я вспомнил! Произошло ужасное, да, просто кошмар, - надо было срочно исправлять положение, - можно мне домой? Пожалуйста, я поеду, куда хотите, но не сейчас, позже, хорошо? – я старался говорить как можно спокойнее, но у меня это получалось не так уж удачно.
Я повернулся к “халатам”, но они смотрели на меня как на кролика, дорого, очень ценного кролика…
Я снова задергал рукав Шона. Он с нежностью заглянул мне в глаза, повернулся к докторам и быстро сказал:
-Я думаю, Стивен достаточно времени уже провел в больнице. Ему действительно стоит поехать домой. А когда он отдохнет от всего этого, вы сможете приехать и …сделать то, что вы хотели с ним сделать.
Я перевел взгляд на врачей, они явно были не довольны моими планами на ближайшее время, а я с неисчерпаемой благодарностью перевел взгляд на Шона. Он и впрямь настоящий друг.
Девушка недовольно кашлянула, но, поймав решительный взгляд Шона, направилась к двери. “Вызову вам такси”, на ходу бросила она.
Я блаженно улыбнулся, будто выиграл миллион долларов, и кинулся к туфлям, которые заботливо были поставлены у моей кровати.
“Халаты” же не хотели сдаваться без боя, и пока я обувался, пытались уговорить меня остаться. Поняв, что все старания тщетны, самый разговорчивый, Тейлор, переключился на время, когда я смогу поехать с ними. 
Мне было так радостно, что я, наконец, покидаю эту средневековую камеру пыток, что я и не заметил, как пригласил всех этих врачевателей на завтра.
По-детски счастливая улыбка не сходила с моего лица практически все время, пока мы выходили из больницы. Но как только мы с Шоном сели в вызванное нам Моникой такси, моя улыбка быстро испарилась.
Мой старый “новый” друг сел прямо за таксистом, а я соответственно уселся на левое сидение. Шон быстро сказал мой адрес водителю, но я его не запомнил – бушующий поток мыслей тек по лабиринтам моего сознания. Слава Богу, приятель все время нашей поездки сидел тихо, в такси не играло радио, что давало мне хоть какое-то время подумать.
Мы тронулись. Я сидел, застыв, как ледяная скульптура, и наблюдал за всем, что творилось на улице. Здания, люди, собаки, кошки, дети…Все куда-то движется, живет своей жизнью… Я прекрасно знаю этот район, я проезжал его тысячу раз, однако никогда не бывал в этой больнице. “Больница Святого Бенджамина”, так вроде было написано на огромной вывеске здания клиники. Когда мы выходили из нее, я специально оглянулся, потому что знал, никакая сила на свете не сможет затащить меня туда еще раз.
Через секунду я тихо дёрнулся – мы проезжали магазинчик “Светлые Дни”. Прекрасный маленький магазинчик, я часто бывал там. Несмотря на то, что места в магазине было не так уж много, огромное количество людей могло умещаться там, даже испытывать какие-то положительные эмоции от этого. Я нередко заезжал туда, чтобы купить новую книжку или красивую открытку. А Ларри, парень лет тридцати пяти с курносым носом и рыжими волосами, только завидев меня, тут же бросал свои дела и громко произносил, не переставая радостно улыбаться: “Ааа.. Наконец-то мистер Роджер! У меня есть кое-что интересное! Я берег это специально для Вас, смотрите…” Тут он залазил под свой несоизмеримый стол, который занимал, казалось, больше половины всего магазинчика. А через пятнадцать минут у меня в руках была книга, о которой я и мечтать не мог – первое издание Жюля Верна “20 тысяч лье под водой”, коллекционный экземпляр Дюма “Человек в железной маске”…
Я нервно сглотнул… Я знаю, кто я такой! Я не сумашедший, который не может прийти в себя после какого-то удара. Я – Роджер Брюс Маллен Второй. Мне 68 лет, я живу на улице Олд Оукс, 52, в своем маленьком, но очень уютном коттедже. Мои предки приехали в Соединенный Штаты Америки около 150 лет назад, в поисках лучшей жизни и блестящего будущего. Я всю жизнь занимался шелком, потому что это наш семейный бизнес. Два моих старших брата со своими семьями живут в Северной Дакоте. На чердаке в третьем сундуке слева от окна лежат книги, которые я читал и так любил в детстве. А еще у меня есть…
Здесь я опять нервно передернул плечами, готовый разрыдаться от горя и боли, пронзившей мое сердце.
У меня есть дочь… Анабель. Моя девочка… Она ничего обо мне не знает. После того как умерла Джаннет семь лет назад, мы с ней стали особенно хорошими друзьями. Так редко бывает между отцом и дочерью, когда глава семейства не только выполняет перед ребенком свой родительский долг, но и становится ей практически лучшим другом, приятелем, на которого всегда можно положиться.
Я с силой потер глаза, чтобы не дать предательским слезам выступить наружу. Я не могу просто придти к ней и сказать: “Здравствуй, Анабель, я – твой папа. Это действительно я!” Я видел, она сидела там, у моего тела, сжимала в ладонях мою посиневшую руку, в палате на шестом этаже… 
Комок подскочил ко мне в горло, и мне по настоящему сильно захотелось закричать, что есть сил! Что мне делать? Куда пойти? Как дальше жить?.. И надо ли жить вообще? Теперь в моей жалкой жизни нет никого... нет ничего…
Мы ехали не более получаса, а эти вопросы разъедали меня, как гигантский червь съедает малюсенькой яблоко.
Внезапно я почувствовал легкий толчок, – такси остановилось.  Медленно выйдя из машины, я развернулся к дому, около которого мы припарковались. Обычный четырехэтажный дом, в котором когда-то жили почти все мои друзья и я сам. Он стоял большой коробкой не то голубого, не то мутно-зеленого цвета. Я растерянно покрутил головой. Где мы? Вроде проезжали мимо Радерн Стрит, а там, я-то уж прекрасно знаю, никогда не было таких построек. Наверное, я слишком увлекся своими размышлениями про Анабель. Она ведь думает, что я до сих  пор лежу на больничной койке. Я обречено закрыл глаза. Мне никогда больше не придется назвать ее своей дочерью вслух…
-Стив, - окликнул меня Шон. Я перевел взгляд на друга. Он стоял около окна шофера, считая сдачу за проезд.
Положив деньги в карман джинсов, Шон развернулся и пошел ко второму подъезду. Таксист быстро завел мотор и уехал, сверкая лампочкой “Свободно” на крыше машины.
Я все также продолжал стоять на обочине дороги, когда Шон вытащил из кармана джинсов ключи и протянул их мне. Я медленно подошел к нему, взял их и растерянно посмотрел на подъезд. 
Что делать? Я ведь понятия не имею, где квартира Стива…или теперь мне надо говорить моя квартира?…
-Ой! Извини, друг! – Услышал я, не отрывая взгляд от старого подъезда, - пойдем, провожу!
Шон осторожно взял ключи из моей руки и направился к дому. Я все еще в легкой растерянности последовал за ним. Мы медленно поднялись на третий этаж и встали перед квартирой с номером 15 В. Мой новоиспеченный друг легко вставил ключ в замок и повернул его несколько раз. Дверь открылась. Шон немного отступил назад, пропуская меня вперед. Я осторожно вошел. Внутри было темно и душно. Я сделал еще несколько шагов и встал, озираясь вокруг.
-Ну ладно, я, пожалуй, пойду, - весело произнес приятель, - а чего это ты свет не включаешь?
Я не двигался с места. Я не знаю, где находится выключатель и я понятия не имею, что делать с остатком своей жизни. Своей? Может быть, я ошибаюсь? Это не моя жизнь? Теперь это жизнь Стива…
Через секунду свет яркой лампы озарил всю квартиру. Скорее всего, Шон нашел выключатель быстрее меня. Я еще раз оглянулся. Все апартаменты состояли из двух малюсеньких комнат размером, наверное, с кладовку в моем особняке… в бывшем особняке.
-Ну, я пошел. Выйдешь на работу, когда хорошенько отдохнешь, окей? – услышал я из-за спины.
На работу? Конечно, Стив – взрослый молодой человек и наверняка где-нибудь работает, содержит себя сам.
-Да, разумеется, - тихо ответил я.
-Ну, тогда, пока, - быстро развернувшись, Шон захлопнул дверь с той стороны.
Я все еще стоял на одном месте не в силах пошевелится. Простояв столбом какое-то время, я направился к столику, где находилось безумное количество фотографий. Я наклонился, чтобы лучше разглядеть его  (своих?) знакомых и родных. Вот, наверное, его друзья. Все весело обнимаются на каком-то пляже. Вот, видимо, родители, но Стив слишком маленький здесь, лет 10, может 11. А вот я вижу его фотографию из детского лагеря. Надо же, у Стива было веселое детство. Остальные фотографии мало отличались от предыдущих. Я развернулся и еще раз огляделся: квартира, хоть и крохотная, но очень чистая, она вся буквально сверкала.   
 Я не торопясь зашел в другую комнату. Это была спальня, совмещенная с кабинетом: в углу стояла кровать, застеленная одеялом василькового цвета, рядом находился письменный стол с кучей журналов на нем, неподалеку разместился шкаф. Я не спеша подошел к столу. Надо же, “Журнал Национального Географического Общества”, “Гео”, “Планета Земля”… Кем он работает? Географом? Я опустился на стул, на спинке которого висел застиранный пиджак.  Немного поразмыслив, я стал открывать ящики стола, – может, найду что интересное? Нашел – 23 доллара, отложенных на черный день, заботливо свернутые лежали в маленькой коробочке в последнем ящике. Не сводя глаз с журналов, я положил деньги в карман джинсов – черный день наступил. Я бы даже сказал, иссиня-черный.
Внезапно я повернул голову налево и увидел свое отражение в большом зеркале, которое висело на стене. Я медленно встал и подошел поближе к нему.
Господи! Я смотрел на себя в зеркало и не мог поверить, что вижу себя! Я такой другой! Я – больше не тот, кем считал себя последние 68 лет. Вдруг мой затравленный взгляд через зеркало упал на застиранный почти до дыр пиджак, висевший на стуле. Кто же на самом деле умер: ты или я? Стивен Брендан Блум или – Роджер Брюс Маллен Второй? Наверное, мы с тобой вместе и мертвы и живы.
Душный воздух этой квартиры стал меня душить, а его обои на стенах хотели ослепить меня.
Тут чувство вселенского горя обуяло меня, и мне сразу же захотелось уйти, убежать отсюда! Куда-нибудь далеко, чтобы его вещи, одежда, журналы не смогли меня найти!
Я резко развернулся и помчался из квартиры, сильно хлопнув входной дверью о косяк. Я выбежал на улицу, и струя холодного воздуха резанула мне лицо. Я радостно улыбнулся, словно сбежал из фашистского плена и, увидев проезжающее мимо такси, кинулся к нему навстречу.
Машина остановилась, я сел в нее.
-Куда? – автоматически спросил водитель, даже не обернувшись ко мне.
Я смутился. Куда? В ад? Нет, я не могу ехать туда, где уже нахожусь… Все же - куда? Туда, где мне будет уютно и спокойно. Туда, где я смогу все хорошенько обдумать и принять хоть какое-нибудь решение. Туда, где никто не будет называть меня Стивом и спрашивать меня о том, что за кошмар со мной случился…
- “У Энцзо”, - решительно произнес я, - вы знаете, где находится этот ресторан?
- А то? – саркастически ответил шофер, нажимая на педаль газа.
“Ресторан” для такого местечка как  “У Энцзо” было слишком большим словом. Его около двенадцати лет назад открыл итальянец эмигрант. Вначале это просто была маленькая столовая для рабочих, но позже она доросла до вполне приличного кафе, где подают лучшую итальянскую кухню в городе. Как часто мы с Анабель ходили в этот ресторанчик! Не требовалось никакого особого случая для того, чтобы придти, занять наш любимый столик у окна, подозвать Энрико, заказать что-нибудь вкусненькое, и, пока готовятся блюда, немного поболтать с ним за жизнь…
Я закрыл глаза и попытался восстановить всю эту счастливую картину еще раз, не упуская ни одной детали. Но мои спутавшиеся мысли представляли совсем не то, что я хотел увидеть. Мне виделись ужасные дни, где я пытаюсь жить бесполезной жизнью, толком не зная, зачем мне вообще это надо…
-Приехали.
Я выглянул из окна. Да, приехали. Мы стоим прямо у входа в кафе…
-Я бы попросил немного побыстрее, здесь нельзя парковаться, - нервно заметил водитель, -  с вас 12 долларов.
Порывшись в кармане, я рассчитался с шофером и быстро вышел из машины. Она также скоро уехала, обдав меня напоследок облаком пыли и выхлопного газа.
Я стоял на тротуаре, глядя на красивую вывеску. Глубоко вздохнув, я все же решился зайти внутрь. Как всегда, в это время дня посетителей не много. Я направился к любимому столику и сел с той стороны, где обычно садился за него раньше.
-О! Энрико! – радостно выкрикнул я, видя приближающегося ко мне официанта. Я был так рад знакомому лицу, что жгучее желание обнять этого парня практически обуяло меня.
-Эээ…, - растерянно протянул официант, уставившись на меня, - здравствуйте. Предложить меню или что-то посоветовать? – быстро нашелся он.
Я горько кивнул. Было очень неосмотрительно с моей стороны назвать его по имени. В таких заведениях как “У Энцзо” официанты никогда не забывают имена, а тем более лица посетителей. Сто против одного, что сейчас Энрико гадает, был ли я здесь десять лет назад или он просто, что совсем невероятно, забыл меня. 
-Спасибо, я пожалуй закажу… - я вспомнил, что у меня осталось 11 долларов, - бокал вина.
-Конечно, - стыдливо улыбнулся официант. Бедный, ему стыдно за то, что я помню его имя, а он моё - нет… В этом все итальянцы.
Через минуту я уже пил свой самый любимый напиток на свете. За все это время у меня во рту маковой росинки не было.
Я сидел, пил и думал обо всем, что со мной сталось. Здесь не может быть логического объяснения, просто не может! А иначе, как можно объяснить то, что я был одним человеком, а потом стал другим? К кому мне можно обратиться, чтобы меня не посчитали психом или маньяком-убийцей? Как рассказать все моей дочери? Анабель… Мысли о ней вызывали во мне самые горькие страдания, какие только могут быть у человека. Она – всё, что было у меня, всё, ради чего я жил, работал. Она и не допускает мысли о том, что, одновременно лежа на больничной койке в больнице Святого Бенджамина, я еще могу сидеть в “У Энцзо” и пить вино. Ни один нормальный человек не может подумать о таком.
Я устремил взгляд перед собой. Я помню, как она однажды подарила мне на Рождество “Властелин Колец” с автографом Толкиена. На моих глазах были слезы. Не потому что я теперь стал обладателем абсолютно бесценной книги, а потому, что найти такую книгу потребовало у моей Анабель столько сил, денег и желания, что это просто не могло не умилять и не радовать меня! Я практически вижу, как она идет ко мне, своей неторопливой походкой. Идет, идет…
Нет! Она на самом деле идет, она пришла в ресторан! Но за нашим столиком сижу я, и она села так близко от меня, что в какой-то момент, я думал, она меня узнает…
Анабель подозвала Энрико, заказала молочный коктейль и погрузилась в свои мысли. У нее было такое грустное выражение лица, что мне захотелось рассказать какой угодно анекдот, только бы ей стало хоть немного веселее.
Она продолжала сидеть такая задумчивая и грустная, а я бешено соображал. Что делать? Подойти к ней, как простой парень? Или рассказать ей правду? Нет, я не смею напугать её, ведь тогда я навсегда уничтожу все пути к ее сердцу...
-Простите, я сидел за своим столиком и увидел вас. Вы такая печальная. Может быть, я смогу вам как-то помочь?
Мой голос дрожал, руки тряслись от того, что сейчас она так рядом. Так рядом, и не имеет представления, кто я на самом деле.
Анабель грустно улыбнулась и пригласила жестом меня сесть.
-Мой отец очень болен. Он лежит в коме, недалеко отсюда, в больнице Святого Бенджамина.          
Доченька! Я здесь! Я люблю тебя! Моя дорогая…
-Вы что-то сказали? – спросила меня Анабель, грустно переводя взгляд на мой бакал.
-Нет, - удрученно ответил я.
-Врачи ничего не знают наверняка. Они никогда ничего не знают! – сердито произнесла моя дочь, - что-то обещают, а когда все идет не так, как они говорили, обещают больше ничего не обещать! – она легонько стукнула кулаком по столику.
Я смотрел на Анабель со смесью горести, любви и печали. Она всегда злится, если у нее что-то не выходит…
-Я не знаю, что сказать…- начал я, но тут же осекся. Я на самом деле, не знал, что ей сказать.
-Как ваше имя? – тихо спросила меня моя дочь.
Роджер Брюс Маллен Второй! Тебе никогда не нравилось мое полное имя… Да, ты как всегда права, оно действительно звучит по-дурацки…
-Стив, - скрипучим голосом ответил я. Анабель сидела, не двигаясь, и, казалось, совсем не дышала.
Я вздрогнул от внезапно раздавшегося звука. С замиранием сердца я наблюдал за тем, как Анабель вытаскивает из сумки сотовый телефон, который я подарил ей на прошлый день Благодарения. Она быстро поднесла телефон к уху, и выражение ее лица стало еще грустнее и озабоченнее.
Ни сказав ни слова собеседнику, она отсоединилась и стала собираться.
-Извините, - сбивчиво произнесла она, - мне звонили из больницы. Отцу стало совсем плохо, - она запнулась, и я ясно видел, как она украдкой вытерла слезу, - аппаратура не справляется с его сердцем, оно все никак не хочет биться…
Мой новое сердце чуть само не перестало биться из-за того, как говорила и выглядела моя Анабель.
-Я поеду в больницу… - сказала она, положив деньги на стол.
Я представил ее за рулем машины.
-Нет! – громко запротестовал я, - вы не можете вести машину в таком состоянии…
Анабель непонимающе смотрела на меня, словно вовсе не слышала моих слов.
-Я вас отвезу, - безаппеляционо заявил я. Анабель не возражала. Сейчас все, о чем она думала, это ее отец, который, скорее всего, уже не доживет до завтрашнего дня.
Мы вышли из ресторана, прошли немного до машины, которую Анабель купила себе несколько лет назад. Она передала мне ключи и села на левое переднее сиденье. Я попытался устроиться за рулем. Мне никогда не нравилось ездить на этой машине. Она такая низкая…
Я завел мотор и выехал на трассу. Я молчал, а мысли моей дочери были уже в больнице.
Мы стали на перекрестке у светофора, а наше внимание привлек парень, стоящий на левом тротуаре. Он был одет как волшебник: его синяя мантия блестела на заходящем солнце, конусообразная шляпа уходила в небо, а посох был ростом с самого “волшебника”. Мы с Анабель уставились на этого непонятно зачем надевшего костюм человека, как вдруг я услышал ужасно громкий скрежет и ощутил неимоверную боль в груди. Казалось, меня раздавили пополам, я не мог пошевелиться, да и не хотел, боль пронизывала меня насквозь от любого движения. Так же как крик моей Анабель.
-Скорее, вытаскивайте его! Вызовите “Скорую”! Скорее! – слышал я, но мне было уже все равно. Кажется, меня вынули из машины и положили на тротуар. Я чуть-чуть открыл глаза. Понятно, что стало причиной этой жгучей боли, – в нас врезался грузовик, с моей стороны… Мы засмотрелись на “волшебника”.
Я услышал взволнованный голос Анабель, она была рядом, она наклонилась ко мне. Она держала мое лицо и кричала мне:
-Стив! Подожди секунду! “Скорая” уже едет! Пожалуйста, подожди!
Ее крик перешел в стон. Я открыл глаза, чтобы последний раз посмотреть на мою Анабель. Я улыбнулся и… умер, теперь навсегда.

Анабель! Девочка моя! Живи, я хочу, чтобы ты жила. Живи, только так ты сможешь сказать мне, что любишь меня. Живи, я люблю тебя. Живи…