Чужак

Никто уже и не помнит, кто первым назвал этого человека Чужаком, но прозвище приклеилось, и все постепенно забыли его настоящее имя. Да и он не возражал. Чужак не был похож на них, хотя родился и вырос среди них. Родители его умерли от болезни, когда ему было десять лет, но уже тогда он отличался от всех. Его нельзя было понять. Он никогда не проявлял своих чувств, и из-за этого, всем казалось, что он не чувствует. Он почти никогда не улыбался. И никому не было  известно, любил ли он когда-нибудь. Зато все знали, что его точно никто не любил. В его глазах не было мягкости, как у всех жителей. Его глаза смотрели прямо и жестко. Он мало говорил, никогда не кричал. Делал порученную работу молча и старательно. Он избегал общения. Да и мало кто желал с ним пообщаться. Он был не такой как все жители. Он был чужой.

Но он никогда не делал никому ничего плохого. Он не обидел никого. Но люди боялись его. Сначала люди опускали глаза, при встрече с ним, и невнятно ответив на его приветствие, торопливо шли дальше. Затем люди вообще перестали с ним здороваться и стали стараться, как можно быстрее проскочить мимо него.

Так не могло продолжаться долго. В один прекрасный день, делегация самых решительных горожан пришла к его дому. Старший среди них заговорил:
- Ты отличаешься от нас, ты не такой, как мы все. Тебя не зря прозвали чужаком, ты чужой среди нас. Ты несешь в себе зло.
- Разве я сделал кому-нибудь что либо плохого? - спросил Чужак обведя  сразу сжавшихся людей своим непонятным для них взглядом.
- Нет, но ты несешь в себе угрозу. Ты мешаешь нам спокойно жить. Ты разрушаешь наше счастье. В тебе нет добра. А раз нет добра, значит ты заполнен злом.
- Но я житель этого города. Здесь жили мои предки. Здесь моя Родина. Вы говорите, что я разрушаю ваше счастье, но вы сейчас разрушаете мою жизнь.
- А зачем тебе такая жизнь, где нет тепла и света.
- Какая бы она не была, но это моя жизнь и другой у меня не будет.
- Ты не можешь жить среди нас.
- Но я не хочу уходить.
- Тогда стань, как все.
- Но я не могу.
- Тогда уходи.
- Почему же я не могу остаться?
- Господь наш, сохранил нас, когда весь остальной мир сгорел, в пламени обрушившегося неба, много-много лет назад. Он сохранил тех, в ком нет зла, и мы должны остаться чистыми. Ты несешь в себе зло, как носитель болезни и в любой момент можешь заразить других.
- Ты называешь мою жизнь болезнью?

Впервые за свою жизнь Чужак вгляделся в глаза жителей города, благо они были настроены решительно и не прятали их. В их глазах, как всегда, словно на радужной оболочке мыльного пузыря, играли лучистые искорки доброты, но он вгляделся дальше. И там за щитом блеска он увидел пустоту. Равнодушие, ко всем и всему, что не соответствовало их гармоничному миру. Неприятие компромиссов и чужого понимания. Он увидел готовность принести в жертву своей идеи таких чужаков, как он. Их не интересовала его жизнь, их вообще не интересовало, что происходит за пределами их тесного мира.

Вот тогда Чужака посетили первые сильные чувства, за всю его жизнь, это были ненависть и презрение. Вздулись упрямо сжавшиеся скулы. Чужак больше ничего не сказал им. Молча собрав необходимое, он вышел из дома. Швырнул в толпу ключ, может от единственного замка в городе, который стоял в его двери и пошел прочь, провожаемый осуждающим рокотом толпы. Еще бы они дождались постоянно ожидаемого. Они, наконец, увидели его злость, дождались проявлений его агрессии. Так что теперь они могли облегченно вздохнуть и сказать друг другу: “Успели”.

Чужак ушел за город, построил себе маленький домик и стал жить в нем. Добывая себе пропитание ставя капканы на  мелких зверушек. В городе не ели мяса, выращивая на полях еду. Но он вынужден был, он не мог возделывать поле, да и негде было бы сохранить урожай. Иногда он наведывался на поля горожан. Никто не смел помешать ему. Горожане торопливо уходили лишь, завидят его  вдалеке.

Когда одиночество становилось совсем не выносимым, его посещали приступы бешенства. Тогда ярость, которую он познал в городе, заставляла крушить, его то немногое что было в его доме. В таком пустом, холодном, одиноком доме. В котором никогда не будет уюта, в котором никогда не раздастся плач ребенка, требующего своего молока. «За что?», в такие минуты обращался он к небу. «Почему?». Но небо, как всегда хранило молчание. Выплеснув свою ярость, чужак утомленно засыпал, обдумывая планы мести горожанам, так вероломно поступивших с ним. А в городе о нем и не вспоминали. Никто и не задумался, как он? Что с ним? Гармония восстановлена, добро торжествует.

Беды приходят неожиданно. Так же неожиданно, гремя подкованными сапогами, в город вошла группа помятых, пропыленных пылью многих дорог, людей. С пустыми глазами, но не пустыми руками. В руках они сжимали автоматы. Вот когда горожане узнали, что есть настоящее, а не придуманное ими зло. Они узнали, что такое ужас. Грабеж, насилие, смерть, крики отчаяния, мольбы о пощаде переполнили город. Пощады не было, был только смех убийц встретивших легкую поживу.

Ветер донес звуки выстрелов и до дома Чужака, почуяв неладное он побежал к городу, слишком не типичны были столь громкие и резкие звуки, для города.

По водостокам мостовых вместо веселых весенних ручейков тяжелым потоком текла кровь. И напрасно человек, изгонявший чужака, закричал в порыве отчаяния:
- Опомнитесь! Что вы делаете!
Его никто не слушал, как сам он когда-то не слушал чужих вопросов. Ответом ему были три пули в живот, которые ему вогнали с расчетом на долгую и мучительную смерть.

Чужак вбежал в город. Дикий крик вырвался у него от увиденного. Десятки безжалостно расстрелянных людей, которые уже никогда не будут смеяться и радоваться жизни. Стоны раненых обреченных на мучительную смерть, раздирали его уши. Он метался в отчаянии по улицам, не зная, что делать, пока на него не наскочил бандит в забрызганной кровью одежде, оскаленном в судорожной улыбке ртом и горящими голодным блеском глазами. Чужаку стоило один только раз взглянуть в эти пораженные бешенством глаза, что бы понять, что нужно делать. Бандит не ожидал отпора и поэтому весьма удивился услышав хруст собственных шейных позвонков. Чужак и не подозревал, как легко свернуть человеку голову. Он некоторое время ошарашено смотрел на убитого, с трудом понимая, что это сделал он. Но жалости не было, вместо нее пришло ощущение силы, доселе ему незнакомой. В городе продолжали греметь выстрелы. Чужак оторвал взгляд от трупа и его рука потянулась к автомату. Он, как и все жители города никогда не знал оружия. И какой его предок, так сросся с ним, что передал о нем генетическую память. Или может это смерть всегда подсказывает тем, кто ее хочет, как пользоваться её игрушками. Но Чужак знал, что ему делать. Приклад, еще хранивший тепло убитого им человека, мягко лег в ладонь.

Захватчики согнали тех, кто еще уцелел на главную площадь. Клацнули разом взведенные затворы. Зачем они хотели смерти, они и сами не знали. Зло не стремиться к переделке, оно просто уничтожает инакомыслящих. А может, они слишком изголодались, когда сбились с пути и много дней блуждали по выжженной пустыне, пока не наткнулись на этот райский уголок, прижатый к горам. Город, про который никому не было известно по ту сторону пустыни. Где правили законы стаи. Где не было места слабым. Где мир, после своего конца, продолжал плавиться в пламени войн и ненависти.  Изголодались по свежей крови, которую привыкли лить обильно, в том жестоком мире, в котором правили те, кто убивал не раздумывая. Таким там стал мир, после того, как обрушилось небо. Хотя уже никто и не помнил, что это было. И каким мир был до этого.

Чужак успел вовремя. Он увидел толпу сжавшихся от страха людей в отчаяние смотрящих на своих убийц. Губы его растянулись в невольной улыбке, теплая капля злорадства упала в его душу. Когда-то они сжимались в страхе от его взгляда, который не убивал, теперь они действительно знали чего нужно бояться. Но это был только миг. Все-таки там были живые люди не заслужившие смерть. То что они прогнали его, не мешало понимать, что им тоже больно. Даже став изгнанником он был привязан к своему городу и его жителям. Он не мог позволить топтать его грязными сапогами. Пусть жители города ошибались в понимании гармонии, она не может быть столь однобока. Чужак не считал, что за эту ошибку надо расплачиваться жизнями. Да и не этим бандитам быть судьями. Глаза на миг обратились к небу:
- Спасибо господи, я понял, - тихо прошептал Чужак. Пальцы ласково коснулись послушного затвора. Как мало надо времени для того что бы полюбить оружие!

Захватчики наслаждались страхом и беспомощностью толпы. Каждый развлекается в соответствии своему представлению о жизни. Автоматная очередь, срезавшая половину их цепи, застала  врасплох. Бандиты открыли шквальный огонь во все стороны еще не видя противника. Но Чужак и не думал прятаться. Откуда ему знать о тактике ведения уличных боев. Его заметили. Он бежал на них стреляя из своего автомата. Свинцовый поток обрушился на Чужака, но он презрел смерть, не пригнулся под свистом пуль. Он продолжал бежать и стрелять. Тогда стало казаться, что его нельзя убить. Ведь все видели, как сшибли его с ног и бросили на камни мостовой, пули. Все видели, как быстро пропитывается его одежда, кровью. Все видели, как от его тела, отлетели кровавые кусочки плоти. Но каждый раз Чужак вставал и стрелял. Не обращая внимания, на растущую боль, стремящеюся захватить контроль над сознанием. Не обращая внимания на закружившуюся от потери крови голову. Он продолжал стрелять, пусть палец на спусковом крючке свело судорогой, главное оружие жило и стреляло. Непонятно только, почему его пули находили цель с такой точностью, будто были зрячими.

Нервы бандитов не выдержали. Слишком велик был контраст, между покорностью горожан и неистовостью этого невесть, откуда взявшегося одержимого. Сражение длилось секунды, но они показались им вечностью. Их дрожащие руки не могли точно наводить оружие. Они стремительно теряли веру в свои силы. Их нашел страх. Они не выдержали и побежали, паника распростерла над ними свои крылья. Они бежали без оглядки, теряя оружие мешавшее бежать. Они бежали не останавливаясь. И тот единственный, кто выжил в этом бегстве, не сгинул потом в безводной пустыне. Никогда не вспоминал о городе и о своем позоре. Предпочтя забыть о пережитом страхе, навсегда.
   
Они не видели, как у Чужака кончились патроны. Они не видели, как выскользнул автомат из ослабевших пальцев, как подкосились его ноги и он упал на колени. С трудом повернув голову он посмотрел на спасенных людей. Его посиневшие губы изломались в подобие улыбки. Слова с трудом пробивались сквозь кровавые пузыри появляющиеся вместе с дыханием.
- Вот вам добро, вот вам зло. Разбирайтесь, что где. - Чужак судорожно втянул в себя воздух, боясь, что это последний его вдох и ему не хватит дыхания договорить. - Только уже без меня. Я для себя этот вопрос решил.

Жизнь покинула его мгновенно. Тело еще секунду стояло на коленях, затем потеряв равновесие, завалилось навзничь на мостовую. Затылок глухо стукнул о камни.

К телу Чужака никто не решался подойти. Уже убрали трупы бандитов, а он продолжал лежать посреди площади. Теперь они боялись его еще больше, чем когда изгоняли. Ведь он один убил почти всех бандитов, значит он был хуже их. Теперь он был не носитель зла, а его проявление, зло в чистом виде. Все обходили его растерзанное пулями тело. И некому было стереть кровь вытекавшую из уголка его приоткрытого рта. Некому было закрыть его глаза, которые неподвижным взглядом смотрели на равнодушное ко всему небо.