пора

положив локти нас стол, опустив голову, исподлобья глядя на недопитый бокал с коньяком, ощущая острую нехватку неизбежности в том, что касается твоих отношений с другими людьми, вызывая на дуэль себя самого, бросая перчатку себе же в лицо, взрываешься - вскакиваешь со стула, выбегаешь на улицу, мимо трамвайчиков, отражающих свои огни в мутных водах, любующихся фонариками, гирляндами, луной, биением воров-кузнечиков, мимо камней и песка, мимо часов и домов, убегаешь домой, задержавшись в парадной, обернувшись на секунду из мглы в темноту - нет и сегодня нет этой девочки на качелях, рисующих тот самый круг сыра, от которого отхватили не жалея кусок, что они видели в гастрономе на той самой улице, где она впервые испугалась, что они не всегда могут быть рядом, где она впервые отравилась, сегодня нет этой девочки на качелях, высоко задравшей голову, грустно смотрящей как звёзды качаются вместе с ней, оборачивают её, успокаивают её тяжелую лёгкость; перескакивая через три ступеньки вбегаешь на свой шестой этаж, дрожащими пальцами отпираешь дверь, проклиная камни в английском замке, проклиная горящие свечи в церквях, проклиная потемневшое небо и перламутр заката на серых стенах подьезда, врываешься в комнатушку и кулем падаешь на тахту, сворачиваешься, кусаешь себя за колени, жалеешь себя, умоляешь её, жалеешь её, умоляешь себя... проходит ночь, она ждёт тебя, она ждала тебя, но ты никогда не придёшь - бокал горячего коньяка, секундные обороты с непонятно какой надеждой, спазматические рыдания на нерасправленой тахте, утренние пробуждения с стянутой от высохших слёз кожей на лице, опустошающая усталость, ненависть, робость и равнодушие - всё это нужно тебе, чтобы дни были длинее, чтобы жизнь шла и шла, никогда не кончалась, не кончалась желаемой смертью. а она другого не найдёт, может отравится, а может под трамвай бросится, что отражает свои огни в мутных водах меланхоличной реки.