Следующая станция - опасная зона

 
-1-
В этот теплый июльский вечер Лиля стояла спиной к дискотеке и что-то жарко обсуждала с Костиком. Этот несимпатичный мальчишка лет семнадцати, с узкими плечами и худым лицом – двоюродный брат Лили. На дискотеки он ходит редко, он вообще куда бы то ни было редко ходит. Если только Лилька потащит его гулять со своими подругами, он медленно и неохотно выползает из квартиры. Разница в возрасте у них небольшая, вот Лилька и проносит его по разным там компашкам, знакомит с Юлькой, Танюхой, Ольгой Крыловой и всегда рекомендует его как самого лучшего приколиста, юмориста, гитариста и т. д. Сажает его рядом с ними на скамейку и… «Чао-какао, развлекайся». Девчонки радостно хлопают в ладоши и пискляво и умоляюще просят Мельникова спеть что-нибудь красивое про любовь.
Девчонки слушают, изредка подвывают, улыбаются, пускают слезу, подперев рукой голову, смотрят на белые зубы Костика, а потом кто-либо из них говорит: «Эх, Юлька, Надюха, а давайте выпьем», - заглатывают последнее пиво из бутылок, покашливают, покачиваются, нечаянно опаляют друг другу кончики ресниц дешевой зажигалкой и уж точно не хотят никуда отпускать Костика. Костик плюется, некрасиво жмурится, но провожает последнюю красаву домой – поздно уже, дискотека-то закончилась.

-2-
Ярко-розовый лак на ногтях Лили еще не высох, но она решила аккуратно набрать номер на старом телефоне.
- Костя? Ну, чего вчера было?.. Сильно?.. Да брось ты, не бери в голову, они все так… Что, никто не закадрил? А мне показалось, Светка тебе подмигивала… Ну не расстраивайся, займись лучше чем-нибудь, в тренажерный зал сходи – тебе как раз не помешало бы, развейся, парень, а то совсем скиснешь… Да-а, - нараспев протянула она, - совсем забыла сказать, у Верки в субботу день рождения. Да знаешь ты ее, рыжая такая… Потопали со мной. Водки не будет – ее мама не разрешила, зато тортик похаваем, а? Может, подцепит тебя кто-нибудь…
«Вот язва», - подумал Костик, но принял предложения после долгих уговариваний. Не любил он, когда дни рождения превращались в обычные попойки. Здесь среди приглашенных явно будет преобладать женский пол, а представители этого пола – из тех, кого знает он, - будучи под градусом любят порассуждать о своем, о женском: посетовать на то, что парень бросил, или обсудить новое знакомство с «Крутым чуваком», которые впоследствии оказывается «полным идиотом». Самое интересное, они и не заметят, что среди них могут присутствовать «темы» их разговоров. Так что Костику и алкоголя не надо – все одно будет тошно…
Не пойти? А от Лильки никуда не денешься, ей же не объяснишь, мол, «не могу, Лиля, потому что необходимо починить велосипед, потому что надо ехать на дачу, потому что нужно там полить помидоры». Глупости! В тот же день она от души посмеется с Веркой и пожалеет его: бедный, дескать, опять женского общества побоялся, разорвут в пух и прах, потом совсем на улицу перестанет парень выходить… ох уж эти девчонки. Им это запросто. Они вообще многое делают с легкостью: пол-литра джин-тоника? – пожалуйста! После одна, посмелее, не стесняясь, подходит к незнакомому молодому человеку, обвивает его шею руками и меланхолично-протяжно произносит: «Любимый, всю жизнь тебя ждала!» (Ничего не понимаю, может, спорят на что) Так дальше – еще интереснее: этот молодой человек, как ни странно, вовсе не приходит в смятение, а наоборот, не теряется, прижимает к себе девушку, говорит что-то типа «я тоже», и затеи следует затяжной жаркий поцелуй – век знакомы! Вот этого точно не понять Мельникову. Остальным наблюдающим всегда весело, некоторых разрывает от смеха, а кто-то из девчонок завистливо вздыхает: «Удачно попала…»

-3-
Ровно в семь вечера на звонок в дверь открыла Лиля.
- Девочки, мой Костик пришел! Наконец-то, - обратилась она к нему. – Мы уже давно собрались.
В коридор набежало человек пять одинаково разукрашенных девушек (спасибо, пахло от них по-разному). Они радостно хлопали в ладоши и тянули за руки его в комнату. Именинницы среди них не было. Костик кое-как успел стянуть сандалии и повиновался толпе. В комнате он снова услышал приветствия в свой адрес: двое накрывали на большой прямоугольный стол. На диване в углу расположилась влюбленная парочка и щебетала о чем-то своем, пока пищание встречавших Костика в коридоре девчонок не нарушило их воркования. «Хоть один мужчина», - про себя облегченно вздохнул он. Парень поднялся с дивана, подошел к Косте и подал ему руку:
- Валерий. Наконец-то хоть еще одного мужчину привели.
- Константин, - ответил на крепкое рукопожатие Мельников.
- Очень приятно, - сказал он слегка иронично, тщательно изучив прикид Костика, улыбнулся новому знакомому и вернулся обратно на диван к темноволосой девушке.
Костя еще раз осмотрел огромную комнату, отметил, что здесь чисто и довольно уютно, и остановил взгляд на девушке, которая сидела в мягком кресле на другом конце комнаты и читала «Лизу». Костя не был с ней знаком, никогда не встречал ее раньше в этой компании.
- А-а, это наша Наташа, - кто-то пропищал сзади, прочитав ее мысли.
- Наташа, - представилась девушка, чуть привстала.
Костик приблизился к ней.
Он с великим восхищением посмотрел в ее красивое и правильное, не тронутое косметикой лицо, поймал ее робкий взгляд и залюбовался необыкновенными, холодно-мягкими серыми глазами, длинными черными ресницами. Движения ее были неуверенными и медленными, и если бы кто-нибудь сзади не сказал ее имени, то он так бы и не понял, как ее зовут – говорила она также неуверенно и тихо.
- Костя, - также тихо сказал он.
Сзади послышались смешки и шепот. «Может, у нее получится», - донеслось до Мельникова.
- Цветы хоть захватил? – спросила Лиля, наблюдая себя в круглом зеркале на стене и выливая на короткую белую маечку остатки духов из оранжевого флакона с надписью Excite.
- Вот, - очнулся Костик, повернулся к ней и вытянул букет красных роз перед собой. – А где Вера? Поздравить же надо…

-4-
Одиннадцать человек уже примерно час сидели за столом и жевали деликатесы. Темы разговоров сыпались со всех сторон, сменяли друг друга, перемешивались. Костик почти не участвовал в этих разговорах, но скучать ему не давали: кто-то задавал ему вопросы, порой совсем глупые, кто-то просил рассказать анекдот или делился с ним новым открытием. Вот, например: «Знаешь, Мельников, я и без Галилея могу доказать, что Земля круглая (в этот момент Костя с неподдельным любопытством глядел на собеседницу)…сегодня у меня в очередной раз слетела набойка с каблука, вот и доказательство – неровная она, Планета наша». Мельников тихо смеялся (у него было свое мнение об этой девушке), иногда задумывался о постороннем, иногда оглядывал гостей – уже успел отметить, что Вера сегодня прекрасно выглядит. Не-ет, она однозначно не в его вку-се…
Пролетел еще час, народ исчерпал почти все запасы разговоров и, по-моему, терпения. Валера не выдержал первый:
- Ну что ж мы так… Так нельзя, ребятки, невесело как-то.
Девчонки в это время вяло ковырялись ложками в десерте и согласились с Валерой. Тот вышел куда-то в коридор, быстро вернулся и принес с собой рюкзак. Через некоторое время одиннадцать разных (из-за нехватки одинаковых) бокалов были наполнены шампанским, а под столом у ног Валеры ютились три бутылки водки и две – белого сухого, ожидая своей участи.
- А как же мама? – поинтересовался изумленный Костик.
- Она ушла, на работе у них вечеринка сегодня, шефа поздравляют с юбилеем, оставила нас. – Кажется Вера была рада, что «праздник будет теперь настоящим».
Костик не любил шампанское – оно быстро и сильно било в голову, но выпил немного. Как и Наташа, отказался от водки.
После первой рюмки по всей квартире прокатилось оживление. Девчонки забегали на кух-ню покурить, в туалет, к коридорному большому зеркалу; в комнате, где они сидели, старые дина-мики запели «Руки вверх». Тем не менее, они успевали подбегать к столу, принимать полную рюмку из рук Валеры, тремя глотками осушать ее и сунуть в рот ложку салата.
То ли оттого, что Костик выпил немного вина, то ли общее веселье и суета повлияли, но Вере удалось вытащить его на середину зала, сцепить его руки у себя на талии и неуклюже-пьяно топтаться по кругу. Она что-то громко шептала ему в ухо и сама смеялась над сказанным. Голова у Мельникова кружилась. Стиснув зубы, но стараясь выказать уважение, он просто молчал. После, остальные девчонки помешались на «белых» танцах, мучили Костика и шатающегося Валеру, перематывали кассету на любимый медляк.
Валеру вскоре оставили в покое, он постепенно стал опускаться все ниже на стул и уже не мог наполнять рюмки, чтобы не пролить на стол часть их содержимого. Поэтому об этом попросили самого трезвого – Наташу.
- Нам наливаешь, а сама не пьешь, а? – доставали Наташу, подшучивали, но пить все равно не принуждали.
Наташу, кажется, обстановка не обременяла. Она не спеша, но верными движениями справлялась с винными пробками (это и поразило Костю), убирала сл стола лишнюю посуду. Вместо того, чтобы помочь отнести эту посуду на кухню, Мельников с любопытством наблюдал за ней, сидел рядом. Щеки его покрылись густым румянцем, в голове путались слова и обрывки мыслей. Тело ему не повиновалось – оно вышло из-под власти хозяина и не будет его слушать, по крайней мере, до утра. Но Костик принимал из рук Наташи бокал с прозрачно-желтой жидкостью.
- А ловко ты…- обратился он к ней, указывая на штопор. – Где научилась?
- Пришлось. Они часто бывают не в силах, - она кивнула в сторону дивана, где с диким смехом и невероятными усилиями пытались разместиться семь человек, «телевизор смотреть».
- Не куришь? – после недолгого молчания снова заговорил Костик.
 - Нет.
- Это тоже интересно…
Наташа пожала плечами.
Странные мысли посетили Мельникова. Обстановка вроде знакома… Сколько раз ему приходилось растаскивать на себе Лилькиных подружек по домам после того, как они поспорили друг с другом, что смогут выпить по полбутылки водки(!) из горла. Но все же было что-то странное, непонятное и незнакомое. Он искал все это время, с самого прихода в эту квартиру, но только злился на себя за то, что не смог ничего необычного найти. Чувствовал он себя неуверенно, но уходить не торопился – что-то не отпускало.
- Выйдем на балкон? Проветримся, поболтаем, а то за их воплями ничего не разберешь, - предложил Костя.
Наташа согласилась, отставила бокалы.
Костик попытался подняться со стула, но его неудержимо потянуло вниз. Лишь с помощью Наташи он прошел за застекленный балкон.

-5-
Конец июля обычно не сулит дождя. Дни всегда стоят погожие, небо высокое, ясное и в любое время суток светлое. Днем небо – блистающий ультрамарин под водопадом лучей летнего солнца, ночью – без единой тучки и тоже светлое из-за множества мерцающих вдали желтых звезд. И сейчас оно казалось нереально-желтым, веяло своим неестественно-мягким светом на землю. Это точно было небо, потому что в квартале горели всего три неярких лампочки на высоченных столбах, лампочки эти никогда не смогли бы наполнить все вокруг такой светлостью.
Они, облокотившись на перила, смотрели на огни, одиноко горевшие в доме напротив, и молчали. Мельников иногда наблюдал, как полы ее легкого голубого платья приподнимал ветер и тем самым делал еще в тысячу раз привлекательней. Мельников быстро отводил взгляд, оттого что Наташа начинала догадываться о следящих за ней глазах. Жаль, но здесь нельзя было еще раз рассмотреть ее серых глаз, а то Костик не смог бы от них оторваться… «Что? Ее глаза? Ну конечно! Это то самое! Да. И она вся – то самое!» - вдруг пришло в голову Мельникову.


Легкий ветерок скользил по коже, обдавая свежестью и прохладой ночи, принося знако-мый, еле ощутимый запах каких-то желтых цветов. О, эти желтые цветы! Почти как те, из «Масте-ра и Маргариты», предвестники нежданной, но судьбоносной встречи…
Наташа отпустила перила, скрестила руки на груди и изредка вздрагивала.
- Да, вечером прохладно, может, зайдем? – предложила она Костику и посмотрела на не-го…
Черт возьми! Мельников! Что с тобой? Ты обнял девушку?! Не верю своим глазам! Да ты, наверное, и сам не веришь себе. Костик, ты меня слышишь? Ты так и не узнал, кто подмешал тебе водку в тоник?.. Все понятно…
- Так теплее? – Костя обнял ее за плечи.
Наташа вздрогнула, но промолчала. За стеклом умолк смех и все засуетились.
- Лилька, неси быстрей тазик, Светке плохо!
Костя и Наташа обернулись и посмотрели за стекло в комнату. Света с закрытыми глазами стояла на коленях посреди зала, опершись правой рукой о пол, а левой держась за воротник коф-точки. Тазик немедленно поставили перед ней, и ее, несчастную, тут же вывернуло.
- Пойдем, - попыталась вырваться из объятий Костика Наташа, но он ее остановил:
- Не надо, сами разберутся.
Девчонки, бегавшие минуту назад вокруг нее и успокаивавшие: «Потерпи еще, Светочка» - сразу отвернулись. И Костик с Наташей тоже. Они снова обратили взгляды на чужие окна, в квар-тиры, где, может быть царили счастье и уют. Им было тепло и хорошо стоять на мягком ватном коврике. В квартире через некоторое время возобновились шум и веселье, старые динамики стали кричать сильнее и с диким хрипом. Удивительно, как это еще соседи не стали жаловаться, вот это терпение.
- Не знаю, что сегодня со мной случилось, - шептал Костя Наташе. – Я все понимаю, мыс-лю, вроде трезво, а совладать с собой не могу… Я никогда раньше не напивался так сильно… От-куда ты? Я не знал тебя раньше. Зачем ты такая?
Наташа ничего не успела ответить – Костик нежно повернул за плечи ее к себе и прикос-нулся губами к ее губам. Она не стала сопротивляться – не хотела сопротивляться. Ей четырна-дцать и она никогда не испытывала ничего подобного. Тяжелая, томная и теплая волна охватила ее и быстро прокатилась по всему телу. Не держась больше на ногах, они медленно стали опускаться на пол. Костик с ужасом и наслаждением подумал, что теряет над собой контроль. Он обнаружил, что его руки и губы, словно руки и губы взрослого опытного мужчины, ласкают и целуют Ната-шину шею, грудь, бедра, понемногу освобождая ее тело от одежды. Дикое, зверское желание охва-тило обоих, и они, окончательно потеряв голову, унеслись в мир глубоких физических пережива-ний, наслаждений от неразделимой уже близости тел друг к другу, не задумываясь ни о чем…

-6-
Наташа сидела у себя в комнате и старалась сосредоточиться на уроках, но ничего не полу-чалось. Тупая боль жила в ее голове, пыталась вырваться через виски наружу, пробивая себе доро-гу в каждой клеточке мозга. Наташа с силой прижала ладони к голове и снова ощутила приступ тошноты…
- Наташа! Наташа! – девочка семи лет, сестра Юля радостно вбежала в комнату. – Наташа, посмотри как красиво! – протянула она сестре игрушечный наборчик мебели в пластиковой упа-ковке…
Бедную Наташу вывернуло на ковер прямо при Юле. Девочка испугалась.
- Мама, иди скорей сюда, Наташе плохо!


- Дрянь! Дрянь, Наташка ты паршивая! Ты что натворила, а? Шалава малолетняя! Загуляла в четырнадцать! Что теперь делать, а? Не подскажешь? – плакала Вероника Сергеевна и еле сдер-живалась, чтобы не ударить дочь. После объявления результатов медицинских анализов нервы ее совсем сдали.
Наташин отец немедленно набрал данные когда-то «на всякий случай» номера телефонов. Сердце у Наташи сильно стучала. Она неподвижно сидела, уткнувшись в спинку кресла и молча плакала.


-7-
Наташа лежала на кипенно-белой простыни, постеленной на передвижной кровати, посреди холодной, такой же белой комнаты, где стены выложены белым холодным кафелем. Она не могла открыть глаза – прямо над ней девять ламп, словно солнц, расположенных кругом, слишком силь-но, нестерпимо освещали пространство. Мелкая дрожь била Наташу, но не оттого что она боялась – нет, она давно перестала чувствовать страх или что-либо подобное, - а просто от холода. В по-следнее время она почти ни о чем не думала, лишь изредка ее касались воспоминания, но неохот-но и не затрагивая души. Иногда ее чувства оживали, но это было только во сне, где ничего плохо-го никогда не происходило, где она приобретала спокойное, безмятежное, совсем детское счастье, путешествуя через пространства.
Сейчас что-то подобное тихо подкрадывалось к ней – начинал действовать наркоз. И…она никогда не думала о Нем… Мать долго названивала его родителям, кажется, его забрали в ар-мию…
Мужчина в белой медицинской шапочке склонился над ней, взял за руку, чуть загородил свет белых ламп, так что Наташа смогла на мгновение приоткрыть глаза.
- Наташа, вы меня слышите?
Наташа слегка кивнула.
- Хорошо, потерпите, скоро заснете, - он отошел на несколько шагов к белой раковине и от-крыл воду.
Прошло полминуты.
- Совсем молоденькая, - как сквозь туман услышала она. – Сколько ей? – спросил сочувст-вующий голос пожилой медсестры.
- По словам отца, пятнадцать, - ответил голос врача.
Медсестра тяжело и сожалеюще вздохнула.
И вдруг, и только в этот момент, Наташа, стараясь вырваться из еще н совсем крепких объ-ятий Морфея, поняла, она осознала, что она натворит! Острый нож к ее горлу приставило никогда раньше не испытываемое с такой силой чувство вины перед собой, матерью, еще крохотным су-ществом, бьющимся за свою жизнь внутри нее, друзьями и всем человечеством. И одновременно – чувство отвращения к жизни, к самой себе. Теперь Наташа поняла: она – самый несчастный чело-век на свете! Но!
 «Бороться! Еще не поздно! Нельзя сдаваться!» - Наташа хотела подняться, уйти отсюда, убежать, далеко, очень далеко, чтобы никто не смог догнать и остановить, заставить обманывать и принуждать, командовать и ненавидеть. Она собрала последние усилия, сделала резкое движение, широко раскрыла глаза, но ничего не увидела: ее не ослепил холодный свет медицинских прожек-торов, просто наркоз заграничный, качественный, знает свое дело…