Все с начала

Я машинально разжала пальцы, и звон разбитого стекла выдернул меня из другой реальности, заставил вернуться. Темные брызги кофе растекались по бежевому ламинату, и осколки на их фоне казались ослепительно белыми... А потом вернулись воспоминания.

Я приглашу на танец память,
И мы закружимся вдвоем...

Из динамиков раздавался мягкий голос Талькова. Мы сидели за столиком, и я осторожно держала пузатый коньячный бокал за тонкую ножку и смотрела на тебя... Пыталась запомнить и унести с собой все, до малейшей, такой знакомой черточки, чтобы уже сегодня перебирать их в памяти, вспоминать о том, что было и о том, чего не будет никогда… Ты нарушил магию молчания, сказав, что у меня глаза цвета хорошего французского коньяка, когда я смеюсь. И темного шоколада в свете сумерек. А я ответила, что мы больше не можем видится, потому что тебе без меня будет легче. Как и мне без тебя. И не потрудилась задуматься над странной фразой, что «ты давно этого ждал». Приняла ее как оправдание. Ждал – значит не решался сказать сам.

Да что там говорить, если даже встретились мы странно. Не по-человечески как-то встретились. Взглядами. В весьма неподходящем для сего знакомства помещении. В деканате заочного отделения юридического факультета. При получении зачетных книжек, студенческих билетов и расписания первой экзекуции. Зимней. Посмотрели друг на друга, дружно отвернулись и сделали вид, что ничего не случилось. Чтобы ровно через минуту сделать пару шагов и оказаться рядом. Случайно… Честное слово, случайно!

Потом ты случайно оказывался на факультете в день моих экзаменов. А я случайно приходила в библиотеку, когда сдавал экзамен ты. И мы случайно выходили на улицу вместе. И уж совершенно непонятно зачем, шли не в сторону своих остановок, а в совершенно противоположную. Где только мы не оказывались случайно. О чем только не говорили.

Мы смотрели на вечный огонь на Площади Победы, и ты говорил, что это твое любимое место. Потому что огонь успокаивает. А еще – от него становится тепло не только рукам, но и сердцу. Но теперь тебе больше не нужно приходить сюда – в твоем сердце навсегда останется кусочек огня и тепла. И запоздалая биографическая справка: рост – возраст – вес… – семейное положение… Раньше не мог сказать? Не мог, понимаю… Как-то разговор не заходил, да? А может быть, было страшно.

Мы наблюдали закат на набережной, и ты согревал мои замерзшие руки своим дыханием. А с берега был виден твой дом, и окна твоей квартиры. Ты говорил, что очень скоро она перестанет быть твоей квартирой, и какая-то другая станет нашей, в которую ты будешь стремиться всем сердцем. В которой буду я. «А как же Наташка?» - спрашивала я? – «Ведь ты вернулся из-за нее, ты не можешь уйти еще раз». Ты говорил, что тогда ты уходил просто так, а сегодня уходишь ко мне, а я считала, что уходить к кому-то нечестно. И мы спорили… Бог мой, как мы спорили тогда. До слез. Твоих – в уголках глаз, тщательно скрываемых. И моих – дома, в обнимку с красным китайским полотенцем.

А потом была еще одна встреча. Которую не планировали ни ты, ни я, ни твоя спутница. Она держала тебя за руку так крепко, словно боялась, что ты исчезнешь, если она отпустит тебя хоть на минуту. А еще – в ее глазах светилась любовь. И слепая уверенность в том, что ты – самый лучший папа. Таких, как ты, нет ни у кого. Потом она отворачивалась от тебя и торопливо шагала рядом, и весь ее облик выражал такую гордость и такое нелепое и искреннее детское счастье, словно она хотела объявить всему миру – «Смотрите! Это мой папа! Смотрите все!». И мы смотрели. Я – смотрела. Ты не видел меня, надеюсь, что не видел. А я надолго приросла к месту, понимая, что ты не просто уходишь от Центрального Универмага в сторону Кукольного Театра – ты уходишь из моей жизни.

И когда глаза цвета темного шоколада смотрели на тебя в последний раз, ты не захотел увидеть в них ни боли, ни сожаления, ни тех нечеловеческих усилий, которыми было выстрадано это решение. Ты услышал лишь то, что я сказала тебе – с точностью до каждой, даже непроизносимой в разговорной речи буквы.

А сегодня, спустя долгих пять лет, на протяжении которых я научилась жить без тебя, не вспоминать тебя и верить в то, что все воспоминания были лишь до боли реальным сном, ты просто позвонил по номеру, которого не должен был знать. И сказал, что так и не смог забыть. И, глядя на ослепительно белые на фоне кофейных пятен осколки фарфоровой кружки, я понимала только одно. Что все нужно начинать сначала.


Рецензии