11. Тридцать и двадцать рубль двадцать. За синевой студенческих

11. Тридцать и двадцать – рубль двадцать.

Валька работала буфетчицей третьего общежития всегда. Даже пятикурсники её помнили. Женщиной она была огромных размеров. О таких говорят, что их проще перепрыгнуть, чем обойти. Голос соответствовал размерам. В минуты особого огорчения  её слышали даже на последнем этаже.
Возле чёрного хода постоянно разгружались и загружались машины с продуктами питания для голодных студентов. Но, судя по ассортименту, загружались они чаще. На полках буфета стояли банки с соками, неизменной килькой и кабачковой икрой, иногда появлялись пирожки сомнительного вкуса и вида, чай имел запах загнанной лошади, у кофе запах отсутствовал напрочь. Изредка Валентина баловала случайных посетителей яичницей или борщом собственного изготовления. Почти все  предпочитали яичницу. Её трудно было разбавить, переполовинить или испортить.
- Тридцать и двадцать – рубль двадцать. Спички брал? Нет? Рубль сорок. Чего стоишь? Деньги давай и отваливай! Отходи, не задерживай! Видишь, очередь ждёт? Что вам, мальчики? Яишенки? Сейчас сделаю, мои золотые.
Так Валентина считала. С такой математикой и напором спорить было тяжело.
Спорили, да и питались в буфете только студенты младших курсов. Более опытные занимались приготовлением пищи самостоятельно, или, в крайнем случае, ограничивались не откупоренной консервной продукцией и хлебом.
Ещё Валя очень любила слушать песни под гитару. Она могла часами сидеть в красном уголке рядом с самодеятельными музыкантами и плакать над сентиментальными песенками или весело подпевать частушкам:

«Килька плавает в томате
Ей в томате хорошо
Ну а я, едрёна матерь,
Места в жизни не нашёл!»

Однажды в общежитии случился  настоящий траур. Валя потеряла золотое кольцо с большим камнем. Нет, потеряла она его не в общежитии, но последствия легли непосильным бременем на хрупкие студенческие плечи. Валькина математика снова претерпела основательные изменения, и в основном в сторону увеличения доходов хозяйки заведения. Народ пытался жаловаться на буфетчицу, но прикормленное студенческое начальство не обращало внимания на жалкие попытки несознательных гурманов. Последней каплей, переполнившей чашу народного терпения, оказалась внезапная эпидемия непонятного желудочного заболевания. Видимо в этот раз в пирожки всё-таки попала начинка.
Полки буфета были пусты. Выбора не было, или голодная, но медленная смерть, или быстрая, но от пирожков с непонятным запахом. Некоторые выбрали быструю. В их числе оказался Кеша. Он вообще особым терпением не отличался, за что и понёс справедливое, но слишком суровое наказание.
Кеша чувствовал себя точно так же как и выглядел, а выглядел он очень скверно. Сидение на унитазе в течение трёх часов не прошло даром. Из розовощёкого толстячка Кеша превратился в рыжеволосое огородное пугало с огромными синими кругами вокруг глаз. Трёх литровая банка с марганцовкой и месячная подшивка газеты «Правда», это единственные вещи, которые приносили ему радость в эти минуты. На стене кабинки висела надпись «Смывайте унитаз в не зависимости от поставленных целей и достигнутых результатов». Кеша тщетно пытался определиться с результатами, а цель для него была недостижима. Он мечтал побыстрее покинуть усланное кафелем тесное помещение.
Тучка с Дядей регулярно наведывались в туалет полюбопытствовать на счёт состояния бедолаги и поделиться свежими новостями. Кешу радовала только одна новость, он был не один. На всех этажах засели жертвы Валькиной халатной небрежности и собственной беспечности.
- Кеша. На третьем этаже сразу четыре заседателя. Представляешь? А с пятого даже на четвёртый бегают. У них вообще всё занято.
- Это хорошооо… Уууухххх…
- Кеша. Может тебе ещё чего принести?
- Не надоооо… Оооохххх…
- Кеша. Может скорую? Ты уже на Кощея похож. Так можно и совсем в унитаз стечь.
- Неееет…
Через три часа Кеша сдался. Скорая приехала сразу. Желудочных эпидемий в общежитиях боялись. С ним в больницу уехали ещё четверо, остальные отделались лёгким испугом и мозолями в нижней части спины. Но на этом дело не закончилось. Всю последующую неделю жителей общаги гоняли на сдачу анализов и мыли коридоры с хлоркой.

С Валей расстались, но она внесла огромную лепту в прививание любви  к самостоятельному приготовлению пищи и постоянно развивающимся кулинарным способностям будущих представителей интеллигенции.