Чучмеки

 - Товарыщ прапорщык, а-а-а… - это протяжное «а-а-а» оторвало прапорщика медицинской службы Молодко от созерцания покрашенной в темно-зеленую краску стены приемного покоя гарнизонной медсанчасти. Не то чтобы прапорщик был с бодуна или олигофреном, вовсе нет, его прямолинейное и методичное разглядывание неровной поверхности объяснялось просто - он мечтал.


- Товарыщ прапорщык, а-а-а что, пи-да-ра-сы летают? – незнакомое русское слово далось рядовому Альдубаеву тяжело.


- Чего? – Молодко снова выплыл в реальность, оставив домик в вишнях, маленький огородик соток на 30 и прудик с карасями, ожидать его возвращения на задворках сознания.  – Чего ты несешь, Альдубаев.


- Э-э-э, - солдат в грязной майке, которая была примерно одинаковой чистоты с той половой тряпкой, что он держал в руках, пытался подобрать русские слова, - товарыщ лейтенант сказал, что если мы не вымоем чысто корыдор, то будем летать всю ночь как пи-да-ра-сы.


- Всю ночь, - прапорщик обдумал сказанное, стараясь разобраться в акценте, уловил смысл фразы и доходчиво пояснил рядовому, - товарищ лейтенант все правильно сказал, и будете летать, как пидарасы, если я сейчас выйду и найду грязь.


Рядовой Альдубаев исчез как привидение, а прапорщик снова уставился на зеленую стену. И не надо ему никаких телевизоров и приемников, как любят другие дежурные. И чаю ему не хочется и даже с вареньем. А хочется ему уехать из этого долбанного Якутска, где когда -45, то считается тепло, а когда холодно, то на улицу вообще лучше не выходить и где понабрали всякий сброд в солдаты, которые даже по-русски не разумеют, не то что работать по человечески.


Ну чучмеки, что с них возьмешь. Они вон даже довольствие из дома просят по-своему, по-чучмекски. – Папа, - говорит по телефону это дитя гор, - у меня дэньги кончились, прышли мне еще вот столько. - И показывает пальцами расстояние, что твой трехтомник Карла Маркса. А папа ему в ответ что-то по-чучмекски, не видит, наверное, что сын там изобразил. Но ведь как-то договариваются.


У этого же Альдубаева в тумбочке постоянно пачка червонцев лежит, да и у остальных не меньше. И откуда их таких понабрали, похоже, целый кишлак в военкомат согнали. Ух, и мерзнут они здесь, любо дорого посмотреть. Мерзнут как цуцики, а потом бегают в санчасть греться-отлеживаться.


А он, прапорщик Молодко, для того здесь и поставлен, чтобы всяческих таких симулянтов выгонять опять на мороз да на холод, обслуживать военный объект стратегической важности. А они все лезут и лезут. Вот снова шум в коридоре. Наверное, опять этот неуклюжий Альдубаев о ведро споткнулся. Сейчас я ему дам руководящее указание пинком.


Молодко уж было встал из-за стола, как в кабинет ввалился Альдубаев с еще одним своим соотечественником на руках, явным симулянтом. Симулянт выглядел как все та же половая тряпка, помятый, грязный только весь в снегу.


- Вот, товарыщ прапорщык, он это… с лестныцы упал.

- С какой такой лестницы. Что ты выдумываешь. Тащишь все сюда своих и тащишь. Уже скоро не санчасть будет, а филиал вашей республики.

- Товарыщ прапорщик, он головой ударылся, у него сознание ек. Ему дать чего-нибудь от головы.


Молодко сфокусировал взгляд на обвисшем бойце, тот и действительно подавал какие-то странные признаки  жизни. Глаза на выкате, на лбу шишак огромный, а изо рта несется что-то вроде – «голова… перевязать…»


- Да что вы вообще в медицине понимаете, чучмеки… - вскинулся почти доктор Молодко, однако последнее слово он произнес уже про себя. Обижать их все-таки не надо, они вон и фруктами всегда делятся. И уже в полный голос - медицина это наука тонкая, здесь все должно быть по правилам.


Он почти с трепетом, ключом, снятым с шеи, открыл ящичек с таблетками и выдвинул его на полную длину. В нем аккуратными рядами стояли емкости с разноцветными таблетками. Светло-желтые и красные, зеленые и синие таблетки и пилюли были ровными кучками, как снег вокруг плаца, рассыпаны по  разным коробочкам, баночкам и скляночкам. Больше всего было, конечно, белых. Эти были рассортированы еще и по размеру. Маленькие кругляшки, смахивающие на димедрол, и округлые пуговички йодистого калия лежали вместе в покрашенной железной кюветке, а рядом в банке из под майонеза какие-то сморщенные окатыши, может быть подмоченный водой аспирин, напирали на горделивый глюконат кальция.


- Значит так, упал с лестницы, - Молодко достал из другого ящика большую потрепанную тетрадь, где его не совсем ровным почерком, еще в ветеринарном училище, было занесено множество разных умных мыслей.  – Так, - большой палец пополз по строчкам, - так, это не то, и это не то, ага! Вот!


- Две красные и три белых, - он отодвинул тетрадь и с благоговением отсчитал необходимое количество лекарств. – Вот, положи его в третью палату и давай каждые два часа по одной таблетке. Когда кончатся, зайдете еще. И убрав тетрадь и таблетки в стол, он снова уставился в стену, думать о том, как уедет наконец-то отсюда, от этой команды идиотов и дегенератов.


- Товарыщ прапорщык, а-а-а …  - Альдубаев уже почти уволокший несчастного ударившегося из кабинета, вдруг остановился и пытался сформулировать фразу по-русски, - а-а-а какые сначала давать таблэтки, красные или белые?


- А это все равно, - ответил раздраженный Молодко,  - снова оторванный от сладостных грез, - медицина – это такая наука, в которой главное система! – И про себя, - вот же чучмеки…