О наших любимых ненавистных ни о ком нужное подчеркнуть, или кра
Увы, не суждено мне этого узнать. Хотя было бы занятно еще раз полюбоваться неистощимостью человеческой фантазии… (или особенностями людской психологии…)
Как бы там ни было, напишу я о стариках. Да-да, не удивляйтесь. Вы ведь совсем не о них подумали, правда? И все же.
Как-то не везет мне на сочинения о пожилых людях. Чаще всего возраст персонажей на Прозе.ру колеблется от мечтательно-юного до неопределенно-обнадеживающего. Прошу прощения, если не права – быть может, я просто не то читаю.
Впрочем, вернемся к тому, с чего начинали.
Итак, именно о них. О тех, кого мы так любим/уважаем/терпеть не можем/равнодушны.
Каюсь, на мысль о благодарном псалме преклонному возрасту меня натолкнул собственный страх. Вернее, стыд. Припекло мне, попросту говоря, ибо обстоятельства вынуждали. Хотя сама по себе причина моего стыда была, в общем, не слишком страшна. Я всего лишь встретила свою бабушку на улице. Причем встретив ее, имела вид, скажем, не очень консервативный. Выражался он, этот неконсервативный вид, приблизительно так: ярко-красный деловой костюм (пиджак плюс юбка до колен), телесного цвета колготы, черные ботиночки на шпильке и черная сумочка. Поверх всего этого ягодного цвета великолепия было надето осеннее черное приталенное пальто (благо, погода позволяла) и небрежно накинут красный палантин. Естественно, многие из вас справедливо возмутятся: мол, в чем же стыд-то? Все прилично… разве что цвет красный, ну так, давно уже пора было привыкнуть к своенравности современных взглядов на приличия…
Пожалуй, я с Вами соглашусь. Я сама точно такого же мнения. Но тут мне почему-то стало стыдно. Почему – я поняла позже.
Продолжим. Встретила я, значит, бабушку свою на улице. Надо сказать, бабушка у меня – что надо. Держится она молодцом, так, что фору даст иной сорокалетней женщине (не в обиду, ни в коем случае, только в качестве комплимента бабушке!!!). Имея прекрасное зрение и отличный слух (уж не знаю, при чем тут он, так, к слову пришлось) она меня, конечно, узрела издалека. И поспешила навстречу, хотя явно собиралась перейти дорогу в другом направлении. Поцеловав-пообнимав меня, она стала расспрашивать о том, как идут дела, как работа, как мама с папой… И вот здесь – я, кажется, стала такого же цвета, как мой костюм, - мне пришлось опустить очи долу. Совесть (откуда только что берется?) в голову ударила. Или в лицо – как правильно?
Здесь сделаем еще одно небольшое лирическое отступление. В семье моей отношения с бабушкой поддерживаю(-ла) только я. Родители, видно, натерпевшись за свою жизнь поучений (в чем бабушка была сильна), устали, поэтому, когда груз ответственности за морально-духовное равновесие бабули плавно перетек на меня, вздохнули с облегчением. Продолжалось так примерно шесть лет. За это время, родители, адаптировавшись к моей добровольно и качественно выполняемой миссии, благополучно забыли о существовании милой старушки. А зря.
Как известно, сущность человеческая не знает границ привычке. Именно поэтому, я так подозреваю (удобно мне так! – свалить все на привычку), качественность моего общения вышеупомянутым субъектом заметно снизилась. Сначала я звонила или заглядывала в гости чуть ли не через день. Готовила бабуля вкусно, а посему я, вечный студент, забегала к ней охотно – да и поболтать с ней всегда было о чем. Прошло какое-то время, визиты стали реже – все больше телефонные марафоны, затем и они стихли. Я стала звонить раз в неделю-две, заходить еще реже… Потом – раз в месяц, потом – раз в два… Последний год наше общение с бабушкой практически свелось к нулю.
Теперь Вы понимаете, мой Читатель, отчего мне стало стыдно. Да еще и костюм цвета ягодного безобразия…
А бабуля – хоть бы хны – то ли не замечает, то ли делает вид, что не замечает своего смущения. Поболтали мы с ней минут 40, потом она заквохтала и убежала «по делам» (куда – не знаю, бабуля у нас - не просто кладезь секретов, она сама – тайна Мадридского двора).
Ну, а мне ничего не оставалось, кроме как, деловито стуча каблучками, топать дальше. И вот, именно там, по дороге в Университет (что правда, то правда – вечный студент), я поняла, что нужно со всем этим что-то делать.
Вернувшись домой, села за компьютер, настучала я эту ситуацию, а в конце приписала: «Вот я теперь и думаю: любить их надо, стариков наших. За то, что делают вид, будто не замечают ничего. За то, что переборов себя, прощают нам мелкие пакости и ранний склероз. За то, что хоть и учат она нас уму-разуму, все же никто кроме них не будет нас учить лучше. За то, что любят она нас своей, стариковской, любовью, пусть иногда назойливой и несносной, а иногда – умеренно-приятной и вполне терпимой.
За то, что есть они такие на этой земле и других у нас нет, не было и уже не будет. И слава Богу. Потому что любовь – одна.
Свидетельство о публикации №204021100107