О наших любимых ненавистных ни о ком нужное подчеркнуть, или кра

Мне интересно, что Вы сейчас подумали, мой дорогой Читатель? О ком я напишу?
Увы, не суждено мне этого узнать. Хотя было бы занятно еще раз полюбоваться неистощимостью человеческой фантазии… (или особенностями людской психологии…)

Как бы там ни было, напишу я о стариках. Да-да, не удивляйтесь. Вы ведь совсем не о них подумали, правда? И все же.
Как-то не везет мне на сочинения о пожилых людях. Чаще всего возраст персонажей на Прозе.ру колеблется от мечтательно-юного до неопределенно-обнадеживающего. Прошу прощения, если не права – быть может, я просто не то читаю.

Впрочем, вернемся к тому, с чего начинали.
Итак, именно о них. О тех, кого мы так любим/уважаем/терпеть не можем/равнодушны.
Каюсь, на мысль о благодарном псалме преклонному возрасту меня натолкнул собственный страх. Вернее, стыд. Припекло мне, попросту говоря, ибо обстоятельства вынуждали. Хотя сама по себе причина моего стыда была, в общем, не слишком страшна. Я всего лишь встретила свою бабушку на улице. Причем встретив ее, имела вид, скажем, не очень консервативный. Выражался он, этот неконсервативный вид, приблизительно так: ярко-красный деловой костюм (пиджак плюс юбка до колен), телесного цвета колготы, черные ботиночки на шпильке и черная сумочка. Поверх всего этого ягодного цвета великолепия было надето осеннее черное приталенное пальто (благо, погода позволяла) и небрежно накинут красный палантин. Естественно, многие из вас справедливо возмутятся: мол, в чем же стыд-то? Все прилично… разве что цвет красный, ну так, давно уже пора было привыкнуть к своенравности современных взглядов на приличия…
Пожалуй, я с Вами соглашусь. Я сама точно такого же мнения. Но тут мне почему-то стало стыдно. Почему – я поняла позже.
 Продолжим. Встретила я, значит, бабушку свою на улице. Надо сказать, бабушка у меня – что надо. Держится она молодцом, так, что фору даст иной сорокалетней женщине (не в обиду, ни в коем случае, только в качестве комплимента бабушке!!!). Имея прекрасное зрение и отличный слух (уж не знаю, при чем тут он, так, к слову пришлось) она меня, конечно, узрела издалека. И поспешила навстречу, хотя явно собиралась перейти дорогу в другом направлении. Поцеловав-пообнимав меня, она стала расспрашивать о том, как идут дела, как работа, как мама с папой… И вот здесь – я, кажется, стала такого же цвета, как мой костюм, - мне пришлось опустить очи долу. Совесть (откуда только что берется?) в голову ударила. Или в лицо – как правильно?
Здесь сделаем еще одно небольшое лирическое отступление. В семье моей отношения с бабушкой поддерживаю(-ла) только я. Родители, видно, натерпевшись за свою жизнь поучений (в чем бабушка была сильна), устали, поэтому, когда груз ответственности за морально-духовное равновесие бабули плавно перетек на меня, вздохнули с облегчением. Продолжалось так примерно шесть лет. За это время, родители, адаптировавшись к моей добровольно и качественно выполняемой миссии, благополучно забыли о существовании милой старушки. А зря.
Как известно, сущность человеческая не знает границ привычке. Именно поэтому, я так подозреваю (удобно мне так! – свалить все на привычку), качественность моего общения c вышеупомянутым субъектом заметно снизилась. Сначала я звонила или заглядывала в гости чуть ли не через день. Готовила бабуля вкусно, а посему я, вечный студент, забегала к ней охотно – да и поболтать с ней всегда было о чем. Прошло какое-то время, визиты стали реже – все больше телефонные марафоны, затем и они стихли. Я стала звонить раз в неделю-две, заходить еще реже… Потом – раз в месяц, потом – раз в два… Последний год наше общение с бабушкой практически свелось к нулю.
Теперь Вы понимаете, мой Читатель, отчего мне стало стыдно. Да еще и костюм цвета ягодного безобразия…
А бабуля – хоть бы хны – то ли не замечает, то ли делает вид, что не замечает своего смущения. Поболтали мы с ней минут 40, потом она заквохтала и убежала «по делам» (куда – не знаю, бабуля у нас -  не просто кладезь секретов, она сама – тайна Мадридского двора).
Ну, а мне ничего не оставалось, кроме как, деловито стуча каблучками, топать дальше. И вот, именно там, по дороге в Университет (что правда, то правда – вечный студент), я поняла, что нужно со всем этим что-то делать.
Вернувшись домой, села за компьютер, настучала я эту ситуацию, а в конце приписала: «Вот я теперь и думаю: любить их надо, стариков наших. За то, что делают вид, будто не замечают ничего. За то, что переборов себя, прощают нам мелкие пакости и ранний склероз. За то, что хоть и учат она нас уму-разуму, все же никто кроме них не будет нас учить лучше. За то, что любят нас своей, стариковской, любовью, пусть иногда назойливой и несносной, а иногда – умеренно-приятной и вполне терпимой.
За то, что есть они такие на этой земле и других у нас нет, не было и уже не будет. И слава Богу. Потому что любовь – одна.