Крошки...

1
Было так красиво
Сердце мне разбито,
Когда кораблик в лунной гавани
Оказалось, ждёт не меня.

2
Никогда не знаешь,
Когда кончится эта ручка,
И слова окажутся просто продавленными
В белое сердце чистого листа.

3
Остап глядел на чемодан (в котором был без малого миллион), исчезающий среди посылок с консервами, бабушкиным вареньем и носками из козьей шерсти от ревматизма, и таял его белый лайнер, входящий в бухту Рио, таял, как и должно таять всякой мечте – тихо, красиво и навсегда.
А там, в реальности осеннего после  полудня, в невообразимой легкости этого желтого бостона, в свежести, вокруг которой не мог-ло уже больше ничего существовать, ждала его Зося Синицкая. Её легкомысленная беретка была сдвинута чуть в сторону закатного солнца, и за ней, насколько хватало глаз, простиралась новая мечта – ЛЮБОВЬ!...

4
-Эй, Гамлет!
Яд, чем смазана была рапира… не действует…
Коль скоро ты влюблен,
И крылья эти я вам вручаю…
Офелия – сестра, спасенная отцеубийцей,
Я вам вручаю счастье,
И будущего свет пусть озаряет
Величие всех датских королей….

- Лаэрт, полвздоха будь ещё со мной,
И станешь ты свидетелем пророчеств,
И братом станешь вновь…

- Тише, Гамлет…
Я слышу голос командора,
И он зовет…
О, Господи!
Я чувствую, как стынет кровь…
Офелия, о, нимфа, меня в своих молитвах помяни…

-Несите тело брата и воздайте
Почестей последних столько,
Сколь не снести и дюжине умерших королей.

5

Когда-нибудь, в солнечный день, всё откроется мне, и я войду в Новую Романтику, как в открытую дверь, и басы следующего дня расчертят границы моих шагов. И какой-нибудь высокий голос при-поднимет мои глаза до самого Неба, где я буду летать с Летающими Ангелами, и падать, разворачиваясь, как парус на ветру с Падшим.
И я уже не буду переводчиком, потому что все языки Мира окажутся лишь пугающими гортанными звуками охотников, а все слова пред-станут настолько ясно, что будут прозрачнее воздуха.
И я уже не стану собирать жесткие крошки от моего вчерашнего обеда, ибо голод отступит, и я буду только пить чистые озёра твоих глаз. И тени, будут лишь тени от твоих ресниц, и наших тел, играю-щих на песке у костра. И океан, которого я никогда не видел, увидит меня. И Улитка, тихо ползущая по склону Фудзи, устанет и оста-новится. И я останусь с тобой, потому что просто хотел бы ос-таться с тобой, и останусь, раз обещал, ну что ж поделаешь.