13. Ефим Моисеевич Иванов. За синевой студенческих билетов

13. Ефим Моисеевич Иванов.

Этого ждали все. И это случилось снова. Оно вообще случается постоянно. У одних чаще, у других реже. У студентов оно происходит не менее двух раз в год. Наступает время расплаты за всё содеянное. Одни с надеждой, другие с ужасом встречают сессию, зачёты, экзамены.
Начерталка. Да, обычная начертательная геометрия. Это первый монстр, который появляется на пути будущих работников кульмана, кохиноровского карандаша и резинки вываренной в керосине. Это эпюры, проекции, штрих пунктирные линии.
Именно это препятствие и стало на пути наших друзей. Будет не справедливым говорить, что только наши герои пострадали от начерталки, это бедствие затронуло большую часть первокурсников, ту, где преподавал Иванов Ефим Моисеевич. Сейчас трудно сказать, откуда появилось такое сочетание слов в инициалах преподавателя, но говорили, что Фима взял фамилию своей жены, Розы Израилевны, которая в свою очередь, взяла фамилию своего первого мужа.
Товарищ Иванов был очень строгим преподавателем, таких в народе называют самодурами. Может это и так, но самыми настоящими дурами выглядели студентки, когда во время сдачи работ, выполненных с особой аккуратностью на листах ватмана двадцать четвёртого формата, Фима шариковой ручкой рисовал волнистые, прямые, кривые и крученые линии, язвительно приговаривая:
- Да, девушка. Хорошо. Как ваша фамилия? Ага. Савранская. Действительно хорошо. – Девушка расцветала в улыбке, одёргивала коротенькую юбочку и начинала строить глазки. Но это была только прелюдия. – А что это? Это блузочка? А где рюшечки? Сейчас добавим. Так. А сюда выточки. А здесь сделаем разрезик. Вот. А сюда просится оборочка… Да. Вот теперь совсем хорошо. – В ход пошла шариковая ручка. Чертёж восстановлению не подлежал. Состояние испытуемой приближалось к обморочному.
- Ефим Моисеевич! Ой… Ужас, какой… Что же мне делать?
- Ничего. Идите домой.
- А чертёж? Я же не успею его ещё раз сделать.
- А зачем он вам?
- Как, зачем? А зачёт?
- Вы всё равно чертить не научитесь.
- ????
- Вам в актрисы нужно идти. Это у вас лучше получится.
- Но… ???
- Вы так сильно не волнуйтесь, я вам зачёт ставлю, но вы подумайте о карьере актрисы. Следующий.
Савранскую вывели под руки. У кабинета медсестры начинала появляться очередь. Следующим был Кеша. Его чертёж не отличался особой чистотой и аккуратностью.
- Ага. Фёдор Зайцев. Не помню. Вы что, ни разу ко мне на занятия не приходили?
- Я? Как? Я был.
- Ага. Значит были. У меня склероз. Он был. Я не помню. Хорошо. Показывайте. Так. Так. Не плохо. Грязненько. Значит работал. А это что за капли?
- Это пот, - решил сострить Кеша. Он не знал, что Фима не любил остряков. Он себя считал самым сильным остряком. И действительно, с этим трудно было поспорить. Особенно на зачётах по начертательной геометрии.
- Похвально. Значит, трудился в поте лица. Не ходил, а выполнено хорошо. Так. А линии у вас параллельные? – Иванов свернул чертёж в трубочку и заглянул вовнутрь. – Да, и линии параллельные. Очень хорошо. Приходите завтра.
- Как завтра?
- Так, завтра. Вы меня раньше игнорировали, теперь я вас проигнорирую. Пусть к вашему поту прибавятся слёзы. Вот так. Фёдор Зайцев.
- Но, Ефим Моисеевич, Я ходил, в журнал посмотрите, может сегодня?
- Товарисч не понимает. Он мне говорит, что я должен делать. Я вам что, на иврите должен сказать?
- ???
- Вон. Ещё три секунды, и я вас вообще не приму.
Кеша в установленное время уложился. Перспектива сдавать летом или даже осенью его совсем не радовала. В окружении ожидающих на подоконнике сидел Тучка.
- Слышь, Тучка. Так, а что мне с чертежом делать? Просто второй раз принести? Он ведь ошибок не нашёл?
- Он не искал. Это большая разница. Говорят, что некоторые к нему по месяцу ходят и даже в дома подъезде дежурят.
- Да, блин. Дал бог идиота. Я у него ни одного занятия не пропустил, а он. Не помню, не помню. Хорошо Дяде с близнецами. У них Ильинична. Золотой человек. У всех с первого раза принимает. Тучка, а что это он за карлючки в углу ставит?
- Это он отмечает, сколько раз к нему приходят.
- Ясненько.
- Так, ладно. Я пошёл. Пожелай ни пуха, - сказал Тучка и направился к двери в аудиторию с надеждой сжимая свою судьбу, сложенную в тубус.
- Ни пуха.
- К чёрту.
Дверь аудитории закрылась за очередной жертвой.
- Мизин, значит? Передовик производства? К девочкам в общежитие через балкон бегаешь?
- Я??? Это…
- Значит, это. Хорошо. Чертёжик чистенький. Аккуратненький. Девочки делали.
- Нет. Я… Это. Сам. Делал.
- Конечно сам. И четырнадцать несовершеннолетних свидетеля у тебя есть. Я знаю. А когда к девочкам взбираешься, страховкой пользуешься?
- ???
- Рекомендую. У нас три года назад один студент с пятого этажа хряпнулся. Хорошо, что пьяный был. А мог и разбиться.
- ???
- Предлагаю тебе в следующий раз самолётом пользоваться. Смотри. Берём лист ватмана и сворачиваем вот так. Потом вот так, а потом вот так. Получается великолепный самолётик. Смотри, как летает.
Иванов подошёл к открытому окну и пустил свой самолётик, сделанный из Тучкиного чертежа, вниз. Тот описал большую дугу, помахал белыми  крыльями с эпюрами и шрифтами, сделал несколько фигур высшего пилотажа и благополучно приземлился в институтском дворе. Наблюдающие снизу студенты захлопали в ладоши и радостно заулыбались. Им полёт понравился. Ефим Моисеевич тоже остался доволен своей работой и результатами испытаний летательного аппарата.
- Чего стоишь? Беги за своим детищем.
Тучка сорвался во двор. Его провожали недоумевающие взгляды сокурсников, стоящих в коридоре. В аудиторию поплелась следующая жертва. Через некоторое время появился и хозяин самолёта.
- Во, блин, Кеша. Ты видел что он сделал?
- Ему надо электрическим током лечиться.
- А мне-то что теперь делать? Зачётка у Фимы осталась. Мне что, тут теперь до вечера ждать, или зайти, как думаешь?
Кеша пожал плечами, погружаясь в собственные невесёлые мысли. Тучка тоже заскучал, он то разворачивал чудо конструкторской мысли, превращая его в чертёж, то снова сворачивал. Перед Тучкой стояла неразрешимая задача. Он не знал, как ему поступить, и в каком виде предъявлять теперь свою работу.
- Лучше подожду, а-то снова выбросит.

К вечеру все желающие сдать начерталку прошли через свою голгофу и получили по заслугам. Зачёт получили всего трое из двадцати. Как ни странно, но Тучка оказался в числе троих счастливчиков. Зачётку ему вынес последний испытуемый одногруппник, там стояла драгоценная подпись преподавателя и заветное слово – «Зачёт». В дверях появился Иванов.
- А, Мизин, ты ещё здесь? Не нужно меня провожать и чертёжик можешь оставить себе, это подарок.

Кеша победил сопротивление Ефима Моисеевича с третьего раза.
Сданные зачёты в этот раз обмывали на развороте эксклюзивного экспоната индустрии самолётостроения.