Никого нет дома 2

Никого нет дома 2

     Мне было мутно. До ужаса мутно. Дико хотелось спать, а в глазах все троилось. Глаза слипались, но я держался изо всех, сидя за столом, придерживая своего сына рукой. Он сидел на моем колене и хватал меня за губы. Это мне было приятно и не было бы печали, а только радость, если бы не это ужасное состояние. Я держал его за маленькую ручку и был почти счастлив.
- Ну, вот – сказал мой отец - так не заметно я попал в дедушки!
Он выпил стопку залпом и опрокинулся на стул. Мать протянула ему закуску, но он отвернулся, отобразив досаду.
- Эх, обалдуй, он обалдуй – сказала моя бабушка, – а уже ребенка завел. Как бы не погубил! Ирод!
Мне стало не приятно. Не люблю таких высказываний в мой адрес, тем более за столом, где гости, да и вообще просто не приятно. Меня начало тошнить, а голова закружилась еще сильнее. Глаза мои мигали, как бешеные – иначе я не мог. Все вертелось и раскалывалось на кусочки. По цветастой, по скатерти расплылось пятно сока. Малыш мой неловко повернулся и опрокинул стаканчик с соком. За столом пошел ропот. Я поднял свои бешено моргающие глаза и обнаружил на себе пристальное внимание множества глаз. Они были все цветные. И голубые, и синие (видимо линзы), и зеленые, и карие, и серые, и красные (с похмелья), и желтые (гепатит), и оранжевые (ну уж точно линзы), и даже один зеленый, другой серый (индивид!!!). А мои были карие и лишь часто моргали. Я прижал ребенка к себе и взгляда решил от него больше не отрывать. И уткнувшись губами в его маленькое плечико, я почувствовал любовь к этому существу, совсем бессильному к этому миру, но очень сильному ко мне. Это чувство- любовь меня успокаивало, но что-то резало внутри. Какой-то вопрос, – на который у меня не было ответа. Вопрос неизвестен. Известно только, что нет пока у меня ответа на него. Хотелось очень закурить, но отрывать его от себя я не хотел и в мыслях своих делал затяжку за затяжкой, успокаивался, как мог.
- Смотрите! Птицы на окне – крикнул мой дядя Коля.
- Ишь ты! – подивился мой дядя Ваня.
- Голодные. Охолодали они. Кушать хотят – сказала моя бабушка и полезла в шкаф за пшеном.
Я не обернулся, не люблю птиц на окне, а вспомнил – был у меня попугай когда-то. Волнистый, Ромой его звали, всегда боялся, когда в руки брали – инстинкт. Странные воспоминания. Но подумалось мне и бабушка моя теперь о птицах заботится с той же мыслью. Маленькие они, беспомощные. И я прижал свое дитя к себе. Он заворчал и ущипнул меня за локоть.
- А помнится – начал мой отец – в деревне у меня, сидели мы около речки.
Отдыхали. А этот значит, (палец показал на меня) на бережку цветочки собирал. Лет ему было, ну года три, по-моему. Обернулся я, смотрю, он цветок  рвет, отвернулся, поворачиваюсь, секунды не прошло! А его уже нет! Я раз к речке! Смотрю! А там пузыри по поверхности!!! Я прямо в одежде бултых! И его сразу же за ноги поймал! Из воды втаскиваю, а у него глаза бешенные и мигают! Прям как щас! Вот как!
А я этого и не помнил даже. Мать моя погладила меня по голове и предложила хоть что-то скушать.
- Съешь что-нибудь?
- Ма, спасибо. Я не хочу. А где Лена?
- Лена в комнате, сейчас выйдет. Тебе плохо?
- Нет ма. Нормально. Устал что-то.
- Может пойдешь, спать приляжешь?
- Нет. Я посижу еще.
Кто-то щелкнул с пульта телевизор, и кухня наполнилась светом. Как же я и не заметил-то! Что сидели мы все в темноте кромешной. И как я  только их глаза различил? Мне стало страшно. Словно сон дурной. Но мама погладила меня опять, и страх приутих, и стало неловко. Неловко вот так вот сидеть и глаза вниз. Ни на кого не смотрю. А застолье продолжалось.
- Я вот помню – сказал дядя Коля – Юрка мой обиделся, что я ему самолетик не купил в парке на 9
мая. Так он от меня убежал, и целый день черт знает, где он мотался, а под вечер пришел весь грязный и весь в соплях.  А сейчас оперуполномоченный. Дочка. Жена. И все при нем.
- А мой оболтус - сказал мой отец.
- Он у тебя профессор – ответил ему дядя Коля.
- Что профессор – так это точно – подтвердил дядя Ваня и запрокинул рюмку.
Я нашел в себе силы и всем своим  головокружением поднял голову.
     Дядя Ваня – весь не бритый в поношенном стареньком пиджачке. Глазки пьяные – но это не признак. Смотрит в тарелку с кофе и видимо уже не прочь заснуть. Моя солидарность.
Дядя Коля – весь в багровых пятнах и в синем кителе почтальона. Глазки трезвые – но это не признак. Смотрит в стену, что напротив, изображает кирпичную кладку и думает о сыне своем, о Юрке.
Дядя Витя - бледный, губы плотно сжаты. Глаза ясные и это не говорит ни о чем. Смотрит на жену на свою – Надю.
Тетя Надя – розовая и губы яркой помадой - воспитательница в детском саду. Строгий взгляд, а за ним тоска и легкое смущение.
Крестная моя – Слегка встревоженная, что ей присуще, когда она пьет. Человек словно ждет, любого неверного слово, чтобы взорваться. Глазки- пьяные и это признак. Смотрит вскользь по всем. Как волна, омывающая крутой берег.
Дядя Юра – в погонах и лампасах. В руке фуражка. Полковник. Хмурый, но улыбка разъедает лицо. В руках стопка, глазами на нее же и явно хочет с кем-то поспорить.
Тетя Наташа- тетя с натяжкой. Старше меня на год. Тихая, почти не пьет. У нее ребенок дома. Глаза грустные - Три аборта. Руки белые, слабые. Устала.
     Голова моя, тут очень сильно вскружила, и я сник, так и не успев осмотреть оставшихся. Я опять уткнулся в плечо своего маленького и закрыл глаза - сдался. Скрипнула дверь, и голоса заткнулись. Вошла Лена - моя. Стул, что стоял рядом со мной, шурша, отодвинулся.
- Маленький ты в порядке? – поинтересовалась Лена.
- Нет, - ответил я, не открывая глаз.
- А наш маленький?
- Он, по-моему, хорошо.
Кто-то предложил Лене салату, кто-то предложил ей водки, а кто-то запретил ей пить водку. Лена согласилась на канапе и легкое белое вино, хотя белое она не любила, как я помнил.
- Ты уж следи за ним – попросил мой отец - он сам ничего не может, хуже бабы.
Послышались усмешки.
- Ешь, ешь хорошо - советовала моя бабушка- все хорошее, тебе побольше надо, ты молодая. Здоровье нужно! Ешь, ешь!
- Спасибо - кратка моя Лена.
- Пожалуйста - краток я про себя.
Всем столом выпили еще по одной. Лена изящно потягивала вино и бросалась счастливыми взглядами по всем. Я  видел это одним глазком, что приоткрыл, борясь с головокружением.
- Эх, Витька – хлопнул меня по плечу дядя Ваня – нажил ты себе проблему!
На него тут же зашикали, но он, пославши всех, закурил около окошка. Потянула приторным душком «Примы».
- Эх, Питер, мой Питер - пробормотал дядя Ваня.
- Ему ведь с утра на поезд – вспомнил я.
- Дядь Вань, ложитесь спать – предложила Лена.
- Конечно, ложись! Чего ты бродишь, обкуриваешь - подтвердила сомнительная тетя Наташа.
- Да! Иди спать! Дитя наше! – издевался дядя Коля.
Лишь мама моя, не говоря ни слова, взяла из дядькиных рук папиросу, потушила ее на пепельнице и проводила в комнату. Дядя Ваня уходил, вздыхая и охая. Пожелал мне одуматься срочно и убежать. Я кивнул и пожалел об этом, голова моя вскружилась еще ужасней, и я чуть не заплакал. Ребенок мой дернул меня за уши и прижался своим телом ко мне. Вздохнул. Ленина рука легла мне на плечо, и губы ее зашептали мне в ухо:
- Ты же устал. Иди ложись, милый. Чего ты мучаешься? А?
Я промолчал, лишь чуть мотнул головой – не хочу спать.
А из не закрытых дверей в комнату уж лился храп Ивана. Ему рано вставать. Питер.
- Маленький, а давай в Ленинград съездим? – предложила мне Лена.
- Когда?- спросил я.
- В следующем месяце. Ребенка нашего возьмем.
- Возможно.
Она поцеловала меня в ухо и попросила еще вина. Кто-то недовольно зашептал, но послышалось чавканье бутылки и еле слышимое бульканье глотков. Я также различил сопение и, посмотрев на моего малыша, понял, что он заснул. Он просто утомился и заснул. Я аккуратно встал, и, наблюдая вокруг в один полу прикрытый глаз, направился в комнату. Гости отодвигались со стульев, тесно прижимаясь к столу своими животами, освобождая мне проход. Я прошел через комнату, где мирно храпел дядя Ваня и вошел в детскую. Там моего малыша ждала кроватка, заправленное конвертиком одеяло.  Я отправляю его в детский сон, где тепло и уютно и я думаю без страшных снов, какие часто посещали меня в детстве.… И как только он оказался в кроватке и накрытым развернулся на правый бок, он вздохнул.  Это было так странно. Такой маленький и так по-взрослому вздыхает, словно завтра ему решать множество серьезных проблем, от решения которых зависит его жизнь. Хотя может так и есть. Я поцеловал его в лоб и пошел на кухню. Дядя Ваня уже не храпел, а тихо постанывал. Я прикрыл дверь в комнату и, заходя на кухню, включил там свет. Все, кто сидел за столом, встрепенулись и обратили на меня свои всецветные глаза. Разом воцарилась тишина. Я прошел и сел на стул, чувствуя какую-то легкость в груди. Все ощущение головокружения и тошноты пропало не оставив и следа. Троение и слипание глаз исчезло. Мое тело ощутило прилив сил, и неожиданно для себя я улыбнулся. И тот вопрос, что не имел ответа, словно получив, то в чем нуждался, пропал бесследно. Я, было, задумался на секунду как же так? Что это было со мной? Но всего лишь на секунду. Дядя Коля предложил мне выпить, но я с не спадающей улыбкой ответил отказом.
- Есть томатный сок? Спросил я Лену.
Она молча налила мне в свободную кружку и спросила:
- У тебя все хорошо любимый?
- Да – ответил я и выпил стакан залпом.
- Я пойду посмотрю, как маленький ваш - сказала моя мама и вышла.
- Спит он сладко - предположил мой отец.
- Все они спят - решил дядя Коля - Прям как Ванька.
Дядя Витя закурил все, также печально измеряя глазами кирпично-рисованные обои.
- Теперь и покурить можно – произнес он – ребенка нет. Спит.
- Тебе бы все курить только – выругалась Надя-жена.
Крестная моя, махнула еще стопку, и уж совсем раскрасневшись, удалилась, даже не запив. Спать…Лена моя зевнула и отпила вина.
- Будешь вино? - спросила она.
- Нет – ответил я. Моя улыбка не спадала с лица.
- Это правильно – отреагировал дядя Коля - не хрена пить, а то вон, как Витек будешь. Нервный весь. Он усмехнулся.
Тетя Надя, жена дяди Вити бросила на него злобный взгляд, а дядя Витя как-то дернулся и притушил окурок. Сел.
- Ладно, пойдем, что ли спать - предложил дядя Коля моему отцу - а то уже глаза липнут к мозгу.
Они встали и, пошатываясь, удалились в комнату.
- Ну! Что ты расселся - Надя к Вите - пошли уже домой - Наташ, пошли с нами! Одевайся!
Тетя Наташа мигнула мне глазом и, подхватив под ручки оставшихся, вывела их в прихожую. Там они, шурша и шелестя, оделись, и я отпер им дверь. Втроем они уселись в лифт и  исчезли, сокрытые дверьми. Я вернулся на кухню, и  там ждала меня Лена. Она сидела на стуле и глаза ее грустные. Я обнял ее сзади и поцеловал в затылок.
- Наш маленький спит – прошептал я.
- Я люблю тебя - еще тише прошептала она.