Макар

               

Сырым промозглым утром Макар Вошкин вышел из дома. Осень была на лицо. Грязные лужи в асфальтовых рытвинах, то и дело, попадающиеся под спешащий утренний шаг отходы собачьей жизнедеятельности, жухлое золото хлорофилла – всё осенние признаки, хмуро провожавшие Вошкина до старой покосившейся остановки.
 Вот уже тринадцать лет младший научный сотрудник местного НИИ Макар Вошкин выходил на улицу, шагал положенные 200 метров до остановки и садился в маршрутку. Вошкин ехал на работу в родной институт.
Поездка на маршрутке, как и обход луж/фекалий/грязи, тоже была для Макара своеобразным ритуалом. Для начала он пропускал их одну за другой, штуки две-три кряду. Когда народ на остановке более менее разъезжался, он, наконец, садился в ту самую, вожделенную и долгожданную. Эта маршрутка казалась Макару наиболее опустошенной и удобной.
Хотя, как сказать. То, что к его остановке сидячих мест уже не было факт настолько вероятный, как голубизна неба летним полуднем. Но именно в этой можно было согнуться не в три погибели, а в две, и существовала вполне объективная возможность ухватиться за какой-нибудь жалкий выступ. Именно такой пассажирской плотности и дожидался Вошкин, без сожаления провожая заляпанные дверцы микроавтобусов.
В это сырое, промозглое осеннее утро Вошкину повезло. При погружении в подъехавший транспорт, Макар заметил в самом конце салона одно вакантное место, которое и занял, чуть не задохнувшись от радости.
Итак, день начинался великолепно. Макар, улыбаясь счастью, приготовился к комфортной поездке. Машина тронулась в путь.
Долго ли, коротко ли ехал Вошкин, как постепенно, словно бассейн с двумя трубами, салон стал наполняться. Люди – толстые и тонкие, молодые и старые, немного униженные и очень оскорбленные – все пытались влезть в маршрутку, свято веря в её резиновое происхождение. Макар же, довольно посмеиваясь про себя, глядел туманным близоруким глазом в окно.
К сожалению, хотя ещё не известно к чьему, счастье длилось не долго. Спустя совсем короткое время, Вошкин почувствовал неудобство. Старый, ни раз, и ни два резанный злоумышленниками портфель – подарок мамочки на выпускной, стал с большим напором давить на низ живота. Худые мосластые колени показались до невозможности длинными, так как впивались в бедра впереди стоящей дамы. Дама была, мягко говоря, тучна. Она стояла, большим грозовым облаком, заслоняя весь вид, проход, воздух и свет. Стояла же она к Макару так, как обычно стоит изба на курьих ножках в пошлых анекдотах про Ивана Царевича. Короче вид дамы сзади был очень весьма, от чего Вошкину становилось дурно, ибо с детства мл. науч. сотр. страдал клаустрофобией.
Каким макаром только не старался Макар отвлечься. Однако в голову ничего не шло, кроме одной крамольной мыслишки. Вошкин же гнал её от себя всё дальше и дальше. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабил галстук, прикрыл глаза ладонью – не помогло. Тучный зад так и лез в самое лицо бедного м.н.с..
В последних усилиях аутотренинга Макар попытался вспомнить свою любимую строчку из арии. Ну, же, задорно и вдохновенно. «Кто может, - Вошкин отвернулся к окну – пейзаж не радовал, - сравниться, - Макар снова повернулся к даме «вид сзади». Разводы на её куртке сильно напоминали ему облака – розовые в свете рассвета с голубыми амурами. «…с Матильдой моей, - наконец не выдержал Вошкин и, нервно моргнув, щипнул одного из эротов что есть силы.
Как в замедленных съемках Макар увидел свои красные, не гнущиеся от мороза пальцы, впивающиеся в мягкую плоть. Это несложное движение словно включило звук во всем происходящем:
- СКОТИНА! – завопила дама, сотрясая децибелами весь салон и свой n-ый подбородок.
- Садитесь, пожалуйста, - улыбнулся Макар и соскочил с кресла, при этом пребольно ударившись о низкий не обшитый потолок.
- А-а-а, нахал! – кричала она и била Вошкина по плечам смехотворным ридикюлем.
- Мне – здесь -  остановите, - вылаивал слова смеющийся Вошкин, одновременно уворачиваясь от сумочки и вытирая с носа дамскую слюну.
- Негодяй! - дама не могла прийти в себя.
«Он меня…» - слышал Вошкин, выползая из маршрутки и испытывая при этом все муки рождения. «Он меня.., - доносилось до Вошкина, - …ущипнул за.., - Макар наполовину выбрался, - …за.., - заикалась мадам, - …за… это самое, - Вошкина выплюнуло на тротуар, а дама в пылу эмоций плюхнулась на «это самое».
Ветер с северным неистовством обдал лицо Макара порцией мороза. Дверь захлопнулась. Вошкин свободно вздохнул. До родного института оставалось ещё три остановки. «Э, не беда», - ухмыльнулся младший научный сотрудник, и, расправив затекшие плечи, зашагал бодрым шагом в сторону института, напевая себе под нос любимую арию. А согнувшиеся от холода хмурые человечки на остановке так и не смогли понять счастливого свечения, исходящего от странного гражданина.