Кот и его Котенок

I
Телефонный звонок раздался так неожиданно, что лейтенант Копытин вздрогнул. Похоже, межгород. Сергей нехотя поднялся с постели и снял трубку.
— Серега, ты? Кыштымов. Еду к вам в командировку. Встречай...
Виталя... Его в академии звали Кыштымским, хотя родом он был из Уфы. Сергей не видел Кыштымова с самого выпуска. Тот, уехав к себе, не проявлялся больше трех лет, а сейчас... Да, в общем, все однокурсники не баловали телефонными звонками и визитами, если не считать Леши Каляева, чей стол в кабинете стоял за его, копытинским. Разумеется, Кыштымов остановится у него, Копытина, в квартире, не так давно выделенной от райотдела.

...Поезд опаздывал. Копытину не хотелось торчать в душном вокзале, и он стоял под большим табло, на котором время от времени менялась информация о движении поездов по станции Екатеринбург-пассажирский. Наконец, женский голос объявил о прибытии уфимского. Четверть часа спустя с подножки тринадцатого вагона спрыгнул подтянутый парень лет двадцати пяти, с небольшой сумкой на плече.
— Привет, Кыштымский, — сказал Копытин. — Ты, надеюсь, гостиницу не заказывал?
— С нашими ли зарплатами? — отозвался Виталий. — Ну что, поехали?
В машине молчали. Может, думали, что успеют еще наговориться, а может... Да, наверное, дело было не в том. Несколько лет прошло, они оба изменились, но не знали — насколько, и теперь присматривались друг к другу, пытаясь понять — что же осталось в них от прежних — бывших студентов следственно-криминалистического факультета Уральской государственной юридической академии.
Они были совершенно не похожи друг на друга — сдержанный Серега Копытин и легко увлекающийся Виталя Кыштымов. Наверное, они прекрасно работали бы в паре, но Кыштымский после выпуска укатил к себе в Уфу. Интересно, где он работает? Женился или, как Сергей, холостюет? Копытин покосился на безымянный палец Виталия. Кольца на нем не было. Ну да, какая дура пойдет за них, ментов? На работе — с утра до ночи, выходной один — воскресенье, да и то — если повезет; больших денег не видать. Еще и беспокойся — не подстрелят ли... Кто способен понять их, молодых оперов? Свои же девчонки — из криминалистической лаборатории, из «проституточного» отдела... Или журналистки. Те тоже, случается, не боятся ничего.
...Может, это просто самогипноз? В настоящее время Копытину нравились две девушки: лейтенант Женечка из отдела по борьбе с проституцией и «криминальная» корреспондентка Мария. Не от этого ли все его рассуждения о неспособности понять их, молодых ментов, другим представительницам прекрасного пола?
— ...Ну что, колись, за каким делом приехал? — поинтересовался Копытин, разливая шампанское.
— Хотел спросить, за каким чертом? — Виталя широко улыбнулся и признался неожиданно: — За невестой! Мать уже всю плешь прожужжала — когда, мол, женюсь?
— У вас там что, в Уфе, нет никого? — изумился Копытин.
— Почему? Есть, наверное. Но здесь — красивее... А, если честно, по делу. Но такое запутанное... Без поллитра не разобраться. А поскольку я не пью в таких количествах, то, сам понимаешь...
— Что за дело?
Кыштымский ограничился одним словом:
— Экономическое. ...И давай сейчас не будем о работе. — И напомнил: — Из шампанского пузырики испаряются. Самый смак!.. Ну что, поехали?
— За твою невесту, — сказал Копытин. — Ходит, понимаешь, по городу, и ничего еще не знает.
— А я все равно ее найду и увезу, — пообещал Виталя.

II
В кабинет стремительно вошел Каляев. Судя по выражению лица, он был почти взбешен.
— Делать мне больше нечего! Специально, что ли, подбрасывают!..
— Что? — поинтересовался Сергей.
— Какая-то взрослая шлюха избила малолетку. Та сейчас в реанимации валяется. Вот у меня больше дел нету — взрослячку эту искать!
— Что, малолетка заявление, что ли, написала?
— Нет, сутенерша ее! — окрысился Алексей. — Врачи перестраховались, сообщили. А Лебедев почему-то на тормозах спускать не хочет.
— Эта малолетка в себя пришла?
— Да, вроде, нет еще. Тех всех не расколешь — друг за друга горой. А мне еще очередного «висяка» не хватало! Едва с Приваловой расплюхался, и вот опять...
Каляев нервно подошел к тумбочке и включил чайник.
Ближе к вечеру в кабинет почти ворвалась каляевская стукачка-малолетка Варя.
— Лейтенант, — почти с ходу выпалила она. — Кофе налей!
— А «здравствуйте»? — поинтересовался Каляев. — Тебя что, родители вежливости не учили?
— А пошли они!.. — заявила Варя. — Я от ихней вежливости и свалила из дома. Будто сам этого не знаешь!
Копытину почему-то показалось, что Леша спит со своей стукачкой. Больно уж она бесцеремонно с ним.
— Ну! — потребовала она.
— Не запрягла ишшо! — по обыкновению отозвался Каляев.
— Запрягла уж-жо! — не осталась в долгу Варя.
Леша лично налил и поднес ей кружку с кофе. Малолетка, томно закатив глаза, сидела на стуле и, развалившись, потягивала благоуханный напиток. Сергей видел, что Каляев едва сдерживается, чтобы не надрать ей задницу.
— Ну что, лейтенант, — изрекла, наконец, Варя. — Ты, наверное, уже знаешь, что некая взрослячка набила морду нашей коллеге Пышке...
— Той, что сейчас в реанимации? — перебил Каляев.
— ...Той, что сейчас в реанимации, — подтвердила Варя. — И если ты сейчас предоставишь мне возможность, я могу попытаться составить ее... этот... ну, как его?
Она щелкнула пальцами и посмотрела на Каляева.
— Фоторобот, — подсказал Копытин.
— О, точно! Это, наверное, так прикольно...
— Имя, фамилия! — потребовал Алексей.
— А вот этого не знаю. ...Правда, не знаю. Кличка у нее — Венера.
— Лет сколько?
— Двадцать, наверно. Не больше. Это все, что могу... Нет, — заторопилась она. — Венера появилась у нас, наверно, пару недель назад.
— И тут же — в драку? — изумился Копытин.
— А чё странного? — спросила Варя. — У нас с ними давняя война. Так что ей за это от своих ничё не будет.
...Малолетка сидела рядом с Каляевым, закинув ногу на ногу и, вытягивая указательный палец и скривив носик, командовала:
— Брови не те! Короче. На фиг ты этот нос поставила? Он у нее прямой. Короче, говорю! Ну и шно-о-обель!
— Я тебя надеру когда-нибудь! — пообещал Каляев.
Малолетка отозвалась тут же:
— Попробуй, дядя Леша! Очень прикольно будет посмотреть...
Тот что-то пробормотал под нос и затих.
Спустя полчаса на столе Каляева лежал фоторобот Венеры. Лейтенанту лишь предстояло узнать фамилию этой девицы.

III
Спустя неделю Виталя ворвался в квартиру и почти с порога прокричал:
— Нашел! Серега, я нашел!
— Преступника? — поинтересовался тот.
— Типун тебе на язык! Невесту!
— Поздравляю, — почти бесцветным от усталости голосом произнес Копытин.
— Как-кая девушка! Глаза... волосы... А имя!.. — Кыштымов сделал паузу и выдохнул: — Таира! Тая...
— Ты влюблен, как пятнадцатилетний пацан, — заметил Сергей. — Вспомни, чем заканчивались все твои влюбленности?
— Да ладно, — не совсем довольно отозвался Кыштымов. — Просто завидуешь. Я ее приведу сюда, и ты увидишь...
Сергей подумал, что и на самом деле можно устроить небольшую вечеринку. Пригласить, скажем... Кого? Лейтенанта Женечку из «проституточного» отдела? Или «криминальную» журналистку Марию? Пожалуй, все-таки Женечку. ...Если пойдет.
— ...Женечка? Копытин. Тут такое дело... Вечеринка у меня намечается. Однокурсник в командировку приехал. Из Уфы... Я хотел тебя пригласить.
— Когда? — тут же отозвалась Женечка.
— В субботу в шесть.
— Не могу, — с сожалением произнесли на том конце провода. — Извини, Сережа...
До Марии дозвониться так и не удалось.

IV
— ...Ну что, — выдохнул капитан Серов. — Тебе, Копытин, как всегда, везет. Как утопленнику. На Фурманова, пятьдесят семь, угол с Восьмым Марта — мужской труп. Три выстрела в упор. Езжай...
— Я скоро стану суеверным, — отозвался Сергей. — Когда вы дежурите, товарищ капитан, почему-то обязательно появляются трупы.
— Но-но, лейтенант! Ты тут мне... П-понимаешь...
Как всегда, вечер. Такое впечатление, что все преступления совершаются вечерами. Три выстрела в упор. Значит, мужчина знал стрелявшего. Или ничего не подозревал. А стрелял непрофессионал. Профессионалу хватило бы одного выстрела.
...Как всегда, толпа. Но спроси — никто ничего не слышал.
— Кто-нибудь знает этого человека? — поинтересовался Копытин.
К толпе подшатался пьяный мужичонка лет сорока пяти, небрежно отодвинул в сторону лейтенанта и, уставясь на лежащего на асфальте мужчину, изрек:
— О! Вася Котов. Должно быть, нализался...
На убитом были светло-синие джинсы; светлая же рубашка, на которой краснели три пятна — под сердцем, возле правой ключицы и на животе. Лицо, словно в оправдание фамилии, было похоже на кошачье — длинные усы, глаза-щелочки под роскошными бровями, чуть приплюснутый нос... Ему было от силы лет двадцать пять.
— Точно, — сказал кто-то. — Котов из сорок второй. Я всегда говорила, что он плохо кончит.
Копытин взглядом вычленил из толпы говорившую — женщину лет сорока — невысокую и стройную, несмотря на возраст, и обратился к ней:
— Он жил один?
— С сестрой. Такая же, как брат. ...Шалава, — сцедила женщина.
— Как зовут сестру?
— Кажется, Зоя.
— Ярченко, — распорядился лейтенант. — Поднимись в сорок вторую, разузнай...
Сержант исчез в подъезде. Он вернулся минуты через три.
— Товарищ лейтенант, нет никого.
— Так она уехала, — сказал какой-то мужчина. — Совсем недавно. Я видел — с сумкой вышла, мотор поймала и — адьё!
— Номер запомнили?
— Зачем?
Резонно.
— Витя, по дому напротив пробегись — вдруг кто чего видел?
Конечно, маловероятно — улица слишком широкая. И дворы такие, что затеряться в них — пара пустяков. Следы, конечно, все затоптаны, гильзы — попробуй найди... Ладно хоть — личность убитого установлена.
— Кто-нибудь из его соседей здесь есть?
— Есть.
К лейтенанту пробрался крепкий мужчина — лет тридцати пяти, но уже седеющий.
— Можете что-нибудь сказать об убитом — привычки, образ жизни?..
— Я бы сказал — беспорядочный. Толком, кажется, не работал. А если и работал, то вечерами. Возвращались обычно вдвоем с сестрой, уже заполночь. Когда сразу угоманивались, когда — пили и скандалили. В последнее время это случалось все чаще.
— Это вы говорили, что она уехала недавно? — полюбопытствовал Копытин.
— Я. Но больше, чем сказал, вряд ли сумею.
Убитого меж тем, сфотографировав, положили на носилки, укрыли с головой простыней, и «скорая» отчалила. Минут пятнадцать спустя появился сержант.
— Ну что, Ярченко? По обыкновению, ничего?
— Почему? Пацан один видел, как стрелял кто-то. Не то в полседьмого, не то в семь. Кто — не разобрал. Говорит, могла быть женщина. Во всяком случае, похоже. Выстрелила три раза и во дворах скрылась — в сторону Фрунзе — Московской. Он нам хотел позвонить, но в компьютер заигрался.
В том хитросплетении домов обнаружить кого-нибудь невозможно. И вряд ли там кто-то что-то видел. Никакого обзора. И деревьев много.

...Итак, Вася Котов. Точнее, Котов Василий Игоревич, полных двадцати четырех лет, официально — безработный, проживал в двухкомнатной квартире на Фурманова, вместе с сестрой Зоей Игоревной Котовой, девятнадцати лет, тоже официально — безработной. На что-то они должны были существовать. Вряд ли пили на пособия по безработице. Соседи божатся, что Котовы компаний ни с кем не водили и пили вдвоем.
Мотивы преступления неясны. Единственное, что известно — совершено оно не с целью наживы. Значит, скорее всего, разборки. Но на какой почве? Финансовой? Соседи говорили, что у Котова недавно появилась новенькая «десятка», водил которую он сам и сестре не доверял. Значит источники существования у Котова были и, видно, немалые: на пособие по безработице не разгуляешься. Стреляла все-таки женщина, если судить по «почерку»: беспорядочная стрельба в упор. Мужчина, скорее всего, выстрелил бы один раз. Или кто-то стрелял в состоянии аффекта. Ревность? Котов подпустил убийцу близко. Хорошо знал или не боялся?
По результатам экспертизы, первый же выстрел — под сердце — оказался смертельным. То, что смерть наступила между восемнадцатью и девятнадцатью часами, Копытину уже было известно. Перед смертью Котов плотно поел. Значит, скорее всего, не входил в дом, а выходил из дома. И убийца был знаком с его распорядком дня. ...Пожалуй, самой интересной в заключении экспертов была фраза: «Стрелял левша».
Первой под подозрением должна была оказаться сестра Котова. В последнее время, по словам соседей, между братом и сестрой участились скандалы. В день убийства Зоя исчезает после восемнадцати часов. По заключению экспертов, убийство произошло между шестью и семью вечера. Пацан из дома напротив свидетельствует, что Котова убили между половиной седьмого и семью. Но пацан вполне может ошибаться, если учесть, что он сидел за компьютером. Время для него могло растянуться или сжаться. Или могли неверно идти часы. Единственное «разночтение» — пацан сказал, что убийца скрылась во дворах, а сосед — что Котова поймала «мотор», и в руке у нее была объемистая сумка. ...А если она убила, ушла дворами, на всякий случай покружила по кварталу, запутывая следы? Потом вернулась домой, схватила сумку и сбежала? Но она должна была понимать, что подозрение в первую очередь падет на нее! Нет, здесь какая-то нестыковка. Но где?

В присутствии понятых — соседа по лестничной клетке, и соседки с первого этажа, — Копытин и Ярченко вскрыли квартиру Котовых. В большой комнате, судя по всему, обитал Василий. В углу стоял диван, напротив него — шкаф-купе во всю стену. В нише шкафа — двадцатидюймовый телевизор «Sony». Видик. На тумбочке у двери — радиотелефон. Рядом — записная книжка. Сергей пролистал ее и отложил на диван. В шкафу оказалась одежда на все случаи жизни, договоры на открытие счетов в нескольких банках, и больше ничего.
Обстановка маленькой комнаты, в которой, очевидно, жила Зоя Котова, была намного беднее: диван, старый сервант, одежный шкаф и небольшой однокассетный магнитофон. В серванте Копытин обнаружил одну сберкнижку на пять тысяч с копейками и альбом с фотографиями. Сосед-понятой опознал на них только Василия и Зою Котовых.
— Только здесь она — темная, — сказал он, — а в последнее время перекрасилась в блондинку.
Вряд ли это пригодится.
— Мы изымаем записную книжку и фотоальбом. Подпишите протокол.

В записной книжке Котова не было имен. Только инициалы и клички. Рядом — номера телефонов и паспортные данные. На букву «А» стояло: «Адвокат», и напротив — шесть цифр. «Надо бы позвонить», — подумал Копытин. Он выписал все номера телефонов, инициалы и паспортные данные. Придется посылать запросы в паспортные столы разных районов, чтобы выяснить, с кем общался убитый.
Все владельцы паспортов, чьи данные так тщательно выписывал Котов, оказались молодыми женщинами от восемнадцати до двадцати пяти лет. Вряд ли они были любовницами Василия Игоревича, если только тот не был оригиналом и не коллекционировал паспортные данные всех, с кем спал. Вывод напрашивался один: Котов — сутенер. В этом случае круг поиска убийцы сужался. Убийцей могла быть любая из пятнадцати молодых женщин, чьи данные хранились в записной книжке Котова. Могла быть сестра. Или кто-то еще. Скажем, завязавшая проститутка. Впрочем, они тоже могли входить в телефонный список Василия Котова.
Фоторобот Венеры, до полусмерти избившей малолетнюю проститутку Яну Соколову по прозвищу Пышка, валялся на столе Каляева бесполезеной бумажкой уже, наверное, с неделю.
Сергей сидел, рассеянно переворачивая листы семейного альбома Котовых. Каляев поднялся со стула, подтянулся, хрустнув позвонками, и, приблизившись к столу Копытина, заявил:
— Страсть как люблю рассматривать чужие альбомы!
Копытин, у которого пересохло в горле — будто он часа два проболтал по телефону или пробежал двадцатикилометровый кросс, встал и прошел к тумбочке с чайником.
— У, какая! — уважительно-восхищенно проговорил Каляев. — Знакомая, что ли?
— Рехнулся? — поинтересовался Сергей, возвращаясь к столу с кружкой кофе.
Каляев неожиданно рыскнул к своему столу. Спустя пару секунд рядом с фотографией Зои Игоревны Котовой лег фоторобот Венеры.
— О-ба! — сказал Каляев. — А?
Зоя Котова и Венера и Венера оказались похожими друг на друга как двойняшки.
— У твоей, этой, сестры, случайно, нет? — поинтересовался Алексей.
— Нет. У нее — брат. ...Был.
— На брата это явно не похоже, — переводя взгляд с Зои на Венеру, заключил Каляев. — Колись, кто такая?
— Котова Зоя Игоревна, сестра Котова Василия Игоревича, расстрелянного на улице Фурманова у дома номер пятьдесят семь тремя выстрелами в упор четырнадцатого июня сего года, — отрапортовал Копытин.
— Сестра — проститутка, — констатировал Каляев. — А брат?
— Судя по всему, сутенер.
— Два сапога, — сказал бывший однокурсник. — Разных размеров. Кое-что проясняется. ...Для тебя. Ну и где она теперь?
— Полагаю, в бегах.
— Подавай в розыск, не медли. Избиение малолетки, убийство брата... Мне Варя говорила — совершенно безбашенная девица...
Похоже...
Значит, еще один повод появиться у Женечки.
— ...Привет, это Копытин. Я у тебя появлюсь? Дело на сто миллионов! Через полчаса.
Он подхватил альбом, каляевский фоторобот и выбежал на улицу.
Моросил слепой дождь. Звенели трамваи. Стояла жара и хотелось купаться. И вообще — просто хотелось праздника. Впрочем, сегодня вечером этот праздник должен был состояться. Виталя Кыштымский приведет свою потенциальную невесту, придет Мария... Жаль, занята Женечка. Может, не занята? Может, просто у нее кто-то есть?
Сергей стукнул в дверь кабинета.
— Входите! ...Ой, привет. Ну давай, говори, чего там мои опять натворили?
Она говорила, словно какая-нибудь классная в учительской, хотя некоторые ее подопечные были старше ее года на три. Копытин положил перед ней альбом Котовых.
— О! — сказала Женечка. — Кот Вася. Василий Игревич Ко...
— Это я знаю, — перебил Сергей. — Ты мне лучше скажи, кто он такой.
— Сутенер с Малышева.
— А про эту что скажешь?
— Зоя Котова, его сестра. И, по совместительству, — Котенок, его девочка.
Вот это номер!
— А это?
— Ну, она же. Разве не видно?
— Девица по кличке Венера, — сказал Копытин. — Появилась на Щорса две недели назад.
— Слушай, Сережа, — сказала Женечка. — Переходи к нам! Все равно то и дело к нам бегаешь...
— Я подумаю, — отозвался Копытин и небрежно кинул на стол посмертную фотографию Котова.
Женечка присвистнула и проговорила:
— Извини. Вырвалось. Интересно, кто его так?
— От тебя хотел услышать, — отозвался Сергей.
— Вот бы знать!
— Зоя — Венера, по оперативным данным, измочалила некую Пышку...
— Яну?!
— Она в реанимации. А сама либо минут за десять до убийства брата, либо чуть позже, исчезла. Села с большой сумкой на мотор и уехала. Говорят, безбашенная девочка.
— Вполне, — согласилась Женечка.
— Но как она оказалась на Щорса?
— Выходит, ушла от него. Может, из-за этого и...
Она права. Нужно искать Котову. Но где?

V
Сергею пришлось скучать в одиночку: Мария так и не появилась. Может, уехала на срочное задание, а Виталий с Таирой сидели на диване и беззастенчиво о чем-то ворковали. «Ничуть не изменился», — констатировал Копытин и ушел на кухню.
Он стоял возле раскрытого окна, курил в раскрытое окно, отгоняя дымом нахальных комаров, и думал, что, наверное, нужно было попытаться вытащить из этого страшного болота Пышку, Яну Соколову. Остальных вытаскивать не хотелось. Но потом Сергей решил, что это — не совсем его дело. Для этого существуют ОПППН, «проституточный» отдел... К чему отнимать хлеб у лейтенанта Женечки? Да, в общем, не только в хлебе дело. Точнее, не столько. Копытину хватает бытовых убийств и криминальных разборок. Прав был майор Лебедев, когда сказал: «В твоей жизни еще столько будет униженных и оскорбленных... Всем не поможешь».
— Сергей!
Копытин от неожиданности вздрогнул и оглянулся. В проеме кухонной двери стояла Тая. Стояла как-то... профессионально, что ли? — чуть выставив вперед коленку, которую при всем желании не могла скрыть ярко-красная мини-юбка.
— Сергей, — повторила Тукмачева. — Вы куда-то сбежали, а нам неудобно... Как будто это не мы вгостях, а вы...
Почему она с ним не на ты? Они же ровесники.
— Садись, — сказал Копытин. — Рассказывай.
Он внимательно разглядывал Таиру. Наверное, это уже профессиональная привычка. ...Темные короткие волосы. Чуть раскосые карие глаза. Башкирка? Татарка? В ее лице было много восточного. Правда, нос — чисто славянский. И фигура — тоже. Не широкобедрая, но, тем не менее, крепкая. Сергею подумалось, что ее предки вполне могли быть крестьянами. Даже, наверное, ссыльными.
Тая послушно сидела и была похожа на пай-девочку. Или, скорее, корчила ее из себя.
— Куришь? — поинтересовался Копытин, протягивая пачку.
Сергей машинально отметил, что Таира взяла сигарету левой рукой.
— Откуда ты?
— Из Богдановича.
Лимита... Впрочем, как и он сам.
— А квартиру где снимаешь?
— На Уралмаше.
Спрашивать — где работает? Это уже будет походить на допрос. Допрашивать Тукмачеву он не имел никаких оснований. ...И что в ней нашел Кыштымский? Мини-юбку? Впрочем, Сергей сейчас пытался врать себе. Некое обаяние в Тае все-таки было. Была тайна. ...Кажется, он сказал это вслух. Таира не удивилась.
— Меня многие клиенты так называют.
— Клиенты? — удивился Копытин. И заглянул девушке в глаза.
Таира ничуть не смутилась.
— Я стригу на дому, — сказала она.
— Кого?
— Да всякие попадаются...
— Мужчин?
— В основном.
В кухню заглянул Кыштымский.
— Общаемся, — слегка отставив руку с сигаретой, поведала Тая. И спросила: — Виталь, ты не будешь против — я с Сергеем потанцевать хочу?
— Танцуй, — сказал Виталий. — Я что, ревную?
«Зачем она меня обхаживает?» — подумал Сергей. Все-таки что-то в этой Таире было не то.

VI
Билет до Кавминвод Зоя купила заранее, выстояв огромную очередь. И спрятала в белье — чтобы ничего не заподозрил брат. Скорее всего, назад она не вернется. Опасно. Побросала в сумку вещи, документы, выгребла из тайника брата всю наличность и выскочила из дома. Поймала «мотор», умостилась на заднее сидение и сказала:
— На вокзал.
— Торопимся? — бросил за спину водитель. И предупредил. — Могут быть пробки.
Котова глянула на часы. До поезда оставалось около двух часов.
— Успеем, — отозвалась она.
Возле пятьдесят седьмого дома толпился народ. Зоя скользнула по толпе взглядом и отвернулась.
В вагоне она забралась на верхнюю полку, а, когда поезд тронулся, легла на живот и уперлась взглядом в огни вечернего города. Он был слишком большим. В нем был слишком высокий коэффициент жестокости на душу населения. Есть ли где-то города, в которых этот коэффициент стремится к нулю? Малышка Машка утверждала, что есть. И даже называла такой город. Котенок сомневалась — больно уж не похоже по названию — Кисловодск, но Машка говорила об этом городе с таким жаром, с такой любовью, что Зоя рискнула. Впрочем, не рисковала она ничем. Ей просто нужно было уехать из Екатеринбурга.
Стук колес убаюкивал. Напоминал старый деревянный дом на отшибе, мимо которого то и дело простукивали куда-то по рельсам поезда. Куда-то. В другую жизнь.
...Когда родители пили, она забивалась в уголок, и оттуда по целым часам не доносилось ни звука. Зоя была очень тихим котенком. И лишь иногда вся накопленная за дни, недели, месяцы боль и обида прорывались. И тогда Зоя была похожа не на котенка, а на разъяренную тигрицу.
Сначала спился и помер отец. Когда по пьяне попала под поезд мать, Зое было четырнадцать, Васе — девятнадцать. В город он уехал первым. Обещал устроиться и выписать сестру. Их с детства звали — от фамилии — Кот и Котенок. Зоя тоже рвалась в город — подальше от повального пьянства и разора. Зоя надрывалась одна, почти помирала с голодухи, и уже отчаялась ждать. Через три года Котенок закончила школу. На следующее утро после выпускного — раным-рано, в ее окно кто-то стукнул  три раза. Зоя выскочила в ночной рубашке, набросив на плечи каким-то чудом не пропитую матерью шаль, — к Васе! Но на пороге стояла невысокая девушка, года на два постарше ее.
— Ты Зоя, — сказала она. — Котенок. А я — Малышка Машка. Я за тобой.
И для верности добавила:
— От Кота.
— Да вы заходите, — заторопилась Котова. — Только вот угостить...
— Не мохай, — проговорила девушка. — Я все привезла. Только чай поставь.
Котенок растопила печь. Городская с интересом следила за Зоей, будто видела все впервые.
— Вася работает? — напряженно, еще не освоившись с незнакомым человеком, поинтересовалась она.
— Еще как! — странно усмехнулась Машка.
— И зарабатывает?
Они тянули чай с дымком и городским тортом.
— Квартиру снимает. Двухкомнатную, — сказала Малышка Машка.
Пахло дымом, половиками и прибитой дождем пылью.
— Там, у вас, работу найти можно? — поинтересовалась Зоя, откусывая кусок торта. Ко впалой щеке присох кусочек безе.
— Я нашла, — ответила Машка. — И ты найдешь.
Допив чай, она поднялась.
— Собирайся, поехали. У нас мало времени. Бери самое необходимое. Остальное Кот приедет, заберет.
— А завтра нельзя?..
— Сегодня.
Стучали колеса. Зоя уже спала. Может, все что было потом, просто приснилось?..
— ...Думаешь, ты здесь найдешь работу? — усмехнулся Кот. — ...Наивная.
«Городской, — подумала Зоя. — Он уже городской. А я?..» И все-таки она попыталась. Но на работу ее никто брать не хотел.
...Спустя полтора года Кот Вася купил двухкомнатную квартиру. Ту самую, на Фурманова, откуда она сегодня сбежала. Квартиру, заработанную (в том числе) и ее телом. Брат выделил ей комнату, и в качестве платы за нее забирал почти все заработанное. Терпению иногда наступает предел. Нарыв когда-нибудь прорывается.
...Когда-нибудь начинают стучать колеса.

VI
Через пару дней после вечеринки Сергей с Кыштымским собирались нанести ответный визит к Тукмачевой (на этом почему-то настаивала она). Но вечером, когда Тая уже была в квартире Копытина, позвонил Виталий и сказал извиняющимся голосом:
— Ничего сегодня не выйдет. Дело сложное, совсем зашиваемся! Ну а ты сам смотри. Наверняка Тая все приготовила, получится нехорошо, если...
— Ладно, — бросил Копытин. — Я понял.
И, повернувшись к Тукмачевой, произнес:
— Виталий звонил. Жутко извинялся...
— Не сможет? — констатировала Тая. — Ну что ж, нужно привыкать... Работа — прежде всего.
В ее глазах действительно светилось понимание. Но, как предполагал Кыштымский, Тукмачева предложила:
— Сережа, может, все-таки поедем ко мне? А то я все приготовила... Одна не съем.
— Блюдешь фигуру?
Таира не ответила. Что ж, все логично. Почему бы и нет? Почему бы не посмотреть, где живет будущая невеста давнего друга? Может, удастся кое-что разузнать про ее образ жизни. И рассказать Витале. Конечно, это дело, скорее, частных детективов, но все-таки что-то в Тукмачевой было не то. Сергею казалось, что она что-то скрывает. Таира казалась неестественной. А Виталя слишком ослеплен, чтобы это заметить.
Тукмачева поймала «мотор», назвала адрес, а водитель, мужик лет сорока, то и дело странно косился на них и усмехался в усы.
Автомобиль тормознул во дворах на Старых большевиков. Сергей расплатился и подал Тае руку. Девушка, похоже, удивилась, но только слегка. Они поднялись на последний, пятый, этаж. Из соседней комнаты выглянула соседка, женщина лет за шестьдесят, растрепанная и морщинистая. Она подозрительно оглядела Копытина с ног до головы, пробурчала что-то вроде: «Шляются тут всякие!» и скрылась на дверью.
— Не обращайте внимания, — сказала Тая и открыла свою комнату ключом.
Неказистая обстановка напомнила Копытину общагу. Единственным, отличавшим комнату Таиры от общежитской, был невысокий — сантиметров пятнадцать от пола — дастархан, стоявший на потрепанном ковре и полный фруктов.
— Ты узбечка? Или таджичка? — поинтересовался Копытин.
— Знаете, Сережа, во мне столько разных кровей намешано! Проще сказать, что я русская, — отозвалась Тукмачева, примащиваясь возле дастархана.
Взгляд Сергея, помимо его воли, все время падал на ярко-красную мини-юбку Таиры. Копытин попробовал сесть возле дастархана по-турецки, но не успел даже съесть банан, как понял, что сидеть так жутко неудобно, и, по примеру хозяйки комнаты, переместился на колени.
— Все равно у тебя в роду были таджички или узбечки, — решил Копытин.
— Были, — согласилась Тукмачева. — Седьмая вода на киселе.
К фруктам она почти не притрагивалась.
— Родители, говоришь, в Богдановиче?
Тая кивнула, разгрызая яблоко. И сказала:
— Видите, где жить приходится?
— Ты сама хотела, — возразил Сергей. — Или бежала от кого-то?
— От кого? — проглотив кусок яблока, удивилась Таира.
— Ну, мало ли...
Тукмачева цепко посмотрела на Копытина и замотала головой.
— Какое-нибудь училище заканчивала?
Она посмотрела на Сергея непонимающе.
— ...А-а, так вы про стрижки? Нет, самоучкой. Точнее, сестра научила. ...Хотите, я вас постригу? — оживилась Таира.
У Сергея было странное чувство. Ему казалось, что он занимает сейчас место Кыштымского. Тукмачева явно хотела его очаровать. Зачем?
Роман Кыштымского с Таирой развивался стремительно. Кажется, дело действительно шло к свадьбе.
Зачем она пригласила их в квартиру, где жила с соседкой? Чтобы показать убогость своего жилища? Дескать, торопись, Виталя, мне здесь жить уже невмоготу! Это начинало смахивать на любовь по расчету. Кыштымский пристроит ее секретаршей — куда-нибудь в управление, снимут квартиру — без соседей, а там, глядишь, Виталий квартиру получит. И заживут они как люди. Почему бы и нет?
Копытин сидел на единственном в этой комнате стуле, повязанный простыней, и над его прической колдовала Тая, то и дело касаясь упругой грудью спины Сергея. От Таиры пахло луговыми травами. В общем, неудивительно, что Виталий повелся к ней.
Сергей с Тукмачевой в чем-то были похожи. Детство его тоже прошло в небольшом городе. Родиной Сергея был Реж. Сейчас он казался Копытину тихим и уютным. Хотя, почему только сейчас? А пятнадцать лет назад?
Пятнадцать лет назад они, девятилетние пацаны, рыскали по городу, играя в сыщиков-разбойников. Разбойники ставили крестики на домах, сыщики шли по следу. Может быть, и Тая когда-нибудь играла в эту игру?
— Я причесывала кукол, — отозвалась Тукмачева.
— А я играл...
Играл. И доигрался. Стал сыщиком. А кто-то, игравший когда-то в эту неистребимую игру, стал разбойником. Он не был им изначально; может, даже в игре всегда был сыщиком, а теперь... Кого винить в том, что он сменил амплуа? Родителей? Общество? В детстве Копытину было проще: он знал, по чьему следу идет. А сегодня? Кто убил Котова? Сестра? Крестиков оказалось неимоверно мало.
От Тукмачевой Копытин ушел поздно — около половины одиннадцатого, а домой добрался почти в полночь. Кыштымов сидел на кухне перед исписанным листом бумаги, обхватив руками голову и вполголоса что-то бормоча.
— Привет, — сказал Сергей.
Виталий только махнул рукой — отстань, мол, не мешай! Копытин пожал плечами и пошел спать.

VII
— Ну, все, — выдохнул однажды вечером Кыштымов. — Кажется, разобрались.
— Увозишь?
— Полную сумку финансовых документов, — отозвался Виталий.
Он не понял вопроса или намеренно ответил не то, чего ждал от него Сергей?
— Я имею в виду Таю, — уточнил Копытин.
— Увожу. Здесь ей делать нечего.
Может, он и прав.
— Она какая-то странная в последнее время, — помолчав, проговорил Кыштымский. — Как будто у нее что-то случилось.
— У нее парень был? — поинтересовался Копытин. — Может, рассталась с ним из-за тебя?
Кыштымский пожал плечами:
— Меня это не интересует.
Он был ей очарован окончательно и бесповоротно.
Кыштымов с Таей уезжали в субботу, в одиннадцать. У них уже все было решено. Копытин взял на двенадцать билеты в кино — на себя и на лейтенанта Женечку из отдела по борьбе с проституцией. Она все-таки согласилась. Нашла время.
До отхода поезда оставалось десять минут. Они стояли втроем возле вагона — Виталий, Таира и Сергей. Вещи Кыштымова и Тукмачевой уже находились в купе. Женечки все не было. А Виталий — кровь из носу! — хотел ее увидеть. Возможно, даже в качестве невесты Сергея.
Она прибежала, когда-то до отправления оставалось минут пять. При виде Женечки Тая изменилась в лице и заторопилась в вагон. Но Виталий ее придержал.
— Тая, — сказал Сергей. — Это Женя.
Лейтенант протянула руку. Тая неловко, отведя взгляд, сунула ей свою, пробормотала что-то вроде: «Очень приятно» и сбежала в вагон. Кыштымов развел руками, точно извиняясь за невесту, и проговорил:
— Ну что, ребята... Пока. На свадьбу-то выберетесь? А потом уж мы — на вашу...
Женечка вспыхнула. Сергей отшутился:
— Там посмотрим. Если живы будем...
— Не пори чушь! — бросил Кыштымов и вскочил на подножку. — Пока! Не поминайте лихом...
Женечка проводила взглядом последний вагон, взяла Копытина под руку и сказала:
— Не знаю...
— Чего не знаешь?
— Выйдет ли у них что-нибудь. Хотелось бы. Но...
— Считаешь, они друг другу не подходят?
— Ты видел ее лицо, когда она меня заметила?
Они шли по грязному переходу, огибая спешащих на поезда и электрички людей.
— Ты ее знаешь? — помолчав, спросил Сергей.
— Тайка, — отозвалась Женечка. — Проститутка с Малышева.
— Так чего ж ты раньше?! — возмутился Копытин.
— Во-первых, что невеста твоего друга — именно Тукмачева, я узнала пять минут назад. Во-вторых, она глазами попросила меня молчать. В-третьих... В-третьих, к чему лезть в чужие судьбы? Для нее это — шанс. Может быть, единственный.
— ...Говорят, из бывших проституток получаются неплохие жены, — сказал Сергей.
— Если за ними нет криминала, — возразила Женечка.
— А за ней есть?
— Не знаю. Все может быть. Сам понимаешь...

IX
Выяснить, куда исчезла Котова, было невозможно. Вряд ли она улетела на самолете. Подавать в розыск? А улики? Улик не было. Кроме того, что она уехала. Но уехать Зоя могла и вне связи с убийством брата. Просто два этих события могли совпасть.

***
Котенок отдыхала. Она бродила по узким кисловодским улочкам, где не грохотали трамваи, не шуршали шинами троллейбусы. Где было тихо и спокойно. Гуляла по Долине роз, поднималась в горы — на альпийские луга, срывала с деревьев дикие орехи и абрикосы. Подолгу стояла в парке — перед небольшим бассейном с беседкой, из которого вытекала стеклянная струя, и ей казалось, что это и есть рай. Она забыла почти все. Но спустя неделю накатила тоска. Тянучая. Жгучая. И Зоя с ужасом поняла, что без Екатеринбурга не может. Она гнала желание вернуться, она сбегала в горы, но те, еще вчера красивые и величественные, сегодня казались мрачными. Они возвышались и давили. Дышать было нечем. Ныла голова. Котенку начинало казаться, что она сходит с ума.
И однажды она не выдержала: пришла к приземистому одноэтажному зданию вокзала и купила билет до Кавминвод...

***
Спустя две недели после убийства Котова раздался звонок. Лейтенант Копытин поднял трубку. Женский голос произнес всего два слова: «Котенок вернулась». И трубку повесили. Сергей порывисто встал, подошел к окну и бросил за спину:
— Леша... Организуй наблюдение за Фурманова, пятьдесят девять. Котова вернулась.
Каляев присвистнул.
— Будем брать? — осведомился он.
Брать? Пожалуй.
— ...Да не убивала я, господи! — орала Котенок, размазывая слезы по скулам.
— Воды, — сказал Копытин. — Воду выпейте.
Застучали о кружку зубы.
— Он, конечно, гад был, — выдохнула Котова. — Но ведь брат все-таки... И я не знала, что...
— Вы понимаете, что всё против вас? В последнее время между вами и братом участились скандалы. Из-за чего?
— Он забирал у меня почти все деньги.
— И вы решили уйти от него на Щорса, — утвердительно сказал Каляев. — Кот Вася, как его звали девочки, резонно возмутился. И вы его попросту убрали. Кстати...
Он подмигнул Копытину и сказал:
— Нам нужен образец вашего почерка. А то к нам в руки попала одна очень интересная записка...
Сергей удивленно посмотрел на бывшего однокурсника. Алексей подал знак: «Молчи!» И Копытин понял, что хотел узнать Каляев. Он подвинул к Зое уголовно-процессуальный кодекс на статье «Умышленное убийство» и сказал:
— Перепишите статью.
Котова взяла ручку левой рукой и приготовилась писать.
— Ну что? — поинтересовался у Сергея Каляев. — Думаю, все ясно?
Зоя съежилась и перевела затравленный взгляд с одного лейтенанта на другого.
— Отпираться бессмысленно, — бросил Каляев. — По заключению экспертов, Котова убил левша.
— Я... я не убивала... — прошептала Котенок. — Я... правда...
Каляев молчал. Молчал Копытин. Котова мучительно пыталась что-то вспомнить. Наконец, лицо ее прояснилось.
— Вспомнила! — захлебываясь, заговорила она. — Я вспомнила! Дня за три до того, как я уехала в Кисловодск, я пришла... Мне нужно было кое-что спросить у Малышки Машки... Она уехала с клиентом, я не успела... Ну и осталась ждать. На меня косились, но не трогали. Я же почти год там проработала... И вдруг смотрю — брат появился. С Тайкой вместе. И он на нее орет, а она — на него. Ты, мол, еще пожалеешь...
— Это она ему? — полюбопытствовал Каляев.
— Да... Я поняла, что она свалить хочет — с кем-то. А он говорит — мол, не вздумай, я этому менту твоему все расскажу...
— Менту?! — вырвалось у Копытина. — А... а как Тайку звали? Полное имя, фамилия?
— Таира, — сказала Котенок. — А фамилия...
Зоя мучительно пыталась вспомнить. Подперла голову руками и терла виски. От того, сможет ли она вспомнить фамилию, зависит ее дальнейшая жизнь. Копытин смотрел на Котову. Ему уже не казалось, что она может быть убийцей.
— Я сейчас назову три фамилии, — произнес он. — Выберете одну из них. Готовы?
Котова ерзнула на стуле и, сглотнув, проговорила:
— Воды можно?
— Леша, налей Зое Игоревне кофе.
Каляев скользнул по Сергею непонимающим взглядом и направился к тумбочке с чайником.
Зоя сделала пару судорожных глотков кофе и отставила кружку.
— Готовы? Называю. Токмакова. Тукмачева. Токарева.
— Тукмачева, — не задумываясь, произнесла Котова.
— Точно, Зоя Игоревна?
— Да.
Копытин автоматически протянул руку и сделал несколько больших глотков из Зоиной кружки. Алексей уперся в него взглядом, как в медведя гризли, внезапно появившегося в уральских лесах. Потом Сергей встал, нервно закурил. Он смотрел в окно и ничего за ним не видел. Рука с сигаретой дрожала. Резко повернувшись, Копытин выдохнул:
— Отпускать будем. Под подписку о невыезде.
— Рехнулся? — не обращая внимания на Котову, осведомился Каляев.
— Я тебе потом все расскажу, — устало пообещал Сергей. — Отпускай Котову. Если что, я отвечу.
— За ней еще избиение малолетки, — напомнил Алексей.
Ну да, конечно...
— В больницу позвони — как там она?
Пока лейтенант Каляев набирал номер, Котова сидела, не сводя с него глаз. Наконец, он положил трубку, облокотился о стол и несколько секунд смотрел на Котову. Она, глядевшая на него с надеждой, на глазах опадала. И, когда взгляд ее совсем потух, Каляев сказал:
— Жить будет.
— Я... я ее... — захлебнулась Котенок. — Я заплачу... за все лекарства заплачу, только...
— Беги оттуда, — посоветовал Копытин. — Только не из города. Из города убежишь — посадим.
— Я... я не...
— Распишитесь, — хмуро бросил Каляев. — Это подписка о невыезде.
— Спасибо...
Это слово Котова почти прошептала. И выскочила из кабинета.
— Рехнулся, — снова констатировал Каляев. — Лебедев с нас шесть шкур спустит. По две с меня, с тебя и с Ярченко. До кучи...
— Не спустит, — отозвался спустя полминуты Сергей. — Я знаю, кто убил Котова. И знаю, из чьего пистолета. ...Готовься, едешь в Уфу.
— Да объясни ты толком! — не выдержал бывший однокурсник.
— Здесь был Кыштымский, — сказал Копытин.
— Да ну! — неожиданно оживился Каляев. — Чего ж ты — даже ни слова?..
— Не до того было, — соврал Сергей. — С этими Котовыми...
Отчасти это, конечно, было правдой. Но, если честно, Копытину просто не хотелось приглашать к себе Каляева, пока у него жил Кыштымский. Виталя и Алексей всегда относились друг к другу если не настороженно, то, по крайней мере, прохладно.
— А я хотел бы встретиться, — отозвался Алексей. — Он сильно изменился?
— Да нет... Все такой же... восторженный.
— В гости приезжал или по делу?
— По делу.
Сергей поднялся, вылил остатки Зоиного кофе в горшок с кактусом, который символизировал в их кабинете торжество правосудия, и налил кофе себе.
— Из Уфы? — кажется, Каляев начал о чем-то смутно догадываться.
— Из Уфы. Познакомился здесь с девушкой...
Копытин отпил из кружки.
— В его духе! — усмехнулся Алексей.
— И собрался жениться.
— А она? — в глазах Каляева загорелся огонек любопытства.
— И руками и ногами — за.
— Не верю я в аткие скоропалительные браки, — заметил Каляев.
Сергей подумал, что Алексей вообще ни в какие браки не верит.
— Знаешь, как зовут его невесту?
Каляев, кажется, даже подался вперед.
— Ну?!
— Таира Тукмачева.
Алексей присвистнул и сказал:
— Приехали...
Он закурил, стряхивая пепел на многострадальный кактус — символ несгибаемого правосудия.
— Вот теперь все встало на свои места, — заключил наконец Каляев. — Есть и мотив и, кажется, орудие убийства.
— Мотив здесь, — возразил Сергей. — Оружие — в Уфе.
Каляев молча докурил, швырнул окурок в форточку и, повернувшись к Копытину, сказал:
— Ты прав. Ехать в Уфу нужно мне.
Он оседлал стул и произнес:
— Итак, суммируем. И Котенок, и Тая работали под Котом. И обе хотели свалить. Одной удалось.
Кому — Каляев не уточнил.
— Дальше. Тукмачева ему угрожала — при свидетелях.
— Случайных, заметь!
— Случайных, — согласился Каляев. — Но желать его смерти могли обе.
— Да. Но убила одна. Пистолет в квартире Котовых не обнаружен.
— Могла выбросить.
— Согласен. Теоретически. Но пацан из дома напротив говорил, что убийца скрылся во дворах. А Котову видели выходящей из дома.
— Слабо, — заметил Каляев.
Сергей и сам понимал — слабо. Но в то, что Котенок невиновна, он уже поверил. Хотя, может, и не стоило. Рано.
— Ну, в общем, я понял. Майору доложись, и я поехал. ...И чего Кыштымский дома деваху не присмотрел? Черт бы его подрал!.. Себе и нам на голову...
— Сказал, что здесь красивее.
— И дурнее, — подхватил Каляев. — Убеждаюсь все больше.
«Расстался с очередной», — понял Сергей и сказал:
— Ну что, пошли?
— Иди. Я еще покумекаю.
Копытин спустился, прошел мимо «дежурки» и остановился на крыльце. В пяти шагах стояла женская фигурка. Увидев Копытина, фигурка метнулась к нему. Сергей узнал Котенка.
— Товарищ лейтенант, вы меня спасли!
Господи, как пошло!.. Сергей скривился. Зоя заметила и сказала:
— Ну нет, правда... Спасибо вам... Я... Пойдемте ко мне!
И она слегка потянула Сергея за рукав. Чем она могла его отблагодарить? Разве только...
— Нет, — отозвался он. — У меня предложение получше.
Котова взглянула с любопытством.
— Нет, не в ресторан, — поспешил сказать он.
Сергею за глаза хватило благодарности Ермиловой — за дело о подмене ребенка.
— В кафе, — твердо произнесла Зоя. — Я вам обязана.
Нет, ее не переубедишь!
— Давай договоримся так: сначала в больницу к Пышке, а уж потом...
Он махнул рукой.
— Завтра, — сказала Котенок. — Я обещаю. Посмотрите на часы.
Ну да, без пяти девять. Кто их туда пустит?
— Я только зайду домой за деньгами.
Проигнорировав протестующий жест Сергея, она сказала:
— Денег, которые остались от брата, мне хватит, пока я ищу работу.
— Каждый платит за себя, — отозвался Копытин. — Я иду в кафе только на таких условиях.
...Они сидели в полутемном кафе.
— А вы решительная, — сказал Сергей. — Почему же не ушли раньше?
— А куда бы я ушла? — возразила Котенок. — Я была в полной зависимости от брата.
— Разменяли бы квартиру...
— Как вы себе это представляете, Сергей?
Она впервые назвала его по имени. Копытин отметил, что Котенок ему симпатична. И тут же сказал себе: «Стоп! Таира Тукмачева».
— И давайте больше не будем об этом...
— ...Может, все-таки подниметесь? — смущенно произнесла Зоя, когда они остановились возле ее подъезда.
— Нет, — ответил Копытин. — Зачем повторять судьбу Кыштымского?
— Кого?
Кажется, она просто тянула время.
— Моего однокурсника. На свою беду, он решил увезти Таиру.
— Сергей, — медленно произнесла Котова. — За мной никогда криминала не было.
— Все равно, — отозвался Копытин. И, помолчав, поинтересовался. — Когда завтра встречаемся?
— Я узнаю часы приема и позвоню. ...Ну что, до свидания?
Она подала узкую ладонь. Сергей осторожно пожал ее, повернулся и не оглядываясь, зашагал к 8-го Марта. ...Говорят, из проституток получаются неплохие жены...
У дома номер пятьдесят семь остановился. Вот здесь полмесяца назад с тремя огнестрельными ранами лежал Кот...

X
— ...Простите, Сергей, — сказала Котенок. — Мне нужно поговорить с Яной наедине.
Она толкнула дверь и решительно вошла в палату.
Соколова изменилась в лице. Зоя угловатой походкой пацанки приблизилась к Пышкиной койке. Яна отвернулась — порывисто и зло — и процедила:
— Какого хрена пришла? Чё, статья ломится?
— Дура ты, Пышка, — бросила в ответ Котенок. — Завязала я.
— Совсе-ем? — недоверчиво спросила Яна и осторожно повернулась.
— Совсем! — подтвердила Зоя.
— Врешь! — выстрелила Яна. И припечатала: — Так не бывает!
— Бывает. Тайка Тукмачева Кота Васю замочила. А он моим сутенером был. ...И братом, — добавила она. — Долго рассказывать, но это убийство хотели повесить на меня.
— И не повесили?
Пышка приподнялась и теперь смотрела Котенку прямо в глаза.
— Нет. Спасибо, лейтенант Копытин...
— Копытин?..
Яна села и, точно не веря, повторила:
— Копытин?.. Ты сказала: лейтенант Копытин?
— Я сейчас! — выдохнула Зоя и метнулась к выходу. — Сергей!
— ...Привет, — сказал он и легонько взворошил Пышкины волосы. — Ну, как ты?
— Уже нормально, — отозвалась Яна. — Уже скоро выпишут...
И помрачнела.
— Ты ее прости, — попросил Сергей. — Погорячилась девочка... Бывает.
— Прости, Яна. Я... не хотела... правда... На меня иногда находит. Просто мне под руку попала ты. Не Кобылка. И не Рыжик. А именно ты. Прости, а?..
Котенок сморщила нос. Она была похожа сейчас на угловатого подростка, пытающегося помириться с подругой. Пышка подумала немного и протянула ей мизинец. Зоя обвила его своим, и они проговорили хором:
— Мирись-мирись, больше не дерись!
И обе рассмеялись.
— Выйдешь из больницы, и — сразу ко мне! — голосом, не терпящим возражений, сказала Зоя. — Запомнила? Сразу! Мы туда не вернемся. Мы сможем. Вдвоем легче. Правда?
Яна кивнула.
— Ой, Янка, я совсем забыла! Мы же тебе фруктов принесли!
Копытин почувствовал себя лишним. И направился к двери. Зоя обернулась. В ее глазах Сергей прочел такую мольбу, что, сжалившись, произнес:
— Я внизу подожду... Пока, Яна! Выздоравливай. И слушайся тетю Зою.
...Эта фраза была явно лишней.

XI
— ...Может, все-таки подниметесь? — робко поинтересовалась Котенок.
— Только на чай, — предупредил Копытин.
Они сидели на небольшой кухне. Кухня была такой же неказистой, как Зоина комната. Холодильник был почти пуст. Логично. Котенок совсем недавно вернулась...
— Куда ездила? — поинтересовался Копытин.
— В Кисловодск. Мне Малышка Машка про него все уши прожужжала.
— Город красивый? Никогда не был...
— Уютный. Совсем другой.
— Зачем сбежала?
— Да, господи, товарищ лейтенант, ну не сбегала я! Когда решила уйти с Малышева, тогда и купила билет. До Минеральных вод. Можете проверить.
...Меняло ли это что-нибудь?
— Вы ехали по Фурманова. Потом свернули к Восьмого Марта...
— Я поняла, что вы хотите сказать, — проговорила Зоя. — У дома номер пятьдесят семь я видела толпу. Но не обратила внимания. Я не думала, что брата кто-нибудь может убить. ...То есть, конечно, теоретически могли... — поправилась она. — Но в это как-то не верилось.
— Ты знала Таиру?
— Тайку? Знала, конечно.
— Она могла убить Кота? ...Василия, — поправился Копытин.
Зоя помолчала.
— Думаю, да, — произнесла, наконец, она.
— Жестокая? — спросил Сергей.
— Не в этом дело. Я... — Котенок осеклась, но все-таки продолжила. — Наверное, я тоже смогла бы. ...Если бы так встал вопрос.
— Как?
— Оставаться или уезжать.
— Ты ее не осуждаешь?
— Наверное, нет. Мне ее жалко. Нет, все-таки зря она...
— А он мог бы рассказать все?
— Я думаю, что он сделал бы это.
— Он настолько был уверен в собственной безнаказанности?
— Конечно! Они все уверены.
— Ты когда-нибудь любила брата? — спросил Сергей.
— Н-аверное, — неуверенно проговорила Зоя. — Да. ...В деревне.
— А в городе?
— В городе?.. — Котенок задумчиво помешивала сахар в кружке. — В городе — нет. В городе вообще невозможно никого любить.
— Тогда зачем ты здесь?
— Зачем?..
Зоя по-прежнему вихрила чай в кружке. Похоже, она впервые задала себе этот вопрос.
— Не знаешь? — не дождавшись ответа, констатировал Сергей.
— Наверное, все-таки знаю.
Котова, наконец, вытащила из чая ложку и сказала:
— С нами работала Ирка Модель. Еще на Малышева. Теперь она работает на Щорса. И зовут ее Ирка Игла.
— И что? — не понял Копытин.
— Наркотики. Город — он тот же наркотик. Большой город — это героин. А который поменьше — марихуана. Но и тот и другой — наркотик.
Она судорожно сглотнула и продолжила:
— К наркотикам очень быстро привыкаешь.
— Колешься? — спросил Сергей.
Котенок помотала головой.
— Так, может, вернуться?
Он имел в виду деревню — ту, откуда «выписал» сестру сутенер Котов.
— Нет, — сказала Зоя твердо. — Мне возвращаться некуда. Я останусь здесь. ...Благодаря вам.
...Сомнительный комплимент. Хотя...
— Как подумаю, что могла сейчас валяться на тюремных нарах... Останьтесь, Сергей... — она почти с мольбой посмотрела на него. — Я «чистая». Я правда «чистая»...
В подтверждение она вытянула руки. Копытин скользнул взглядом по венам. Действительно, «чистая». Но меняло ли это что-нибудь?
— Я пойду, — сказал он, поднимаясь. — За Пышку спасибо. Заранее.
— Я вытащу ее, — отозвалась Зоя. — Обещаю!
И, уже стоя в коридоре, выдохнула:
— Н-ну... Адрес знаете... Заходите...
— Может быть, — неопределенно проговорил Сергей. А сам подумал: «Вряд ли».

XII
Колеса дребезжали на стыках. Алексей Каляев ехал в Уфу. Иногда ему казалось, что зря он согласился, и клял Кыштымова за то, что связался Виталий с первой же попавшейся, которая его просто-напросто использовала. Как, впрочем, еще недавно многие использовали ее. Но время от времени Каляев говорил себе, что поехать к Виталию должен был именно он. Копытин боялся показаться пристрастным. И потому попросил поехать его, Каляева. Нет, наверное, Сергей все-таки прав.
Смешанные леса сменялись широколиственными, те, в свою очередь, лесостепью. Алексей лежал на животе, глядя в окно, — как в детстве, и думал. Проносились мимо — рощи, деревни, полустанки... Может, стоило выйти — не на две-пять минут, пока стоит поезд, а — надолго, на жизнь. Но Каляев привычно бросал докуренную до фильтра сигарету, поднимался по узким ступенькам — в тамбур, и поезд увозил его — дальше и дальше, для того, чтобы он, Каляев Алексей Викторович, сравнял с землей песочный замок бывшего своего однокурсника Витали Кыштымова.
Итак... Осталось совсем немного времени, а плана действий у лейтенанта Каляева не было. Что нужно? Во-первых, не спугнуть Тукмачеву. Значит, истинную цель приезда необходимо скрыть. По крайней мере, от нее. Хотя она в любом случае может насторожиться. Сказать, что приехал из какого-нибудь заштатного городишка Свердловской области? Или поймать Кыштымского в управлении и пойти ва-банк? Нужна фотография Тукмачевой. Нужен пистолет Виталия. И, собственно, все. Если экспертиза подтвердит, что Котов действительно был убит из пистолета Кыштымова... Ордер на арест Таиры Андреевны Тукмачевой, двадцати трех лет, уроженки города Богдановича, проживавшей в Екатеринбурге без прописки, и — привет! Ее — в тюрьму, Виталию — неполное служебное соответствие. Это в лучшем случае.
Поведение Кыштымского предугадать было сложно. Даже, наверное, почти невозможно. Он всегда действовал импульсивно. это Каляев помнил еще по академии.
Алексей позвонил Кыштымову с вокзала и сказал:
— Виталя, это Алексей. Ну да, Каляев. Жду тебя на вокзале у главного входа. Срочно! Когда будешь?..
Бывший однокурсник примчался минут через пятнадцать — на служебной машине.
— Леша, привет! Случилось что-нибудь?
— Случилось, Кыштымский. Машину отпусти. Тяжелый разговор будет.
Виталий странно посмотрел на Каляева и неуверенно предложил:
— Может, ко мне?
Каляев помотал головой и сказал:
— Нет! Здесь где-нибудь поблизости есть парк?
...Они сели на скамейку. Напротив сидела, покачивая коляску, молодая мамаша. Суетились воробьи.
— Ну, — произнес Кыштымов. — Слушаю, Леша.
— это я тебя слушаю, Кыштымский. Знал бы ты, в какое дерьмо вляпался!..
— Я?..
— Где ты был четырнадцатого июля в промежуток с семнадцати тридцати до девятнадцати тридцати?
Кыштымов покраснел и поинтересовался:
— это допрос?
— Пока — вопрос, Виталя. Но буква «в» очень скоро и легко может замениться на «д». это зависит от твоего ответа.
— У вас... в Екатеринбурге.
— Знаю. Конкретнее.
— У Таи... Таиры Андреевны Тукмачевой. Дома.
— Она была с тобой?
— Разумеется!
— Не выходила никуда? Скажем, в магазин.
— Н-нет.
— Неуверенно отвечаешь, Кыштымский.
— В чем ты меня обвиняешь, Леша?
— Пока ни в чем. Я просто веду следственные действия. Сам должен понимать.
Виталя следил за коляской, которую (к себе — от себя, к себе — от себя...) катала молодая мамаша.
— Себе же хуже сделаешь, Виталя, — проговорил Алексей. — Вспоминай.
Он поежился, хотя на улице стояла дикая жара.
— Сидели, — сказал Кыштымов. — Шампанское пили.
Каляев сглотнул слюну.
— А потом...  Развезло меня, — смущенно признался Виталий. — Проснулся — лежу на диване. И Тая рядом... сидит, по голове меня гладит. И говорит: «Ну все, скоро все кончится... Уедем...».
— Дурак, — вздохнул Каляев. — Какой же ты, прости господи, дурак, Виталя! Подставила тебя твоя Тая. Как лоха последнего развела! Надеюсь, документы в загс еще не подали?
— Подали, — признался Кыштымов. — А в чем вообще дело? Ты объяснишь, в конце концов?!
— Моли бога, Кыштымский, чтобы твой служебный пистолет «чистым» оказался! Ты с ним ездил?
— С ним... Но в чем дело?
— Клофелин, — констатировал Каляев. — Или что-нибудь подобное. И труп на твоем пистолете. Процентов на девяносто, что на твоем. Так что он мне нужен, Виталя. Постараюсь провести все без шума. Без особой огласки. А невесте своей — ни слова. Ей лет тринадцать светит. Может, чуть поменьше. Так что, Христом богом тебя умоляю, Кыштымский — забери заявление из загса.
— Ты бредишь, — выдавил Виталий.
— У нас в отделе говорят: «Рехнулся», — поправил Каляев. — Но, к сожалению, я не рехнулся. И не брежу. Повторяю, даю десять против одного, что Тукмачева Таира, бывшая проститутка с Малышева, будет вскоре арестована за убийство своего сутенера Котова Василия Игоревича, нашего с тобой ровесника. Три огнестрельных ранения, из которых уже первое было смертельным. Даже если учесть состояние аффекта... Теперь ты понял?! Я не имел права тебе об этом говорить, сам понимаешь... И не сказал бы... если бы не хлебали мы с тобой суп из одной тарелки в нашей долбаной общаге...
— Значит, в лучшем случае — служебное несоответствие... — медленно проговорил Кыштымов. — А в худшем...
— Дурак, — изрек Алексей. — Ты ей не поможешь. Только себя погубишь. Не вздумай идти за нее.
— Я ее люблю, — глухо сказал Кыштымов, глядя на воробьев, затеявших драку из-за кусочка хлеба, брошенного им на растерзание мамашей с коляской. — ...И она меня.
Он помолчал и спросил:
— Из-за чего она его?
— Уйти хотела. А тут — очень кстати — ты подвернулся. А Кот... Василий Котов, ее сутенер, как-то прознал. Может, стукнул кто. И Кот пригрозил ей, что все тебе расскажет.
— Глупышка, — сказал Виталий. — Неужели она думала, что я...
— это был ее шанс, Кыштымский! Может, даже единственный. Она считала, что не имеет права на ошибку.
— Держи, — глухо произнес тот, протягивая бывшему однокурснику служебный пистолет. — И уезжай. Ради бога!..
— Только не надо бежать, — помолчав, сказал Каляев. — Побег лишь усугубит вину. Не мне тебе говорить...
Кыштымский тяжело поднялся и, не прощаясь, пошел по дорожке из серого песка, сквозь который кое-где пробивались зеленые травинки. Алексей сидел на скамейке и провожал взглядом сгорбленную фигуру бывшего однокурсника.
На пистолете, который он сжимал в руке, позднее, уже в Екатеринбурге, эксперты обнаружат отпечатки пальцев Кыштымова Виталия Юрьевича, Каляева Алексея Владимировича и Тукмачевой Таиры Андреевны...

5 — 12.11.02 г.