15. Пух и прах дебюта. За синевой студенческих билетов

15. Пух и прах дебюта

Старенький «ПАЗик»  медленно пылил по бездорожью украинских просёлков, распугивая частыми хлопками глушителя зазевавшихся ворон. На сидениях подпрыгивала, стараясь соскочить на пол, музыкальная аппаратура. Кеша метался от одного агрегата к другому. Болик придерживал громыхающие на кочках барабаны. В обнимку с инструментами сидели Лёлик и Тучка. Дядя вёл ленивую беседу с водителем видавшего виды транспортного средства.
- Дядь Коль, а вы уверены, что этот чайник нас довезёт до места?
- Сынок, ты моего мустанга не обижай. За такие слова он может и взбрыкнуть. Ты знаешь, что в таком возрасте машины живут своей жизнью?
- Да ладно. Железо и есть железо.
- Желееезоо… Оно конечно так. Только после лет десяти и у железа мозги появляются. Вот, например, моя ласточка терпеть не может моей тёщи.
- Это как, кусает её?
- Не кусает, но возить категорически отказывается. Тёща как заходит в автобус, сразу начинает и его материть и меня. Автобус, видите ли, старый, у меня зарплата маленькая. Так вот. Мой кормилец сразу глохнет, и заводиться отказывается напрочь. Я всё пересмотрю, и искра есть и бензин, а он как вкопанный. Только тёща за угол, «ПАЗик» жик и завёлся. Она считает, что это я специально делаю. А я, правда, ни при чём, сам ничего не понимаю. А иногда зимой тоже не хочет заводиться, я его по приборной доске поглажу, поговорю ласково, он и заводится. Вот такой феномен. Ни какому научному объяснению не подлежит. А ты, железо…
- Дядь Коль. Так тебе его уфологом показать нужно. Может, в нём полтергейст завёлся.
- Сам ты полтергейст недоученный. Говорю тебе, душа у него.
- Дядь Коль. А ты нас весь месяц возить будешь?
- Мне, как соловью  - скажут, и год могу возить.
На очередной кочке автобус подбросило так, что все подлетели до самого потолка и рухнули на пол. Только дядя Коля оставался на своём посту, уцепившись в видавшую виды баранку «ПАЗика». Кеша, которому предстояла основная работа по восстановлению аппаратуры, основательно загрустил.
Вдалеке показались дома, обозначая цель их путешествия.

Общежитие кирпичного завода, где расположился студенческий строительный отряд, было необитаемо. С третьей попытки музыканты отыскали отрядного доктора, студента мединститута. Тот в чулане резал лягушек и складывал их в стеклянные баночки с формалином. Дядя взялся за дело.
- Картина Репина «Не ждали». Где начальство, эскулап? Мы приехали. Бросай свой курсовой и гони за праздничной комиссией. Несите цветы, шампанское, хлеб-соль и всё такое.
- А вы кто? Из комитета комсомола?
- Бери выше. Мы агитбригада. Давай быстрей. Трубы горят, и задница болит. Сначала нужно было дороги сделать, а потом артистов приглашать. Деревня. Давай, давай.
Доктор засомневался в необходимости радушного приёма, но за командиром пошёл. Командир хлеб-соль тоже не принёс.
- Откуда вы взялись. Мне никто ничего не говорил.
Дядя подал ему бумагу с большой печатью комитета комсомола и областного штаба ССО о необходимости оказывать содействие агитбригаде, а именно: определять на ночлег, кормить и радушно принимать. После продолжительных переговоров со штабом по телефону, два первых требования скрепя сердцем были выполнены, остальное проигнорировано.
Вечером под окнами общежития сделали импровизированный концерт с танцами. По причине сухого закона в отряде, и отсутствия денежных знаков у музыкантов, вечер прошёл скучно. Аппаратура, основательно потрёпанная переездом, всё время дымила и отключалась. Аншлага не случилось. Вечер закончили рано.
Кеша остался заниматься реанимацией металлолома, дядя с Тучкой отправились в местный ресторан на заработки, близнецы остались  в комнате заниматься хозяйством.
После переговоров и продолжительных торгов придорожная джаз банда согласилась взять Тучку в аренду на вечер за десять рублей. Тучка местной публике понравился, он исполнял любые заказы. В конце работы к обещанному червонцу добавилась ещё пятёрка и две бутылки вина “Билэ мицнэ”. Конец длиного и неудачного дня обещал хорошее завершение.
Кафельные полы общежития ещё блестели от недавней уборки. Дядя нёс под мышками заработанные бутылки, Тучка гитару в чехле через плечо. За дверями комнаты музыкантов слышался шум и крик. Дядя толкнул дверь свободной ногой и шагнул вперёд. Двер открылась, спружинила о косяк и с той же скоростью вернулось обратно, сильно ударив Дядю в лоб. Он схватился левой рукой за больной место:
- Твою мать!
Бутылка выпала из-под руки, ударилась о кафель и разбилась. Дядя посмотрел вниз:
- Ни хрена себе!
Он поднял вторую руку и схватился за голову. Вторая бутылка повторила траекторию первой и тоже приказала долго жить.
Больше слов не нашлось. Оба ночных труженика смотрели на остатки крушения и с большим трудом сдерживали слёзы. Шум за дверью прекратился. Она медленно открылась и на пороге показались близнецы, с ног до головы усыпанные пухом. Лица всех присутствующих выразили удивление. Первые удивлялись по поводу пуха, вторые по поводу разбитых бутылок.
Пух покрывал не только братьев, он устилал всю комнату, превращая её в неестественный пейзаж на зимнюю тему.
Первым опомнился Лёлик:
-Мы тут, это, немного в «Чука и Гека» поиграли.
Увидев в глазах вновь прибывших недоумение, Болик и Лёлик, перебивая друг друга начали объяснение.
-Ну, почукались немного. Подрались, короче, подушками. Я сначала ему как дал.
-Ты дал? Вот я дал.
-Да ладно, ты дал. А как я тебе сначала снизу, а потом сверху.
-А я. Да ты вообще чукаться не умеешь. Вот я…
Дядя не выдержал:
-Ну, и?
-Ну, подушка и порвалась, - подвёл итог Болик.
-Так. Вам пол часа. Подушку зашить. Пух убрать. Мы с Тучкой в кабак, может, ещё не закрылся. Если придем и будет грязно, убью обоих – Дядя показал близнецам кулак, зацепил Тучку за руку и вышел, громко хлопнув дверью.
Уборка пуха оказалась делом совсем не простым, он взлетал над мебелью после каждого взмаха веника, и категорически отказывался садиться. Его брызгали водой, ловили руками, размазывали в мокром состоянии по полу. Он высыхал и снова устремлялся вверх. На уборку ушло не менее трёх часов, за что каждый из братьев получил от Дяди по увесистой оплеухе. Отвешивать оплеухи Дяде за разбитые бутылки ни кто не отважился.
Незадачливые музыканты ещё очень долго находили мелкие пушинки от порванной подушки в самых неожиданных местах своего передвижного гардероба.

Неудавшийся день единогласно было решено вычеркнуть из жизни и забыть.