Здравствуйте, вы наша бабушка, или когда в москве непогода

              Молодым родителям посвящается


В нашей квартире раздается телефонный звонок:
- Здравствуйте. Это Люба.
- Какая Люба?
- Ну которая Женина мама.
- Какого Жени? - снова удивляюсь я, припоминая вологодских друзей оби-тающего ныне в Ярославле своего сына Мити.
- Да Люба Хохлова!
- Ах, Люба! - наконец врубаюсь я, узнавая голос бывшей Митиной жены. - Никогда бы не подумала, что такая хорошая слышимость из Москвы...
- Да не Москва, я из Вологды. Мы с Женей уже несколько дней здесь жи-вем. Когда были у Мити в Ярославле, он сказал: "Будете в Вологде - зайдите к нашим, порадуйте стариков..."
Нам с мужем действительно очень приятно, потому что мы обожаем нашу пятилетнюю внучку Женечку, но видим ее раз в году - когда в Москве становит-ся слишком жарко. Женя капризничает, не хочет ехать с садиком на дачу, да и Люба стремится отдохнуть от суеты, грохота большого города, от пышущего жаром бетона и камня высотных зданий, удушающего смога... К сентябрю они возвращаются в столицу, и связи с нашей семьей распадаются моментально, кажется, насовсем. Вновь Люба появляется всегда внезапно, обычно с мамой. Они могут среди ночи позвонить с вокзала или в дверь нашей квартиры в шесть утра, и мы, конечно, тут же приглашаем погостить. Родных у Любы в Во-логде, кроме нас, нет, но есть подруги - такие же, как она, матери-одиночки. Иногда тоже приглашают гостить.
…Развод произошел еще неожиданее, чем свадьба шесть лет назад. Ме-довый месяц молодых длился десять дней. Потом Любе надо было появиться на работе в Москве, а Мите новые родственники посоветовали обзавестись дипломом, закончив пятый курс института в Ярославле. Люба к тому времени уже забеременела, и в мае Хохловы радостно кричали нам в телефон:
- Девочка! Два семьсот!
Через три месяца Люба вместе с Митей привезли нам Женечку - показать, погостить. Мы подготовили отдельную комнату, встречали тортами-арбузами, цветами-подарками... Но одновременно вынули из почтового ящика уведомле-ние нашему сыну (по месту его постоянной прописки) из Бауманского районно-го суда Москвы, о том, что гражданка Хохлова возбуждает дело о разводе с взысканием алиментов... Мы ничего не поняли. С тех пор наши встречи стали напоминать перестрелку в горах без патронов.
- Вы хоть бы попытались пожить вместе, - уговаривала я несостоявшуюся невестку. - Вдруг понравится.
- Не люблю.
- А зачем была свадьба, весь этот карнавал?
- А вот! - гордо показывала она на крошку в пеленках.
Ребенок для Любы был желанным, но беременность сразу пошла тяжело.  Естественно, когда в таких обстоятельствах вчерашние девочки предпочитают неопытному мужу свою надежную маму.  В некоторых туземных племенах жен-щину на сносях вообще отдаляют от мужа, а после родов держат в окружении мамок-нянек, пока дите не пойдет собственными ножками - якобы так для здо-ровья обоих полезнее. Правда, то в туземных племенах, а у нас Россия. Но кто нынче считается с традициями? С тем, что муж с женой, как было принято го-ворить на Руси, должны быть "словно ниточка за иголочкой", а "браки совер-шаются на небесах". Нынче все иначе: с порога загса - прямо в суд. 
Я все пыталась выяснить у Мити, с чего это она вдруг его разлюбила. Это было тем более странно, что в последующие пять лет ни у нее, ни у него никого больше в семейном плане не появилось, а редко встречаясь, жили по-супружески. Меня это сначала возмущало ("как коты на крыше"). Потом смири-лась - а что оставалось делать? Потом стала тихо радоваться за Митю ("мужик в силе, все равно ему кто-то нужен. А тут проверенная партнерша, по крайней мере, СПИДом не наградит).
- Люба, - кричу я в телефон, - ну, конечно, приходи! Мы будем очень рады!
Долго торчу на балконе, выглядывая желанных гостей, и вот они идут, на этот раз вдвоем (без вечного сопровождения, мамы). Люба высокая, видная, в вязаном платье до пят (умеет со вкусом одеться), и в таком же длинном кру-жевном платье, как маленькая принцесса,  рядышком вышагивает Женечка. В руках у Любы коробка с тортом "Сладкая любовь".
- Длинное сегодня модно, - приятно улыбаясь, объясняет Люба.
 Как будто ничего не случилось с прошлого лета, после годового необще-ния! А ведь тогда они отдыхали у нас почти два месяца. Наезжали ее родители, мы пили коньяк "за восстановление семьи". В конце августа Митя уволился с работы и уехал вместе с ними в Москву. Весь сентябрь звонил из столицы, го-ворил, что все хорошо, живут отдельной семьей (у Любиных родителей две квартиры), устроился на службу. А еще через неделю  вернулся: она опять его разлюбила.
... Мы пьем чай, едим торт и беседуем так, как будто расстались вчера. Говорим о политике, о культурных событиях в стране. Женечка скачет по ком-нате, оседлав большого игрушечного тигренка. По телевизору идет передача об известном художнике, я спрашиваю Любу, что она о нем думает, и вдруг Женечка "выдает":
- Самый лучший художник - папа!
(Митя самодеятельно немного рисует).
Кончается вечер встречи, иду провожать гостей до автобусной остановки. На лестнице спохватываюсь:
- За фотоаппаратом надо вернуться. Хочу сфотографировать Женю, вон как она выросла...
- Да мы же придем еще!
И правда, уже смеркается, а на аппарате не работает вспышка.
По вечерам вологодский транспорт работает плохо, и мы долго стоим на автобусной остановке. Говорим друг другу комплименты, я убеждаю Любу пе-реезжать к нам - освободим для нее с Женечкой комнату. Люба благодарит, желает мне здоровья, счастья, покоя...
-  Любочка, - говорю я, - мне не надо желать покоя. - Покой будет там... - (неопределенно указываю в сторону кустов, мол, похоронят). - Мне надо поже-лать нечто другое...
- А что?
- Ну, например, триста тысяч рублей. Тогда я смогу помочь Мите купить жилье. Видишь ли, когда нынешние выросшие сыновья требуют от старящихся родителей раздела жилплощади (знаю такие случаи), они совершено правы, ибо тридцать лет назад государство предоставляло квартиры бесплатно в за-висимости от состава семьи. То есть дети уже с рожденья входили в долю. Те-перь молодых заставляют жилье покупать, а ведь у них таких денег не может быть, если, конечно, не воровать. Митя не просит у нас ничего, тем более, что по нынешним меркам наша "хрущевка" неразменна, но я-то знаю, что должна соблюсти его интересы - если не жилплощадью, то хотя бы  деньгами.
- Вот опять вы о Мите, - недовольно вздыхает Люба. - Не надо мешать молодым жить, как они хотят, я говорю исключительно о вас. Я желаю счастья вам...
- Так я тоже о себе. Это и есть мое счастье, когда у сына будет не эфе-мерная, а настоящая семья. Не бойся, я тебе Митю больше не навязываю, уж раз так не любишь. Это я о какой-нибудь любой другой семье. Чтобы у него была квартира, в которую он приведет женщину, а у меня будет подобное это-му существо (указываю на Женечку), желательно не единственное...
- А вот! - радостно восклицает Люба, также оборачиваясь к дочке.
- Понимаешь, Люба, мне надо ее не на погляд раз в году, а на каждый день. Чтобы я могла читать ей книжки, гулять в парке, водить в какую-нибудь танцевальную или спортивную школу, делать подарки...
Небо затягивается тучами. Тревожно глядя на них, Люба рассуждает, что при плохой погоде здесь, пожалуй, делать нечего, и лучше поехать куда-нибудь еще.
- По грибы сходите.
- Но мы не догадались взять из Москвы детские резиновые сапоги. Вы по-можете нам достать на время?
Я долго искала по знакомым сапоги и, наконец, нашла  (они и сейчас ва-ляются в прихожей). Чуть ли не каждый день пекла яблочные пироги - вдруг придут?
Потом позвонил из Ярославля Митя и сказал, что Люба с Женей отбыли в Калининград к подруге,  где на Балтике хорошие пляжи. А я все думаю: неуже-ли так трудно было ей сделать перед отъездом такую для меня малость - при-вести внучку, чтобы я смогла ее сфотографировать?
А мысли все бегут вперед... Что же Люба мечется по стране, похоже, вез-де не очень нужная? Чего ищет? Почему не осталась отдыхать у подруг в Воло-где?
Зачем вообще привозит ребенка то к Мите, то к нам? Укрепить на всякий случай привязанность, не сокращая дистанции? Чего здесь больше - неосоз-нанного (или, напротив, очень осознанного) эгоизма или веяний времени? Как часто мы сейчас слышим по телевидению от психологов и социологов о том, что формируется новый тип семьи: молодые женщины и парни, даже имея соб-ственных детей, продолжают жить при родителях (им так бесхлопотнее). А ста-риковский эгоизм тут как тут... Чем отпускать "на сторону" выросшую дочку, лучше оставить при себе вместе с внучкой.
И все-таки время будет уводить старшее поколение в неизбежность. Мы порадовались, когда Митя (после последнего разрыва с Любой, когда ему в очередной раз дали понять, что он ничтожество - ни достойной по московским меркам зарплаты, ни квартиры), не остался в Вологде, а уезжает устраивать собственную жизнь в другой город. А может, Люба тоже уехала из Москвы, что-бы в одиночестве подумать?
Мне представляется дальняя дорога в семейное никуда. По ней идет еще молодая (но за 30!) красивая женщина, с повышенными запросами к жизни и спутнику, найти которого с каждым годом труднее. Студентам было проще, ведь они все были равны. Но вот новобрачная привела в родительскую семью "беспортошного" мужа-студента, да еще в то время, когда "новые русские" миллионами ворочали... Не понравился. Убедительно  мама дала понять дочке, что она достойна большего, и молодой супруг после выполнения природной миссии - зачатия в законе ребенка - был выдворен. А теперь он, вставший са-мостоятельно на ноги, не хочет вернуться сам.
Мне нет никакого дела до этой женщины. Но рядом с ней поспевает не-твердыми ножками наша Женечка, до которой мне очень даже много дела. Но я не побегу за ними. Если это НАША внучка, она придет к нам сама.