Если бы...

- Ух ты! Вот это да! Здорово, старый! Ух, не ожидал…
- Не может быть!!! Здравствуй, родной! А ты-то здесь какими судьбами?!
- Переезд закрыт. Ух, как я рад!!!
- Ты отлично выглядишь…
- Неделя как из покраски. А ты-то, ты-то… Совсем не изменился!
Пассажирский Вагон и Обыкновенный Паровоз, старые друзья, очень давно не видевшиеся, придирчиво осмотрели друг друга…
- Бегаешь-то, как новенький, - завистливо сказал Вагон, - Если бы не поздоровался, я тебя и не узнал бы… Чем занимаешься сейчас?
- Да так, чем придется… Углем все больше. А ты как? Чем?
Старый Вагон неожиданно смутился.
- Я… Да, собственно, ничем… На пенсии я.
- На пенсии? – от удивления Паровоз даже перестал пыхтеть и кашлять, - Это как?
- Да вот… Стою тут…
- Ты что, с ума сошел? В наши-то годы стоять на месте?! Слушай, давай со мной, а?
- Не могу, приятель… Во мне люди живут.
- Ну и что? Пусть себе живут! Они и раньше жили.
- Ты не понял. Раньше они жили день-два, от силы – пять. А сейчас они живут постоянно.
- Так это ж здорово!!! Бери их с собой, цепляйся и поехали! И им хорошо – быстрее доберутся.
- Ты опять не понял. Они не хотят никуда ехать.
- Как не хотят?! – опешил Паровоз, - Зачем же они тогда в тебя забрались?
- Говорю же – живут. Кровати у них тут, холодильник… Борщи варят…
- Ну и бросай их тогда на фиг, раз не хотят. Вываливай их кровати с холодильниками и поехали!
- Я не могу. Если я их брошу, им негде будет жить.
- А тебе-то что?
Вагон даже слегка выгнулся от возмущения.
- Как тебе сказать… Они мне доверились, понимаешь?! Я для них – единственное прибежище. От дождя, от холода, от ветра. У них тут дети рождаются, щенки… Я обязан…
- Что ты обязан? Ты им задолжал, что ли?
- Тебе не понять. Я за них отвечаю.
- Перед кем, глупый?
- Ну-у… Хотя бы перед самим собой. Я не могу их бросить. Мне будет стыдно.
- Слушай, да ты совсем, что ли, проржавел? Стыдно ему!!! А стоять вот так без дела цельнометаллическому, не старому еще вагону, не стыдно?! Трава вон по пояс! Зана…-  бля-я-я-а-а-а! – занавески кружевные!!! Ты сбрендил!!! Бросай к черту и поехали!
- Нет, - твердо сказал Вагон, - Не могу.
- Не можешь, или тебе просто лень? Сознайся. Говорю – бросай их, они не пропадут. Эти сволочи нигде не пропадают.
- Нет, мне не лень. Но если уж ты не понимаешь такой простой вещи, как чувство долга, могу сказать тебе по-другому. Я не хочу.
- Не хочешь?! – шепотом ужаснулся Паровоз, - Ты, Вагон, - не хочешь?!
- Нет, не хочу. Мне надоело. Я устал.
- Надоело?!
- Да. Я привык к своим людям и не хочу, чтобы они менялись каждые два дня. Я их люблю. Мне надоел этот уголь, которым проводники раньше кипятили воду. Хотя… чего там! Ты ведь, наверное, даже не знаешь, что такое масляное отопление…
- Так тебе что, здесь нравится?
- Да, - отрезал Вагон, - Нравится. Здесь красиво.
- М-да, - Паровоз отчего-то немного сконфузился, - Меня, честно говоря, вся эта жизнь тоже немного уже утомила, но… Эй, переезд открыли! Наконец-то! Мне пора…
- Удачи. Рад был встретиться. Будешь проезжать мимо – загляни поболтать…

Паровоз зафыркал, закашлял, быстро-быстро заработал локтями и уже с другого конца станции свистнул Вагону:
- Ну, бу-у-у-у-удь!!!
Через минуту лязг и шипение стихли вдали, клубы пара рассеялись, и от Паровоза не осталось даже дымного облачка. Вагон остался стоять среди сирени и яблонь, цветущих мыльной пеной.


- Ну и зачем ты ему все это плел? – спросил старый Деревянный Сортир. Он стоял неподалеку и слышал весь разговор.
- Что плел?
- Да вот эту всю чушь – про любовь и чувство долга.
- Не знаю… Почему бы и нет?
- А почему было бы не сказать правду? Ведь он теперь так и будет о тебе думать – старый глупый, ржавый вагон, который шагу не может…
- Ах, оставь! Он НИЧЕГО не будет обо мне думать. Он обо мне уже забыл.
- Тем более. Зачем ты ему врал, что любишь этих людей? Ты же ненавидишь их так же, как и они тебя!
- Ненавижу, - кротко согласился Вагон.
- И ты же больше всего на свете хочешь уехать вместе с этим Паровозом. С этим или с любым другим…
- Хочу… Но понимаешь, я не могу их оставить. Они же пропадут без меня. Они замерзнут зимой, а летом…
- Дурак, - оборвал Сортир, - Уж мне-то мог бы и не врать. Я же знаю -  будь на то твоя воля, ты с удовольствием раздавил бы этих дурацких людей, и, задрав хвост, поскакал бы к черту на рога, если бы…
- Да, - сказал Вагон, - Да. Если бы…
- Если бы…, - эхом повторил Деревянный Сортир и надолго замолчал.
- И все же, - сказал он после долгой паузы, - Почему ты не сказал ему правду?
- А зачем? Она ведь очевидна!
- Но ведь он не заметил…
- Не заметил…
- А ведь вроде не слепой… Удивительное бессердечие!
- Да нет же, это естественно, - равнодушно сказал Вагон, - Просто когда у тебя самого есть колеса, не приходит в голову, что у кого-то вместо них бетонных подпорки. На это не обращаешь внимания. Это нормально.
- Да, кстати, - заметил Деревянный Сортир, - Если тебе в ближайшее время не заменят переднюю правую, ты рухнешь еще до зимы…
Вагон не слушал своего приятеля. В двух шагах от него тревожно ныли рельсы, и дрожал от нетерпения воздух над ними. Возле правой передней бетонной подпорки копошились недавно родившиеся котята. Изнутри Вагон сильно жгло в том месте, где раньше проводники кипятили воду.  Вместо угля и дорожной копоти тянуло человеческим борщом… Вагон чуть покачнулся и тихо повторил:
- Все нормально…