Интеллигенция сегодня
Однако проведено уже достаточно много теоретических изысканий, использующих в качестве основы для исследования общественно-политических процессов следующий подход к определению интеллигенции, исходящий из той функции, которую умственная деятельность выполняет в более широкой системе общественных отношений, а также той роли, которую играет труд людей, занимающихся этой деятельностью, в данной системе. Эта функция создает единство всех социальных групп, так как предполагает организацию и воспитание сознания, специальную разработку идеологических отношений людей. При таком подходе, интеллигенцией является группа людей, которые внутри социальных групп специально заняты разработкой идеологических связей. Данный подход позволяет видеть в интеллигенции не некую "прослойку", объединенную характером труда, выполняемого ее членами, и стабильно присутствующую в обществе наряду со "средними слоями , а совершенно особую часть общества, с одной стороны, являющуюся необходимым условием самого существования именно данного общества, с другой стороны - претерпевающую разительные изменения по результатам изменений, происходящих в обществе.
Из этого видно следующее. Первоначально интеллигенция существовала как численно ограниченная, небольшая категория лиц, обладавших досугом и достатком и осуществлявших фактическую монополию на умственный труд, в условиях, когда в обществе сохранялись сословные традиции и известная устойчивость социальных делений. Естественно, интеллигенцию окружал ореол избранности и исключительности, поле относительной самостоятельности интеллигенции, определяемое характером её связи с господствующим классом, была достаточно широко и представляло ей большую свободу.
Все эти предпосылки способствовали выработке у интеллигенции своеобразной идеологии, в которой она осознавала себя в качестве носителя всеобщей совести общества и общечеловеческих ценностей. Приоритет общечеловеческих ценностей и нравственных норм над узкоклассовыми групповыми - это не изобретение новоявленных теоретиков и не реанимация утопических идей, а требование времени, жесткий императив. За этим императивом стоят объективные противоречия современной эпохи.
При этом принадлежность к интеллигенции не зависит от социального происхождения, хотя, разумеется, и происхождение, и в особенности среда накладывают известный отпечаток на работу и творчество работников умственного труда. Так, в своё время Толстой в России отражал аристократию, Достоевский - разночинство, Горький - люмпен-пролетариат, Есенин - крестьянство. С другой стороны, господствующие или борющиеся за господство слои и идеи подчиняют себе труд и творчество интеллигенции.
Дальнейшее общественное развитие неизбежно привело к изменению функций интеллигенции, которое отражается и в изменении ее положения в обществе. Исчезает монопольное положение интеллигенции, распадаются традиционные культурно-исторические связи, в рамках которых она существовала в классической культуре. Интеллигенция уже не может мыслить за другие группы, сообщая им абсолютную истину или гуманистическую мораль, так как сама оказывается перед непонятной ей раздробленностью реальности, распавшимся целым. Поэтому интеллигенция, с одной стороны, продолжает традицию социальной критики, а с другой - участвует в технократической по своему характеру социальной и идеологической инженерии .
Актуальность подобных взглядов на интеллигенцию, их привлекательность для историков в последние годы повышается, потому что все большее число исследователей испытывает неудовлетворенность теоретико-методологическими установками, считавшимися несколько лет назад единственно правильными, и пытается найти новые опоры для конкретных исторических исследований.
Нашлись и такие, кто пожелал идти впереди всех, используя в публикациях конгломерат из работ зарубежных авторов. События августа 1991 г. не только усилили подобный плюрализм, но и заставили всех творчески мыслящих исследователей задуматься, в рамках какой научной парадигмы они будут продолжать свои изыскания.
Особый интерес представляют изыскания А.Н. Севастьянова. Он попытался синтезировать различные подходы к изучению интеллигенции, выделив в изучаемом объекте - общем понятии "интеллигенция" - три условных уровня. К первому, наиболее широкому уровню А.Н. Севастьянов относит, тех представителей интеллигенции, которые необходимы всем примерно в равной мере - врачей, учителей, юристов, офицеров, священников, научно-технических работников, некоторую часть художественной интеллигенции. Интеллигенция второго уровня - это те, чьими трудами обеспечиваются специфические потребности главным образом самой интеллигенции историки, философы, социологи, литературоведы и искусствоведы, некоторая часть писателей, композиторов, художников и т.п. К интеллигенции третьего, достаточно узкого по своим границам уровня относятся генераторы основополагающих идей, определяющих деятельность всей интеллигенции в целом.
Действительно, в любом обществе, и особенно в идеократическом, интеллигенция и ее взгляды зависят от положения в обществе. Интеллигенция постоянно испытывает неудовлетворенность своим социальным и материальным положением, стремится повысить свой статус в обществе. Власть пытается использовать данные претензии интеллигенции в своих целях. В отношении интеллигенции низшего уровня, как правило, проводится политика невмешательства в их профессиональную деятельность при условии лояльности государственной системе. Интеллигенты второго уровня гуманитарии, обществоведы, идеологи - испытывают прямое вмешательство государства в свою профессиональную деятельность. Интеллигенция третьего уровня обычно входит в идеологическу, культурную, правящую элиты общества, ибо власть осознает необходимость в высококвалифицированных советниках, имеющих влияние на общественное сознание.
Однако было бы неправомерно под общее понятие интеллигенции подводить социальный слой из разных временных срезов. С изменениями общества происходили изменения и в интеллектуальных слоях. Увеличение количества интеллектуалов в общественной структуре, возрастание их роли в общецивилизационном процессе предопределяют изменение значения интеллигенции для общества. При этом утвердившийся с середины 1860-х годов взгляд на интеллигенцию как на исключительно оппозиционную силу, и принятие противостояния власти в виде одного из основополагающих признаков интеллигента, сегодня оспаривается многими. Представители интеллигенции всегда отличались критической направленностью мыслей, однако критика могла быть конструктивной, способствующий самореформированию власти, и деструктивной, призывающий к слому властных структур. Поэтому интеллигенция могла включаться в элитные структуры власти с надеждами на осуществление реформ, а могла сливаться с радикальными антиправительственными силами. Именно интуитивное понимание этого заставило большевистское руководство в конце 1920-x - начале 1930-х гг. уничтожить интеллигенцию как социальный слой.
Современное состояние исследования истории российской интеллигенции связана с новым положением интеллигенции в обществе и новым самоощущением отечественного историка. Еще недавно историки постоянно ощущали заданность исследования, в которых происходило лишь подтверждение определенных схем. В некотором отношении историку было легче, ибо от него обычно требовалось проиллюстрировать конкретными фактами неумолимое действие исторических законов, открытых теоретиками марксизма-ленинизма. Ныне историк ощущает себя не только исследователем прошлого, он сам оказывается включенным в исторический процесс. Свобода выбора и новые исследовательские возможности дают небывалый простор творчеству, однако нет прежней, казавшейся незыблемой, идейно-теоретической основы. Коммунистические аксиомы казались историкам 1980-х - 1990-х годов лишь идеологическими заклинаниями. Это заставляло их приступить к поиску новых теоретико-методологических концепций истории интеллигенции, для которой жизненно важно было уяснить уроки прошлого, осознать свое место в обществе и увидеть перспективы общественного развития и свою роль в нем.
Заканчивая рассуждения о теоретических исследованиях, уделим немного внимания интеллигенции Запада. Здесь мы увидим разительный контраст между днём сегодняшним и первым столетием в истории марксизма и социалистического движения, когда именно партийная интеллигенция создавала основную часть научно-теоретического знания! Она создаёт разительный контраст с академическими марксистами. Достаточно сказать, что за редчайшими исключениями (вроде исследования по империализму Э. Манделя) первая не дала практически ни одного научно-теоретического труда общепризнанной ценности ни в одном из традиционных разделов марксизма по крайней мере со времен второй мировой войны.
И такая динамика находится в полном соответствии с теориями классиков марксизма. С развитием капитализма, наиболее талантливая часть интеллигенции скупается капиталом. (И надо добавить, что она и производится под его все более строгим контролем). Более того, если еще в начале прошлого века часть партийной интеллигенции (например, дворянского происхождения или профессиональная) могла иметь независимые источники существования, то теперь пролетаризация образованного класса ставит его в прямую зависимость от капиталиста и бюрократа. Наиболее талантливые из левой западной профессуры закупаются на корню привилегированными университетами, которые платят им шестизначные оклады за преподавание премудростей искусства интерпретации детям высшей буржуазии. В действительно массовом высшем образовании редко найдешь талантливых профессоров-радикалов.
Такова теория. И если вы ещё не заснули, то можем вам обещать продолжение будет повеселее. Честно говоря, можно было бы и вовсе обойтись без теории, но если мы хотим бороться с врагом, а, тем паче, сделать из него союзника, пусть даже временного, мы обязаны знать его самооценку и идеологию.
Переходя к области практической, заметим, что современные постсоветские образованцы сохранили (и не могли не сохранить) все те признаки, которые были присущи интеллигенции-образованщине на протяжении всей ее истории. Их безнациональность и космополитизм просто не знают границ. Они проявляют удивительное, бессовестное равнодушие к судьбе разделенного искусственными границами русского народа, своего народа, и при этом крайне удивляются и возмущаются, когда встречают ответное равнодушие. Понятия Родина , Отечество они заменили презрительным словосочетанием эта страна . Утратив национальное чутье, чувство патриотизма (которое, по словам одного из них, есть даже у кошки ), они обрекли себя на полное и окончательное отсечение от всех традиционных российских корней.
Их антигосударственность пышным цветом расцвела во время войны с Чечней. Они не родили ни одной конструктивной государственной идеи, не свершили ни одного политического действия, ведущего к укреплению Государства Российского.
Однако нам ближе та часть действительной российской интеллигенции, которая не входит в верхи и, в связи с этим, является невостребованной своим правительством и своей страной. Многие из них и рады включиться в работу левых партий и объединений, но неспособны сделать это из-за крайней занятости, вызванной необходимостью зарабатывать на хлеб насущный. Образ пламенного советского диссидента, пишущего и издающего самиздат, да еще успевающего пустить демократическую слезу за дружным застольем на кухне, был возможен только в обществе, в котором целые прослойки образованного класса могли вести фактически паразитическое существование, имея огромное количество свободного времени.
Более того, бедственное положение рабочего класса России и его политическая деморализация, имеющая глубокие и сложные корни, остаются пока непреодолимыми барьерами для его политической и культурной организации даже в региональном, не говоря уже о национальном масштабе. Но только такая организация и могла бы "перекупить" у капиталистов тех немногих талантливых интеллигентов, которые идейно и психологически готовы перейти на сторону социализма. Рабочий класс, который не способен обеспечить пусть даже скромное, но независимое от капитала существование для своей интеллигенции, не может иметь ее, а значит обречен на политическое замораживание . Но для того, чтобы добиться пусть даже минимально необходимой для этого организации класса - в свою очередь нужна деятельная, преданная делу интеллигенция.
Таким образом, мы находимся в своего роде порочном кольце. Нет классовой организации - нет своей интеллигенции. Нет своей интеллигенции - нет классовой организации. Не задаваясь целью разорвать этот круг прямо сейчас, хотелось бы только заметить, что у нас есть одно несомненное преимущество перед эпохой Ленина. Мы можем использовать буржуазную демократию для содержания хотя бы части социалистической интеллигенции. Имеется в виду, конечно, проведение рабочими своих кандидатов в органы власти, особенно в ГосДуму. Опираясь на ресурсы буржуазного парламентаризма, и один такой депутат в поле воин. А если их пять, десять, пятьдесят? Именно таким способом германская социал-демократия сумела создать целую пролетарскую Германию в Германии буржуазно-монархической. Было бы непростительной глупостью отвергнуть этот опыт ссылкой на конечную судьбу этой социал-демократии.
И вот ещё что хотелось бы отметить. Крайне актуальными остаются мысли Троцкого на тему интеллигентской конкуренции за места в социалистическом руководстве. Это вообще одна из самых нетронутых и болезненных тем социалистической политики. Несомненно, личное соперничество за власть или скажем мягче, за самоутверждение, сначала в символической, т.е. идейной форме, но в известных условиях и за организационную и государственную власть является такой же частью социалистической, как и буржуазной политики. Только политические евнухи могут делать большие глаза и креститься при малейшем намеке на это естественное состояние дел. Наоборот, такое соперничество есть величайшее благо, без которого отбор лучших вождей класса был бы невозможен. С этой, "дарвинистской" точки зрения, в, на первый взгляд, абсурдной драчке между лидерами нынешних мелких партий заключается ровно столько же смысла, сколько его было в борьбе между Лениным и Плехановым или Сталиным и Троцким. Коммунизм в России не является чей-то собственностью и на него нет авторских прав ни у одного из пескарей аквариума с табличкой комдвижение . Коммунизм нам предстоит изобрести заново и для этого потребуется соревнование сотен и тысяч ярких талантливых личностей за величайшую честь, по сравнению с которой должность президента США сравнима с сельским ассенизатором, - честь стать вождями российского пролетариата.
Свидетельство о публикации №204021800111