18. Сарафанная молва. За синевой студенческих билетов

18. Сарафанная молва.

Фойе гостиницы встретило музыкантов разновозрастной делегацией. На диванах и креслах сидели старушки в цветастых платочках, разновозрастные женщины в праздничных сарафанах и непоседливые детишки, одетые как для поездки в гости. Все молчали и улыбались с выражением лиц душевно озабоченных при виде второго пришествия. Делегацию возглавляла заведующая гостиницей в накрахмаленном белом халате. Интерьер украшала афиша ВИА «Нейтральная полоса».

- Здравствуйте, - хором поздоровались делегаты, уважительно привстав со своих мест, и округлив глаза до размера полтинника. Даже детишки бросили свою возню и уставились на приезжих гастролёров
- Здрасьте.
- Доброе утро.
- Здоровеньки булы, - смущённые таким небывалым вниманием вразнобой ответили сельские трубадуры. К такой славе они готовы небыли.
Улица их встретила слепящим солнцем и нестройным хоровым пением:
«К коммунизму мы идем, Птицефермы строятся,
А колхозник видит яйца, Когда в бане моется».

Не попавшее в гостиницу население заполонило заборы с лавочками и тоже улыбалось, приветливо здороваясь. Из проезжающих машин весело помахивали руками пассажиры. Сарафанная молва разнесла весть о предстоящем концерте, а в сельских условиях она оказалась гораздо надёжнее любой наглядной агитации.
Звёздная болезнь начинала зарождаться в юных сердцах музыкантов.

- Ну что? Много народу?
- Полный зал. И ещё идут. Боже, правда, аншлаг.
- Дай посмотреть.
- Отвали. Давай по местам. Начинать пора.
Кеша выглядывал в зал, через щель сценического занавеса и комментировал происходящее. В первых рядах сидели дедушки в праздничных пиджаках с орденами и медалями, бабушки в неизменных цветных платочках, дольше публика сливалась в сплошной разноцветно-праздничный цветник. Листьями цветника выглядели бойцы стройотряда в своей защитной униформе с яркими надписями на спине.
Занавес открылся. Включились софиты. Потух свет в зале. Концерт начался.

Ребята были на подъеме. Всё звучало очень солидно. Некоторые песни повторяли на бис по несколько раз. Дядины монологи заводили зал смехом. Кеша восседал за ионикой и гордо крутил ручки микшерского пульта и ревербиратора.
Концерт удался.

Делегация сельской верхушки пришла на сцену поздравлять ребят. В углу появились сумки с пропитанием и нежно цокающими бутылками. Вбежал заведующий клубом.
- Молодцы! Очень хорошо! Народ доволен. Настоящий праздник устроили. Молодцы! - Он бегал от одного музыканта к другому, и восторженно пожимал руки, - Молодцы! Молодцы. Только народ не расходится. Все хотят на танцы. Сделайте людям приятное. Такое у нас редко бывает. А?
- Ты чё, Кузьмич? Какие танцы? Мы и так устали, - попытался ненастойчиво отказать Тучка.
- Давайте, ребята. Люди уже ждут. А? Я уже и билеты начал продавать… По двадцать копеек. Много продал. А? Мне двадцати процентов хватит. А?
Присутствующие переглянулись и на столь заманчивое коммерческое предложение согласились.

Танцы продолжались до двенадцати ночи. Народ, так долго тосковавший без праздников, не расходился. Три раза на сцену танцевальной площадки выходил участковый и в микрофон объявлял, что уже поздно и вечер танцев закончился. С третьей попытки люди нехотя подчинились представителю власти и начали расходиться.
На сбор инструментов ушли последние силы, ребята очень устали, но были счастливы. Кузьмич выдал гонорар, который составил целых сорок рублей и пятьдесят копеек. Всеобщему  счастью не могли помешать даже полинявшие от пота злополучные концертные рубашки, которые оставили свой неповторимо яркий след на молодых, незагорелых телах.
В эту ночь пили за успех, удачу и многое, многое другое.