Байки от медвежатника

ШУРИК МЕДВЕЖАТНИК И НАЧАЛЬНИК

Я, Шурик Медвежатник, появился на свет 26 августа 1970 года в городе-герое Москве Кунцевской волости в семье советских служащих. До первого своего появления в Северо-Кавказской археологической экспедиции успел окончить общеобразовательную школу, где был пионером-активистом, по окончанию которой по комсомольской путевке кунцевского Райкома Комсомола был направлен работать Старшим Пионерским вожатым в школу № 887.
Осенью 1988 г.  я должен был быть призван в ряды РККА Советского Союза, посему временно был безработным. Нельзя сказать, что я был ловеласом или Донжуаном, но на одном туристическом слете я познакомился с прелестной девушкой, которая, как оказалось, уже три года ходила в археологические экспедиции в Крым. Я попросился в следующем сезоне поехать вместе. Однако, судьба распорядилась иначе. В тот год военкомат послал меня в школу ДОСААФ учиться на  водителя. И я не смог отвертеться.
Но мне подсказали, где я могу завербоваться в другую археологическую экспедицию, если мне это так интересно.
– Поезжай в Институт Археологии, там есть большой стенд объявлений, может чего и подберешь.
Стенд оказался не таким большим, как я представлял, но объявлений было в достаточном количестве.
Вариант тыканья пальцем не совсем подходил, ибо где-то были нужны люди, как говорится с опытом работы, где-то повара, а в большинстве не подходили сроки экспедиции.
Тогда я стал выбирать из того, что осталось. Как потом оказалось, я подходил, и то очень приблизительно, лишь под одно объявление. Оно гласило примерно следующее: "Требуются мужские руки без вредных привычек, способные работать в условиях высокогорья (Северный Кавказ)", далее следовал телефон и подпись – Александр Пинкусович Мошинский.
Я набрал номер телефона, указанный в объявлении, из ближайшего таксофона и через час уже ждал таинственного А.П. у служебного входа  ГИМа.
В ожидании могучего угрюмого мужика средних лет, постоянно работающего в условиях высокогорья я вышел покурить, дабы уже полгода баловался этим совершенно неблагодарным и ненужным занятием.
– Кто спрашивал Мошинского? – услышал я.
Передо мной стоял сухощавый, сутуловатый, Человечище с вытянутыми руками и лошадиными зубами...
– Александр Пинкусович? – произнес я без запинки, что, по моему взгляду, понравилось собеседнику.
Секрет же моего красноречия заключался в том, что 1,5 года назад я был прикомандирован от Райкома ВЛКСМ к делегации Узбекистана на Всесоюзном слете клубов Интернациональной дружбы, а руководителя звали Джумаголиев Ублсын Абдукодырович, и, после этого, Пинкусович меня совсем не смущал.
– Да, это я, это с Вами я говорил 1 час назад?
– Да, конечно.
Так произошло мое знакомство с Начальником. Не могу сказать, что у меня после этой встречи прибавилось уверенности, ведь в настоящих горах я еще не бывал, но по крайней мере, если этот там работает, то, почему бы и не я.
Выяснив, что вместе с экспедицией я не могу выехать, мы договорились, что я поеду на неделю позже и буду на месте числа 27-30 июля.
Точные сроки я не мог назвать сам, ибо не знал, когда у меня будут экзамены в ГАИ.
Начальнику я, кажется, понравился, и он подробнейшим образом описал мне, как ехать в экспедицию:
– Поезд Москва-Орджоникидзе отправляется во столько-то, едет 2,5 суток , потом с 1 или 2 автовокзала (уже не помню с какого) . Отправляешься на автобусе до Чиколы, затем на Фаснальском автобусе  до поворота на Донифарс, выходишь, переходишь по мосту речку под названием Урух, идешь по серпантину два часа, увидишь развилку, поворачиваешь налево и идешь еще час, через час увидишь на другом склоне палатки – это мы, и через 15 минут, пройдя сам Донифарс, приходишь в лагерь.
– Понял?
– Чего не понять.
Начальник закурил свой "Беломор", а я выяснил, что спальник, палатку, матрац брать не обязательно, но в принципе приветствуется, что кроме личных вещей ничего не надо, ибо все уже будет, а еду только на дорогу.

ЧЕРТОВ МОСТ ИЛИ КАБАРДИНСКИЕ МЕДВЕДИ

Через два месяца, прибыв, домой после экзамена в ГАИ, я понял, что у меня осталось всего два часа на сборы, быстренько собрал рюкзак, пообедал и поужинал, и, забыв взять с собой курицу – неотъемлемое кушанье в поезде того времени, отправился на вокзал. Матушке обещал по прибытии в экспедицию немедленно телеграфировать, дабы она не волновалась.
Поезд тронулся. У меня в купе ехало еще трое альпинистов, которые играли в неизвестную игру – преферанс.
Что ж, наивный чукотский юноша – коим я периодически остаюсь и поныне, решил поучиться.
Посидев пару пуль на прикупе, я решил сыграть. Вист стоил 5 копеек. Риск не велик. Новичкам везет. При первой же сдаче мне пришла десятерная, потом –мизер, а спустя еще какое-то время я "упал" второй раз, но так как играл первый раз, то слил совсем не то, в результате не только не получил паровоза, но и сыграл неигранный мизер.
В результате, выиграв 12 рублей с копейками, я хорошенько подкрепился в вагоне-ресторане, ибо своих денег у меня было катастрофически мало, а молодой растущий организм требовал калорий.
Приехав в Осетию, я первым делом отправил телеграмму: "Добрался хорошо, меня встретили, пишите письма по адресу, что я оставил. Саша."
Без особых приключений, не считая того, что перепутал автовокзалы, я добрался до Чиколы, а потом и дождался Фаснальского автобуса.
Взору восторженного юноши открылись не бесконечные поля среднерусской, сердцу близкой, а горный серпантин. Я не успевал любоваться, не зная, в какую все же сторону смотреть.
Иногда автобус останавливался, люди входили, выходили, но в большинстве заходили. И так небольшой Пазик был набит до отказа, но, когда мы проехали туннель, автобус остановился, и люди стали выходить. Мужчины садились за столы, непонятно каким образом оказавшиеся посередине горной дороги в ущелье. Так я впервые увидел Святой Георгий .
 Долго ехать еще или нет, я не знал, но был спокоен, при входе в автобус в очередной раз напомнил шоферу, что мне нужен поворот на Донифарс. Мне ничего не оставалось, как спокойно любоваться красотой Дигорского ущелья. На противоположном склоне показалась старинная боевая башня времен средневековья.
– Малчик, тебе Донифарс? – услышал я обращение какой-то женщины.
– Да.
– Вот он. – и она показала рукой на башню.
Было очевидно, что поворот на Донифарс я проехал. Пока я пробился со своим рюкзаком до водителя и добился остановки автобуса, я был уже на подъезде к Мацуте.
Делать нечего, придется топать обратно. Взвалив рюкзак на плечи, я тронулся в путь. Нельзя сказать, что ходить я не умел, но лучше плохо ехать, чем хорошо идти, и я стал пытаться поймать попутку.  Через полчаса я поймал пустой Пазик, в нем ехало всего четверо альпинистов или туристов, но людей с большими рюкзаками.
– Мне нужно поворот на Донифарс.
– Не знаю такого.
– Ну, там еще должен быть мост, черт бы его побрал.
– А! Чертов мост – знаю, садись, поехали, мигом доедем.
И я зашел в автобус, тем самым, предопределив свою судьбу.
Как позже выяснилось, совершенно трезвых водителей в Дигорском ущелье найти также трудно, как в Белокаменной пустой вагон метро. То есть, наверное, где-то в депо, или еще где, но где нас нет, это имеется.
Сейчас исключения не было, и мы мчались в обратном направлении не так уж и медленно. Мне все казалось, что вот-вот мы отправимся к Уруху поближе. К счастью, вот он – тоннель.
– Ну, вот и приехали, приятель, счастливого пути!
Автобус взревел мотором и сорвался с места. Через минуту я был один на один с природой. Красота, да и только. К сожалению, я не Лесков или Улфрид Нойс и не могу описать ее подходящими словами. Впрочем, лучше один раз увидеть, чем сотню раз услышать.
Мост был, как мост, если не считать, что под ним в 20 метрах Урух запирали скалы и оставили воде лишь 1,5 – 2 метра для прохода. Бурный поток поистине завораживал.
– Пора в путь – сказал я сам себе и пошел по достаточно широкой дороге. Через 1,5 часа моего путешествия я увидел развилку, дорога уходила вверх и направо, а достаточно широкая тропа – влево.
Повернув на нее, я шел дальше. Тропа лежала вдоль небольшого ручья. Но через два часа тропа слилась с ручьем и совершенно пропала, я понял, что заблудился.
Делать нечего, нужно идти, и я шел вверх по ручью, надрывая горло: "Люди! Ау..."
По пути своего движения в голове возникали страшилки: "Мне необходимо выбраться, ибо неделю меня никто искать не будет. В Москве знают, что я благополучно добрался, а в экспедиции я должен появиться самое позднее через пару дней, еще пару дней игра в испорченный телефон, и пока поймут, что я приехал в Орджоникидзе, а в экспедицию не добрался, пройдет неделя. За эту неделю успею три раза зубы положить на полку, ибо в рюкзаке из съестного 5 банок сгущенки: две вареных, три простых – настоящий деликатес и дефицит соцреализма". В общем, невеселые мысли посещали мою бренную голову.
К счастью, я увидел признак цивилизации – пустую консервную банку, скорее всего из под тушенки. На крышке была выбита дата производства – 1987 год. Но ржа совсем не тронула ее.
Я и не предполагал, какое счастье может принести консервная банка посередине девственного леса. Похоронив носителя счастья под камнем, я увидел следы, сначала совсем четкий след кованой лошади, а чуть позже и след резинового сапога. Следы вели вверх, и я отправился вперед. Главное – выйти к людям. Тропа попетляла вдоль ручья, а ручей спрятался под камнями. Я вышел к великолепному каньону. С двух сторон нависали совершенно отвесные скалы, расстояние между ними было около десятка метров, и дно устилали округлые камни – видимо, весной этот ручеек, который был лишь слышен, превращался в бурный поток, и это место было совершенно непроходимо в межсезонье.
Красота – красотой, а следы камни не сохраняют, но, понятное дело, сапоги не могли уйти ни вправо, ни влево. Вперед! Выйдя из каньона, на левом пологом склоне я увидел, что лес значительно поредел. – Значит, там есть дорога, которую я потерял. Пробиваясь через заросли рододендрона и утопая в мягкой земле, я карабкался вверх. Через час подъема я вышел  на поляну. Что ж, не идти же по гребню хребта, пришлось спускаться. Спуск оказался хоть  и быстрее, но не менее увлекательным, местами на пятой точке, местами на боку я прокувыркался к небольшой поляне лопуха. Таких лопухов, да еще в таком количестве, я не видел больше никогда. Огромные листья достигали 1,5 метров в диаметре, возвышаясь на толстых стеблях почти в мой рост. Так как обходить это чудо я поленился, к великому моему теперь стыду, я прорубил себе просеку длиной в 30 метров альпенштоком. Единственное, что меня успокаивает, так это то, что, т.к. репейник все же не однолетнее растение, то на следующий год поляна опять была столь же великолепна. Пройдя еще несколько сот метров, уже с правой стороны я увидел такую же брешь. И опять подъем, опять рододендроны, опять подъем, опять рододендроны, и когда же это кончится?
Кончилось – опять поляна, опять спускаться, но что это шевелится в кустах?
Ба, да это мишки! Величиной с большую лохматую собаку.
Рука потянулась к верхнему клапану рюкзака, где обычно носил свой Зенит.
Вторая мысль была о том, что, к великому моему сожалению, я две недели бегал по магазинам и так и не смог найти фотопленку, и фотоаппарат пришлось оставить дома.
Третья идея, посетившая мою пустую голову, это – Какие к черту фотографии, ведь рядом должна быть мама, и желательно как можно быстрее ретироваться.
Действительно, на другом конце поляны я увидел чью-то лохматую задницу.
Показав ей тоже самое свое место, я покатился кубарем вниз, не разбирая дороги. Как я спустился, не очень-то помню, так как, спустившись к камушкам, я побежал вверх по ущелью без оглядки, и бежал до тех пор, пока сердце не выскочило через рот, и я не упал. Пришлось остановиться и подчиниться законам природы, став обедом для дикого животного. Посмотрев назад, я увидел, что за мной никто не гонится. Отдышавшись немного, положив бьющийся комок на место, я ринулся дальше вперед. Возвращаться назад не было никакого желания.
Пройдя еще немного, мое ущелье вывело к старой разрушенной кошаре. У входа в которую лежала порядочная горка пустых пивных бутылок с этикеткой "Пиво московское", а внутри, о горе мне, внутри лежали те самые сапоги.
День заканчивался, темнело быстро. Я не отважился ночевать в заброшенном жилище, нашел какую-то ложбину и улегся спать. В час ночи я проснулся от жуткого холода. Мой спальник был совершенно мокрым. Роса впитывалась в синтетику, как в губку. Укладываться спать было бесполезно. Стояла полная луна, и я, решил, что медведи тоже люди, по ночам спят, собрал рюкзак и отправился вниз.
До границы леса дошел с легкостью. Но, когда зашел в лесную часть, столкнулся с новой напастью, почему-то ночью бывает, хоть глаз коли. Фонарь после всех моих дневных кувырков приказал долго жить.
Худо-бедно к часу дня я вышел к Чертовому мосту. И, о чудо, я увидел три таблички: "Кабардино-Балкарский заповедник", "Хождение строго запрещено" и "Охота запрещена"! Моих мыслей уже не осталось, а чувства ничего не выражали.
Где же Донифарс? В Москву я не попаду, в кармане 25 рублей – 5 рублей автобус до Чиколы, 7 – до Орджо, да и билет на поезд до Москвы же стоит 27 рублей, остается найти экспедицию.
Услышав жужжание мотора, я встал посередине дороги и остановил выезжавшую машину из тоннеля.
– Будьте любезны, – взмолился я – не подскажете, в какой стороне Донифарс?
Мне показали направление, и я опять тронулся в путь.
К великому моему счастью долго пилить не пришлось. Меня догнал грузовик. К сожалению, в кабине сидело уже четверо, не считая водителя. Поэтому пришлось ехать в кузове. Правда, там уже находилось трое бычков, но они были привязаны, и мне осталось смотреть на их хвосты и прыгать на заднем шасси машины. Доехав до настоящего поворота, я без особых новых приключений добрался-таки до лагеря. Дежурил Леша-Йог, он накормил меня грибным супом, и я пошел полежать, дожидаясь возвращения начальника с раскопа.
Я доплелся до палатки, и просунул верхнюю часть своего тела в брезентовый домик, да так и остался. Проспал я 22 часа и на следующий вечер обнаружил то, что совершенно потерял голос.
А завтра лагерь должен был переезжать на новое место.

 
ВАЛЕРА - МАСТЕР

В то время, когда ноги Шуры Медвежатника торчали из палатки в лагерь у Верхней Рутхи подошли двое. Это были Валера и Олег. Папа и сын. Олегу было 16 лет и он очень быстро сошелся с Шурой Медвежатником. Валера и Олег также как и Шура были в экспедиции впервые и поэтому после переезда в лагерь к Гастону они поселились в одной палатке. Описание сей палатки требует особого внимания: на вид обыкновенная палатка, сшитая из парашюта. Но, заглянув внутрь, вы заметили бы нечто подвешенное – это канделябры. Хитро исполненный подвесной подсвечник был не просто красив, но и относительно необходим, – почему относительно, да дело в том, что им пользовались только иногда, когда вырубалось электричество. В шов палатки был вшит провод, на один конец которого подвешивалась люстра из консервной банки с лампочкой из фонарика, а ко второму подсоединялась квадратная батарейка, для простоты существовал и выключатель. Поэтому ночью всегда можно было без особых проблем включить свет и извлечь из палатки то, что необходимо археологу в столь поздний час.
Валера-мастер не мог никак обуздать свою кипучую фантазию, вечно что-то изобретал.
Как уральский Левша, все свое свободное время тратил на обустройство лагеря.
Говорить о том, что треклятые паялки при Валере все стали работать, как часы, и их вой всегда подтверждал их самочувствие, не сказать ничего.
К сожалению, выражения: "лопата заболела", "киркудай"  и прочее стали уже устаревшими анахронизмами, но даже в первом издании САДИКОБЯЗа появилось Дерево.
Впервые дерево соорудил именно Валера. Как чудо было воспринято это сооружение, которое стало уже давно привычным у входа в столовую.
Водопровод Валеры полюбили не только археологи, но и местные коровы, поэтому Валера частенько устраивал ремонт и прочистку водопровода.
Но пиком была идея бани.
Как многим известно, утренние, а особенно вечерние гигиенические процедуры, обычно проводятся на водопаде, где к сожалению водичка, несмотря на жару, вечно холодная. И вот мимо неутомимых рук и зоркого Валериного ока не прошла цистерна, оставленная геологами, и заботливо сброшенная к Уруху.
В 1988 году обустройство бани не увенчалось успехом, просто оставалось очень мало времени, и Начальник отменил все выходные, несмотря на это, все равно одно захоронение пришлось консервировать до следующего года.
И вот в 1989 году по проекту Валеры было сооружено нечто неимоверными усилиями, и, при помощи какой-то мамы, цистерна поднялась прямо на раскоп.
Снабжение водой было простое. В скале, которая нависала над могильником, геологи пробурили дырку, и из нее текла вода, был проложен ручей, заполняющий этот великолепный сосуд, под которым в холодную погоду разводили костер, и шторки для ванны обозначали великолепную кабину.
Баня – баней, но в 1988 году 15 августа Валера учудил нечто.
По непроверенным источникам именно в этом году в СКАЭ был первый костюмированный Маскарад . Автором коего стал опять Валера.
Так как к концу экспедиции женская часть значительно сократилась, а именно остались Люда и Вера, оставшиеся семеро мужчин ждали в ночь полнолуния чуда, и чудо появилось.
Из-за скал появилась пышногрудая куртизанка в платье с вырезом на юбке до больше не балуй, из коего выглядывала не плохая ножка, и шикарном декольте. Это был Шура Медвежатник.
И Валера, благочестивый отец трех детей, на глазах у всей экспедиции решил представить своему старшему несовершеннолетнему сыну его любовь.
Шурочке было предложено стать мачехой этого юноши, и Валера предложил свой кров и маленький белый дом – свою палатку.
Вечер кончился. Утро наступило, дежурил Валера и после традиционного "в коричневую покрепче"  все отправились на раскопы.
К перекусу Валера сварил компот и принес уже порядком поднадоевшие бутерброды с салом и луком.  Однако прекрасная половина человечества пользовалась льготами и послаблениями в жестком рационе, им полагался осетинский сыр. И какое же было удивление всех присутствующих, когда Валера принес три порции сыра.
Таким образом, Шура Медвежатник до конца экспедиции стал пользоваться многими привилегиями слабого пола.
Но у Валеры был и недостаток, он не очень любил араку...
Зато Валера просто обожал местное плодово-выгодное вино, которое в изобилии продавалось в Мацуте. Оно разливалось в пивные бутылки и стоило чуть дороже пива.
В тайне от Начальника Шура Медвежатник постоянно снабжал Валеру его любимым лекарством.
И все было бы хорошо, если бы не одна проблема – это куда сдавать пустую посуду. Решение придумал, конечно же, сам Валера. Радикальным способом. А именно, так как палатка стояла у кустов, то с этой стороны была проделана дыра, при том, после того как палатку сняли, помимо ожидаемого прямоугольника, показалась значительная гора пустых бутылок и канава, ведущая куда то от палатки в кусты. Оказалось, этим не виртуальным окошком Валера пользовался еще и как туалетом, дабы по ночам не вылезать из уютной берлоги.
А молодой пасынок Шуры Медвежатника к этому моменту стал изучать новую творческую стезю – игру на гитаре.
Если большинство археологов считают, что Медвежатник получил свое прозвище благодаря своему необычному приходу в СКАЭ, то они не совсем правы. Дело в том, что Шура в тот год очень любил исполнять детскую пионерскую песню, под названием Неуклюжий медвежонок.
Неуклюжий медвежонок
Жил в берлоге с мамой с папой...
И так далее, еще 3-4 куплета...

 
ВЗЯТИЕ КЛАДА,
ИЛИ ВСЕ АРХЕОЛОГИ РАЗНЫЕ, НО НЕ ДО ТАКОЙ ЖЕ СТЕПЕНИ.

В 1987 году шел всего второй сезон раскопок на Гастоне. И вот уже вскрывается погребение № 7. Это именно та могила, где потом отмечал свое совершеннолетие Медвежатник. Вообще-то ему везло с этой цифрой. Он, например, жил в доме №77 ,в седьмом подъезде, на седьмом этаже. Но это было, к сожалению, в Москве, а здесь, Медвежатник еще не успел снести первые семь черепков, к великой радости Начальника.
Седьмое погребение ни чем особенно не выделялось. И слой за слоем Начальник вгрызался все глубже и глубже, медленно и верно продвигаясь к заветной материковой глине.
Уже убрали первый или второй слой жмуриков, как тогда называли клиентов, и в лагерь приехала археолог из Орджоникидзе по имени Зарина.
Гостья сразу же отправилась на раскоп, толкаемая профессиональным интересом. Недолго задержавшись у первой печки на Сауаре, перебралась через ручей, и увидела Начальника в позе кобанца…
Всем известно, что без устали можно смотреть  на воду, огонь и то, как другой человек работает. А Начальник уже четвертый день вычищал уровень. В углу могилки, лежал черепок, не привлекая к себе особого внимания. Но то ли чем-то он помешал Мошинскому,  то ли под гипнотическим взглядом прелестной дамы, Начальник взял этот черепок.… И как ошпаренный положил его на место.
Это движение походило на то, как замурыжанная хозяйка, решив посмотреть на кипящий бульон, хватается за крышку кастрюли без прихватки.
Наверняка, Начальник хотел бы, что бы черепок сняла бы Зарина, но он набрался мужества, и снял его сам. А под ним оказался клад, да нет не клад, а К Л А Д И Щ Е!!! Ну если честно то один маленький кувшинчик, величенной с кулачек, а второй побольше . Однако, ценными вещичками были забиты эти сосуды: Любимые Начальником бляшки, подвески, наконечники стрел и немереное количество всевозможных бус.
Здесь-то и понадобился профессионализм Зарины. Она своими женскими, чуткими руками стала помогать Люде извлекать все на свет божий.
Сложности начались с самого начала. За две с половинкой тысячи лет, которые лежало все это богатство в земле, стеклянные бусы рассыпались, а содержимое большого сосуда превратилось в бесформенную массу, которая грозилась стать прахам прямо в руках. Девочкам пришлось изрядно попотеть, но до вечера они так и не закончили своего хирургическо-ювелирного подвига!
В 1995 году газета «Ираф» писала: «…Мы знаем, что эти люди - археологи, что они даже немного не от мира сего – на многие месяцы оставляют дом, семью, удобства цивилизации и ради каких то черепков пускаются в дальний путь, живут в палатках, но копают, копают, копают…»
Растущая луна стояла над прекрасной Дигорой. Речи о возращении в Орджо быть не могло. Зарина бы себе этого ни когда не простила бы. Но возник резонный вопрос: «А где же ночевать?» Оказалось, что Зарина ни разу в жизни не спала в палатке! Несмотря на свою профессию. Ей выдали самый лучший матрац, единственный который к утру не сдувался окончательно, и два сухих, теплых ватных спальника.
После  выслушанного небольшого инструктажа по поведению себя в палатке, и многочисленных советов со стороны благодарных археологов, Зарина отправилась спать…
А на утро милую улыбающуюся когда-то давно, то есть вчера, - женщину было не узнать.
Оказалось, ни кому в голову не пришло посоветовать Зарине раздеться, перед тем как лечь в спальник. В результате утром Зарина продемонстрировала настоящий нанайский стриптиз. То есть снятие пятого верхнего свитера. Правда, поверх этого чуда было надето еще две куртки, что выглядело вполне забавным. Неудивительно, что ночью ей показалось прохладно.
Сосулька растаяла, и быстро согрелась утренним чаем и ласковым дигорским солнышком.
К великому сожалению всей экспедиции Зарина уехала, решив, наверное, что второй такой  экстремальной ночевки она не переживет. Безусловно, больше всех благодарна была Люда, но ей предстояло еще копаться в маленьком горшочке.
Вот такие разные археологи, оказывается, есть, но это ничуть не опровергает слова, что археологи не от мира сего, а, скорее всего, подтверждают. Первый раз в жизни ночевать не просто в палатке, но и еще в горах, - это поступок, вполне безрассудный, но достойный уважения. Впрочем, наука, как известно, требует жертв…

 
САША-АНАРХИСТ

"Анархия – мать порядка, " – как часто слышали мы эти слова. Сразу вспоминаются Батька Махно, времена гражданской войны, или представляются молодые подростки на Арбате. Но в 1988 году молодых подростков еще быть не могло в Советском государстве, просто не было предпосылок для классово чуждого элемента.
Но в СКАЭ присутствовал один представитель этой идеи . К его великому сожалению, он попал в общество СКАЭ, где уживается диктатура начальника и демократический централизм (что на самом деле является одним и тем же). Но никакого места для анархии почему-то не было. Ну, делать нечего, по крайней мере копать можно при любых политических взглядах, и поэтому Саша-анархист копал как все. Но все самое хорошее когда-нибудь кончается. И вот Саша собрался уезжать. Так как он должен был проститься со всеми завтра, сегодня после обеда Саше-анархисту  был предоставлен выходной для сбора рюкзака и приведения себя дорогого в более-менее надлежащий вид перед спуском к людям.
Необходимо отметить, что Саша-анархист очень полюбил осетинский сыр. За день до отъезда он отпросился в Лизгор у Начальника.
Солнце еще стояло в зените, как Саша отправился в путь.
Вернулись домой усталые заменители экскаваторов, археологи поужинали, кто-то успел расписать пульку, взошла луна, а анархист не появлялся.
Начальник метался по лагерю, он даже не сел за преферанс, и в час ночи, взяв с собой Большого Лешу, отправился в Лизгор. К великому удивлению членов экспедиции в скором времени появился Большой Леша с командой – общий сбор.
Как на военных учениях мужская половина ринулась вверх, стройность цепи было сложно поддерживать, при учете, что большая часть не служила в армии, кто-то учился, а кто-то еще не достиг призывного возраста, все равно Саша-анархист не смог уйти от погони.
Начальник застал Анархиста в очень приподнятом настроении у Доты в кошаре. Увидев Начальника, Саша схватил авоську с сыром и побежал по склону по направлению к водопаду. Здесь-то его и поймали. Очень долго он не выбивался, ибо с одной стороны его взял под белы руки Валера, а с другой – Леша Большой. Перевес был у Начальника, но ведь рот Анархисту не мог заткнуть никто, и вот над Дигорой  полилась песня: "Его вели с пробитой головой..." Думается, что дикие возгласы были слышны не только в гостеприимном Лизгоре,  но и в Задалеске, как в Верхнем, так и в Нижнем. Впрочем, идущие рядом и ведущие Анархиста думали совсем о другом, о гневе Начальника.
К великому изумлению многих, по прибытии в лагерь в районе трех часов ночи Начальник дал всем команду "отбой". И все потихоньку отправились по палаткам укладываться спать.
Наутро в палатке-столовой свободных мест не оказалось задолго до завтрака. Саша-анархист сидел с поникшей и, скорее всего, гудящей головой и слушал, и слушал рассказы о своей ночной вылазке, и не верил, он думал, что все его разыгрывают.
Не вдруг появился Начальник.
– Дамы, попрошу вас удалиться, – произнес Начальник бронзовым голосом.
Дамы исчезли в своей палатке, хотя им тоже хотелось многое узнать, ведь они ночью оставались в лагере. Но, увы, идеи анархизма не прижились в СКАЭ, и посему пришлось подчиниться.
Ни для кого не секрет, что Александр Пинкусович Мошинский в молодости проходил службу в королевских спецвойсках. Как гласит бородатый анекдот, там этим молодчикам даже автоматы в руки не дают. Иными словами в стройбате, то богатый армейский лексикон конечно же был знаком Начальнику. Хотя его никто не слышал. И вот все услышали.
Видавшие виды и слышавшие многое Валера и Леша Большой открыли рты и, затаив дыхание, медленно переваривали услышанное.
Многие, а именно: Олег, Леша-Йог, Саша-Гитарист, Шура Медвежатник, Денис Журавлев и другие, кроме того, что Начальник гневается, ничего не поняли.
Единственное, что услышали присутствующие после семиминутной бури и минуты тишины, это:
– Саша, я потом все запишу и выучу – с восхищением произнес Журавлев, уже не одну тетрадку исписавший анекдотами.
А Саша-анархист так проникся речью Начальника, что сам факт его ухода никто не заметил.
Ушел по английски – как говорится, не попрощавшись.
Несколько лет спустя на Татьянин день в 1991 году экспедиция собралась отметить знаменательный праздник у Журавлева.
После нескольких тостов, где некоторые участники происшествий, описанных выше, запивая спирт ROYAL лимонной водкой, стали вспоминать о былом. И тут-то и оказалось, что дамы-то все слышали.
Начальнику стало стыдно, и больше матом он ругался.

 
ЛЕША – ЙОГ

В 1988 году был совершенно неординарной личностью. Мало того, что он в пятницу на ужине и разборе полетов присутствовал, но не кушал, в субботу просто игнорировал такие мероприятия, как прием пищи и воды, а в воскресенье утром на завтраке брал с собой бутерброд с сыром, говоря: "Если проголодаюсь, то покушаю" (к изумлению дежурных частенько этот бутерброд возникал за ужином). Он ходил исключительно босиком, по утрам и вечерам обливался двумя ведрами холодной воды, что очень нравилось дежурным, ибо, ввиду отсутствия отдельных, Леша-Йог добровольно мыл обеденные ведра после вечерней трапезы. Алексей выделялся и на раскопе, его шурфы отличались замысловатыми лабиринтами, которые он вырывал. Но, как ни странно, даже в разгрузочную субботу он с легкостью заменял экскаватор и маленький бульдозер.
Постоянно оголенный до максимума Леша ни разу не страдал солнечными ожогами, что приводило в замешательство многих его товарищей по экспедиции с постоянно обугленными ушами, носами и верхних частей ступни (не говоря уже о спине).
Однажды за два дня до отъезда Леши в Москву дамский коллектив в лице Люды, Веры и Шуры Медвежатника отправились в Мацуту, они хотели зайти в магазин и на почту. На почту дамы попали, а вот в магазин попасть не удалось, ибо был обеденный перерыв.
Шура – начинающий курильщик, впоследствии получивший в другой экспедиции прозвище как Никотин, понял, что он забыл спички в лагере, а в Мацуте на улице кроме детей и женщин никого не наблюдалось, стал испытывать невероятное желание увидеть огонь.
Видя страдания, Люда предположила, что в будке ГАИ наверняка сидят мужчины, у которых найдутся спички.
Шура поднялся в будку . Время было обеденное, на столе стояли яства и баллон араки, с которой Шура был еще очень слабо знаком.
– Добрый день, здравствуйте, – сказал Медвежатник
– Здравствуй дорогой, а ты кто такой? – услышал ответ Шура, он вспомнил пароль, который необходимо говорить при встрече с незнакомыми местными жителями, произнес:
– Я из Сашиной Партии, археолог.
– А ты Археолог, садись, выпей.
– Я не пью, извините, но…
– Ай, послушай, это же не водка, это – нектар гор – сказал кто-то из присутствующих в милицейской форме и протянул стакан с прозрачной жидкостью.
К великому удивлению Шуры, она ничем не пахла, и, когда он выпил ее, не почувствовал вкуса.
– Ну, говори, зачем пришел.
– Я пришел в магазин, а он закрыт
– Ой, сейчас, – собеседник что-то сказал мальчику лет 12-13, и тот исчез – сейчас это все решится, за знакомство! – и стакан наполнился очередной раз.
Через 10 минут из будки ГАИ вышел совершенно пьяный Юный друг Кавказа и вожатый Саша, прозванный в экспедиции Шурой Медвежатником, а через еще пару минут открылся магазин.
Приобретя все необходимое, дамы отправились в обратный путь, но этого Шура Медвежатник уже не помнил…
На следующий день оказалось, что Вера не может ходить.
Она подвернула ногу, и ее щиколотка опухла и была больше собственной коленки.
Начальник был в бешенстве. Мало того, что ценный работник стал временно нетрудоспособен, так его мама – Люда при нем, и нужно выделить 1-2 мужиков для эвакуации пострадавшей.
На выручку пришел Леша-Йог.
– Хорошо сказал он – я вечером посмотрю Веру,  чем смогу помогу, хотя я это обычно не делаю…
Мало  кто верил в успех, но хуже не будет. Экстрасенсы еще не вошли в моду, Кашпировский появится на телеэкранах лишь через 1,5-2 года. Поэтому Начальник дал согласие.
И вот Леша сбегал дополнительную норму к своим утренним и вечерним пробежкам, окатил себя двумя ведрами и в одних плавках зашел в палатку к Люде и Вере.
Через минуту вышла Люда, тишина воцарилась в лагере.
Еще через 10 минут из палатки вышла Вера, чуть прихрамывая.
Что с ней делал Леша, осталось загадкой, но человек пошел!!! И это было его заслугой.
А на следующий день Леша собрал свои вещи, которые уместились в сумку из под противогаза и, к великому сожалению Начальника, а так же всех участников СКАЭ, исчез в направлении к Белокаменной. Больше он в экспедиции не появлялся…

 
ВСТРЕЧА
БЛЕДНОЙ ТЕНИ ЧЕЛОВЕКА, СИДОРА, МЕДВЕЖАТНИКА С БРАТОМ
И ПЕРВОГО МЕСТНОГО ЖИТЕЛЯ

Некогда в прошлом 20 веке в далекой и глухой деревне Кунцево жил не тужил мальчик по фамилии и имени Миша Гладышев. И все хорошо у него было бы в жизни не повстречайся ему на пути жизненном вожатый Саша, что заставлял бедного ребенка в походы по лесам ходить, да по горам лазить. К счастью вожатый окончил школу и потом ушел в Армию Советскую служить.
За эти годы мальчик подрос, в леса ходил все реже, зато увлекся немного спиритизмом, анархизмом ну и еще некоторыми измами. Создал группу "Аспид" записал первый диск и тут…
Появился, откуда не возьмись вожатый бывший и говорит
– Хочешь на халяву сладко попить и классно отдохнуть?
Как говорят в народе, "На халяву и уксус сладкий".
Таким образом, в 1991 году в экспедиции появился некий Сидр из Москвы (где его звали еще Седым, а в СКАЭ – Мишей) в сопровождении Медвежатника и его брата Жени.
Над великим и могучим Урухом тянется извилистая дорога, которая впрочем, значительно выпрямилась после прорубания тоннеля почти перед самым "Святым Георгием".
Тройка путешественников, кои должны были в скором времени стать археологами в свободное от Москвы время, посетив первую Дигорскую достопримечательность, наконец, прибыли к повороту на Донифарс. Пройдя немного действительно извилистой дороги после очередного поворота, на горизонте показался флаг экспедиции. Утомленные путники, предвкушавшие теплую и сытную встречу дежурного по лагерю прибавили ходу.
Но пустынным оказался лагерь, не было ни пленяющего воя паялки, ни дымящихся ведер с чаем , даже коровы боялись подойти к любимому водопою – главной водной магистрали – водопроводу.
– О Боги, что случилось, взмолился Медвежатник, но ничего поделать не смог.
Сняв поднадоевшие рюкзаки, уже не туристы, но еще не археологи стали оглядываться и поняли "Почему даже коровы не идут в совершенно пустой лагерь?"
По лагерю не ходила – носилась, летала, металась, сквозила, сдувалась, раздувалась Бледная тень человека.
После бурной встречи и непонятных объяснений было выяснено, что Б.Т.Ч. никто иной как некто Сергей, по причине полного зажаривания спины, был отправлен на мытье керамики, где при величайшем усилии воли сжег себе колени и в наказание за членовредительство стал вечным дежурным приставлен к "Шайтан трубе". Но она как назло не хочет ни пыхтеть, не тарахтеть, да впрочем, и бензин кончается.
Вдали раздавался мотор молоковоза.
Как ни прискорбно признаться – сказал Сережа – но начальник велел слить бензин, а денег не оставил, и как быть, не знаю...
К счастью Медвежатник был в экспедиции не первый раз и по сему потребовал, не теряя времени Сергею достать канистру, Жене бежать останавливать машину, а о боже волосатого Мишу-Сидора послал ... в камушки .
Машина приблизилась, намереваясь проскочить нависший над поворотом лагерь археологов – она знала, что там у нее могут отнять всю любимую еду – бензин называется, и, тарахтя прогорелым глушителем с ревом готова была перелететь Урух в неположенном месте.
Напряжение достигло апогея. К великому удивлению Женя, бывший на Кавказе впервые, очутился на  дороге в том месте, где ГАЗ 51 никуда кроме лагеря повернуть не смог.
Водитель горного мустанга вышел из машины и увидел Медвежатника. Расплывшись в улыбке и, узнав, что нужно дорогому гостю всего ничего 3-5 литров бензина, залил почти полную 20 литровую канистру и достал баллон араки ну и что Аллах послал.
После появления Даров природы  Миша не выдержал и появился из-за камушка, к этому моменту не спеша, подошел Женя, а Сережа – знаток Кавказа, все не отрывал восхищенных глаз от канистры с бензином.
Длинные пепельные волосы, свалившиеся Сидору на плечи, на водителя произвели неизгладимое впечатление, но, когда Сидр представился своим басом водителю
– Миша из Кунцева – и пожал красной рукой начинающего байкера натруженную ладонь Водителя, интерес к этой Особе у Хозяина горного мустанга пропал, и тот поспешил удалиться по своим неотложным делам, чему очень обрадовался старенький мотор машины.
Испив Араку, Сидр изрек:
– А мне здесь нравится, в Москве очереди за бензином, а здесь за то что ты сливаешь, тебе и наливают, это круто – и многозначительно посмотрел в сторону Бледной тени человека. Она преспокойно спала на ласковом Дигорском солнышке и начинала дымиться.
Так как никто не знал, где живет эта тень, пришлось в срочном порядке Мише и Жене ставить вытрезвитель, а Медвежатнику раскочегаривать паялки и заваривать чай.
На этом и кончилась спокойная жизнь экспедиции... Но это уже в других байках.

 
МАЦУТИНСКАЯ ПАРИКМАХЕРСКАЯ
ИЛИ
ПОХОД ЗА ХЛЕБОМ

В 1991 году бешеное количество копий в придачу какинаков  полезло из Гастона. Все лучшие силы были направлены на поиски Желтого Грифона, об которого были поломаны эти мечи, копья и стрелы. Кончился хлеб в экспедиции, намокли спички, у многих маймунов   стал заканчиваться запас курева но ничто не могло их остановить, как вдруг начальник понял: "– у него почти не осталось ацетона!"
За всем вышеперечисленным в путь дорогу отправился рано утром Сидр. Его направили в Мацуту, дабы не очень далеко и после перекуса он мог бы влиться в дружную семью некрофилов
Работа кипела, после нажатия кнопки взгляд Леши Большого устремился вдаль на ту сторону Уруха, где по дороге со странной скоростью двигалась человеческая точка. Схватив теодолит, он разглядел в этой точке никого иного как Мишу.
Неладное загрызлось в сердце начальника. После появления Сидора на раскопе с квадратными глазами, но без хлеба из малосвязанной речи Михаила было выяснено, что в Мацуте двое местных джигита и посочувствовали внешнему виду молодого человека (надо заметить, что Сидр как истинный панк, и т.д. за всю экспедицию ни разу не водопадил  и его некогда белые и пушистые волосы превратились в кучу грязных, непонятного цвета сосулек бряцкающих при ходьбе о рюкзак за спиной) и предложили подождать немного, ибо они сходят домой, и принесут ножницы бедному "мальчику". Миша ждать не стал. Впрочем, хлеба тоже не купил.
Начальник был в ярости, еще бы потеряна половина человеко-дня или иными словами несколько кубов отвала неубранными.
Делать нечего в путь пустился тот еще Ходок – Шура Медвежатник.
Но Начальнику было невдомек, что Медвежатник несколько изменился за последние три года, что не был в экспедиции...
После безуспешного посещения Мацуты Медвежатнику ничего не оставалось делать, как направиться в Чиколу, а путь-то лежал через Святой Георгий.
Немного огазданився  на столь священном месте для каждого путника он, дойдя для священного только для него самого Чертового моста, наконец, поймал попутку. Местный житель ехал на мотоцикле с коляской как раз в Чиколу! и не куда ни будь, а на хлебозавод. "Вот удача так удача" – подумал вдруг Шурик и с ветерком прокатился до самых ворот хлебозавода.
Набив рюкзак свежим душистым хлебом, Медвежатник не смог отказаться от пары бокалов Осетинского темного пива (к его великому сожалению Шурик пробовал этот напиток впервые... и не совсем представлял его возможности, хотя скорее всего переоценил свои...)
Побродив по магазинам, прикупив свечей, сигарет, и прочего всего кроме возжеланного для Начальника Ацетона Шура Медвежатник направился на автостанцию где, купив билет на последний автобус оставил рюкзак на автостанции (сейчас такое не пройдет или украдут, скорее, вызовут ОМОН) вышел покурить на свежий воздух.
В те далекие времена еще можно было оставить огромный "Алтай" по среди зала, и отсутствовать какое то время, ничто не взрывалось по крайней мере, но бдительность у местного населения никогда не притуплялась. К Медвежатнику направлялись после дневной сиесты трое джигитов.
– Сержант милиции .....дов! – представился первый.
– Я из Сашиной партии, археолог – Медвежатник протянул руку для пожатия.
Остальные двое тоже представились. Поговорив не о чем, и узнав, что у одного из присутствующих вчера, сегодня, завтра, через месяц – не важно день рождения Медвежатник, что-то подарил имениннику – что именно, он потом уже не мог вспомнить, разговор пошел в опасное русло по поводу Же Ме . И почти дипломат Шура Медвежатник перевел разговор на тему кто от куда, он узнал что все трое не из самой Чиколы, а близ лежащих селений.
– А ты откуда – вдруг спросил милиционер
– Из Москвы
– А чем ты там занимаешься, тоже копаешь
– Нет, я в отпуске, а так я тренер
– А каким видом спорта
– Да так борьбой немного – слукавил Медвежатник
– А давай поборемся, – предложил один из присутствующих, – кто проиграет, ведет в ресторан.
До автобуса оставалось еще три часа, и убить время, конечно, хотелось, но бороться не хотелось однозначно, и здесь до Шуриной головы дошло осетинское пиво.
– А что, давай.
Схватка была не долгой, т.к. милиционер сразу совершил ошибку, позволив Шуре пройти в ноги и завершить все болевым. – Это была его первая ошибка.
На реванше со вторым противником пришлось немного попотеть, но, увы, к сожалению, большой шкив громко падает, а искусство мастера заключается в том, что бы поверженный не был ни устыжен или покалечен.
Дипломат Медвежатник предложил с третьим бороться на время. Договорились о трех минутах. Сопернику не удалось взять надлежащий захват, в результате чего было решено, что произошла ничья и по всему удовлетворению четверка отправилась в чиколинский ресторан.
Проснулся Шура Медвежатник на склоне горы под стогом свежевысушенного сена. На лугу работали люди. А рядом лежали джигиты. С больной головой он бросился к женщине, которая собирала сено.
– Уважаемая, не подскажете, где находится Чикола
Дама не понимала, но к счастью ее муж и, как после выяснилось, отец милиционера служил когда-то в армии и заявил, что они уже давно бы закончили если б...
Но в этот момент стал просыпаться милиционер. Отец сел за руль Запорожца, приказав друзьям погрузить в него тело сына, а Медвежатнику предложил почетное место справа от водителя, заверив что через 20 минут они будут в Чиколе.
Все было бы хорошо, если б на почетном месте присутствовало кресло, ну что ж и на корточках можно доехать
И тут от тряски на хорошей дороге проснулся, но окончательно не пробудился и стал молить о мачте реванше, который уже не мог сулить ничего. В левое ухо Медвежатника влетела фраза, которая прочно застряла в голове:
– Сделай вид, что ты спишь.
Последние 10 километров происходящее в салоне старого ушастого Запорожца представляло нечто невообразимое: Отличник боевой и политической подготовки пытается не то выйти, не то начать поединок прямо в салоне, двое его друзей уже вступили в поединок с ним, отец жмет со всей силы на педаль акселератора, а Шура Медвежатник пытается крепко спать, держась одной рукой за ручку дверцы, что бы не открылась, другой за ту, что над дверью, скукожившись и прыгая одновременно на корточках.
Наконец машина выехала на вокзальную площадь.
– Я приторможу, а ты прыгай, – вылетело, наконец, у него из правого уха. Отец успел убрать ногу с газа и стал поворачивать налево, как дверь открылась, и из машины кубарем покатился Медвежатник. Увидев, что он встает, Запорожец опять пошел на взлет, не успев при этом остановиться, дверь закрылась, и все стихло.
Автовокзал стоял запертым на висячий замок.
О том, что придется заночевать, и мысли не могло возникнуть.
Никто не пробовал из Чиколы дойти пешком до Киева, но язык Шуры Медвежатника довел его хотя бы до дома дежурного по автовокзалу. Глава семейства был рад гостю из Москвы, тем более, что семья собралась на ужин, но, войдя в положение экспедиции,  которая останется без хлеба, надолго задерживать маймуна не стал, и через пару часов Медвежатник вез на багажнике велосипеда сына дежурного, парень был явно горд, дабы ему доверили ключи.
Взяв рюкзак, Шура Медвежатник вышел из поселка уже почти в полную ночь, начинался Дигорский пылесос .
Изрядно промокнув, Шура поймал Мазурик (МАЗ – самосвал) и хотел было насладиться теплом и уютом кабины, как вдруг машина остановилась.
Не то, чтобы шофер был пьян, нет, он был просто очень пьян, и ему стало очень, очень не по себе.
Остаток пути, вплоть до самого лагеря, Шура Медвежатник ехал, не спеша, но, когда самосвал въехал прямо в лагерь, и  застыл у входа в столовую палатку, Начальник захотел все же кого-нибудь да выгнать из экспедиции, что впоследствии и случилось, но не с Медвежатником, впрочем, и не в этом году.

 
ПРОСТО ВАСЯ, ИЛИ ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ РЕЦЕПТ ЧИФА.

Вася появился в СКАЭ. в 1991 году. Тогда Медвежатник  не заметил его за  Бледной тенью человека. Гора мышц была полной противоположностью Сережи. Медвежатник не мог себе и представить, что это чудовище, не просто провожающий, а один из будущих старожилов экспедиции.
В Первопрестольной Вася работал в какой-то охранной конторе. По сему он занимался, достаточно успешно, всевозможными восточными единоборствами. Когда приехал Женя, он обрадовался как ребенок, ведь брат Медвежатника согласился быть его спарринг партнером.
После известного похода за хлебом Шура не в меру расхрабрился. Он решил помериться силами уже с Васей. Решили бороться в абсолютной категории, так как в ином случае Васе пришлось бы упорно гонять вес, а Медвежатнику его набирать. Даже при таких  жестких условиях исторической схватки пришлось бы ждать столько же времени, сколько некоторые кобанцы ждали встречи с Начальником.
Выбрали небольшую полянку недалеко от  входа в столовую. Рефери стал Женя. Единственным зрителем стал Миша Волосатик. Боролись по правилам Дзюдо. После многочасовой разминки в виде махания ломами, киркой, лопатой и кисточкой поединок начался.
Хаджимэ – тихо скомандовал Женя.
Соперники ринулись в схватку. План Шуры Медвежатника  был прост, Свести бой в партер, а за тем все закончить болевым. Но он не успел понять, как очутился на земле, и Василий предпринимал усилия к  удушающему. Конечно,  Медвежатник не дал свою нежную шейку в лапы разбушевавшемуся монстру, но что толку-то. Голова не в меру зазнавшегося  борца попала в железные тиски. Медвежатник  осознал свое поражение, но этого было мало. Помимо осознания и признания проигрыша, необходимо и просто выйти живым. Похлопывания ладонью по земле, команда «Матэ», потом уже яростные удары Шуры кулаком по корпусу Васи ни к чему не привели. То, во что превратился Вася, ни на что не реагировало, и продолжало стискивать остатки головы. На  выручку ринулся Волосатик. Миша вместе с Женей схватили ноги Медвежатника, и, наконец, вырвали своего друга из лап смерти.
Вася был немного раздосадован очень быстрому финалу. После этого боя Женя изменил свое отношение к занятиям спортом в условиях высокогорья, поэтому Вася больше не боролся ни с кем в экспедиции. Всю свою кипучую энергию ему пришлось бросить на сауарские камни.
У Начальника всегда есть кучка проблем и трудностей. Одна из традиционных проблем экспедиции – это питание. Эта проблема обострилась в 1991 году. В то время, когда дефицит любых продуктов в славном отечестве достиг своего апогея, Вася по каким то уважительным причинам, не мог употреблять сало!!!
Груду мышечной массы необходимо было чем-то кормить. Сыр был тогда редкостью в экспедиционном меню, даже для женщин.  Васе приходилось довольствоваться  хлебушком с таком, и, на худой конец, с топленым маслом.
Конечно, так долго продолжаться не могло. Было решено, что трое археологов, как-нибудь вечерком, сходят к Доте в кошару и добудут чудесный продукт.
Васю, Дениса Белецкого и Шуру Медвежатника Начальник великодушно отпустил на вечернюю дойку.
У Доты в гостях был его отец Асхатбек. Они обрадовались молодым москвичам, а те захотели своими руками проделать весь технологический процесс изготовления местного сыра.
Естественно, все начиналось с дойки. Дото не любил доить коров. В московском зоопарке коров не выставляют. Так что археологи не имели ни каких практических навыков в общении с этими парнокопытными. На помощь пришел Дотин папа. Он сказал, что доить корову совсем просто, и даже показал. Глаза археологов загорелись, руки зачесались, а желудки стали взвывать к кушанью. Медлить было нельзя. Бедная корова, не предполагала, какая экзекуция ее ждет.
 Буренка, в принципе, знала, что встреча со злобными археологами ни чем хорошим окончится не может. Но раньше все ограничивалось киданием в нее камушков, если она, почему-то бросала свою лепешку к ним в водопровод, или задевала растяжку на палатке. Конечно же, могли и покричать, и помахать палкой, но не больше. А здесь, подлые археологи, принесли хлебушка, угостили им, и стали дергать за вымя. Они это делали не только не умело, оно, может быть, это и понятно, но очень даже не приятно. Животному это дело не понравилось. Она стала сопротивляться, то махать хвостом, то мотать головой, норовя боднуть, или перешагивала, прицеливаясь как бы лучше лягнуть.
Как известно, бодливой корове Бог рога не дал. Силы оказались не равны. Благодаря Васе, суммарный вес археологов существенно приближался к весовой категории Зорьки, но их было трое. Хвост был привязан к ноге. Корова же не лошадь и ей лягаться не совсем сподножно. Притом, что эти садисты всегда менялись ролями, они постоянно мельтешили перед глазами. Один стоял у изголовья и чесал за ухом и что-то бормотал. Так как САДИКОБЯЗа еще не существовало, то даже корова не могла понять эти восклицания, причитания, проклятия и инструкции. Куда уж им самим понять друг друга. Второй же, держал на весу ведро и ловил белые струйки молока. Поэтому бедной буренке не удавалось обломать назойливых археологов и опрокинуть ведро. Третий, понятное дело, дергал за титьки, то есть соски.
Минут через тридцать дойка завершилась, корова просто перестала давать молоко окончательно. Шура Медвежатник, последним державший ведро и ловивший молоко, продемонстрировал меньше чем на половину заполненный сосуд.
Дотин папа ничего не сказал, но, наверное, подумал, что за это время любой бы из этих садистов надоил больше молока. Закон кавказского гостеприимства не позволяет говорить эти гуманные мысли вслух. Поэтому стал рассказывать секрет приготовления чифа.
К счастью даже этого ничтожного количества молока было достаточно. Это же не арака, где необходимо 12 мешков кукурузы на двести пятьдесят литров воды.
Итак, прежде всего парное молоко необходимо процедить через обыкновенное вафельное полотенце. Потом с полочки достается ... с мутноватой жидкостью, бледно-зеленоватого оттенка. Нечто назвали закваской.
- В общем, это уже старая, сказал Дото. – но на столько молока и она подойдет.
- А так, берешь четверть желудка бычка, (почему не коровы, не объяснил…) и заливаешь его водой. Через три дня закваска готова. – Раскрыл секрет специфического запаха сыра Дотин папа.
На половину ведра молока было израсходовано половина стакана закваски. И о чудо! Молоко на глазах стало сворачиваться. Уже через двадцать минут умелые, трудолюбивые руки Асхатбека сливали сыворотку через десятилитровый дуршлаг. Быстро, но аккуратно стала формироваться сырная головка. Еще через пять минут она перекочевала в руки усталых издевателей домашних животных. Она была не очень велика, размером с теннисный мяч но, привела в восторг археологов.
Дото пояснил, что для лучшего хранения сыра, молоко стоит хорошенько посолить, тогда чиф не будет портиться даже в адскую жару, но обязательно предварительно положить под гнет, дабы выжать, по его мнению, не нужный сок.
Радостные археологи поблагодарили хозяев кошары и угостили оставшимся хлебом до полусмерти замученную буренку, ее хвост все время был привязан к ее левой задней ноге.
Археологи вернулись в лагерь к ужину, где все члены экспедиции продегустировали сыр. Конечно, это не мацарела и тем более не пармезан, но все равно, всем очень понравился.
С тех пор Вася еще не в одной экспедиции занимался дойкой. Но это было уже без Медвежатника.


 
СИДР, ПЕТЯ И ЛИГНИН

Как появился Петя в экспедиции, одному Начальнику известно, ну, может быть, еще и Богу, хотя навряд ли. Доподлинно, однако, известно, что Петя, обладая не дюжей силой, имел родственников не то в Чиколе, не то в Орджо, впрочем, не важно где, но при появлении Пети в экспедиции стала появляться натуральная картошка, впрочем, она с великим успехом пропадала в яме желудка экспедиционных товарищей.
В перерывах между походами за картофелем Петя с успехом заменял полтора экскаватора на Гастоне. Но однажды Начальник посмотрел в глазки и в очередной раз влюбился.
Для пущего умягчения характера головы он попросил Петю принести лигнин, так как на раскопе этой чудесной бумажки не оказалось, а на Сауаре она ни к чему. Пете пришлось бежать в лагерь.
А в это время Сидр реанимировал очередной раз одну из паялок и замечтался на горных кругах, не смотря на готовившуюся пшенную кашу.
В лагерь вихрем влетел Петр и нечленораздельно попросил, нет, потребовал предоставить ему – лигнин!
Миша вышел из оцепенения и сказал: "У Начальника в палатке."
Петр, долго не думая, нырнул в нору .
Выхватил целый рулон крафта и скрылся за горизонтом. Миша засмотрелся на удаляющегося маймуна и, только увидев, как через некоторое время в лагере появился Медвежатник столь же стремительно, как и несколько минут назад Петро.
Но в этот самый момент как-то странно стала шуметь шайтан-труба.  Оказывается, кашка немного пригорела, и паялка занялась своим привычным делом – стала паять и пропаяла, таким образом, дырочку диаметром в пять сантиметров прямо на дне ведра…
Когда Петро увидел лигнин и понял, почему на него ругался начальник, он сказал: "Черт подери" и, выпучив глаза, схватился голыми руками за край бровки, вырвал здоровенный кусок дернины.
Не стоит говорить, почему Миша волосатик весь вечер бился в палатке в одиночестве, боясь показаться на глаза Начальнику, а главное Пете.
С тех пор до окончания экспедиции Миша стал вечным дежурным, впрочем, чему он вполне был рад.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ МЕДВЕЖАТНИКА

В 1988 году Дото частенько заезжал на своем резвом скакуне в лагерь. Ко дню18-летия Шуры Медвежатника он очень сдружился с ним. И, когда начальника не было рядом, позволял Шуре нарушать табу – кататься на лошадях.
26 августа в день рождения Дото тоже был в лагере.
Для всех участников экспедиции не было секрета, что это день совершеннолетия Медвежатника, но то, что он за время своего дежурства приготовил праздничный торт со свечами, оказалось сюрпризом. Выложенные печенья, смоченные в парном молоке с прослойками сгущенки, выглядели настолько аппетитно, что слюнки у всех потекли.
Вечер удался на славу, даже с костром, ведь Шура собирал дрова на него последние две недели, одно увесистое полено он приволок чуть ли не от Мацуты.
На утро Начальник уехал в Орджо за билетами, а за старшего остался вечный студент Леша большой.
В разгар рабочего дня, когда заработал дигорский пылесос, к Гастону подъехало двое всадников, это был Дото – обиженный на то, что от него скрыли праздник, и еще один джигит.
После небольшого порицания Медвежатника из приседлых сумок и тюков появились Дары Кавказа: пара баллонов (стеклянная тара для араки емкостью 3 литра), помидоры, огурцы всевозможные яства и чудесный Осетинский пирог – которым можно было бы одним накормить всю экспедицию.
Так как время приближалось к перекусу, Большой Леша решил сделать маленькую паузу в работах, благо оставалось немного закончить седьмое погребение и почти всех жмуриков.
Но у кромки сидеть оказалось не очень приятно, немного дуло, и песочек на зубах очень сильно скрипел.
Так как араки было выпито немало, Медвежатник – любитель нестандартных решений и путей, спустился покурить в могилу – куда и отправились и остальные участники пиршества за исключением Дото и его друга. Предложили товарищу Жмурику выпить за здоровье совершеннолетнего (рука так была хорошо протянута – что просила поставить ей туда кружку с Аракой). К сожалению, он немного заспался за последние две с половиной тысячи лет, что выпить не смог (кто выпил тот бокал для истории осталось загадкой).
Праздник кончился, но на утро все узнали, что такое Месть Дигорского ущелья.
В горах 28 августа 1988 года выпал снег...

 
МЕСТЬ КЛИЕНТА

Стояла полная луна. Экспедиция отходила ко сну. В ночь с 15 на 16 августа 1991 года, когда Шура Медвежатник уже видел второй эротический сон, он почувствовал, что его кто-то безуспешно пытается разбудить. Это оказался Миша волосатый.
– Сань, слышь, все спят
– И я сплю
– Да нет пошли
– Куда
– На Гастон
– Ты что одурел, пятый час, завтра с утра и пойдешь
– Да нет мне нужно, позарез, а один боюсь
Мягкое сердце бывшего вожатого сжалось, и Шурик вылез из палатки. Даже более того, отпустить Мишу одного, пусть даже полнолуние, по горам, ночью – ни за что.
По дороге на раскоп Медвежатник услышал дерзкий план. Дело в том, что вчера Миша перезахоранивал костяки, и теперь идет достать пару отложенных берцовых костей.
Так как августовский снегопад после дня рождения в могиле Медвежатника ничему не научили, он не отговорил Мишу от дурной затеи.
На утро Начальник послал Шуру и Мишу на Сауар. Необходимо было как всегда срочно зачистить для фотографии каменную кладку.
О ночном происшествии Начальник узнал лишь через несколько лет.
А сейчас Миша со своим тесаком кинулся на стену. Легкими движениями отделялись пласты земли, сыпался под ноги отвал. Как вдруг на грудь Миши из середины стенки выпрыгнул круглый камушек диаметром в полметра. Только чудо спасло Михаила. Он оттолкнул летящий камень, нацеленный ему прямо на грудь.
Когда все присутствующие, а это были Шарль и Шура Медвежатник пришли в себя от увиденного и попытались убрать камень с дороги, как обнаружилась небольшая ложбинка для стока крови убиенного. Камень оказался непростой – это был жертвенный камень кобанцев, оживший через 2,5 тысячи лет.
Но на этом приключения и злоключения с Мишей не кончились, он чуть не лишился своих пышных волос, подсунул товарищу кусочек крафта, а когда возвращался в Москву, то вообще прикидывался ветошью, и, вплоть до Харькова, прятался от злобных урок на третьей полке плацкартного вагона.
Но это все другие истории и байки про Мишу.
А жертвенный камень лежит во дворе краеведческого музея Владикавказа...

 
ОТВАЛЬНАЯ 1991 ГОДА
ИЛИ
"НАЧАЛЬНИК – АЛКОГОЛИК"

Последний какинак  перекочевал на доску, был перебинтован и в торжественной процессии, в которой был Начальник, Леша Большой, Шарль и Шура Медвежатник, отправился в лагерь. Небольшая процессия прошла Сауар, попрощалась с ним до следующего года, и завернула на дорогу, ведущую к Донифарсу, и увидела маленькую вереницу машин эдак 10 или 15 , а кто их считал. Как оказалось, это приехал Первый секретарь Ирафского Райкома КПСС тов. ... и его приближенные.
На капотах машин лежал готовый шашлык, стояли баллоны с аракой и множество фруктов и овощей.
Усталых археологов не пропускали без рога-дружбы в лагерь. Меньше всего не повезло Начальнику, дабы ему пришлось выпить с каждым.
В это время в лагере томился Женя, который ушел с раскопа на 10 минут раньше, дабы он нес треногу и рейку в одном флаконе . И прошел туда до прибытия высоких гостей.
Теперь же аромат шашлыка и бульканье араки только обостряло его яму желудка.
На призыв одного из водителей этой колонны:
– Кто еще не пил?
Женя замялся и попросил своего брата Медвежатника сопровождать его до горцев. Осушив кружку, Женя жадно схватился за кусок шашлыка и тут же проглотил его. Но так как это был большой барашек, то на куске было больше жира, нежели мяса, он взял второй кусок, третий и услышал все тот же голос
– Э... Брат, закусывать, закусываешь, а вот пить не пьешь.
И Жене пришлось повторить заход.
К счастью высокое начальство удалилось, и все заметили торчащие пятки из палатки Начальника. После чего Леша Большой достал загодя приготовленный ящик портвейна № 33, откупорил пару бутылок и разлил по кружкам чудесный напиток.
Он встал, поднял эмалированный бокал и попытался отнять привилегию Начальника – первого тоста, стал говорить.
– Так как Начальник - Алкоголик...
И здесь произошло чудо! Тело заговорило, хотя вполне возможно, что то был дух Начальника (ибо его никто не видел, все находились в столовой)
– А я все слышу
– Ну и, что, Начальник-Алкоголик?
– Я иду.
– Начальник-Алкоголик – пронеслось над Урухом гулким эхом Хор Археологов
И тут появился Сам Начальник. Он взял бокал и произнес тост, который запомнили все присутствующие на всю свою жизнь:
– Я слышу свой пьяный голос, но я не могу его слышать, я хочу сказать, я слышу свой пьяный голос, что я слышу свой пьяный голос, но я не могу его слышать (Далее цитировать не стоит, ибо выступление продолжалось еще три минуты с таким же успехом)
– Так давай те же выпьем, ура!!!
На последнем костре Начальник спал, как младенец, свернувшись калачиком, под любимую песню Шуры Медвежатника – "Неуклюжий медвежонок".
На следующий день экспедиция отправилась в Орджо.

 
ВОЗВРАЩЕНИЕ В МОСКВУ В 1991 ГОДУ
ИЛИ
ЛЮБОВЬ К ГИТАРАМ

После долгой и продолжительной двухактовой отвальной на утро несколько представителей старожилов экспедиции отправились на Гастон, дабы доделать все хвосты. Остальные собирались, укладывались рюкзаки, палатки переставали быть похожими на дома и медленно, но уверенно превращались в кульки брезента.
Обед проходил под открытым небом. А машины все не было. В конце концов, появилась и она.
Борт ГАЗ-52 пошел на взлет, и он полетел бы, если б ему хватило разбегу, к сожалению до Владикавказа не так много для груженой машины. Впрочем, было еще одно препятствие в аэродинамике – это Бесплотная тень человека – Сережа. В то время, когда все спрятались за кабину машины от встречного ветра и летящих жуков и мух, норовивших попасть в глаз или рот, на худой конец в лоб притом набив приличную шишку, Сережа железной хваткой вцепился в крышу кабины и до самого Владикавказа  не дал машине взлететь. Он был похож на Павку Корчагина (в сушеном виде).
По прибытию во Владикавказ, на ночь  разместились в музее, и на утро заметно поредевшая экспедиция погрузилась в поезд Владикавказ-Москва .
Олег с Лешей Большим, Шарль, Начальник, Миша, Медвежатник с братом, Сережа всячески оберегали трех дам, сумевших выжить в экспедиции.
Поезд набирал ход, была расчерчена пулька на сотню, Миша наигрывал на гитаре, развлекая дам.
Не попав в четверку счастливчиков, Шурик с Женей решили отправиться в вагон-ресторан.
Ничего не предвещало грядущих испытаний.
Надо отметить, что Евгений, не служивший в славных войсках, но, будучи молодым человеком, в походных условиях предпочитал военную форму. Это и не понравилось трем "товарищам" за соседним столиком.
Эти господа уже расслабились, ведь они только что вышли из мест не столь отдаленных и вкушали запах свободы.
А здесь молодой в гимнастерке. Необходимо было разобраться с ним дабы не портил им праздника.
Лишь чудо спасло от поножовщины, и братья решили от греха подальше ретироваться себе в вагон.
Но через полчаса Троица появилась на горизонте, придираться к гимнастерке было бы не интересно, ведь они увидели бороды Шарля и Начальника, а, главное, волосы Миши.
Потом в ходе долгих переговоров все же Мише пришлось расстаться с его любимой женщиной, гитарой, на "полчаса". Но это только раззадорило нахалов.
Пришлось пускать в бой тяжелую артиллерию. Большой Леша молча поднялся и встал на проходе, смотря сверху вниз, произнес:
"Милейший, Ваша банальная ирония в данной концепции, не ассоциируется с мистификацией парадоксальных иллюзий, а поэтому каждый локальный индивидуум в качестве своих критериев и компонентов глубоко метафизирует абстракцию". Самое убедительное подтверждение сказанного был охотничий нож, висящий на поясе. И было ясно, что Леша им владеет несколько лучше, чем собственным языком.
Аргументация подействовала, и отморозки исчезли. Не забыв при этом на своем жаргоне пообещать много неприятностей археологам. Во время этого разговора Миша незаметно пробрался на третью полку там и заснул. А Леша, Женя, Шурик и Начальник всю следующую ночь провели, сидя в ожидании гостей из купейного вагона.
Гости за ночь приходили трижды и трижды уходили.
Было очень жаль гитару, и поэтому было решено нанести ответный визит.
Подъезжая к Харькову, Женя и Шурик Медвежатник отправились в гости.
Внимательно прослушав концерт блатных слезливых песен о нелегкой судьбе, они поняли, что гитару им отдавать совершенно не собираются, но в Харькове троица пересаживается в другой поезд. Медлить было нельзя.
Женя ринулся к своим, взял в помощь Олега, но тут поезд остановился – Харьков.
Олег с Женей вышли на перрон, и подошли к окну купе ночных визитеров.
Шурик Медвежатник разыгрывал комедию в стиле "ну ты меня понял..." и всячески тянул время. В Харькове поезд стоял 20 минут.
Помогая выгружаться "друзьям", Шура то и дело являлся предметом, мешающим процессу погрузки – выгрузки пассажиров, и вот до отправления поезда осталось 5 минут.
Высунувшись из окна, он передал гитару Жене – тот Олегу. Начались непонятные гонки по перрону. Сам Медвежатник побежал в совершенно противоположном направлении.
Как говорится, за двумя зайцами погонишься...
Когда поезд тронулся, еще слышны были проклятия и угрозы, но трое быстроногих и хитрых Археолога уже запрыгивали в разные вагоны, и уже через несколько минут встретились у себя в вагоне, и вручили гитару бедному Мише.
Дальнейший путь до Москвы половина экспедиции спокойно проспала после веселенькой ночки.

День археолога, или третье пришествие Медвежатника.

Финансирование северокавказской экспедиции 2001 года было очень скудным, если не говорить, что ни каким. Тридцать пять тысяч рублей, при том, далеко не американских, позволили Начальнику выехать лишь на один месяц. Хотя, нужно заметить, это были в основном личные деньги Начальника и его друга детства, загадочного Андрея. По этой причине в этот сезон новеньких было не много, да и народу в два раза меньше предыдущего года. Начальник, добрая душа, когда узнал, что Медвежатник желает получить денежку лишь на дорогу от Владикавказа до Ставрополя, на свою беду согласился его взять с собой.
Десятилетие отсутствие Медвежатника в СКАЭ отразилось на самом Шуре не в лучшую сторону. Так, или иначе, а в  Дигорском ущелье он появился аккурат в День археолога. Уже был накрыт празничный стол, написаны арии к очередной опере, а Медвежатник все не появлялся, не то, что на сцене, его вообще не было видно.
Хотя самого Шуру Медвежатника все знали хотя бы заочно, и он успел стать не ходящей легендой экспедиции. Ждать его не представлялось возможности, и Начальник дал команду к началу. В этот момент внизу появилась маленькая точечка, упорно двигающаяся по направлению к лагерю. Вскоре стало различимо тело с не маленьким рюкзачком за плечами. Это тело явно хотело попасть на праздник, и могло быть либо голым чудовищем, либо тем, кого уже не ждали.
Делать нечего, подождали. И на обозрение всех присутствующих археологов появился таки Шура Медвежатник. Он, конечно, был измотан дорогой, но согласился быть фото репортером, и видиооператором. В конечном итоге он умудрился смазать коллективный снимок и пропустить половину оперы. Об этом Начальник узнал лишь в Москве, когда Медвежатник пытался покорять калмытские степи. Поэтому и это ему сошло с рук.
Опера прозвучала. Даже за неделю археологи успели насочинять не одну арию, но тут водко-пющий Медвежатник решил исполнить адажио кубанского гостя. К этому моменту он уже успел на половину опростать свой рюкзак, где находились дары богатой кубанской земли. Здоровенный арбуз, и не уступающий как по весу, так и по объему вилок капусты, бутылочка чемергеса и другая разная снедь. Все это перекочевало в столовую палатку. Самое интересное, что удивило даже видавших виды археологов, это настоящая новогодняя елочка, на которую сразу же заявил свои права единственный ребенок в экспедиции. Это искусственное чудо Медвежатник привез из Москвы, и оно уже с успехом прошло испытания полем у Эрлиха в экспедиции.
ШУРА вышел на сцену. Многие археологи желали услышать адажио, но голод говорил сам за себя. Может быть, именно это обстоятельство стало причиной немного смазанного последнего выступления, а может и вокальный талант Шуры. Далеко не поставленный голос затянул на мотив известной песни:

О дайте, дайте мне гитару,
Я Вам спою про Эрлих-клад,
Налейте выпить мне в награду,
А на закуску мармелад.

В могиле было два меотца,
И куча дохлых лошадей.
Они не видели больше солнца
За створом старых камышей.

Начальник был ужасно скромным,
Ужасно скром, и нелюдим.
Когда вТенгинку с чемиргесом
Угрюмым утром приходил.

Вчера пропало два навершия,
Же-мэ не можем отыскать
Начальник не в шутку разозлился,
Не знаем, как его унять.

Поспать не вышло на раскопе,
А в лагере давно уже не спят.
Копаем мы, все спины в поте,
Но жрать давать нам не хотят.

Начпрод нажрался сразу в стельку,
Когда Начальник дал аванс.
И запил ровно на недельку,
Тенгинский выпил весь запас.

Усталый наш водитель Миша
За руль садится чуть живой.
В кабине едет мальчик Леша.
Они ведь мчатся за водой.

Три дня искали мы колеса,
Начальник был немного злой.
Начпрода вызвал для допроса:
«Зачем послал их за водой?»

Начпрод не выдержал допроса,
Собрал палатку, и домой.
Но повстречал он кровососа,
Вернулся в лагерь чуть живой.

А в могиле было два меотца,
И куча дохлых лошадей.
Они лежали мордой к солнцу,
Лениво глядя на людей.

В углу заплачет повариха,
Тайком слезу смахнет начпрод.
Начальник запевает лихо,
Ну а Шарль тихонько подпоет.

«Куда, куда Вы удалились,
Моей весны златые дни.»
Короче, все вокруг напились,
Начемиргеселись они.

Гляжу, единственный тверезый,
Так громко хрюкает начпрод.
И по лопате льются слезы.
На шпротный каплют бутерброд.

Копать уж нету больше мочи.
Помрем мы скоро от жары.
И мамы не увидят дочек
Их все сожрали комары.

На том закончилась балада
Меотских кладов и костей
И Эрлих, просто бедолага
Все водит на раскоп гостей.


Конечно же Шуре помогали сочинить такое. В данном случае это был бывший московский археолог Сергей Кожухов. Он у Эрлиха был за заместителя, и получил звание Мэра, а так же прозвище Господин К.
Наконец, после исполненной адажио, был дан занавес, и все отправились на празнечную трапезу, а некоторые водкопьющие участники экспедиции даже продегустировали ими неизвестный напиток со странным названием чемиргес. После не продолжительного банкета над лагерем взвились в небо клубы дыма, обозначающие костер. Шура Медвежатник собрался, было отправиться баенки, готовиться к новым трудовым подвигам, но перед этим ему, конечно же, необходимо было посетить камушки. Проводником вызвалась Люда, ведь у Медвежатника умер фонарик, который он купил несколько часов до этого во Владике. К счастью в этот день никаких приключений больше не было…


Племенной козел.

В редкие дни в лагерь археологов кто ни будь не приходил бы в гости. И не всегда они уходили, иногда гости оставались переночевать. И вот однажды в лагере, на лихом коне, появился некто Слава.
Время было обедоужанное, и он присоединился к скудной трапезе археологов. Суп из пакетиков и гречневая каша с тушенкой, где последнюю найти можно было лишь при помощи мелкоскопа, на худой конец под лупой, на гостя произвели нисгладимые впечатление. Конечно же, ведь у него не было ни каких оптических приборов. Вывод напрашивался один: археологи голодают.
 Слава стал заверять Начальника, что через два дня он будет делать плановый забой скота. Тогда то он спустит с верху сорок, нет пятьдесят, а лучше шестьдесят килограммов мяса.
Вот тогда я сделаю Вам настоящий осетинский шашлык. – Сказал Слава.
Спасибо, но шашлык не получится, - ответил Начальник.
Почему жжешь?
Дров нет.
- О!!! Это не проблема – и гость задумался и изрек, - я такой человек, и хочу, чтобы все, что я скажу, сбылось. Давайте выпьем за это!
В столовой возникла ну очень продолжительная пауза. Пришлось Начальнику сходить за своей серебряной рюмочкой, которая не раз спасла жизнь и печень Начальника. Воистину, это был самый шикарный подарок нынешнего генерального спонсора, и друга детства Начальника врученный Александру Пинкусовичу два десятка лет назад. После знаменитого «Амен вот» Слава сказал:
А завтра зарежем лучшую козочку, вы сами ее выберите!
Он не мог предполагать об извращенном вкусе некоторых представителей местности под названием Москва. Ночь пришла в ущелье, и археологи стали укладываться спать. Они предоставили гостю мед вытрезвитель и спальный мешок. Вскоре гость уснул.
Утром Начальник достал Н/З, популярно объяснил Славе, что в экспедиции сухой закон, предложил гостю лечится в гордом одиночестве. Медвежатник очень хотел принять участие в поимке и разделке горной козочки, но Начальник послал его ныхасить и Шура на начало процесса наблюдал сверху вниз.
Находясь у протокабанского святилища Медвежатник увидел четкую окружность около своей палатки. Еще вчера ее там не было, он это знал точно. Что это было, понять было сложно. Может быть это след посадки инопланетян, или же это знамение перед гибелью бедной козочки. Понять не возможно. На самом деле, это конь, на котором прискакал гость, за ночь выела всю траву, до которой смогла дотянуться из-за привязанной к кусту уздечки.
По северному склону Ныхаза поднимались козы. Они ничего не подозревали и мирно объедали кусты барбариса. Им не страшны были колючки, нависшие камни, грозящие в любую минуту свалится на их головы. Но на них свалился дигорский ишак.
В этот солнечный день его роль пришлось исполнять Саше-физику. Поэтому он был в это время в лагере. Саша дождался, пока козочки спустятся к ручью, где трава была и сочней и вкусней. Он надеялся, что сможет, подобраться поближе, прикрываясь за зарослями облепихи. Его планы сорвала самая жирная, самая рогатая, самая бородатая и самая ленивая «коза». В то время, когда козлята пили воду и утоляли жажду после бешеных прыжков по кручам, а их мамы спокойно щипали травку, вожак стоял поодаль и наблюдал за своим гаремом. Физик уже почти схватил одну козочку, но неожиданный крик бе-ме или ме-бе пронеся над головами.
Все, козы, козлята, Саша бросились в рассыпную. Сашины глаза разбегались. Стало очевидно, что план сорвался. Саше пришлось несколько раз предпринять безрезультатные попытки в поимки хоть какой ни будь козочки. Все разбегались, лихо скакали кто вверх, кто вниз. Наконец Саше удалось устремиться за одной зазевавшейся козочкой. Он уже ее нагнал. Саша видел ее дрожащий, черный хвостик. Маленькие копытца перескакивал через камушки, лежащие на столь знакомой и родной козьей тропе. Однако Саше, благодаря своим быстрым ногам удалось настичь ее. Его руки уже ощущали тепло козьего пуха, еще миг и ее учесть будет не завидна.
-Меее - прокричал вожак. И козочка совершила невозможное. Она подогнула ноги и выпрыгнула вверх. Перелетев несколько троп она оказалась значительно выше Сашиной головы, и поскакала в противоположном направлении.
Нужно заметить, что Саша был Физик не только по прозвищу, но и по своей профессии. Такие движения продемонстрированные козой были против всех известных законов физики. Саша же растянулся во весь свой, почти двухметровый рост, вытянул руки, так и не дотянулся до шустрых копыт. Это коза не знала законов физики и уже спокойно подходила к главе гарема и благодарно мотала своей бородкой. А Саше пришлось прижаться всем телом к склону, и чтобы окончательно не навернуться в пропасть зацепился за колючки. Те же любезно подарили ему пару десятков заноз.
Встав на ноги, Саша увидел самого ленивого, направился  к своему объекту и скрутил его. Сильные руки поволокли чудо природы за рога.
К этому моменту Слава в состоянии легкой трезвости уже наточил свой нож. На вопрос Саши-физика: «Ничего, что она дойная?» Слава ничего ответил, и занялся кровавыми делами.
Через пять минут козел был уже освежат. Каково же было удивление археологов когда они узнали историю этого козла. Во-первых, он совершенно не принадлежал Славе. Во-вторых, этот козел был племенной, привезенный весной за пятьсот километров из Моздока. И последнее, его цена, одна тысяча двести долларов. После этого известия археологи еще долго не могли смотреть в глаза Мише, пастуху который смотрел за этим стадом.
Что сделано, то сделано. Медвежатник стал мариновать мясо к вечернему шашлыку, и намекать Славе, что не плохо бы привезти дров к шашлыку. Оказалось, что скакун, навьюченный нивелиром, рейкой, треногой и перекусом, а также оседлан маленьким начальником, спустился на Сауар, и там приспокойно щиплет травку. Пришлось спускаться вниз, забирать коня и ехать вверх. Пара лихих наездников доехали лишь до Донифарса. Перед Шурой и Славой возникла непреодолимая преграда: дом Амара…
Через два с половиной часа Медвежатник догадался, что дров он сегодня не увидит, и решил ретироваться. Поблагодарив гостеприимных хозяев дома, он отправился в лагерь. Дигорский пылесос уже выключили, но стал накрапывать мерзкий дождик. Шура еще при подъеме заметил небольшую дубину, лежащую неподалеку от дороги. На обратном пути он, конечно же, прихватил ее.
Ведро козлиного мяса, заправленное горным барбарисом с душицей и чабером, а также еще множеством трав, которые успел собрать Шура Медвежатник в прекрасной горной степи, дожидалось своей участи в лагере. В предвкушении живого мяса, а не успевшей надоесть тушенки, Толик и Серега Стекляшкин из колючек наделали великолепных шампуров, и ждали дрова. Немного наивные, они свято верили, что Шурик вернется с дровами. Он конечно принес топливо для костра, однако для шашлыка этой сырой дубины явно не хватало. И здесь впервые Медвежатник не согласился с Начальником. Он все же забубенил костер с тремя с половиной угольками. Под девиз: «Горячее не может быть сырым», не детская часть племенного козла была съедена археологами еще этой же ночью. А на перекус следующего дня подавали шашлык. Воистину мудрец когда то изрек: «лучший повар – это голод.»
У всей истории было два продолжения. Главное, что в дальнейшем оказалось, что «козлик, бедненький, заболел, чуть ли не сибирской язвой, и его пришлось аннулировать, дабы не подвергать риску все стадо». Такую версию предоставил Миша хозяину скотины, и она его вполне удовлетворила.
И второе. Когда через две недели после происшествия гость из Владикавказа любовался лонами природы Дигорского ущелья, увидел на противоположном склоне стадо мирно пасущихся коз, изрек фразу, которая хоть и не войдет в САДИКОБЯЗ, но останется в памяти археологов на долгие, долгие годы: «А у них, (в смысле коз), наверное, есть вожак?»
Дальше следовала ну очень долгая пауза, и короткая байка про племяного козла.


Пожар, или как Шурик Медвежатник стал пожарником.

Есть мнение, что пожарниками, в старину, называли погорельцев. Поэтому представители славной пожарной службы обижаются, когда их называют пожарниками. Вот и Шура Медвежатник в нежном пионерском возрасте был «юным другом пожарных», и даже участвовал в соревнованиях по пожарно-прикладному спорту. Наверное, по этому он не всегда соблюдал противопожарные правила безопасности.
В полевом сезоне 2001 года Шуре не вольно приходилось частенько сталкиваться со многими трудностями, связанными с красным петухом, и главное, с последствиями, которые он оставлял. Конечно, если, что ни будь оставалось.
Началось все с того, что за месяц до выезда в Тенгинку у Шуры пожарный инспектор опечатал его магазинчик, и наложил в очередной раз штраф. Когда же Медвежатник распрощался со своим бизнесом, и приехал на базу кавказкой археологической экспедиции, то обнаружилось, что рядом с домом не хватает одного строения под названием туалет. Он сгорел дотла, при том главный тенгинский пожарный находился в гостях у хозяина базы. И кто знает не его ли окурок, попавший в корзину для бумаги, стал причиной возгорания. Еще бы ведь все это происходило 31 декабря 2000 года!!! Справедливости ради нужно заметить, что через полтора месяца прибытия экспедиции отхожее место превратилось в монументальное архитектурное сооружение. Туалет был построен из дубовых досок, каждая толщиной в сорок миллиметров.
Так или иначе, но Шура из Тенгинки отправился в горы, где встретил свой тридцать первый день рождения. Там он был посвящен Начальником в рыцари, получил в награду именное оружие. Что же еще могли подарить археологи, находящиеся в «непосредственной близости» к военному конфликту. Настоящий хрустальный меч, заполнений коньяком в три звезды, отправился в палатку в ожидании его в Москву.
30 августа северокавказская археологическая экспедиция значительно поредела. В Белокаменную отправлялись Сергей и Катя, а в Город Галя с Машей под присмотром Русика. Вечером был зажон прощальный костер. Медвежатник немного посидел у костра, почитал Газданова и отправился медитировать к себе в палатку до утра.
Накрапывал мелкий дождик. Близость осени ощущалась всеми членами. Начальник пустился в воспоминания с Людой. Обсуждения достоинств и недостатков современных палаток, привели к выводу, что обыкновенная брезентовая полудатка самый лучший вариант. В подтверждение своих аргументов Начальник задумчиво произнес:
Вот, например палатка, где живет Шура, уже одиннадцатый сезон стоит, и ничего с ней не случается.
Начальник, имеет магическую силу слова. Уже многие не помнят, как Начальник совершил чудо, и разогнал тучи на небе в день археолога. Он уже сам не замечал многих своих магических свойств. Просто, Саша все принимал как само собой разумеющее.
Костер догорал. Все разбрелись по своим палаткам смотреть сны, и готовиться трудовым будням. Олег уже успел раздеться, забраться в теплый спальный мешок и согреться, как увидел яркий свет. Первое, что пришло ему в голову, так это то, что горит столовая. Так светло стало. Он выглянул из своего брезентового домика и увидел Медвежатника обутого в один тапочек. Вечерний же костюм состоял из трусов, футболки и вязаной шапочки. Он стоял на фоне пылающей палатки. Он уже вытянул коврики и то, что на них догорало. Олег вылез на мороз и стал помогать тушить пепелище.
Сколько раз слышал Медвежатник, что палатка горит всего семь секунд. Наверное, он решил все же испытать это на практике. Результат научного эксперимента показал, что палатка горит ровно девятнадцать секунд, что соответственно на двенадцать секунд дольше, вопреки всеобще принятому мнению. Поэтому, после удачи в эксперименте, Начальник великодушно простил Шуре палатку, и один спальник.
На месте происшествия стали появляться все новые люди. Проснулся даже Толя, который всегда отличался здоровым сном, и обычно устраивал себе отбой в двадцать два часа. На голоса выполз и сам Начальник. Он был хмур. Собравшиеся археологи не знали, почему же Начальник злой, толи из-за того, что его разбудили, толи за присутствия открытого пламени у святого – столовой палатки. Он не спеша, подошел к Медвежатнику и деловито спросил;
Паспорт цел?
Да, и тело к нему вроде цело.
Как же ты выбрался?
Начальник, ты ведь знаешь, я сплю головой к выходу, кстати, дай закурить,
Ты бросил. – сказал Начальник, и достал из своего подсигара папиросу и обратился к Олегу – дай огоньку.
Шурик отправился к ручью за очередным бидончиком с водой, как в палатке прозвучал отчетливый выстрел. Это был подарок ко дню рождения он не выдержал термической обработки, и взорвался. Почти литр коньяка вырвался наружу и, обнявшись с уже догорающей палаткой взвился к небу ярким голубым пламенем.
Начальник объявил Медвежатнику, что бы тот завтра же скрыл все следы от пожара, а сейчас всем спать. Настоящий пожарник отправился стать к Олегу, и все же выцыганил у него сигарету, чем очень расстроил Людмилу Ивановну. Еще бы ведь за то, что если Шурик бросит курить, то всей экспедиции был обещан барашек на отвальную. Что ж после съеденого племяного козлика, где кусочек шашлыка выходил в двадцать пять долларов, можно и выкурить сигаретку, ценой в барашка.
На следующий день Шурик Медвежатник бегал по склонам в поисках навоза, дабы закрыть подпалены, и утроил костер из обгорелых вещей. А в пожаре выжил рог тура, паспорт, полевой дневник Медвежатника, подарок Олегу на предстоящий день рождения, книжка эксклюзивных блюд, где к великому сожалению Медвежатника не было рецепта супов из пакетиков от Олега Щедро, но, зато присутствовал рецепт кусачей черепахи, и…
 совершенно актуально к книжке, кубики «Галина Бланка».
Начальник вспомнил, что, будучи еще студентом, его друга на Куликовом Поле постигла такая же участь, как и Шурика. Отличие было в другом, вместе с палаткой сгорел и паспорт, он обгорел со всех сторон, а центральная его часть выжила. На ней осталась лишь надпись: «ГРИГОРИЙ МИХАЙЛОВИЧ ЕВРЕЙ».

ФОРЕЛЬ, ИЛИ ДИГОРСКАЯ РЫБАЛКА 2

В САДИКОБЯЗЕ уже давно существует выражение дигорская рыбалка, однако, нужно заметить, что понять словарь не всегда можно умом. Очень часто приходиться просто все это почувствовать на собственной шкуре. Впрочем, разговор сегодня пойдет о настоящей рыбалке.
Известно, что главная водная магистраль Дигорского ущелья это бурная речка, с названием Урух и именем Ираф. Так как обитатели ущелья не сторонники рыбной ловли, то рыбы в реке ну очень много. В основном это форель, ведь речка то горная.
Еще в далеком 1982 году, еще очень молодой историк, будущий Начальник, когда был на разведках в Дигоре, заметил, как редкие рыбаки добывали из бурных вод замечательную рыбу.
Конечно, среди московских археологов были и заядлые рыбаки. И когда в экспедиции появлялись удочки, спиннинги и прочие рыболовные принадлежности, Начальник всегда говорил:
- Сколько здесь не пытались что-то поймать, ни у кого не получалось, хотя рыбы здесь видимо не видимо…
В 2001 году жертвой рыболовной мании стал Шура Медвежатник. После весьма удачных рыбалок на Лабе, где он умудрялся обловить даже местных казаков, и приносил в лагерь сомиков, усачей, густерок, судачков и прочую рыбешку, Медвежатник вообразил, что он суппер рыбак.
На самом деле Шура в далеком детстве конечно, как и все мальчишки бегал на пруд у дома, таскал ратанов, и даже до армии увлекался подледным ловом. Но все это было так давно, что когда он в экспедиции у Эрлиха варил тройную уху из пойманной им рыбы, он радовался сам как ребенок, собственными успехами.
В СКАЭ же с питанием было несколько сложней. Не было привычных рыбных дней по четвергам, правда, четверги тоже отсутствовали как класс. Обычно, если не шел дождик в экспедиционном календаре значился вторник. Изголодавший желудок археолога требовал фосфора. Поэтому Медвежатник стал не прозрачно намекать Начальнику о том, что, мол, не плохо бы заняться добычей рыбы.
Шура, но выходных больше не будет, - сразу отрезал Начальник.
Но я после Ныхаза – парировал Медвежатник.
Не успеешь, при том ничего не поймаешь
Начальник, мы уже слышали, что с 1982 года ни кто не поймал и рыбешки. Но рыбки хочется.
Я очень удивлюсь, если ты вернешься с рыбой.
На том разговор был завершен. И вроде все про него забыли, так, как ни на следующий день, ни через день Медвежатник к Уруху не спускался. Начальник уже стал надеяться, что Шурик послушался старших товарищей и отказался от своих маниакальных идей.
А тем временем, по вечерам Медвежатник вел полу тайные переговоры с Мишей. Миша пообещал показать, на что же все же здесь ловят форель, и даже пообещал принести пару удочек. Они договаривались, когда все же можно будет Шуре спуститься вниз, и когда вечером Миша будет свободен. По этой причине Медвежатник после Ныхаза отправился на рыбалку спустя несколько дней. Он наловил кузнечиков, и в предвкушении тихой охоты отправился вниз.
Он не сообщил Начальнику о своем намерении именно в этот день отправиться рыбачить, и по прибытии назад в лагерь получил хорошую взбучку от Начальника.
Конечно еще не было глубокого вечера, но нужно было спешить. Медвежатник был около Мишиного дома еще в начале шестого. Но его не впускали злые собаки, которые ни при каких уговорах не хотели впустить, пусть и знакомого человека, но все же без хозяина. А хозяин блуждал по склонам и искал пропавшую овечку.
Медвежатнику очень хотелось поймать рыбку, поэтому он решил ждать Мишу до победного конца. Наконец он дождался его. Миша был печален, не успел он отойти от шока с племенным козлом, так пропала овца на сносях.
- Привет Медвежатник. – Сказал уставший Миша
- Привет, мы рыбу ловить будем? Я уже кузнечиков наловил.
- Удочки готовы, только погода испортилась, рыба клевать не будет.
- Но попытка не пытка, - не унимался Шурик.
- Так скоро стемнеет.
Шурику все отговорки казались не очень убедительными. Мише ничего не оставалось делать, как провести Медвежатника к удобной заводи, где можно было и найти наживку, и если улыбнется удача поймать вожделенную форель. Какое же было удивление у Миши и Медвежатника, когда на берегу бурной реки они увидели то, что осталось от бедной овечки. Клоки шерсти валялись среди кустов. Больше ничего не было. То есть абсолютно ничего.
- Это шакалы. – Пояснил Миша, и как будто повеселел, конечно, теперь он уже знал, что случилось с бедной овечкой.
Народ пришел ловить рыбу, и поэтому обсуждение судьбы бедного животного не было долгим. Миша полез в Урух. Он зашел в реку по колено, и стал ворочать камни.
Что ты делаешь? – спросил удивленный Медвежатник.
Как что, наживку беру.
Действительно под тридцать восьмым камнем оказались какие то ракообразные. Эти головоногие рачки, напоминающие подмосковных пресноводных креветок, были такими же махонькими. Чтобы под ними спрятать седьмой номер крючка, необходимо было насадить три четыре особи. С учетом того, что в тот день они обитали далеко не под каждым булыжником, то приятелям пришлось переворочать не одну сотню камней. И когда удочки были уже распущены, вечер не по детски подкрался как-то не заметно, и буквально через десять минут не стало видно ни зги. Поплавок сливался с водой, и ловить рыбу было уже совершенно не возможно.
Промокший Медвежатник смирился с неудачей, но он тетерь знал, почему все москвичи оставались с носом. Ведь все они ловили на что угодно, но только не на то, что водится в речке, а значит у дигорской форели просто свой, особенный вкус, и то, что ей предлагали, она благородно отвергала…
Пришлось идти к Мише в дом, со всеми на то вытекающими обстоятельствами. Медвежатник, конечно, не очень долго был в гостях, но в лагерь он поднялся, ясное дело, ну в очень приподнятом состоянии.
У костра сидели археологи, и кто-то даже читал Газданова. Медвежатник принес к костру банку лосося, и после этого Начальник, впрочем, как и все остальные участники экспедиции стали называть любую рыбную консерву форелью.

 Гости, соседи, или.
Часть 1.

Голое чудовище ждали за долго до приезда самой экспедиции. Еще бы, ведь когда Денис в первый раз появился в 1991 году, экспедиции чудовищно повезло. Так как сезон, как часто бывало, закончился под дождичком все палатки были мокрыми. Но Денис заявил, что так как Начальник не выделял народу выходных, он хотел бы пару денечков побыть в Донифарсе.
Чудесненько, вот ты и просушишь палатки. –Ответил Начальник, и не знал, чем все это обернется для экспедиции.
На самом деле, ничего страшного не произошло, если вот уже десять лет к ряду все Дигорское ущелье спрашивало, приехал ли Денис, когда приедет и конечно, когда он появлялся в дружном коллективе, посещение местными жителями становилось значительно чаще. И Денису приходилось исчезать из лагеря, чаще всего в Донифарсе.
В 2001 году Денис еще весной не собирался ехать именно в экспедицию, но каким то никому неизвестным способом Начальник умудрился убедить Дениса поработать и этом сезоне.
Старые знакомые, Денис и Шура Медвежатник встретились в Чиколе, где последний закупал хлеб, и алкоголь к своему дню рождения. Пока автобус петлял по горному серпантину, Шурик успел тихим голоском, на пол автобуса, рассказать Денису о своих приключениях в Тенгинской, и поведал об участи племенного козла. К счастью автобус не остановился у святого Георгия, и вот он уже виден поворот на Донифарс.
Выгрузив два рюкзака, и парочку не маленьких сумочек с книгами, которые накупил Денис, молодые люди собрались в дальний путь до лагеря. Не успели они спуститься к мосту через Урух, как их догнало двое незнакомых, в состоянии легкой трезвости. Что ж, попутчиков не всегда выбирают, пришлось идти вместе.
К счастью, как тогда казалось, их четверых догнал ГАЗ 66. Он направлялся в вверх, и прокатится до лагеря было заманчивым предложением. В кузове Денису приходилось держать одного из попутчиков, дабы тот не вывалился из машины. А тем временем горный мустанг доехал до ручья и совершенно не желал останавливаться.
Шура стал уже думать, что водитель просто забыл остановиться, и стал пробираться к кабине. Однако Шестьдесят шестой повернул и поехал прямо в лоб по подъему в лагерь, где пешком было сложно подниматься, и угол атаки приближался к 45 градусам. Машина с ревом забралась на кручу, размышлять пришлось о том, что бы не вылететь самому. К великому счастью она все же остановилась.
А днем ранее у лагеря археологов появились соседи. В тот момент, когда археологи вернулись с раскопов, то увидели газель, и еще два жигуленка расположившихся прямо под ныхазом. Вокруг машин ходило человек двадцать молодых людей. Они разгружались, ставили палатки, и пожитки. Было очевидно, что они собираются здесь заночевать. Когда стали видны палатки и слышны выстрелы в воздух, сопровождаемые восклицаниями « Амен вот», Начальник отправился на разведку, строгим приказом остановив прикрытие в виде Олега, Сергея и Шуры.
Всем оставаться в лагере сказал Начальник и стал спускаться к незнакомцам.
Археологам, видевших за последние недели, не так уж и много народа наблюдали за действием, которое разворачивалось внизу. Так как в лагере было всего два бинокля, то счастливцы рассказывали по очереди что видели:
А у них два калаша – позже выяснилось, что еще берданка образца 1902 года, и еще какое то охотничье ружье.
Ба, да там есть еще и девушки.
И это хорошо, значит, к нашим дамам приставать не будут.
 Они выгрузили второй ящик водки.
Значит, все же придут в гости.
Опять придется работать печенью.
Ой, у них гармошка.
Начальник подошел.
Говорят.
Кажется, наливают.
Нет, хотя мне от сюда не видно.
Они костер разводят.
Откуда у них дрова?
Привезли, наверное.
Начальник возвращается.
Как потом выяснилось, девушки, естественно, присутствовали. При том в критическом количестве. Из двадцати одного человека было всего лишь четверо мужчин!
Наконец вернулся Начальник. Он всех успокоил. Это выпускники Владикавказского университета приехали на выходные в горы отдохнуть. Вечером того же дня мужская часть пришла знакомиться и осталась довольна игрой на гитаре Олега, и пригласили всех завтра на ответный визит.
Все это было вчера, а сегодня соседи очень даже пригодились. Пришлось незваных гостей направить вниз, где мол, наверное, есть водка, а с этими двумя бутылками Шура Медвежатник сейчас отправляется к соседям с ответным визитом. Увидев пламенную жидкость, в руках у  Шуры, не желанные гости кое-как погрузились в машину, и стали спускаться. От приглашения прокатиться, Медвежатник с удовольствием отказался, и оказался приехавшем «гареме».
Здравствуй Магомед. – обратился он к одному из джигитов.
А, Шурик, салам проходи.
Я не один, к вам сейчас к вам приедут товарищи, которые нам сосем не товарищи.
Кто такие,
Да приехали на шишаке, да уезжать не хотели.
Ну, пусть приходят.
Эти трое приехали, но почему то у костра долго не задержались. Им очень популярно объяснили, что они лишние на этом празднике жизни. И только что храбрившиеся перед археологами трое негодяев, которых не хотелось ни как не называть, наконец-то ретировались.
Необходимо заметить, что за все свои приключения в горах, Медвежатник впервые встретился с такой безпардоностью. А у истории было продолжение, но об этом ни кто еще не знал.
У костра собралось много народа, А Шурик Медвежатник был лишь один из археологов, он извинился за своих коллег, ведь завтра, хоть и воскресенье, а все же рабочий день. Однако, ему просто так уйти не удалось. После многотысячных вопросов по истории экспедиции. Он услышал предложение, от которого было очень сложно отказаться…
В этом момент из Донифарса приехало еще две машины, и соседи устроили дискотеку. Медвежатник, протанцевав несколько па удалился к себе домой, в уютную палаточку, которая еще стояла рядышком со столовой.
А в лагере испугавшись за судьбу Медвежатника, стали собирать спасательную команду. Так как Начальник знал Шурика уже тринадцать лет, то понимал этого человека, он без приключений жить не может, и если сам их не находит, то тогда эти приключения находят его сами. При том к этому моменту в лагерь зашел Магомед, и предложил автомат Калашникова в качестве залога за гитару… спасать Медвежатника решил пойти его «пасынок», Олег Щедро. В качестве поддержки и переводчика с ним пошла Дина, живущая в Городе, и приезжающая в СКАЭ с пятнадцати лет, и тыловое сопровождение обеспечивал совершенно не пьющий Толя, студент Ставропольского Университета.
Шура Медвежатник со спасательной группой так и не встретился. Он благополучно добрался в лагерь, и предстал перед взором Начальника.
Саша, я жив, здоров. Вечно молодой и вечно пьян. Гости удалились, и я иду спать.
А Олега видел?
Нет
Ну ладно иди спать, завтра выходной, ты куда пойдешь.
Я с Галей, Толей и Катей Питерской собирались на тропу Медвежатника в разведку.
А Русик?
С нами.
Ну ладно, отдыхай.
Спокойной ночи. – Сказал Медвежатник, и отправился спать.
На этом байка вроде бы и закончилась бы, но ночь еще не закончилась, а утро, тем более не наступило. Но о том, какой будет ночь, а потом утро ни кто не мог себе даже и предположить. Но все об этом уже в следующий раз.


 Гости, соседи, или.
Часть 2.

Конечно же все знают, что утро добрым не бывает. Но такого утра не было в экспедиции никогда. Даже когда в августе пошел снег, было не так гадостно. А здесь в половине седьмого утра, как снег на голову свалились вчерашние гости, с которыми вроде бы уже попрощались.
В лагере все спокойно спали, вернее, почти все. Только Русик бегал босиком в одной рубашке от пижамки и радовался жизни. Как вдруг, раздался рев мотора, и в лагерь второй раз въехал ГАЗ 66. К великому счастью, он не задел растяжек у палаток, и ни кого не задавил, но прекрасное, спокойное утро было окончательно испорчено. Из своей палатки вылез Начальник, хмурый, куда позже просыпающийся обычно. Вылез Медвежатник, Галя Вольная, а за тем и Олег, который отправился за водой для завтрака.
Троица, даже не здороваясь ни с кем, отправилась к палатке Медвежатника.
Шурик, слушай, дай водки – обратился главный заводило.
У меня вообще то нет, вообще-то, здрасти.
Слушай, мы же видели, ты вчера из рюкзака выгружал бутылки.
Выгружал, хотите, дам одну бутылочку, но не некогда я занят, мы же здесь работаем, а не отдыхать приехали. – Медвежатник протянул бутылочку любимого нарзана, и стал собираться в путь.
Нахалы, явно были удивлены тем, что люди высоко в горы на себе несут не водку, а нарзан, или газировку. Но они очень хотели поправиться, и направились к Начальнику. Выцыганили у него бутылку и отправились, как себе домой, в столовую палатку. Они еще и потребовали закуску, как минимум, три банки тушенки, по штуке на рыло.
Что делать, Начальник? – обратился Шурик к Начальнику, привыкший еще в армии в сложных ситуациях полагаться на старших по званию.
Что делать, что делать, Ты их вчера привел, ты и с ними будь, нельзя гостей оставлять одних. Денис уже пошел в Донифарс за Омаром. – Ответил Начальник, и добавил, - и дай им банку тушенки, ту соевую, что нам подсунули на Фалое, все ровно ее ни кто есть не будет.
Понял. – Ответил Медвежатник и отправился к гостям.
К этому моменту в атаку на непрошеных отправилась самый решительный член экспедиции, Галя Вольная. Сначала, она предложила им выйти из палатки и позавтракать на удалении. На месте где археологи время от времени разводили костер. Туда же и направился и Шурик.
У костровища велся непонятный разговор. Сначала выслушивались претензии, по поводу не кавказского гостеприимства. Но их вовремя поставила на место настоящая восточная женщина и Мать.
А вы, что шакалы, побираетесь. Здесь люди нам помогают, а не мешают нам работать.
А ты кто такая, женщина.
Позвольте представиться. Галина Вольная, доцент Владикавказского Университета.
Они тоже назвали свои имена, но почему то эти имена постоянно менялись, так что запомнить их было сложно, и к моменту написания байки стерлись из памяти Медвежатника.
Потом на выручку к Шуре Медвежатнику приходил Начальник, сглаживая некоторые шероховатости, возникающие во время общения. Но и ему пришлось не сладко. Уже не совсем молодые люди, узнав, что мы капаем протокабанский могильник седьмого века до нашей эры, решили, что это кости их предков и их нельзя трогать. Ничего, что этот могильник показали нам местные старейшины. Что он находился прямо на дороге, и было необходимо произвести перезахоронение, что на раскопки есть открытый лист, и разрешение как местных, так и федеральных властей. Последовали приказы, убеждения, и прочее, не без ругани конечно. Начальник держался стойко, даже, после того как услышал: «Ты, борода, я тебе говорю, не капай. Хочешь, сейчас ребят позову и вы все тут, гробокопатели от сюда вылетите. Ты слушай сюда, я же и пристрелить могу.» Нахал стал входить в раж. К счастью по Карихарду спускались все мужчины Донифарса.
Они шли на похороны родственника на плоскость, но после непродолжительной беседы на Дигорском наречии гости стали собираться, и сказали, что уедут по хорошему, и стали собираться уезжать, но однако, якобы потеряли ключи. В конце концов, было решено напоить их чаем и если ключи не найдутся, то завезти машину при помощи проводов на прямую.
Археологи позавтракали. И некоторые отправились на могильник доделывать вчерашние хвосты, а далеко не святая троица перебазировалась в столовую. Минут через сорок у входа в палатку раздался, как гром с небес, спокойный, но очень убедительный голос:
Кто там, на выход.
Его Медвежатник не знал, но то, как велся разговор с такими гостями, он понял, что работник прокуратуры всегда желанный гость, впрочем, как и почти все местные. (Слово «почти» пришлось написать после вышеописанных событий). То, что он им говорил не смогла передать даже Дина, имеющая пять балов по иронскому языку… Так или иначе, но ключи нашлись, и взоры направились на ГАЗ 66.
Пока взрослые выясняли отношения, трех летний завхоз сам разобрался с машиной. Русик разобрал новогоднюю елку, и во все колеса напихал хоть, и искусственных палок. Машина приняла забавный вид, и это существенно разрядило накалившуюся обстановку.
Машина в последний раз покинула лагерь, но поехала не вниз, а заехала прямо в раскоп. К счастью по отвалу ходить проблематично, не то, что ездить, так, что до зачистки каменного завала они не доехали. А там Сергей Стеквашов не был говорливым, но не соло нахлебавшись, машина развернулась и умчалась в неизвестность.
Так было испорчено утро, но это был еще не конец.
А сейчас археологи могли спокойно вздохнуть полной грудью дигорский пылесос, и пообщаться. Толя извинился, но после вчерашнего похода к соседям, где он на свою беду позволил немного расслабиться Олегу, не очень хорошо себя чувствовал. Откровенно говоря, он просто катастрофически не выспался. Еще бы, визит закончился в половине четвертого утра, и для человека привыкшего даже в экспедиции ложиться спать в 22-00, трех часов сна было маловато.
Дина рассказала Шуре, что после того, как они принесли гитару, веселье достигло апогея. Олег и Толик пели дуэтом «Гражданскую оборону», затем Олежке дали пострелять, потом была лезгинка под гармошку, и когда Олег спросил у Толи: « если чего ты меня доставишь?», расслабился. В итоге ей пришлось нести гитару, так как автомат, упорно предлагаемый в залог за гитару, ей, хрупкой девушке не по плечу, а Толя был занят транспортировкой тела. Так ч то в лагерь они пришли по утро. Что при том сказал Начальник она не ответила.
Галя извинилась перед Медвежатником, но ночью Русик плохо себя чувствовал, и она не отважится с ним идти в горы. Было решено, что это судьба и Медвежатник взял с собой еще и блокнот, дабы записать подробное описание маршрута отправился в путь по своей троте опять один.
Не зря утро было испорчено. Сначала не было попуток, и Медвежатнику пришлось протопать незапланированных 15 километров до Чертова Моста, что в сочетании с поздним выходом уже не было хорошо. Потом, когда Медвежатник, наконец, добрался до своей тропы, и даже прошел по ней с час, стал накрапывать дождик, и Шуре пришлось поворачивать назад. В дождь, без особой необходимости лезть, при том одному, ну совсем ему не улыбалось.
На Святом Георгии он подсел в военный Уазик, и в скоре был на повороте, добрел до лагеря. А там получил взбучку от Начальника за прогулки в одиночестве.
Неминуемо приближалось время вечернего приема пищи, и Олег пошел прощаться с соседями, которые сворачивали свои палатки, и убирали место бивака. Они преподнесли дары природы, и оставили не мало дров. В общем, они оставили о себе очень хорошее впечатление, но археологи уже стали уставать он чрезмерной урбанизации Дигорского ущелья.
После ужина экспедиция, наконец, ощутила тишину, наконец, воцарившуюся в лагере, и решила поиграть в тихие игры. В самый разгар «крокодильчика», все услышали рев мотора.
Но об этом потом…


Гости, соседи, или.
Часть 3.

По горной дороге поднимался ГАЗ 66 с разбитой фарой. Так как солнышко уже давно спряталось за горными кручами, то опознать машину было сложно. Все вывалили на балкон, и стали смотреть телевизор. Кто-то собирался встать на пути подъема, что бы как в далеком 1991 году москвичи защищали демократию, так же отстоять свое право на покой.
К счастью грузовой автомобиль проехал, ручей, потом мимо подъема и раскопа стал корапкаться на Карихард, что и днем, в хорошую погоду не всем удавалось. Естественно, даже такая машина как ГАЗ 66 не смогла преодолеть крутизны подъема. У него заглох мотор, и машина покатилась назад. К счастью, она не свалилась в пропасть, и даже отчаянно пыталась преодолеть сложный участок. Но все было с одним, совершенно отрицательным результатом.
А в это время археологи бурно обсуждали виденное.
Это, наверное, они.
Да ты что, мало ли шестьдесят шестых.
Да точно они, Шурик, помнишь, у них фара разбита.
Не помню, я машину не разглядывал, помню лишь, что борт закрывался на болт, и то только с одной стороны.
Может, они промахнулись.
Если бы там ехало больше одного осетина, то было бы слышно.
А ты не думаешь, что остальные в усмерть пьяны?
Логично.
К этому времени машина перестала показывать признаков жизни. Водитель перестал насиловать стартер. За тем выключились фары, и тишина опять воцарилась над горами. И археологи стали обсуждать свои дальнейшие действия. Начальник всех отослал спать, и вместе с Медвежатником отправился в разведку. По пути они были не многословны.
Если это они, то завтра ждать гостей.
А если нет, то по любому.
Фонарь Начальника высвечивал тропу, и не считая того, что Шурик умудрился таки наступить в одну единственную лужу, и промочить ногу, разведчики добрались до объекта наблюдения без приключений.
То, что они увидели на долго останется в памяти археологов. Машина стояла не в раскоряку. Просто ни в русском языке, ни даже в САДИКОБЯЗЕ, не возможно подобрать подходящих слов. Она перекрыла всю дорогу, стоя поперек оной, с чудовищным креном на бок. Задний мост был уперт в скалу. А расстояние от передних колес до обрыва едва ли достигало полуметра. Из окна водительской двери торчали две лохматых ноги в знакомых кроссовках.
- Это они.
- Да.
- Ну, что пошли домой.
- Угу.
И двое бородатых спокойно отправились обратно в лагерь. И по дороге Шура Медвежатник, наверное, для симметрии, наступил второй ногой в ту же лужу.
В лагере же строгому приказу Начальника не подчинились лишь обе Людмилы, Люся и Людмила Ивановна. Медвежатник, успевший притомиться от сегодняшних хождений моментально заснул.
К великому удивлению археологов проснулись они от привычного Олегова возгласа: «пятиминутная готовность». Гости еще не проснулись. И уже все смогли наблюдать необычное положение автомобиля, а не только Начальник и Медвежатник. Прошел завтрак, все собирались на раскопы. Из камералки доставались треноги, рейки, как всегда искались отвесы, в общем, обыкновенная утренняя экспедиционная суета. Но ни кто так и не сказал: «Господа, желающие сегодня поработать, автобус у пятого подъезда», или, «Не понимаю, завтрак был вовремя, а все еще в лагере». С верху спускалось два наездника, и они должны были обязательно разбудить спящих в газоне. Все ждали, без всякого веселья продолжения истории.
Кони, на которых ехали настоящие джигиты, не были похожи на привычных глазам археологам, лошадок работяг. Это были настоящие скакуны. Русаки, или может быть, другие лошади, Медвежатник не хорошо разбирался в породах лошадей, были великолепны, и неудержимы. Их смог бы оценить и любой профан. Однако не всякий смельчак смог бы к ним подойти.
Без бинокля еще не было видно кто едет верхом, а археологи уже поняли, что лошадки не простые. Всадники спешились и провели своих лошадей через внезапно появившееся препятствие. Задержка у машины была не долгой, и через несколько минут Начальник здоровался с Казбеком и молодым человеком лет пятнадцати, шестнадцати.
Казбек был давним другом экспедиции. Именно он обещал барашка, если Шурик бросит курить. Молодой человек был его племянником. Оказалось, что они собираються в Нальчик на скачки, и решили не тревожить лошадей на сложном горном спуске в коновозе, а поехали верхом.
Через некоторое время появился и коновоз. Конечно же это не могла быть привычная фура, она бы просто не смогла бы забраться так высоко по здешним дорогам. Это был обыкновенный джип мицубиси-поджера, раза в два, в три дешевле, чем любой из этих двух скакунов. К джипу был присоединен обыкновенный одноосный легковой прицеп, переоборудованный под коновоз. В этот прицеп мог поместиться лишь один скакун. Казбек объяснил, что на тех скачках молодой, двулетний жеребец не сможет составить конкуренцию, а по сему на скачки поедет только его отец.
Археологи не заметили, как скоро появились непрошеные гости. Заранее не договариваясь их, игнорировали, хотя те очень хотели обратить на себя внимание. Оказалось, что вчера, они действительно ехали в лагерь, но по ночи не заметили подъема, и попали на Карихард. Ну, а на крутом подъеме Карихарда остатки бензина в баке стекли в уголок, и без пищи мотор отказался работать. Потом они сожгли стартер, и посадили аккумулятор. Теперь они не могут двинуться с места без горючего, даже не намекая, а заявляя, что горючее больше необходимо не машине, а их луженым глоткам.
Не получив желанного, а лишь кусок гофрированного шланга, для того, чтобы можно было бы налить хоть немного бензина в карбюратор машины, еще больше измученной, чем археологи. Хотя такое было очень сложно себе представить.
С большими трудами освободился проезд. И Казбек со своим спутником поскакал вниз Уруху, а гости опять засели в столовой палатке.
Оказывается, они вчера припрятали там бутылку араки, и решили осушить ее. Благо машина оказалась внизу. Переговоры стала вести Галя. Она объясняла, что они поступают куда как плохо. В этот момент в палатку заглянул Медвежатник, он собирался взять свою кружку и идти на Ныхаз.
- А Санито, слушай, дай тушенки.
- Что, может тебе еще и жену предложить?
- Ты думаешь, что говоришь?
- Сам лучше думай,. – сказал Медвежатник и вышел из палатки. Вернее было бы закричал.
- Ты, что драки хочешь. – поспешил в след главарь банды негодяев. Они стояли друг на против друга около столовой. Бородатый, когда то спортивный, и все еще молодой человек. Он еще вспомнил дядькину приссказазку: « Я хилый, однако, злости хватит танк загрызть». На против него стоял видавший виды, хоть и потасканный, но все же наглый волчаро. Скорее всего, конечно шакал. Этот зверь был на голову выше Шурика, и был опасен. Шура это понимал, но его терпение было на приделе.
Боя не произошло. Медвежатник увидел выражение лица Начальника, посмотрел в глаза противнику, и вдруг к своему же удивлению спокойно произнес:
- Руки марать не охота.
Он повернулся спиной к через чур назойливоному гостю, и направился к ручью. Он долго мыл руки, понимая, что просто от такой грязи не отмыться. У ручья появилась Галина племянница Маша. Хорошая девушка, впервые попавшая в экспедицию. Она имела чудную особенность, в хорошем расположении духа она не ходила, просто летала по лагерю. Еще она, была незаменимым членом экспедиции как на раскопе, так и на кухне. В общем не много бывает таких членов экспедиции. А их беречь нужно. Шурик извинился за плохое свое поведение, и удалился. Ему как воздух нужно было побыть одному.
Почему Алик не решился продолжать свое буйство, а вернулся в палатку неизвестно. Но там ему быть оставалось не долго. Казбек возвращался, и, конечно же, заглянул в лагерь. Он очень удивился, видя ГАЗ 66 у подножия лагеря. Он зашел в палатку и что то не долго объяснял. После он вышел из палатки крикнул: «РАЦУТА», очень характерно махнул рукой, сел на коня и ускакал. Каково же было изумление археологов, когда три ошпаренных щеночка вышли из столовой, пробормучало какие то слава извинений, и очень быстро ретировались.
Эффект от «ракумбы» (как услышали все) поразил археологов. Они захотели узнать, что же обозначает такое волшебное слово. Об этом они узнали вечером, когда Казбек спустился в гости, к костру, на всякий случай. Он долго не мог понять, что от него хотят, и, наконец, перевел:
- Рацута по дигорски обозначает выходи, уходи. – Объяснил он.
Так это, или не совсем соответствует действительности, пусть разбираются языковеды, а в САДИКОБЯЗЕ появилось новое слово: «ракумба», что стало означать выход на работу, или просто призыв к трудовым подвигам.
P.S. Как потом оказалось, настоящий хозяин ГАЗа 66 очень долго искал тех товарищей, которые нам совсем не товарищи…



День рождения Олега, или лекция под лампочкой Ильича.

За дюжину сезонов в СКАЭ Олег только второй раз отмечал свой день рождения. В остальное время экспедиция 3 сентября встречалась у него дома в Москве. Еще бы четырех комнатная квартира на Октябрьском Поле могла в себя вместить не мало народа. Тем более что остальные обитатели вроде бы не маленького жилища бывали в разные года в Дигорском ущелье, это обе сестры Олега со своими мужьями, ну и конечно их папа – Валера Мастер. Матушка же, Святая Лариса Николаевна, глава большого семейства, хоть и не ездила в экспедицию, но стойко переносила все тяготы связанные с таким экспедиционным бытом своих поданных. Иже успела стать полноценным членом экспедиционной команды. Бывало, что какой нм будь археолог, не на одну неделю зависал гостеприимном доме.
Сезон 2001 года заканчивался в середине сентября, и посему день рождения обещал быть в сугубо экспедиционной хоть и изрядно поредевшей компании. Уже уехали Сергей Стеквашов и Катя московская. Саша физик уехал работать в свой Институт Курчатова. Самый же шумный член экспедиции Русик забрал свою маму Галю, так же Машу во Владикавказ.
Не многие оставшиеся собрались у костра. Олег в подарок получил по плечу таким же мечем, как и неделю назад Медвежатник. Так же в его руках оказалась поваренная книга, чудом, уцелевшая в пожаре, но с уже подмоченной репутацией, вернее сказать страницами.
Гитара переходила из рук в руки. Шурик исполнил старинную песню второй половины прошлого века, которая стала песней сезона 2001 года. Она называлась «Инструкция по технике безопасности», и начиналась словами:

Если хлеба в рюкзаке уже не крошки,
А во сне тебе приснился каравай,
Ты, на этот каравай рот по шире разевай,
Ни когда и не где, не унывай.

Все было очень душевно. Олег достал бутылочку вина. Не ясно как он смог ее достать. Шура Медвежатник, например, в Чиколе на свой юбилей тоже купил две бутылки. Но когда их откупорили то внутри обнаружили жидкость ядовитого цвета, которая по запаху совершенно не подходила под аромат хоть и дешевого, но все же вина. Ни кто так и не отважился это отпробывать. В результате пришлось окропить золотого грифона. Здесь же было настоящее вино!!!
Веселье было в самом разгаре, еще бы, день рождения совпал с праздником избавления. уже второй день, как и духа непрошеных гостей не было слышно. Денис исполнил несколько песен прошлых сезонов, как к костру из темноты подъехал всадник. Это был давний знакомый Начальника. Его звали Славой и он приехал со своим младшим братом, а тот, в сою очередь еще с тремя одноклассниками. У подножья стояла старенькая волга ГАЗ 21, из которой выгружался арбуз, хлеб, кукуруза, огурцы, помидоры и целый мешок груш и слив!!! Конечно не обошлось без трех пирогов и бешеного количества водки.
Когда гости узнали, что попали на день рождения, то извинились, ведь они ехали с одной лишь целью, пообщаться с археологами. Старший прапорщик милиции произнес короткую лаконичную речь:
Я из мусульманской семьи, хоть и не обрезанный. Меня родители назвали православным именем Тхеток. Вы не подумайте, что на Кавказе все такие нехорошие. У любого народа есть паршивая овца. Но я хочу выпить за Большого Бога, который позволяет Вам работать у нас, а нам узнавать свою историю. А тебя Олег, я поздравляю с днем рождения, и дарю тебе очень нужную вещь, собачку. Ты мужчина, и поймешь меня. – Он достал из кобуры пистолет системы Макарова, и отстегнул от него кожаный ремешок.
Амен вот!!! – раздалось над ущельем.
Олег был польщен подарком. Он исполнил вместе с Анатолием песню про день рождения группы «Гражданская Оборона», а кто то из гостей увидел, что костер лишь дает не много тепла и дыма, спустился к машине и приволок аккумулятор с переноской.
В скором времени над костром уже горела лампочка Ильича. И разговор постепенно перешел в лоно истории. Как оказалось, гости очень хорошо знали историю аланов, не смотря на то, что историков среди них не было. Бывшие одноклассники окружили Начальника засыпали вопросами. Их немного расстроило, что мы копаем период, который был несколько раньше известной и могучей аланской культуры.
Александр Пинкусович стал рассказывать, как появились люди в Дигорском ущелье. От куда они пришли, кто их сюда вытеснил. Почему культура, которую мы сейчас копаем, называется кобанской. Чем они жили, и как мы находили этому подтверждения.
Начальник очень занимательный рассказчик, и если б не его любовь к полю, то написал бы не одну книгу. Они стали бы безцелирами, популивизирующие великую науку – Историю, но все мы надеемся, что народ еще увидит его труды не только как научные труды, находки, которые выставляются в лучших музеях не только страны, но и Европы, но и виде книг. Книгу баек Начальника Медвежатник жаждет увидеть уже с десяток лет, но так и слышит в ответ уже который год в подряд один и тот же ответ:
В этом году точно, либо защищу диссертацию, или выпущу книгу. – Хотя про диссертацию Медвежатник слышал еще в далеком 1988 году. И не один ученик А. П. Машинского защитились, и стали такими же уважаемыми археологами…
Ночь сгущалась над ущельем. Самый старший из гостей приказал брату со своими друзьями ехать домой, и те стали собираться. Кавказ, знаети ли. Впрочем, они спросили у Начальника приехать в гости, и посетить раскоп.
Вы только приезжайте пораньше, засветло. – Ответил Начальник.
Гости уехали, но эти три дня были в конце сезона, так, что ни кто не заметил их. Ныхаз был уже закончен, и на могильнике решили не вскрывать каменного заклада, а законсервировать. По этому основная работа была на поселении. Медвежатник работал в камералке, и был в лагере, когда старинные друзья приехали уже «подготовленными». Разгрузка машины заняла не мало времени. Конечно же там присутствовало самое желанное - целый мешок сочных груш. Не смотря на то, что в прошлый раз археологи так набросились на фрукты, и один член экспедиции умудрился заработать дискбакториоз, порядочная часть груш была заново погружена в москвиченок, и оттранспортирован на Сауар…
После окончания работ, пока ждали праздничного ужина, гости напилили и перекололи все дрова, что недавно подарили экспедиции жители Донифарса.
Вечером у Начальника оказались новые собеседники на предмет астрономии. Оказывается этот предмет даже очень хорошо предпадают и в предгорном селе, «На трех курганах», как звучит перевод Чиколы. Саша был рад, что в следующем году ему привезут телескоп.
Гости уехали, как всегда, далеко за полночь. А завтра был последний рабочий день, и отвальная. И через день лагерь был снят, и археологи разъехались по России.


Начальский спрайт, или как разъехалась СКАЭ 2001 года.

Все хорошее, когда ни будь все же заканчивается. Закончился и полевой сезон 2001 года Северокавказской Археологической Экспедиции Государственного Исторического Музея. Даже тучи разбежались в последние два дня. 7 Сентября работы на Сауаре были посвящены снятию последних пяти килограммов керамики, черчению, и консервации печки и мастерской углежога.
Медвежатник отправился вниз, на поселение, когда разобрался с остатками К.Ж. и керамики в лагере. Он успел в аккурат к началу перекуса, и поэтому пока все трудились в поте лица, сам отправился к речке за дровами. Он развел костер, и потом вместе с Толей стал разыскивать заварку, сахар и кружки между камнями.
Дело в том, что вчера из-за приезда гостей, забыли заложить камнями мешок с полуфабрикатами перекуса, где находилось все вышеуказанное. Результатом этой халатности стал ночной визит шакалов, которые ни чем не поживились, ведь все было не вкусным, а то, что можно было бы скушать находилось в жестяных банках. Не в первый раз разочерованные животные на прощание устроили археологам небольшую забаву «найди меня», запихивая кружки в самые гущи колючей облепихи, пряча именные кружки между камнями и перенесли банку чая в ручей. К счастью, все было найдено, и даже собрано немного желтых ягод, источника витамина С.
Не смотря на то, что начало перекуса, задержалось минут на пятнадцать, продолжительность оного увеличилось на пол часа. Было очевидно, что археологи расслабились. Сезон окончен, и в целом удачен. Снят топоплан Ныхаза, на могильнике добиты все прошлогодние хвосты, хорошие находки, при том в этом году в основном с поселения, а главное, все живы и здоровы.
Вечером погода стала портиться. Хотя сверху не капало, из мокрого угла показался пушистый друг, и все поняли, завтра будет не сладко. Но так как вчера было заготовлено не мереное количество дров, то у костра собрались все выжившие. Олег достал не весть как сохранившуюся последнюю бутылку водки, а Толя всех удивил, когда из своей палатки достал двухлитровую бутылку заморского Sprait. Это было чудо.
Волшебная жидкость заполнила эмалированные бокалы. Начальник произнес свой первый тост, и отвальная началась. Через некоторое время Люся захотела продолжения банкета и сказала:
- А налейте мне еще спрайту.
Ей протянули кружку с прозрачной жидкостью. Люся, однако, понюхала и сказала, что это спрайтом не пахнет. На что услышала заверения в том, что это Начальник не допил свой спрайт. Люся была осторожной девушкой, и посему сначала пригубила напиток. В дальнейшем все произошло мгновенно. Кружку действительно перепутали, это был сосуд Медвежатника. Медвежатник, как известно, человек водкапьющий. Люся выплеснула содержимое кружки на угли, и голубое пламя устремилось к звездам.
- Ничего себе спрайт у нашего Начальника, - сказала питерская Катя.
После этого в САДИКОБЯЗ вошли такие слова, как Начальский спрайт, обозначающий газдановку, и тупо спрайт, что соответствовало простому безалкогольному напитку. Вечер продолжался и еще не один десяток песен было спето в тот вечер. Вспомнили даже «карамболи», впервые спев ее в этом сезоне. В итоге все напелись за все разы, когда не удавалось спокойно попеть у костра.
А утром шел дождь. К великому сожалению Дениса. Ведь ему пришлось возвращаться в Донифарс, и просушивать мокрые палатки, и только после этого ехать в Абхазию. Лагерь был собран, убран и на охрану бивака до следующего года, был выставлен грифон жэ-мэ. Приехал грузовой УАЗ и все члены экспедиции уехали в Город.
Когда экспедиция спустилась на равнину, и прибыла в столицу Республики Северная Осетия - Алания, то до отправления фирменного поезда Владикавказ – Москва оставалось почти три часа. Начальник строго приказал Олегу не отлучаться от казенного имущества ни на шаг, а сам, вместе с Катей, Люсей и Толей отправился на Фалой. Не милость Начальника к Олегу объяснялась просто. Олег уже четыре года живет без паспорта, а поэтому он был бы весьма аппетитной фигурой для правоохранительных органов, но лишиться повара ни кому не хотелось…
В Москву уезжало лишь пятеро. Начальник, Катя, Олег и две Люды. Лера ехала только до Минеральных Вод, а там на автобусе до дома в Пятигорск. Шурик Медвежатник с Толей собирались ехать в Ставрополь на автобусе. Медвежатник в очередную экспедицию, а Толя приступать к занятиям на историческом факультете Ставропольского Государственного Университета. Он и так уже пропустил почти две недели, но у него в кармане лежало жалобное письмо декану факультета от старого товарища – А. П. Машинского, с просьбой не ругать бедного студента. Денис же возвращался обратно в горы сушить палатки, а за тем собирался гостеприимную Абхазию.
Таким образом, после того как поезд тронулся, на платформе осталось трое. Они взяли свои рюкзаки, поймали такси и поехали на автовокзал. До отправления автобуса на Ставрополь было полтора часа, а Денису было бы не плохо добраться в Чиколу засветло.
На автовокзале троица разделилась, Денис сел на маршрутку, а толя и Медвежатник стали искать кафе, где бы они могли спокойно пообедать, и дождаться подачи Икаруса.
Когда Медвежатник вернулся в Москву, пробрался через сугробы к служебному входу ГИМа, встретился с Начальником и питерской Катей, которая на неделю приехала в Белокаменною, все уже знали, из письма Толи, о злоключениях, которые пришлось перенести ему на пути домой. Саша сказал, что очень удивился бы, если бы было иначе. Оказалось, что до Москвы экспедиция доехала в штатном режиме, зато встречало их, ну если без духового оркестра, то по крайней мере бешеным количеством люде. У Дениса, тоже все хорошо. А вот Медвежатник.
Они к археологам подошли сразу после покупки билетов.
- Ваши документы. – Лаконичный вопрос.
- Пожалуйста.
- Что везете, от, куда и куда направляетесь.
-В Ставрополь, из экспедиции. – На все вопросы отвечал Шурик.
- Постой, а это не ты ли две недели назад был здесь? – обратился один из милиционеров к Толе, до сих пор старающийся прикинуться ветошью. Он то узнал этот наряд сразу. Еще бы, такое не забывается, когда натасканная собака не то на взрывчатку, или на наркотики начинает реагировать на рюкзак с двадцатью пятью головками сулугуни, а также последующая после этого реакция милиции.
Всякий, кто хоть раз, в своей жизни закидывал на плечи рюкзак, знает сколь важно его удобно уложить, как врезается между лопатками какой ни будь предметик, и мешает завершить путь, как неотцентрованый рюкзак сползает на попу и становится в три раза тяжелее. Естественно, Толя помнил, как его заставили выкладывать весь сыр прямо на скамейку под палящим кавказским солнышком, когда его Начальник посылал в Город за сыром.
- Да, это я, - только и ответил он
- Ну что накопали?
- Поселение древнее, еще до орды, - ответил Шурик.
- Так значит, золота нет?
- Нет, конечно.
- А оружие, наркотики, запрещенные предметы?
- Ну, если только целый рюкзак гексагена, а так ничего больше нет.
- Тогда счастливой дороги, - сказал совершенно не страшный милиционер, и протянул паспорта.
Молодые люди прошли в автобус, и приготовились к приятному путешествию. Медвежатник расположился у окна, а рюкзак поставил у задней двери. Анатолию пришлось сесть чуть ли не у водителя. Автобус был переполнен, не смотря на то, что билетов в кассе вокзала было продано лишь штук пять, в том числе два купленных археологами.
Мотор заревел, и наивный Шурик полагал, что вскоре окажется в стольном граде некогда Дикого Поля. Вечер сгущался над предгорьями, когда рейсовый автобус остановился у первого блокпоста. Медвежатника не удивило, что только его при паспортном контроле попросили пройти…
Борода на лице Шурика, которая не видела бритвы уже почти пол года, красноречиво указывала в нем кровь вайнаха. Медвежатник к таким коллизиям привык еще в Москве, и поэтому спокойно вышел из транспортного средства. Он представил командировочное удостоверение, правда, из первой экспедиции, у Эрлиха, чиколинскую регистрацию и билет до Ставрополя. Все это убедило стражей порядка в том, что перед ними законопослушный гражданин Российской Федерации, и с миром отпустили усталого археолога в автобус.
Медвежатника просили выйти на каждом посту милиции, и это не нравилось водителю автобуса, а особенно то, что Шурик категорически отказался ехать без билета, заявив что-то о налогах, которые он якобы честно платит. Поэтому, когда автобус подъехал к въезду в Кабарду, не получил его поддержки.
- На выход с багажом, - услышал заспанный Шурик в первом часу ночи.
- А рюкзак зачем? – явно не подумав, спросил Медвежатник.
- Узнаешь… - был не ласковый ответ фонаря, светящего в глаза.
- Ну, а кто его обратно заносить будет? – совсем обнаглел до сих пор не проснувшийся Медвежатник.
- Если нужно будет…
- Иду. Иду, а который час?
- Давай без разговоров!
Шура Медвежатник подчинился, и только сейчас заметил, что автобус изрядно поредел. На свежем воздухе он окончательно проснулся, и увидел, что вместе с ним вышли все мужчины. Пока Шура думал о том, что, в принципе, он мог бы выйти на обыск только с какой ни будь сумочкой, а не с рюкзаком грязных трусов и носков, которые по своей взрывной способности не уступали тротилу, сержант милиции зачитывал указ президента Кабардино-Балкарии, о том, что все подозрительные лица пересекающие границу республики, должны пройти личный досмотр, и так далее.
Всем предложили по одному проходить в помещение блокпоста по одному с вещами. После того как Анатолий вышел, вид у него был явно озабоченный.
- Толь, что случилось? – спросил Медвежатник.
- Сначала они увидели зернотерку и пест, и спросили, что за камни я везу, а потом отобрали таблетки.
- Так вернут.
- Да, когда проведут какую то экспертизу.
- Ничего не бойся, без них не уедим, - обнадежил Медвежатник Толю, сам, не совсем веря в свою уверенность.
-Товарищ младший сержант, позвольте к вам обратиться, где бы я мог увидеть офицера.
- А зачем, я здесь старший.
- Хорошо, я археолог из Москвы, везу вот этого мальчика домой, и за него отвечаю, не могли бы вы объяснить, почему вы отобрали у молодого человека таблетки?
- У него не было на них разрешения.
- Вы, наверное, видели его пенсионное удостоверение, где написано, что инвалид детства. - --- Ему их прописал врач.
- А где же рецепт?
- Как где, он аптеке остается.
- Ну, тогда ничем помочь не могу, будем ждать врача, который разрешит ему дальше ехать, а ты сам, проходил досмотр.
- Еще нет, я в очереди, через одного моя подойдет.
- Вот в этом ты явно ошибаешься, ты пойдешь последним.
- Ни чего не имею против, последний так последний, все едино пока все не пройдут ваш так называемый контроль, автобус ни куда не поедет.
- Посмотрим.
- Хорошо.
Очередь продвигалась не быстро, не медленно. Шура Медвежатник выкурил не одну папиросу, но старался казаться радостным и беззаботным. Шутил с мужчинами. Подвергшиеся не обоснованной и беззаконной процедурой.
Наконец его пригласили в помещение. Большая комната, где кроме одного милиционера, и Шурика, больше никого не было.
- Что в рюкзаке?
- Личные вещи.
- Доставай посмотрим.
- Нет, Вы же сами читали указ, там написано о личном досмотре, а не об обыске, и просмотре моего багажа ничего не написано, но если вам доставляет удовольствие копаться в чужом грязном белье, то, пожалуйста, пригласите двух понятых, составим протокол, а там Бога ради.
- Я тебя высажу из автобуса.
- И молодого человека, у которого отобрали таблетки, а за тем посадите на другой автобус, даже, если это будет через трое суток, но у меня ну очень хорошая зарплата, так что Вашему отделению придется ее компенсировать, хоть и через год, я не спешу. Только есть просьба, давайте побыстрей оформим акт снятия с рейсового маршрута, а дальше, я в полном Вашем распоряжении.
Поток информации, летящий из уст самого болтливого члена СКАЭ, для человека в форме был слишком большой дозой для осмысления. Вот если б этот бородатый предложил бы разойтись миром, и протянул купюру, было бы проще. А здесь денег давать не хочет, и ехать вроде не торопится.
 Милиционер предложил пойти через металлоискатель, и ощупал карманы Медвежатника. Ни чего не нашел. И стал ждать. Шурик долго ждать не стал, он выглянул за дверь, и попросил двух человек пройти, как будто был хозяином, и взял у Толи тетрадный лист.
- Господа, - обратился он к вошедшим, - Я сейчас составлю акт изъятия таблеток у этого молодого человека, и о снятии меня с автобуса, и Вы поедете дальше, что Вам из-за меня задерживаться, - и стал писать своим, далеко не каллиграфическим почерком:
акт.
О снятии гражданина Российской Федерации Балашова Александра Юрьевича рейсового автобуса Владикавказ – Ставрополь…
Хватит цирк, здесь устраивать, - закричал страж порядка – забирай свой рюкзак, и уматывай от сюда.
- А таблетки?
- Какие?
- Вот этого мальчика. Без таблеток я ни куда не поеду.
- На, подавитесь.
- Спасибочки, спокойного дежурства… - сказал Медвежатник.
Долго упрашивать пассажиров погружаться ни кому не пришлось. Все уселись на свои места и уже не удивлялись, когда на следующем посту попросили выйти только Медвежатника, но уже без рюкзака. В конечном итоге автобус останавливали девять раз, и все девять раз Шурику приходилось выходить из автобуса, идти на пост, где приходилось доказывать, что он не баран, и не боевик. В конечном итоге автобус задержался на четыре часа.
Справедливости ради необходимо заметить, что по хамски милиционеры вели себя только на въезде в Кабарду, в остальных постах ограничивались пробитием паспорта по федеральному розыску, извинялись за задержку и желали счастливого пути. Некоторые советовали Медвежатнику сбрить бороду, что тот и сделал, но только по приезду в Москву.
В славном городе Ставрополь Шура Медвежатник пробыл пять дней, пока не уехал в Ипатовский отряд АЭН ГУП «Наследие». И за все это время его ни разу не остановили. Он дождался директора, который и отправил Медвежатника к новому Начальнику – Колмыкову Алексею. Однако, приключения там, это уже совсем другие байки.


. ПОМОЙКА, ИЛИ КАК МЕДВЕЖАТНИК ПОПАЛ В КАЭ.

Ни для кого не секрет, что людям, приходящимся бывать в поле, иногда приходиться работать печенью. Правда, одни так увлекаются этой работой, что, в конце концов, забывают о поле, и уже просто пьют, не зависимо от местонахождения своего тела. Результатом такого отношения к себе может быть только один исход, который очень лаконично определяется старой русской поговоркой, «ни чего не поделаешь, человек спился…». Остальные же люди дома, либо вообще не пьют ни чего крепче кефира, либо переходят на более мягкие напитки, например пиво.
Многие московские археологи, будучи еще студентами, пили пиво не далеко от Красной Площади, в переходе на Большую Никитскую. Знаменательным было название места этих тусовок: «На Помойке». Саму помойку, в смысле место сбора мусора, давно уже убрали, а название осталось.
Так случилось, что Медвежатник ездил в экспедицию последний раз в 1991 году. После переворота его жизнь сильно изменилась, он женился, и семь лет прожил счастливой семейной жизнью. Однако его вторая половина не отпускала его ни в какие экспедиции и походы. Хотя нужно заметить, что врачи были того же мнения. Эскулапы, для пущей убедительности, провели Шурику две операции на позвоночнике, пятую и шестую, и припаяли на три года вторую группу. Так или иначе Медвежатник поехал в следующую свою экспедицию, лишь десять лет спустя.
Случилось это не сразу. В девяносто восьмом, Медвежатнику сняли группу и удалили из семьи. Таким образом, он поменял свое место жительство, и нашел свою старую записную книжку, где был телефон Валеры и Олега. Старые друзья встретились и долго вспоминали былое. Уже зимой Медвежатник приехал в Г.И.М. и встретился с Начальником, где узнал, что Денис Журавлев сам стал Начальником, но крымской экспедиции.
Саша Машинский поседел еще больше, его некогда густая шевелюра сильно поредела. Неизменим, остался беломор и оптимизм. Денис раздался в ширь, и стал носить бороду.
- Шур, ты ни куда не торопишься? – спросил он Медвежатника.
- До следующей пятницы я совершенно свободен, - ответил Шурик, и Денис увел его на помойку, где уже собралось не мало народа, после трудовой недели.
Так Медвежатник узнал о Помойке, и периодически стал заезжать по пятницам в круг знакомых, который изрядно расширился. В двухтысячном году Медвежатник очень хотел поехать на Кавказ. Но его не отпустил его бизнес, поэтому за пивом он очень много жаловался Шарлю о постоянных неудачах, которые его преследуют после развода.
- Я так хочу уехать из этой шумной Москвы. – Мечтательно говорил он Саше Скакову, открывая очередную пинту пива.
- Если хочешь, у меня есть друг, он в апреле – мае уезжает в Адыгею, могу поговорить.
Угу, поговори, вот только я десять лет ни куда не ходил.
А здоровье?
С ним я договорюсь…
Таким образом, Медвежатник еще в феврале 2001 года знал, что его жизнь сильно изменница, и он возьмет себе отпуск на пол годика. Он стал готовиться к отъезду, а с Володей Эрлихом так и не познакомился. Прошел апрель, заканчивался май, Шура сдал уже все свои дела, а его будущий Начальник был то на конференции в Анкаре, то уезжал в командировку в любимую Абхазию. Шуре ничего не оставалось, как общаться с Володиным автоответчиком.
В один прекрасный день на Шурин пейджер пришло сообщение: «Я приехал, жду звонка Рерих...» с трудами последнего Медвежатник был знаком очень поверхностно, и поэтому понял, что Начальник все же появился в Белокаменной. Он набрал номер телефона, и впервые поговорил с Володей. Узнал, что экспедиция отправляется 16 июля, и 14 нужно будет подъехать в Музей Востока, где получить оборудование и закупить продукты.
Но если ты не сможешь, то подъедишь к отправлению. – Чудной фразой закончил разговор Начальник.
«Странно, - думал Медвежатник – Начальник меня и не видел, а уже взял на работу.» Секрет открылся лишь в августе, когда в Кавказкою Археологическую Экспедицию Музея Востока прибыл Шарль. Он признался, что достаточно колоритно описал Медвежатника: « не алкоголик, хоть и бухарик., однако хороший человек…»
И вот спустя десять лет Медвежатник вступил на экспедиционную стезю.

ЗАБРОСКА В ТЕНГИНКУ.

Перед тем как ехать в экспедицию, конечно, необходимо закупить еду. По этой причине Начальник, Сергей Кожухов, Медвежатник и молодой человек не русской национальности встретились у Музея Востока рано, рано утром.
Они загрузили ГАЗ 53 всевозможным оборудованием, а так же прошлогодними костями, которые должны были лечь в тенгинскую землю и успокоиться окончательно. Долго не спорили, на какой рынок ехать, Начальник без апиляцыонно заявил, что у него все схвачено, поэтому едем на Петровско-Разумовский рынок.
Макароны, и прочая бакалея были закуплены, и после очень вкусного обеда у Начальника дома археологи отправились в дальний путь.
Москва осталась за спиной, а впереди жал напряженный полевой сезон 2001 года. В пути выяснилась первая проблема. Дело в том, что у двух служителей науки не очень хорошее пищеварение, и они уже трое суток не опорожняли свой кишечник. По этому разговоры в машине, и на недолгих привалах разговоры были на тему геморроев, еды и того, что потом из нее получается.
На второй день путешествия Медвежатник приготовил нечто под названием Сашкина каша, и накормил своим творением всех участников. Однако блюдо, хоть и было вкусным, но съеденным не было. Просто Шура перестарался, и приготовил очень много. Начальник издал приказ по Кавказкой Археологической Экспедиции № 001. «Ни в коем случае не выбрасывать этого, и обязательно все употребить».
Сей приказ был выполнен, лишь на половину. После долгих размышлений все же был придуман способ транспортировки этого блюда. Жидкую часть налили в пластиковою баклажку. Оставшуюся гущу закрыли Сережиной миской, идеально подошедшей по диаметру к кастрюле. Все упаковали в полиэтиленовые пакеты. Блюдо было готово к транспортировке, и все пустились в дальнейший путь.
До Ростова останавливались дважды. Двое изнеможенных запорами археологов, наконец, услышали долгожданные позывы. Они в ближайших лесопосадках внесли свой посильный вклад в развитие Российского сельского хозяйства, удобряя местные поля. Радостные и счастливые они садились в машину, и записывали Медвежатника в друзья своих желудков и прямой кишки.
Проехали Ростов на Дону. Остановились между двумя полями, на которых росло немыслимое количество конопли. Доели Сашкину кашку и отправились в дорогу дальше.
Близость горячей точки стала сказываться на каждом посту милиции. Через каждых тридцать минут археологов останавливали, и даже иногда досматривали. Но на одном посту ГАИ, или вернее сказать ДПС, их почему-то не остановили. Как вдруг, Шура Медвежатник, не видевший поста, высунул свою бородатую морду в окошко.
Бороды было достаточно. Далеко не соловьиная трель раздалась за уже отъезжающим ГАЗ-53. Трое стражей порядка бежали в вдогонку. Они свистели на всю трассу так, что остановился не только Миша, но встречные машины. Конечно, остановились и те, кто ехал позади, не давить же людей в форме, да еще и при исполнении.
- Вылезай. – Услышали Начальник, Илья и Медвежатник лаконичную и убедительную фразу.
Пока археологи обувались и перелазили через велосипеды, загодя наколотые дрова, они слышали отрывки переговоров, которые вел Сергей с кем-то.
А что в таких штанах, и из Москвы?
Да мы, знаете ли, только едем копать, вот обратно когда поедем.
А вот когда обратно поедете половина золота наша…
Что ж, сначала Это все нужно найти.
Ну, где ваш бородатый? И где ваш начальник.
Он в кузове.
А что он там делает?
Как что? Он же Начальник, его беречь нужно.
Из кузова появился Начальник, за ним выбрался Медвежатник и Илья.
- Вот командировочные, вот открытый лист, вот… - не успел договорить Володя, протягивая пухлую пачку с документами, как старшина милиции передал ее своему напарнику, только, что подбежавшему к экспедиционной машине. Он тщательно рассматривал Шурин паспорт и не доверчиво косился на него.
- Да разве это террорист? – продолжал вещать вечно улыбающийся Сергей – вот сейчас вылезет настоящий вахобит.
Шутка была скорее горькая, нежели веселой, по крайней мере, для пятерых археологов. Дело в том, что ни кто не знал, какой паспорт у Ильи, российский, еще израильский. Оказалось, что их у Ильи двое. Вот только второй, к счастью остался в Москве, и Илья протянул российский загранпаспорт.
А что такой молодой? – удивился милиционер.
Да я же на каникулы.
А что к нам то, ехали бы, это, ну как его, в Африке?
В Эфиопию, что ли? – заговорил Медвежатник.
Да нет, эй ты, - указал старшина на Сергея.
Ты знаешь.
В Египет?
Ну да.
Так у вас девушки симпатичней, да и черешня вкусней.
Ну, счастливо, – лаконично оборвал диалог милиционер, он протянул Начальнику папку с документами, повернулся и отправился выполнять свою работу. Знаете, есть такая профессия «деньги у народа отнимать».
Дальнейшая дорога проходила без особых происшествий.

Званный ужин, или как Медвежатник превратился в начпрода.

Вот она, Тенгинка!!! Ура! Ура! Ура! Еще в Ростове Начальник позвонил со своего служебного мобильника, дабы предупредить Гену, - хозяина базы, что забросочная группа Кавказкой Археологической Экспедиции на подъезде…
Встреча была радушной. Начальник не успевал отгонять добровольных помощников от машины. Местная детвора облепила базу, и смотрела на археологов так, как будто те здесь не бывают и приехали сюда впервые.
Начальник с великим почтением, но все же, как старому другу передал гостинец Гене, настоящий бородинский хлеб московской выпечки.
Разгрузив все необходимое для первой ночевки, гостеприимный хозяин пригласил археологов за стол. Так сказать отметить прибытие…
Гена, как многие представители житницы страны – богатой Кубани, если и не был великого роста, зато был раздобревшим вширь как душой, так и телом. Благородная седая шевелюра потомственного казака говорила о жизненном пути этого мужчины в полном рассвете сил. И какой же казак без доброй казачки? Конечно она была за столом вместе с младшим сыном и внуком.
Максимка, восьмилетний казачонок, не смотря на то, что целыми днями гонялся с соседскими ребятами, всегда старался уклониться от приема пищи. Сегодня же он самый первый занял место за столом. Наверное, бабушка приготовила что-то ну очень вкусное, или просто археологи приехали. Кто же современную молодежь поймет.
Археологи попробовали Гениного домашнего вина и вкусили великолепных яств. Так как радушный хозяин знал только Начальника и Мишу, то естественно, возник тост за знакомство. На этот, вроде традиционный тост, появился традиционный напиток современных казаков – «ЧЕМЕРГЕС»…
Профессиональный экспедиционный водитель, который в год проводит по восемь-девять месяцев поле, с устатку, но с превеликим удовольствием захмелел. Михаил стал рассказывать свой коронный анекдот на литературно- поэтическую тему.
После рыка, очень похожего на восклицания великого Маяковского, так великолепно продемонстрированного исполнителем, Ольга сказала фразу, которая наверняка войдет в анналы русской словесности Шофер в России больше чем просто шофер».
Званный ужин был столь обилен закусками, горячими блюдами и горячительными напитками, что его не смогла бы уничтожить и все экспедиция, не какие то пятеро археологов, участников забросочной группы. По этой прозаичной причине некоторые из «каких то» превратились в ни каких.
Молодой еврейский юноша после дегустации чемиргеса, почувствовал легкость, потом тяжесть во всех своих членах, и Сергей заботливо отвел бедалагу в дом. Гости стали расходиться, как званный ужин Ильи полез туда, куда его ни кто не звал. Он решил посмотреть на того, кто больше чем шофер… Сергею с Медвежатником пришлось убирать следы этого не званного визита, а тот, кто больше всех, (и по весовой категории тоже, по крайней мере из археологической среды в станице Тенгинская), узнал, что добрый Начальник дает ему выходной, решил расслабляться с вечера. Он так расслабился, что своим махоньким тельльцем помял под себя половину хозяйского розария, а на утро не мог понять почему же тело столь изранено?
Только, чей то маме известно, какими усилиями смогли Начальник с Геной и подоспевшим Сергеем водрузить Мишино астральное тело в кузов. Вдруг, зоркий кубанский глаз заметил, что со стола исчезла бутылка водки. Она, конечно же, оказалась у Миши. Шустрые руки быстро подменили ее на бутылку, в которой находилось другое химическое соединение. В H2O находятся буквы латинского алфавита, входящие в состав C5OH, однако, у него несколько иные свойства.
Не успели мастера спорта по поднятию около живого веса перевести дух, как  Миша решил усугубить положение. Он стал лакать из припасенной бутылочки ее содержимое, и почему-то почуял что-то не ладное. Он хотел продолжения банкета, и хотел вкушать любимый чемиргес, а здесь, мало того, что заперли в кузове, так и отняли тяжелую воду…
Станица Тенгинская большая, но время было позднее, а пышные сады вокруг базы не могли погасить громогласные требования Михаила. Ни чего не поделаешь, Начальнику пришлось смириться с реальностью, дабы Миша не выплыл обратно в свет. Ему вручили чекушу чемергеса на 1/3 разбавленную водой. Миша успокоился, и тишина воцарилась над славной кубанской станицей.
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО Начальник в 7-00 по утру вместе с Геной отправился с открытым листом, командировочными, и прочими документами в Устьлобинск, а Сергей, Илья и Медвежатник увидели чудо из чудес. Во дворе базы сидел уже веселый Миша, умудрившийся натянуть на себя свои штаны не только задом на перед, но и на изнанку. Завершал столь экстравагантный прикид очень важный элемент. Это была джинсовая куртка натянутая кверху тормашками. Илья, который научился читать по-русски всего год назад, стал догадываться, кто был прототипом человека рассеянного с улицы Басеяной. Удивительная все же страна, Россия.
Когда Мишу убедили переодеться, или хотя бы сменить положение куртки, ибо в карманы в таком состоянии нет возможности положить сигареты. Аргумент был железным, и Миша сдался и переоделся, хоть и не без трудностей в телодвижениях.
Наконец гардероб был приведен в более менее нормальное состояние, что нельзя было сказать о его хозяине, и великолепная четверка отправилась на знакомство со станицей. Первым делом необходимо было  отоварить талоны на хлеб, дабы в Тенгинской существовала своя, местная валюта. Обменный курс: один талон на булку белого, горячего, душистого, только, что из огнедышащей печки экваволентно двум с половиной российских деноминированным рублям. Где Миша успел достать эти талоны, осталось большим секретом для современной истории.
После пекарни пути археологов разошлись. Миша пошел в местное кафе дегустировать майкопское бочковое пиво. Так как хлеб был ну уж очень горячим, Сергей с Ильей отправились на базу, а Шура Медвежатник направился в здешнюю больничку, показать свою израненную грудь. В больнице ему  выписали направление на рентген в ЦРБ (Центральная Районная Больница, не путать с ЦКБ), и посоветовали как можно меньше двигаться, а при на ночь принимать анальгетики. По этой прозаичной причине Шурик весь оставшийся день провалялся на раскладушке в саду базы, принимая физиотерапевтические процедуры в виде солнечных ванн. Единственное, что он полезного сделал в этот день для экспедиции это то, что нашел и присвоил Мишину заначку, которую обнаружили ребята у него в машине.
В машине нашелся и спальник одной дамы, которая должна была приехать в Тенгинку через две недели и дола свой мешок для транспортировки. Кто же знал, что именно его выберет Михаил сегодняшней ночью… Мешок был не совсем сухим, а главное от него шел устойчивый запах Мишиного аммиака. Спальник, конечно, постирали, но запах упорно не желал выветриваться. А Миши все еще не было.
Поиски экспедиционного водителя продлились до самого вечера. Наконец Начальник вместе с Сергеем нашли Мишу мирно спящего у загадочной личности для Медвежатника, у бульдозериста Анатолия.
На следующий день Начальник должен был везти кости в Майкоп для их знакомства с местными антраполагами, поэтому он был несколько раздражен, и боялся, что Миша его подведет.
Чтобы хоть как-то смягчить праведный гнев голодного, усталого и раздраженного Начальника, Медвежатник подал, хоть и запоздалый, но все же вкусный ужин. После запоздалой трапезы Начальник стал размышлять в слух о прекрасном, о женщинах.
- По-моему нужно нанять повариху, - сказал Володя, развалившись на раскладушке во дворе базы.
- Да, и начать переходить на предраскопный распорядок дня, - подтвердил Сергей
- А зачем же сейчас нанимать? Володя, на пять человек я могу приготовить, вот когда приедет народ тогда и нанимай, - Медвежатнику было ужасно стыдно за свое безделье, и потерянный день с болью в гуди был для него как дамоклов меч над его вечно спящей совестью. На самом деле ложку в руках он мог крепко держать.
- Окей – сказал Начальник, - распорядок простой: Подъем в 6-30. Завтрак в 7-00.Я завтра еду в Майкоп и привезу будильник, а сейчас отбой, спокойной ночи.
Как не странно, но Медвежатник не проспал. Проспал Начальник, и поэтому Медвежатник долго и нудно ругался на Володю. В конце концов, Начальник не выдержал и изрек:
Только без утренних истерик, пожалуйста.
Начальник это нужно запомнить, - ехидно заметил Сергей.
За завтраком, в обстановке максимально приближенной к непринужденной, проходила планерка. «Лишь бы проскочить пост ГАИ на выезде из Тенгинки», - думал Начальник. Твердеющей рукой Миша подносил к своему красному лицу чашку ароматного черного кофе. Почему оно покраснело? Так кто ж знает. Может быть давление подскочило после вчерашнего расслабления, а может просто стыд заел. Не разберешь.
Заботливый Гена принес бутылочку подсолнечного масла. Он рекомендовал его в качестве народного средства от гаишников. Все это богатство он передал Начальнику с напутствием:
- Верно, говорю, не доезжая поста глотнул немного, и запаха как и не бывало. Ни какая трубочка не возьмет, дуй не дуй.
Все хорошее когда ни будь, кончается. Кончилась и утренняя трапеза. Начальник умчался в Майкоп, а Медвежатник вместе с Геной поехал светить свою израненную грудь в Устьлобинск.
После того как Шура сфотографировался, и три часа ждал результатов исследования своей груди, он осмотрел местные достопримечательности. Это был рынок двухэтажного торгового комплекса, и автостанция. Наконец ответ был получен. Ни каких переломов нет, есть только отрыв грудной мышцы от грудины. Сразу захотелось на базу. Полежать, позагорать хоть последний денек, ведь на утренней планерке Начальник объявил, что завтра по утру все поедут на место лагеря косить траву, и откосить Медвежатнику его грудь не поможет.
Кормежка комаров начнется завтра, но об этом многие археологи еще не знали…


ПРОСТО ЖАРА.

Одного участника Кавказкой Археологической Экспедиции Музея Востока сезона 2001 года спросили:
А что тебе запомнилось больше всего?
Жара, и комары, - был лаконичный ответ.
В тот год, впрочем, как и в другие, действительно тепло. Страшный начпрод каждый день варил по два ведра компота, который поглощался археологами с неописуемой скоростью, не успев даже остынуть. Мозги плавились у всех. В первую очередь крыша поехала у стоящего на бессменном посту у мартена, Медвежатника. Во-первых, он, почему то, согласился быть в должности начпрода до конца своего пребывания в экспедиции. Потом при утверждении меню и графика дежурств, он обратился к Эрлиху простой фразой,
Начпрод, подпиши.
Володя не глядя, подмахнул график, внимательно стал изучать меню, дабы не там гречневой каши, или, например свекольно-содержащих блюд. И только сейчас до него дошло, кем его назвал этот наглый бородач.
О оговорках по Фрейду типа: «кому сом от хвоста», когда за обедом Шура хотел предложить хвостик сома, или о вечном путанье ставропольских девушек говорить просто не приходиться.
Жара на всех действовала на всех удручающе. Так Маша, во время своего последнего дежурства в перекус принесла на раскоп настоящий чифир. Она бухнула в чайник 150 граммовую пачку чая, а на два других чайника истратила недельную норму зеленого чая. Ну что здесь поделать, - жара, знаете ли.
Даже Миша, который ни разу не ходил на Лабу, за полтора месяца своего пребывания в поле, все-таки отправился к берегу бурной реки. Как то раз, в свой законный выходной, он взял полтора литровую боклашку чемиргесу, и решил расслабиться… в помощники он взял с собой юного археолога Алексея, студента четвертого курса исторического факультета М.Г.У.
Река текла, солнце парило, а мозги кипели. Миша уровнявший пятидесяти трех градусную жару в тени с наружи с столько же градусной жидкостью во внутрь, спокойно спал на прогретых ласковым солнышком камушках. Мимо головы Начальника пролетела мысль: «А у на же нет на завтра воды. Каких-то 100 – 150 литров. Нужно срочно ехать за водой.» Так как мысль пролетала мимо, Начальник это сказал вслух. Это и услышал Профессор Умневич, что сразу и передал Мише.
Весьма довольный Миша захватил с собой Алексея, и поднялся в лагерь. Они быстро загрузили пустые бидоны в кузов грузовика, и стали пытаться отправиться в путь. В этот момент в лагере находилось еще двое, которые все это видели, но не могли и предположить, что Миша сядет за руль в своем весьма подогретом состоянии.
Господин К спокойно возлегал, после сеанса мануальной терапии, и пытался медитировать, а Медвежатник отправился в заведение, на котором присутствовала табличка со словом из трех букв: «ЖДИ».
Вдруг над заповедником раздался рев мотора. ГАЗ 53 резко пошел в горку. Двигатель не выдержал столь извращенных издевательств, обиделся и заглох. Машина стремительно покатилась под откос. Изрядная порция адреналина впрыскнулась в кровь к Медвежатника и Сергея Кожухова. Оба были по разные стороны дороги. Однако их вид был весьма экстравагантным. Обнаженного Сергея, после массажа прикрывала простынь, лежащая на спине археолога, а Медвежатник со спущенными штанами, находился в славном заведении на горочке.
Все происходило моментально, и быть большой беде, если б не опытные руки водителя, которые отделились от чуть трезвой головы хозяина, и крутанули баранку. Машину развернуло, и она задним бортом заехала в крайнюю акацию у обрыва.
Упрямство города берет. Пока Медвежатник приводил в порядок свой гардероб, а Господи К пытался обуться, ГАЗ 53 со второй попытки все же убежал за водой.
Солнышко продолжало палить. Приближался час ужина, и уже полтора часа отсутствовала машина. Не появились Артем с Юрой, еще вчера уехавшие в Майкоп. Они давно уже должны были вернуться.
А в это время машина мчалась обратно в лагерь. Водитель понимал, что немного припозднился, еще бы, ведь перед тем, как ехать за водой, Миша решил заехать в Тенгинку, дабы приобрести еще чемиргесику. Однако перед въездом в станицу стоял пост ГАИ, Миша стал объезжать его по проселочным дорогам. Он выжимал все из машины, а Леша радовался быстрой езде, и норовил высунуться из окна дальше пояса. Перед самым спуском в лагерь они догнали Тему и Юру, которые пешком дошли от Тенгинки. Потом ни кто не мог объяснить, почему все же они сели в машину.
К этому моменту на Лабе не осталось ни одного археолога. Все, накупавшись, жаждали ужина. Наконец, с верху послышался звук приближающегося грузовика. Все замерли в ожидании живительной влаги. И вдруг, вместо привычного маневра археологи увидели крендель, который наверняка, не всякий авто-каскадер смог бы повторить. Мало того, из кабины вывалился Леша, и стал руководить Мишей. Оказалось, что Алексей очень любил руководить пьяными водителями, особенно когда находился в таком же приподнятом настроении.
Из кузова слышался отчаянный многоэтажный мат, и виделись мелькающие, чьи то руки и ноги. Когда машина, все же кое как встала, перегодив не только проезд, но и проход в лагерь, из ее кузова выскочили два аспиранта, - будущие великие светила российской науки, Артем и Юра. Они в отличие от главных героев описанных событий были абсолютно трезвы, и наверняка ругали себя последними словами, за то, что сели в кузов, поленившись пройти три сотни метров пешком.
Делать нечего, стали разгружать машину, и все увидели, что редкая фляга была хотя бы на половину заполнена. Вся остальная вода была заботливо вылита на пассажиров, личные вещи, и главное на раскопные чертежи!!!
Пострадала и сама машина. Разбитый задний борт, полное отсутствие присутствия зеркал заднего вида, а утром следующего дня обнаружилось, что полетел и ремень генератора, так, что машина не завелась, и выезд задержался на двадцать три минуты, пока Михаил менял этот треклятый ремешок.
Справедливости ради нужно заметить, что по мимо не лесных высказываний Начальника, которые не всякие уши смогли воспринимать адекватно, которые доставались Михаилу и всем членам экспедиции, кто попадался на глаза. Миша получил и физические увечья. Через день, после знаменитой поездки за водой, он продемонстрировал свое израненное солнцем тело. Весь бок был покрыт волдырями с лимфатической жидкостью, самый маленький был с пятачок, а самый большой площадью с пачку сигарет, впрочем, по объему тоже.
Таким образом, Начальник, оказывается спас своим приказом Михаила от неминуемой гибели в виде изжаривания под палящим солнцем. Вот такой гуманный Начальник был в К.А.Э. 2001.


Обуза года, или день археолога по тенгински.
(часть 1).

Для многих известно, что Начальник в экспедиции человек приближенный к Богам. В его воле не только объявление дня недели, но подчас и решения, об изменениях в календаре. Ярким примером был день археолога в К.А.Э. 2001года. После 11 августа, дня рождения Алексея Пьянкова, который приехал из Краснодара на выходные, наступило сразу пятнадцатое, а на следующий день тринадцатое.
За неделю, до этих знаменательных событий в лагерь приехал доцент М.Г.У. к.и.н. Кантарович Толя. Он собирался приехать и раньше, но ни как не мог купить билета из Москвы. Наконец ему предложили билет в С.В. вагоне, по цене в две с половиной тысячи рублей. И тогда он просто купил билет на самолет, сэкономив при этом пятнадцать долларов. Толя копал еще в восьмидесятых годах знаменитые Уляпские курганы, по другую сторону Лабы. Безусловно, он был очень ценным членом команды, и его с большим нетерпением ждали двое, Начальник, и Леша студент. Последний, ужасно боялся своего научного руководителя, и даже на два дня решил перестать принимать горячительные напитки.
Когда, Толя прибыл в лагерь он отправился к начпроду, который предоставил ему жилье и обед. Пока Медвежатник разогревал еду Толя с удовольствием изучал центральный столб в столовой палатке. По мимо нескольких десятков приказов Начальника о житие – бытие экспедиции, меню на каждый день и графиков дежурств на самом видном месте весела вечерняя и утренняя молитва археолога:

ЛЮБИ НАЧАЛЬНИКА!!!
У ТЕБЯ МОГ БЫТЬ НАЧАЛЬНИК И ХУЖЕ.


Начальник всегда прав.
Начальник не спит, он отдыхает.
Начальник не ест, но восстанавливает силы.
Начальник не  пьет, он дегустирует.
Начальник не флиртует, он обучает кадры.
Кто приехал со своими убеждениями, уезжает с убеждениями Начальника.
Чьи убеждения совпадают с убеждениями Начальника, тот делает карьеру.
Начальник не кричит, он убедительно высказывает свою точку зрения.
Начальник не кривится, он улыбается без энтузиазма.
Начальник не играет в карты, он интеллектуально отдыхает.
Начальник не слушает сплетен, он выслушивает мнение сотрудников.
Начальник не мямлит, он делится своими размышлениями.
Начальник не лжет, он дипломат.
Начальник не любит подхалимов, он премирует лояльных сотрудников.
Начальник не переносит критики, он уважает слаженный коллектив.
Начальник не изменяет своей жене, он уезжает в командировку.
Начальник не опаздывает, его задерживают важные дела.
Начальник никого не выгоняет, Начальник улучшает его жилищные условия.
Начальник не бородатый, он хранит Н.З. кистей.
Начальник приехал не копать, его выселила риэлтовская компания.
Начальник не обижается, он огорчается.
Если хочешь спокойно копать, не спорь с Начальником.
Если Начальник не прав, читай с начала.

Дорогие товарищи! Вы можете не верить этому или смеяться над этим. Но когда вы станете Начальником, Вы поймете, что все, правда.

- Очень, интересно, мы тоже придумывали разные экстравагантные названия скудных блюд. – Сказал Толя, изучая меню.
Медвежатник ни сколько не смутился такому замечанию, и согласно меню подал отбивную из говяжьей вырезки и гарниром, - настоящим ирландским рагу.
- Мы не выдумываем названия, а просто пишем то, что будем кушать. Так что хорошее питание я гарантирую, а хороший памятник гарантирует Начальник. – Ответил Медвежатник, без всякой злобы, он уже вошел в образ начпрода, и ему стало нравиться кормить народ вкусно и питательно.
Так произошло знакомство между Медвежатником и Толей. Праздник приближался. Толя всем, кто его еще не знал, сразу полюбился. Его профессионализм, трудолюбие, а главное мягкий характер и искренность конечно подкупали.


Обуза года, или день археолога по тенгински.
(Часть 2).

 Толя всегда старался сгладить все шероховатости в общении, которые неизменно возникают в замкнутом коллективе. Чаще всего они происходили между Начальником и Медвежатником, в основном по вопросам снабжения, с одной стороны, и не поданного во время кофе Мише водителю, из-за чего тот во время не всегда вставал. ( Справедливости ради нужно заметить, что выезд на раскоп за два с половиной месяца, задержался лишь один раз.)
Еще до 11 августа работа на раскопе перешла в график светового дня, поэтому на ужине в лагере находились только женщины и дети, ну и конечно, Медвежатник. Субботний день плавно перешел в вечер, затем в ночь, а мужчины все не появлялись. Варвара предположила, что, скорее всего, приехал Леша Пьянков, и они все там отмечают его день рождения.
- Ни чего не знаю, война войной, а обед по распорядку, греть не буду, и посуду сами пусть моют. - Заявил Медвежатник, и в пику тем, кто был на верху, достал банку варения, неизвестно как попавшую на кухню. Это знал только Шурик, но он то ни кому об этом не говорил, при том ни кто даже не знал о ее существовании.
Появление сладости на вечернем столе больше всех обрадовало весь гарем Великого Мойши, и все стали пить чай. В самый разгар альтернативного пиршества в лагерь привезли раненого Толю.
История оказалась занятной, если б не печальный итог. Анатолий решил открыть банку консервов. Не мудрено, времени с обеда прошло изрядно, и археологи были немного голодны, а когда приехал Алексей, и привез с собой угощение, которое он достал из багажника, после завершения работы, у всех слюнки потекли. Было решено не спускаться к каморам, а отпраздновать его юбилей прямо у раскопа.
Взошла почти полная луна, из-за нее звезд на небе почти не было видно. Единственная женщина, присутствующая при этом, супруга виновника торжества, была обворожительна и счастлива. Она готовилась стать бабушкой.
Все мужчины знают, что у беременных женщин в глазах появляется особый блеск. И все женщины в ожидании становятся воистину божественными. Но оказалось, что и будущие бабушки молодеют на глазах, и так же, как и их дочери приближаются к совершенству. Лена не была исключением из правил.
Закуска быстро исчезала в ямах желудков археологов. Хозяйка торжества осознавала, что в Краснодаре немного не просчиталась. Однако Лена не первый паз была в экспедиции, поэтому достала и рыбные консервы. Анатолий одолжил у Профессора перочинный ножичек, одной известной Швейцарской фирмы, положил банку себе на колено и… ударил по ножу. Мы все привыкли, что многие товары делаются на Малой Арнаутской, или в Китае на худой конец. Однако к качественным товарам широкого потребления мы еще не привыкли. Поэтому сила удара была не просчитана. Лезвие ножа мягко пробило жесть банки, смазалось рыбьем жиром, и прошло насквозь банки, не забыв при этом зайти в колено Толи.
Анатолию ужасно повезло, что банка была не маленькой, и лезвие только немного пропорола его тело. Рана была не очень глубокой, около сантиметра, но этой малости хватило, чтобы кто то услышал как умеют не цензурно выражаться всегда спокойные, уравновешенные некоторые доценты М.Г.У.
Когда все спустились в лагерь, то Варваре пришлось вспомнить свою основную профессию. Правда, она не просто медработник, а акушерка, но все равно, лучше ее ни кто бы не смог сделать перевязку. Опыт, знаете ли.
Так одиннадцатое августа плавно перешло в пятнадцатое. Все улеглись спать, ведь следующий день обещал быть и приятным, и трудным.
На утро, после традиционного кофе в палатку, Начальник вместе с Мойшей отправился за мясом для шашлыка, а остальные на раскоп. В связи с праздником был установлен короткий рабочий день, с 7-00 до 17-00. В пять часов по полудню должен был состояться банкет. Конечно с ним бы не справился бы один Шурик, но ему очень сильно помог гарем Мойши, если не сказать, что сам все и приготовил. А у Шуры появилась возможность продумать культурную программу праздника. Пока он подбирал музыку к очередному своему шедевру, и бренчал на гитаре, бедные женщины что-то творили, Анатолий, которого не пустили на раскоп, решил быть полезным, и отправился, хромая в лес за дровами для вечернего костра….. прошло не много времени как все увидели Кантаровича прыгающим на одной ноге.
 Оказалось, что в лесу он умудрился найти своей больной ногой ржавый гвоздь и пропороть ее этим раритетом прошлого века. Толе не удалось отвертеться от противостолбнячной прививки.
После этого Шуре в голову пришла гениальная идея, устроить процедуру вручений премии типа Тефи, Оскара или Овации 2001 года. Первая номинация, безусловно, звучала как «Обуза года», которую и получил Толя. В запасе были и другие номинации, но их уже не видел Начальник, он отправился сторожить раскоп. Тогда Медвежатник обнаглел и спел гостям о житие – бытие Кавказкой Археологической Экспедиции в 2001 году.

Командир наш Эрлих,
Молодой герой.
Откопал он стерлинг,
Меотскую ногой.

Чемиргесил я три дня,
Что-то и напутал.
На раскопе ждут меня –
Перекус жажухал.

Мэр волосатый и седой
Говорит устало.
Герболайф поможет мой,
Если ты не гой.

Гой иль гей, так кто ж поймет.
Влад у нас кудрявый,
Девушек забрал с собой,
Долго его ждали.

А еврей не молодой
Убежал с Изралья.
Был бы тоже он герой,
Если б не каналья.

Комариный стройный рой
Кости голодали,
А когда узнав, кто он такой,
Долго уж плевались.

Кстати, о плевках скажу,
Если зубы чистить.
То и в стужу и жару,
Не погибнет птичка.

В общем, весело живем,
Песни напеваем.
Если дождик нам не льет,
То весь день копаем.

Чемиргесил я три дня.
Что-то и напутал.
Запрягу-ка я коня,
А то станет худо.

Здесь не было ни слова вымысла, и куплеты всем понравились, несмотря на их убогость с точки зрения поэзии. Все прекрасно понимали, что литературой здесь и не пахнет, но все же аплодировали, хваля злобного начпрода за великолепный банкет. Они и не догадывались, что Медвежатника участие в приготовлении всяких вкусностей заключалось только в организации женского населения экспедиции.
Так как в славной станице Тенгинская, Начальник уничтожил все запасы сухого красного фаногорийского вина, которое ему прописал личный врач, то на столе стоял чемиргес, водка и еще в очень ограниченных количествах вино привезенное из Майкопа Мойшей, из Краснодара Лешей и молодое домашнее вино приготовленное Геной, хозяином базы.
В числе гостей были не только археологи почти со всей необъемной России, но и часть местного населения. Конечно Гена с супругой, которые, впрочем, ни когда не воспринимались как гости, а были неотъемлемой частью экспедиции. Был и некто Коля, привозивший арбузы, картофель и другие дары богатой кубанской земли, за кусочек собственной печени, а проще говоря, за огненную воду. Присутствовал и один из самых важных работников на раскопе, бульдозерист Толя. Так получилось, что оба Анатолия сидели друг на против друга, и Кантарович всегда подливал бокал пролетария со словами:
Анатолий, не желаете ли еще? – говорил он учтиво.
Ага. – Отвечал Толя бульдозерист, и очень быстро хмелел.
К тому моменту, когда объявили номинацию «Троянский конь года», он был уже в очень приподнятом настроении. Но это уже совсем другая байка.