*Один шаг в неизвестность*

Посвещается Ананьевскому Андрею, трагически погибшему 3 года назад.

(В рассказе описаны реальные события с участием существующих на самом деле людей, проишедшие в 2001 году в г. Киеве. Имена и фамилии изменены.)

Эпилог

Уже третий месяц я ежедневно и ежесекундно ощущала себя частью образовательной системы нашей страны. Работа с детьми разных возрастных категорий позволяла мне параллельно с преподавательской деятельность самосовершенствоваться и приобретать колоссальный опыт в области возрастной психологии. Теоретический материал, отпечатавшийся в моём мозгу ещё в университете, с каждым днем всё больше меркнул на фоне практических наблюдений. Будь у меня больше терпения и усидчивости, я б написала книгу под названием «10 месяцев в современной школе» или «Борьба с образованием» или «Ученье – свет, неучёных тьма», как любила говаривать ещё моя учительница по русскому языку, или что-нибудь в этом духе. До того мне было интересно, трудно и ещё раз интересно. Но самым незабываемым эпизодом в моей учительской практике стал случай, который тяжело забыть и о котором я решила написать рассказ. Может быть, он спасёт чью-то жизнь или просто заставит задуматься над простыми истинами.

Глава 1

Учился в одном из моих девятых мальчик по имени Серёжа. Паренёк был тихий, спокойный, воспитанный. Но по моему предмету (англ. язык) у него была твёрдая двойка по 12-тибальной шкале. Поставив ему очередное "неуд" за невыполненное домашнее задание, я призадумалась. Ребёнок не учил предмет не из-за лени, этому была причина. Так я решила.
К тому времени я уже немного разбиралась в детской психологии и уже видела, что среди моих лоботрясов есть очень способные, но ленивые и разболтанные; а среди прилежных и воспитанных попадаются те, кому школьная наука или отдельные предметы даются с трудом или вообще не даются. Серёжа был именно из этой категории детей. На моих уроках он был почти незаметным. Спокойный, уравновешенный, что не совсем свойственно ребятам его возраста. В 15 лет у мальчиков гормоны играют так, что у учителей кружится голова от избытка энергии бесконца снующих туда-сюда, шумящих и трещащих на «неприличные» темы подростков. В этом возрасте все они живчики, супермены и запугать эту армию плохой отметкой или серьёзной беседой с родителями нереально. Они чхать хотели на вас, ваши угрозы, а также на образование в целом. Единственный способ найти общий язык с таким непростым коллективом - это заинтересовать, найти стимул и по возможности сократить расстояние между вашими возрастными категориями. Быть к ним несколько ближе, чем, скажем, Мария Петровна, которая всю свою жизнь преподавала в школе и здоровалась за руку ещё с  самим Брежневым, а сейчас она с ужасом наблюдает серёжки в ушах и сигареты в зубах подрастающего поколения. Словом, надо быть грамотным учителем, тонким психологом и «продвинутой молодежью». Что, в общем-то, не составляло особого труда для нас, англичан. На нашей кафедре английского работала сплошная молодежь, за исключением пары «заслуженных», работающих в этой школе чуть ли не со дня её основания, учителей английского.
 Исходя из этих соображений, я старалась искать этот самый общий языки побольше контактировать с детьми во внеурочное время, чтоб хоть немного представлять себе, чем они живут, как рассуждают и, наконец, положение вещей в семье и отношения с родителями. Я решила, что так мне будет проще понять их и сделать так, чтоб они понимали меня.
Поэтому, ввиду совершенно неудовлетворительной Серёжиной успеваемости по моему предмету, в один из дней, после урока, распрощавшись с классом, я попросила:
       -Серёжа Осеннев, задержись, пожалуйста.
 Мальчик без вопросов и возражений остался. Я спокойно начала разговор, дописывая тему в журнале:
        -Серёжа, двойки сыплются на тебя градом. Поверь, что мне не доставляет удовольствия из урока в урок ставить тебе плохие отметки. Почему ты не выполняешь домашние задания?
Я поняла глаза на ученика, не дожидаясь ответа. Надо же, я даже толком не знала до сих пор, как он выглядит, хотя веду этот класс уже больше двух месяцев. Парень спокойно слушал меня и…улыбался. «Какая у него блаженная улыбка»,- пронеслось в голове. Мне стало немного не по себе. Ни страха, ни смущения, ни пренебрежения, ни оправдания не было в его взгляде, а было лишь …блаженство и равновесие. Казалось у него железная нервная система и очень спокойный характер. Но всё же было в его улыбке что-то жутковатое. Забегая вперёд, скажу, что некоторое время после нашего разговора, я ходила, как мешком прихлопнутая, невесть почему.
Отвечал Серёжа на мои вопросы так же спокойно и доброжелательно, как и глядел на меня. И так же блаженно улыбаясь.
 Выяснилось, что в этой школе он учится лишь второй год, а в прежней учил не английский, а немецкий, и, само собой, сейчас ему практически не понятно ни слова из того, что говорю я и что изложено в учебнике.
      - Что ж ты молчал? Тебе следовало сразу мне об этом сказать, ведь экзамен по предмету сдавать всё равно нужно и он не за горами…
Я всерьёз озаботилась Серёжиной проблемой.
- Я постараюсь тебе помочь. Буду давать тебе задания, менее сложные и подумаю над твоей программой в целом.
Признаться, в тот момент у меня промелькнула мысль о собственной выгоде в этой ситуации. Как и любой современный учитель, получающий 200 рублей  в месяц, я подумала о подработке. К тому же, это было бы удобно и ему, и мне. Но предлагать свои услуги в лоб я не решилась, поэтому, продолжив, задала вполне невинный вопрос:
- Но этого будет  не достаточно. Тебе нужен репетитор. Ты не пробовал заниматься индивидуально?
Учитывая тот факт, что на тот момент опыт работы в школе у меня составлял всего лишь три месяца в общей сложности, скажу, что искусством зарабатывать существенную прибавку к зарплате посредством частных уроков я ещё не владела. У меня была пара учеников, и я старалась особо не активничать пока: захочет кто заниматься – отлично, не захочет – ничего страшного, не всё сразу.
Но с этим ребёнком я занималась бы с удовольствием: спокойный, послушный, вижу, что хочет, но не может!
     - Да, - принялся объяснять парень положение вещей, - мама уже договорилась с одной учительницей, и со следующей недели мы начнем занятия. Всё это время она как раз подыскивала мне репетитора. Она работает, и найти подходящую кандидатуру раньше не удавалось.

Это многое объясняло и мы сошлись на том, что в ближайшее время он начнет заниматься языком дополнительно, а я сначала буду давать парню отдельные задания, попроще программного материала, и так постепенно мы избавимся от низких отметок. Вообще, эта группа 9-го-А класса оказалась очень слабой, и поэтому парень не очень-то и выделялся на общем фоне. Короче говоря, причина бесконечных двоек выяснена, и план действий на будущее определён. Уже хорошо.
…Но меня не покидало какое-то странное чувство от его блаженной улыбки и спокойного взгляда в упор.
Прошло несколько дней...

Глава 2

Я уже второй урок давала Серёже обещанные упрощенные варианты заданий. Он терпеливо переписывал, вставлял и подчеркивал. Я тихонько радовалась. В целом я была довольна собой и им. Пока, конечно, рано ожидать результата, но сам факт того, что я выяснила причину и успешно приступила к её устранению вызывал радость, и это  придавало мне, как начинающему педагогу, уверенности в своих силах.

 В тот день меня не было на работе - методический день. Пользуясь выходным, я весь день моталась по своим делам и появилась дома лишь коло 8 вечера. Мама тут же сообщила мне, что звонила завуч кафедры (древняя  маразматичка, потерявшая квалификацию как педагог и ездившая на молодых специалистах верхом). Звонила и орала в трубку, почему это меня нет дома, когда я ей срочно нужна, в школе случилось ЧП.
 Меня начало мелко трусить, когда я набирала её номер. Было занято. Стабильно, раз в неделю, София Германовна, гремя и приседая, увольняла меня, по поводу и без повода, правда распоряжения отдавались устно и никем не подтверждались. Кроме того, она отличалась уникальной способностью распространять по школе новости со скоростью света и делать из мухи слона. Я была уверена, что и на этот раз моя начальница раздула до огромных размеров какую-то мелочь и обозвала это чрезвычайным происшествием. К счастью, в трубке в который раз раздавались короткие гудки, и я так и не дозвонилась. Но, понимая, что, покоя мне уже не будет до утра, набрала номер коллеги. Оксана - приятный человек и я с ней дружна. Вполне могу позвонить и расспросить, что стряслось. Или даже зайти, благо, мы соседи. «Если ЧП, значит, знают уже все» - успела подумать я, прежде чем в трубке раздался голос:
- Алло!
- Ксюш, привет, это я.
- Привет, Ленок.
- Я, собственно, по делу звоню... Распереживалась тут…Мама передала, что Софа звонила, какое-то в школе ЧП!…Я, конечно, понимаю, что это очередной её задвиг, но всё же решила тебе позвонить, может ты в курсе…
Оксанин голос прервал меня:
- На самом деле ЧП, Лен.  Может, ты слышала такую фамилию среди девятиклассников – Осеннев?
- Да – да, Серёжа Осеннев, по английскому у меня в группе…
- Несколько часов назад сообщили, что он …погиб.
Из трубки всё ещё доносился голос Оксаны Она сумбурно объясняла, что именно стало известно и что никто ничего толком не знает, и что завтра всему педагогическому коллективу необходимо быть в школе в 8 часов утра и еще что-то…Но всего это я уже не слышала. Со мной случилась истерика. Я опустилась на пол и громко рыдала. Новость о гибели ребёнка опустилась на голову тяжелым тупым предметом.

В тот вечер родные долго не могли меня успокоить. Я плакала навзрыд, сидя на полу, у телефона. За свою короткую жизнь я не успела привыкнуть к потерям. Несколько лет назад я похоронила бабушку и с тех пор не ощущала боль от чьей-то смерти так остро.

Глава 3

На следующий день весь педагогический Коллектив, как и было сказано, явился в школу на 8 утра для выяснения обстоятельств, бесед с сотрудниками милиции и тщательной проверки журналов на предмет наличия плохих отметок за последнее время. Одной из версий, был суицид на почве несправедливо поставленной отметки.

Только я вошла в здание школы, ко мне тут же стали  подбегать одноклассники погибшего мальчика. В слезах, наперебой спрашивали, знаю ли я о случившемся. Видя слёзы и вопросительные взгляды детей, я еле удерживалась, чтоб не расплакаться и только кивала в ответ, сжав зубы, и изредка произносила «да».

Весь день по школе сновали журналисты, общаться с которыми и учителям, и ученикам было строго-настрого запрещено. Журналы, проверки, бесконечные разговоры о случившемся, обсуждения, версии…Кто-то  говорил, что суицид в наше время обычное дело, кто-то строил немыслимые предположения, кто-то молча качал головой, а кто-то говорил: «Бедная мать…»

 Похоже, нам сообщили, что мальчик прыгнул с 9 этажа, с балкона. Сам.
Они с другом (сыном нашей библиотекарши Димой) ушли с 4-ого урока и отправились к нему в гости. Там сели смотреть фильм по «видику». Тут зазвонил телефон, и Дима подошел ответить. Пока мальчик говорил по телефону, Серёжа исчез. После недолгих поисков в квартире, парень, не зная где ещё искать друга, выглянул за балкон...Море людей, столпившихся над телом...шум, суета.

 Всё это рассказал сам Дима на следующий день после случившегося. Хотя и  с трудом, несвязно, отрывками. Мальчик находился в состоянии шока и ещё неделю, по словам мамы, болел…

…Школа гудела, потрясённая известием о трагедии. Одноклассники Серёжи, всхлипывая,  бродили по коридорам, ни смеха, ни привычного щебетания, ребята тяжело переживали потерю товарища. Но уроков никто не отменял и учебный процесс не должен быть прерван. И как раз в 9-ом-А у меня в этот день по расписанию была пара английского. О каком уроке могла идти речь, когда передо мной сидели дети, пережившие смерть друга, одноклассника. Я понимала, что они ждали от меня чего-то. Они ждали, что я объясню им, почему в этом мире всё так несправедливо!! Ведь я взрослая, а взрослые, а тем более учителя должны всё знать, всё понимать…Так считала и я, когда была ребёнком.. Конечно, все они уже взрослые, через пару лет у каждого начнется своя собственная жизнь и кто знает, с какими ещё трудностями в этой жизни им придётся столкнуться. Но пока они не были готовы к ним. И, даже понимая, что ничего не вернуть и что чудес не бывает и что всё, что могло быть сказано, уже сказано, они всё равно подсознательно ждали от меня чего-то…А я боялась войти в класс.
Перед моим уроком всех педагогов собрали на пед. совет. В кабинете стояла звенящая тишина. Все молчали. Анастасия Григорьевна, классный руководитель 9-А встала. В то время у неё тяжело болел отец, и уже несколько дней женщина ходила сама не своя, вздрагивая каждый раз, когда её звали к телефону. И тут такая трагедия с Серёжей. Она несколько секунд собиралась с мыслями, потом расплакалась и как-то риторически, протягивая руки к аудитории, спросила:
- Ну, скажите, что  мне теперь делать с партой, где сидел Серёженька?!…
Я опустила голову и закрыла глаза. К горлу подкатил ком и противно дрожал, затрудняя дыхание. Глаза наполнились слезами.
По окончанию педсовета я подошла к бывшему директору школы, женщине умной и опытной, много лет проработавшей с детьми, Зинаиде Аркадьевне. Понимая, что сейчас мне, и без того тонкослёзой, надо проводить урок в 9-А, я обратилась к ней:
- Зинаида Александровна, - начала я, запинаясь и тщетно пытаясь взять себя в руки, - у меня сейчас урок в 9-А….я…я не знаю, как начать, что говорить, я же должна им что-то сказать…
Зинаида Александровна была женщиной боевой и сильной. Её огромный педагогический опыт, годы работы с детьми да вообще с большими коллективами, научили её не терять самообладание, сохранять здравый рассудок и уметь контролировать собственные эмоции и держаться достойно в любой и даже подобной ситуации. Вероятно, именно эти качества и позволили ей в своё время значительный срок заведовать школой, стоящей, далеко не последней в рейтинге средний общеобразовательных учебных заведений нашего района..
Она говорила общими фразами, то, что в принципе я и сама знала, пыталась бодрить меня тем, что жизнь продолжается, и то же самое я должна была сказать в классе, ещё что-то, что вполне подошло бы оратору на трибуне. Всё это было сказано с высоты прожитых лет. Видя перед собой молоденькую учительницу, так близко принявшую к сердцу гибель ученика, она пыталась успокоить меня, вселить в меня уверенность в том, что всё будет нормально и что я не должна падать духом...А что ещё она могла мне сказать? Она была права. Моей задачей было, не повергнуть детей во всеобщую истерику своими рассуждениями о жизни и смерти, а наоборот, вселить в их души капельку надежды в тяжелый для них момент. Но как это сделать, да ещё и не разрыдаться самой, я не знала.

…13 пар заплаканных глаз смотрели на меня с тоской и грустью. Те 45 минут были испытанием для меня и для них. Весь урок мы говорили о Серёже. Оказалось, дети очень полюбили его и почти все дружили с ним. Паренёк прекрасно знал историю и географию. Но ключевой, в последствии оказалась информация о том, что мальчик ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСОВАЛСЯ БОГОМ. Он ни раз приглашал одноклассников в общину, которую посещал сам. Неоднократно у него проскальзывали фразы о том, что его ждут "там". Вот тогда-т оя и вспомнила снова ту странную блаженную  улыбку, которая так испугала меня тогда.  Серёжина одержимость всё объясняла. Вообще, по словам ребят, много и часто говорил о Боге. Как выяснилось позже, к церкви каким-то образом пристрастила его мать.
Несчастная женщина не знала, чем обернётся это для её сына. Мальчик попал в секту.   Всё лето просидел у телевизора, смотрел, а точнее слушал бредни по "тонису". Думаю, многие помнят, о чем шла речь в тех дурацких передачах. Мать говорила, что его было за уши не оттащить от телевизора. Смотрел только это.

Наверно многие сейчас вспомнят время, когда гремели в нашем городе новости о делах «Белого братства» Ежедневно из программ по телевидению  и газет люди узнавали о страшных проделках жестокой секты. Сколько людей пострадали тогда от хищности и животного стремления наживи действующей «от имени Бога» банды.


...Ещё через день в школу пришла несчастная мать Серёжи принесла детям и учителям угощения, чтоб помянули сына.
Я никогда не забуду глаза этой женщины. В них были слёзы и бездонная скорбь, но уже не было самого главного…не было смысла жизни. Она потеряла его с единственным ребёнком. Я никогда не забуду тех похорон, на которые я не пошла. Не смогла.

 Пусть каждый, кто будет ставить свечи в церкви, поставит одну за юную чистую душу так рано ушедшего от нас человека, за её упокой…

Пролог

…С тех пор прошло уже почти три года.
Я давно уволилась из школы и теперь работаю секретарём в одной иностранной организации. Зарплаты учителей, увы, не позволяют им беззаветно любить свою профессию, и они не редко меняют квалификацию в зависимости от предложенного вознаграждения. Эта же участь постигла и меня, и почти всю нашу кафедру иностранного языка. История  гибели девятиклассника Серёжи забыта. Иногда я встречаю на улице его одноклассников, повзрослевших, возмужавших. Их глаза стали серьёзнее, мысли более упорядоченными, вот только, хранит ли их память воспоминания об однокласснике Серёже? Думаю, да.

Мы, взрослые сильные люди, должны оберегать, воспитывать и учить подрастающее поколение, должны быть защитой и опорой нашим детям. А мы не сумели. Никто не сумел уберечь Серёжу Осеннева. Этот мальчик прожил свою собственную такую короткую жизнь в своём собственном мире, в котором, как ему показалось, он не нашел своего места.  Не смогла защитить его и мать, выплакавшая все глаза, вспоминая сына.

Невозможно защитить человека от мира, в котором он рожден и в котором ему жить. Можно лишь направить, подсказать и воспитать его сильным и уверенным в себе и своих силах, уверенном в том, что он – часть этого мира и его жизнь бесценна, как и жизнь каждого человека.
Вера в жизнь, в Бога, в высшую силу должна жить у каждого в сердце. Пусть никто и никогда не сможет внушить нашим детям, что их место не на земле. Пусть ни один ребёнок больше не собьется с пути истинного, указанного ему родительским благословением и собственным сердцем.


Человеческая жизнь бесценна.