Cd loading track 1

Городская джазовая вариация

                Посвящается Slk

Мне часто снится лошадь. Она появляется в моих снах в тот момент, когда я еще не сплю, но уже почти сплю, ну вы понимаете. Она выходит из темноты, белая и очень красивая и грациозно проходит под моим окном… Почему она никого не будит, кроме меня?, - часто думаю я. Потому что это моя лошадь, она пришла ко мне, - отвечаю себе я. И дальше мой сон продолжается – я выпрыгиваю из окна, лошадь ждет меня, доверчиво наклонив голову. Я достаю кусок заранее приготовленного сахара, мягкие губы пылесосом сметают его с моей ладони и вот я несусь по ночному городу на своей Лошади. Мне кажется, что сейчас из-за угла выскочит Ницше и тоже на коне. Не знаю, почему Ницше и не знаю, почему я скачу и куда, только я наконец понимаю, что лошадь знает куда меня везти и скачет в то самое место, в котором я мечтал оказаться с детства, там, где на старой стене с облупившейся краской и облезшими обоями сверкнет старый японский календарь с садом Реандзи, туда где теплое  море, ласковые губы и ночь, которая никогда не кончается, туда где на крыше небоскребов встречают новый день ангелы, туда…

Поспешно… Начинается новый день и с трудом разлепляя глаза, встаю. Такое впечатление, что я только что родился. Привычные действия, автоматизм, доведенный до предела – зубы, душ, завтрак на скорую руку, оделся… Опять опоздал, черт!
Сегодня день начался так же, как и вчера. Наверняка шамбала списана тибетскими мудрецами с моей жизни, колесо крутится так быстро, что кажется – оно просто стоит на месте. Голос Мадонны по радио напоминает, что американская мечта все еще со мной. И откуда взялся этот негодяй Гай Ричи!

Неторопливо…Ночной город ловит последние отблески садящегося солнца и подмигивая, удаляется чтобы переодеться с ночи. Ты ловишь его ритм, и идешь по городу чутко прислушиваясь к нему. Это ритм биения его сердца, оно совсем рядом. Город, бескрайний и вечный, смотрит на тебя теплыми окошками домов и далеких огней, расставляется звезды в привычном порядке и ласково обнимает тебя выхлопами машин, духами проходящих фей и плотным воздухом. Такого воздуха нет нигде в мире. И тут, за пятой кружкой пива до тебя отчетливо доходит, как сильно ты любишь этот город и как сильно любит тебя он, что стоит тебе выйти в подворотню  и он схватит тебя за шиворот, и загадает три загадки и за копейку сам же отгадает. Он шлюха, жена, подруга, сестра и дочь. Он любит тебя пьяного, трезвого, унылого и отчаявшегося, смелого и отчаянного, такого бестолкового… он всегда с тобой, он праздник… еще он подарил тебе лошадь, просто так, взял и показал ей дорогу к твоему дому…

 Говорят в джазе не бывает ошибок. Любой звук, даже самый нелепый, можно обыграть и продолжить играть дальше. И он впишется, потому что в джазе нельзя сыграть правильно или неправильно…

Работа. Шамбала в действии. Иногда мне кажется, что именно сегодня тот день, когда мой офис захватят террористы, а я, как Брюс Уиллис, надену белую майку, отберу у одного из них автомат и умру тяжело, но достойно. Я ведь тоже крепкий орешек. Та-та-тарара…вот, из-за поворота выходит первый, классная подсечка, боковой левый.. доброе утро, Василий Евгеньевич, да готово, да, сейчас занесу…. С головой ныряю в рутину. Я  - отважный аквалангист в огромной бочке дерьма. Интересно, что и собираюсь найти на дне бочки?
Обед – и я вижу своего друга. Мы заходим в Макдональдс и я говорю:
- Знаешь,  я собрался в Тибет.
- Зачем? – спрашивает он
- Знаешь, это же крыша мира, там, на самых вершинах этих гор живут настоящие боги, и мы увидим другой мир, самые высокие горы в мире, а еще там тибетские монастыри, а шерпы носят вес в три раза тяжелее их самих, а еще там сжигают трупы и все буддисты - захлебываюсь я. Мне всегда интересно, несу я в эти моменты чушь или это похоже на правду. Глупости, конечно, но друг на то и друг чтобы понимать всякие глупости. Особенно, когда в окно я вижу как к Макдональдсу подъезжает черный автофургон… что-то нечисто.. достаю свой старый добрый Смит-Вессон…
- Боги? – отрывает меня от картины друг.  – Почему боги?

Интересно, в Тибете есть белые лошади?

Я очень люблю кино. Стараюсь ходить в кино как можно чаще. Это сказка. Сидеть в темном зале и искренне верить во все то, что придумали скряга-продюсер,  гордец-режиссер, заносчивый сценарист и исполнили кривляки-актеры – это воистину важнейшее из искусств.

Когда-то в первом классе я готовил сочинение про Ленина, про то, как он прятался от злого царя в Шушенском…Каким правильным и логичным был тогда мир…И не было даже духу этого проклятого Гая Ричи!
А вдруг, когда в следующий раз ко мне придет лошадь, она отвезет меня к Мадонне? Я попрошу ее об этом, она понимает меня с полуслова. И она мне споет, и потом расплачется у меня на груди, а я буду сидеть на кухне и курить, и попрошу ее приготовить мне яичницу. Она поймет, что я настоящий мужчина, и скажет, что всю жизнь меня искала… только вот вопрос, как называть ее уменьшительно ласкательно? Мадонночка? Не пойдет, настоящие мужчины так не говорят? Может спросить Ницше?

Я хорошо помню, когда я в первый раз влюбился. Она была старше на целых три года. Я очень старательно ухаживал за ней, хоть она была недосягаема как пятерка по физике – в одиннадцатом классе, где парни уже курили и играли на гитаре, небрежно и цинично смотрели на жизнь, им можно, они уже взрослые… Но она пошла со мной, я говорил романтические глупости, мы ели мороженое, была суббота, мы прогуливали школу и я был счастлив. Еще у нее была примесь восточной крови, высоко разлетались брови как две чайки на картинах Айвазовского, она была высокая и часто надевала черное. Еще она часто улыбалась и рассказывала об отце, который живет в Америке. Когда у нее была день рождения, я подарил ей цветы, и книгу Агаты Кристи и вазу, которую стащил у мамы из шкафа. Про вазу так и не вспомнили, и я почему-то положил свои подарки в дурацкий синий кулек и ждал ее возле школы.
Вместе со мной за ней ухаживала моя одноклассница, которая очень любила Майкла Джексона и любила просвещать меня на тему секса. Это была ее любимая тема и оказалось не зря – спустя несколько лет она уехала в Европу и работала там проституткой. Она – это легкий беззаботный, ветер, что играя срывает шапку с головы прохожего и ласково щекочет у тебя под рубашкой. Я часто завидовал ей, а она мне. Я ей завидовал потому, что смотря на нее, хотелось вскочить на мотоцикл, конечно – Харлей Дэвидсон, и умчаться куда глаза глядят. По дороге я бы заехал в Шушенское, и передал привет старику Ленину – Fuck the revolution – а потом встретил бы по дороге ковбоя Мальборо и Че Гевару и мы сидели бы на крыше небоскреба. Мальборо угостил бы нас сигаретой и рассказал бы байку о родео, которую мы слышали много раз, но все равно бы посмеялись. Потом Че достал бы револьвер и задумчиво сказал бы:
- Я родился на дереве.
- А я  - в Киеве
- Давайте лучше набьем морду Гаю Ричи!
Она завидовала мне, потому что по ее словам, я всегда знал, что правильно, а что нет. Знаю и понимаю многое, как Лапша из «Однажды в Америке». Хотя я с ней до сих пор не согласен.

Если жизнь – это фильм, то его продюсер – это точно супер скряга.  А мы – режиссеры или актеры?

Однажды я был в Париже. Я запомнил каждую секунду своего там пребывания. Париж подарил мне себя, потому что я тоже искал его сердце. Ведь каждый город – живой, и с ним можно говорить, и спрашивать, и советоваться, и любить, - он как праздник, который всегда с тобой… и еще я почувствовал себя немного стариком, когда сидел в кафе «Селект», о котором он так часто вспоминал в «Фиесте», и потягивая коньяк – ЕГО коньяк, я ждал когда в кафе зайдет Брет, увидит меня и мы окунемся в сумасшествие французских улочек и заразительная смешинка Брет передастся мне и мы будем целоваться у все на виду и Сены а потом Эдит Пиаф будет петь нам со старой пластинки и негр продаст нам бутылку самого дорогого вина, которое я буду пить из горлышка и на языке будет вкус терпкого вина и губ Брет и Париж укроет и спрячет нас навсегда… Времени больше не будет и мы снимем свой фильм. И потом я угощу кофе Гая Ричи и напишу своему старому другу записку в «Селект»: «Хэм! Бродяга, мы так тебя и не дождались и ушли…На столе – твой коньяк. Не забудь – на следующей неделе мы едем в Испанию. Твой Иван». Как мне повезло, что у меня есть Брет…

Я точно знаю, что у каждого человека внутри есть маленький огонек. Он похож на светлячка, который светит зеленым светом. И чем ярче горит светлячок, тем лучше человеку, потому что вокруг него – сплошная темень. И он должен делать так, чтобы светлячок горел все ярче и ярче. А два светлячка вместе способны осветить весь мир…Помнишь, Брет?
 
Из забывших меня можно составить город… Вы никогда не думали о том, что когда тебя бросает друг, это как будто маленькая смерть? Почему нет ни одной песни о том, как тебя бросил друг, все надоедливо терзают несчастливую любовь? А если сразу несколько друзей? Надоело, soundtrack к фильму тоже отвратительный. Нет чтобы позвать в студию Мадонну!

У меня есть друг. Настоящий, как в кино. Мы даже здороваемся как в одном старом фильме – прижимаем ладони. Говорят, это пошло от того, что так прощались и здоровались в американских тюрьмах, через стекло, прикладывая руки по разные его стороны.
Мы с ним – как два разведчика. Когда мы медленно прохаживаемся при встрече, мне кажется, что от нашего с ним разговора зависит судьба отечества. Он – Штирлиц, я  - Роумэн. И сейчас мы быстро решим, что и как делать, только кофе выпьем, чтобы голова лучше работала. Интересно, к нему приходит лошадь?

Заманчиво… уехать в Японию танцевать стриптиз. Наверняка меня ждет успех. Я еду в метро, смотря на свое кривое изображение в зеркале и думаю о том, как толпы японских фанаток осаждают меня после концерта, а я читаю им хокку Басе... «Любая дорога хороша, особенно та, что ведет из большого города к морю»… Нет, Че не одобрит. Наверное. Придется переквалифицироваться. Может, еще не поздно стать разведчиком?

Когда мне бывает плохо, очень плохо, я всегда вспоминаю про светлячок. Он греет меня, а я – его, как тигренок грел зернышко подсолнуха в старом мультика про тайгу уссурийскую…из этого зернышка вырастет огромный подсолнух. Голос моего друга часто похож на голос того советского актера, который озвучивал мультик, такого толстого и смешного, который играл в «Джентельменах удачи», не помню…голос надежный и убаюкивающий,  как качка на собственной яхте.. Это мой друг.
…А вырастет ли что-то из светлячка?
                Киев, 2004