Глаза

В толпе человек поймал чей-то взгляд. Этот взгляд показался ему каким-то особенным, не таким пустым и бессмысленным, как у других. Человек понял, что это была женщина. Возраст не мог определить. Лет тридцать-тридцать пять, быть может и сорок...
Говорят, глаза - зеркало души. Ему казалось, что в этом зеркале он видит отражение какой-то боли.
Странно... Ему часто говорили, что он не разбирается в людях, а сейчас...
Глаза эти были бездонными и тёмными настолько, что казалось, в них можно утонуть, будто в море, не зная направления к берегу. Шопен. Ноктюрн №1 опус 9.  Волна за волной накатывались на него звуки, исходящие из самых глубин, и он тонул, тонул в боли и печали, заполнявшей эти глаза.
Женщина отвела взгляд, и человек испугался: вдруг она исчезнет в толпе, и он никогда её больше не увидит?
Что делать? Как? Они поравнялись. Доли секунды. Бешеные удары крови в висках, душащий горло комок.
- Простите... мы никогда не встречались? - грудью прегородив дорогу и сам, испугавшись своих слов и действий, выпалил он.
Что можно было сделать еще, чтобы хоть как-то её задержать?
Будто ничего и не произошло, она, оторвав взгляд от несуществующей точки в пространстве, посмотрела на него.
Люди... как смотрят они обычно? Они смотрят на лоб, на губы, брови, нос, но  почти никогда не смотрят в глаза, а если и смотрят, то очень мало, бегло, будто скрываясь от чего-то, будто боясь, что  глаза их что-то выдадут... А она смотрела прямо. Прямо и открыто. Выдержано.
Она смотрела ему в глаза, немного запрокинув голову, от того что он был выше её.
- Простите, не помню, - сказала она и, зачем-то, видимо в подтверждение своих слов, мотнула головой.
- А ... вы спешите? - отчаяние охватывало его.
Она не поняла вопроса.
-Что? - её голос был мягким, и говорила она тихо, с грустной улыбкой. - Простите, мне надо идти.
Женщина сделала шаг в сторону.
-Подождите!- воскликнул он и в замешательстве схватил её за локоть.
 
И... что-то проломилось!

В несколько секунд, образовавшаяся в плотине трещина с бешеной скоростью расползалась по всей поверхности, и вода, найдя слабое место в строении, вырвалась из своих привычных оков!

Она не отнимала руку. А он боялся отпустить её.
Они Чувствовали друг друга. Чувствовали так, как не чувствуют друг друга супруги на брачном ложе. Чувствовали, как не чувствует никто другой. Его кисть руки, покрасневшая от осеннего холода, и  её локоть, скрытый  рукавом светло-серого плаща - это было единое целое, и противоестественной была любая мысль о возможности существования их по отдельности. Струящийся тёплый свет её глаз был похож на свет предзакатного солнца, когда двое  скрестив руки и тела, лежат на берегу у самого моря, позволяя  волнам и лёгкому вечернему бризу ласкать их кожу. И они стояли так - друг против друга, не отводя глаз и застыв в движении. Мужчина и Женщина. Накатывающиеся волны накрывали их с головой и ничего не существовало в мире для них в эту секунду ...

...Осенний дождь усилился, а прохожие всё также, угождая ногами в лужи,  чертыхались, трясли ботинками, разбрызгивая мутно-серую воду, втягивали шеи в плечи и поднимали воротники. Мужчины одной рукой придерживали от ветра шляпы...

- Мне надо идти,- бессмысленно повторила она и как-то по-детски улыбнулась. И он отпустил...

Человек стоял на месте и смотрел вслед, понимая, что безжалостная толпа сейчас проглотит её. Ему казалось, что он всё ещё видит её глаза, обрамленные длинными густыми ресницами, глубокие и печальные, в которых отражается душа, раненная, истерзанная, не только её душа, но и его... Ему вновь казалось, что он тонет в них, что он  опять попал в открытое море и теперь уже ничто не может помочь ему, руки его тяжелели, голова кружилась. Шопен безжалостными волнами обрушивался на него, сдавливая грудь и не позволяя дышать. Безумная горечь разливалась свинцом по всему его телу. Он чувствовал, что никогда больше не увидит таких выразительных глаз...