БУ 19 Планета солнечной системы

Планета солнечной системы


Большие настенные часы пробили девять. Хиган поморщился. Больше всего на свете он не любил ждать. Он чувствовал каждой клеточкой своего тела, как время ускользает от него, вычёркивая из его жизни секунду за секундой, из которых складывались минуты, часы, и, казалось, целая вечность ожидания. Звон часов, добротных, точных, сделанных без сомнения самым лучшим мастером, причинив ему почти физическое страдание, заставил вздрогнуть.
Хиган ждал звонка. Он лежал на диване и с улыбкой на лице вспоминал то время, когда он чувствовал себя не то, чтобы Богом, не то, чтобы царём и тем более – не завоевателем всего мира, а только ещё предвкушал будущие свершения и победы. Он был чем-то вроде детонатора, готового привести в действие адскую машину смерти в любую минуту. И кровь его кипела от нетерпения и злости, которым не было выхода.
Он встал с кожаного дивана, заходил по кабинету, как маятник – вперёд-назад, вперёд-назад. Остановился, постоял в раздражающей его самого нерешительности, схватил телефонную трубку и в гневе бросил её снова на аппарат:
- Чёрт побери! Когда же?! Сколько можно ждать звонка этого рыжего карлика!!?
В ушах у него звенело, он схватился руками за голову, пытаясь заглушить этот резкий звук, и тут только понял, что это трезвонил телефон.
- Слушаю! Да, да, нет, нет и ещё раз нет!!!
Красный, с безумными глазами швырнул аппарат на пол в надежде разбить его к чёртовой матери. И ещё больше разозлился, когда увидел, что образец отечественного качества даже и не думал сломаться или хотя бы треснуть. Всё здесь было надёжно и прочно: телефон, стены, пол, двери, даже солдаты на вахте. Это был бункер. Единственное ещё сытое и безопасное место во всём Городе.
Шёл девяносто второй день блокады.
Никто не въезжал и не выезжал из Города. Продовольствие закончилось почти сразу  после осады Города. Уже были съедены все собаки, домашние канарейки, кошки и всё, что могло хотя бы отдалённо напоминать еду. Город умирал.

С того самого дня, когда вопреки ожиданиям, вопреки всем предсказаниям его пророков и астрологов колесо истории волею судеб завертелось против часовой стрелки и даже ухитрялось при этом делать гигантские скачки вперёд и в направлении никому не известного в этом грешном мире четвёртого измерения в голове этого странного человека уже не было мира. Он наотрез отказывался понимать, что же всё-таки произошло?
Почему армии союзников вопреки договорённости и данным ему обещаниям, сперва отсиживались почти полтора года на своих континентах, делая вид, что их время ещё не пришло, и, как любил выражаться один старый генерал: «Полоскали ноги в океанских водах, потягивая виски и тиская девчат», а потом и вовсе перешли на сторону его противника и злейшего, почти что личного врага (по крайней мере, сделали всё, чтобы о них так подумали).
Сколько было затрачено сил и времени на то, чтобы наладить контакты с людьми, имевшими весьма солидное влияние на правительства стран-союзников, сколько истрачено денег, чтобы купить особенно принципиальных и непреклонных политиков, и сколько продовольствия было съедено их внешней разведкой! Неблагодарные!! Что ж, выходит, все эти охи-ахи, все эти Олимпийские игры в мою честь и прочее-прочее ничего теперь не значат? Что, я утратил дар красноречия? Что, я стал плохим стратегом и во всём – во всём ошибся и просчитался? Нет, этого не может быть, не может быть! Здесь заговор, точно заговор, они просто хотят свести меня с ума!!!
Так он думал на рубеже девяносто второго и девяносто третьего дня блокады Города. Мысли его стали путаться и, в конце концов, он забылся тяжёлым сном.
Снилась ему почему-то Вторая Мировая Война, о которой он читал в школьных учебниках, которая  шла в далёком- далёком прошлом, на соседней планете  Земля, с которой, якобы, как рассказывала ему пра-пра-прабабушка (пошли ей Марс долгих веков), прилетели первые поселенцы, от которых шёл и его, Хигана, род.

Первый сон Хигана

Под разрушенными стенами старого кирпичного дома сидела девочка, обняв руками колени, и положив на руки голову, так, чтобы видно было небо. Небо это, неправдоподобно синее, живое, будто даже ласковое было прямо здесь, в месте между развалинами, где ещё несколько часов назад была её комната. Оно как будто нарочно обнимало весь этот хаос, обломки прежней жизни: разбитый рояль, раздавленный комод с выгоревшими вещами и клок кукольных волос, торчавший из-под него. Это всё, что осталось у неё теперь. Девочка не плакала. Она просто смотрела в небо. Вой сирены заставил её на миг очнуться, понять, что опять началась бомбёжка с воздуха и вновь провалиться в то состояние, которое называется «ступор».
Прямо над её головой пролетали истребители.
Хигану показалось, что эта девочка он сам, то есть он был в ней, в её теле и видел всё её глазами. Как в замедленном кино его взору открылось страшное и вместе с тем нереальное какое-то зрелище: из истребителей вылетали бомбы, но не падали вниз, как это положено по законам земной физики, а продолжали лететь дальше, вместе с самолётами, причём их становилось всё больше и больше. Но особенно дико казалось не это скопление боеприпасов, а то, что небо над всем этим бардаком и нелепицей по-прежнему оставалось ярко-синим, глубоким и независимым. Оно как бы говорило: «Все эти ваши дурацкие игры в войну мне совершенно по барабану. Убивайте друг друга, если вам так уж приспичило, а мне до вас дела нет. Я само по себе и вполне счастливо».

Вдруг какая-то неведомая сила подбросила Хигана  вверх, выше, ещё выше. Он на мгновение ослеп, оглох и онемел одновременно, а когда пришёл в себя, то оттуда, сверху, увидел ту самую девочку лежащей в какой-то неестественной позе на боку с запрокинутой назад головой. Всё вокруг было охвачено огнём и окутано дымом. Хиган проснулся.
Впервые за все эти три месяца блокады он был рад пробуждению. Он радовался, как ребёнок, которому только что подарили долгожданную стратегическую игру ко Дню рождения, радовался тому, что это был  сон, и что не он всё-таки был той девочкой под несносным синим небом в самом сердце боевых действий.
Когда прошёл приступ буйной радости Хиган отправился завтракать. Как бы там ни было – организм здорового мужчины в расцвете лет требовал регулярного кормления.
В буфете никого не было. Оно и понятно, утро было в самом зачатке, красное марсовое солнце  ещё не поднялось. Все спали, отдаваясь каждый своим  снам. Да, люди до неприличия постоянны! И Хиган с усмешкой на губах, пережёвывая бифштекс, подумал о том, что человечество, переселившись на Марс, достигнув необычайных высот в науках, технологиях, строительстве межгалактических космических кораблей и станций, научившись продлять жизнь до нескольких  столетий, всё-таки не перестало быть человечеством, и всё так же старается засидеться вечером подольше за любимым занятием и подольше поваляться в постели утром.
О, Боги, зачем же мы позволили этим варварам с Альфы осадить наш город? Неужели военный совет не мог найти другого выхода? Хотя бы какого-нибудь выхода!!! И о чём думал я сам, когда позволил дикарям даже приблизиться к нашей планете?
Мама, мама, как ты была права, уговаривая меня  не соглашаться на этот пост. Ты говорила ещё, что это слишком большая ответственность и что я не сумею в самый последний и самый важный момент собрать всю свою волю в кулак и разгромить противника. Ты говорила, что я слишком великодушен, что я до последнего момента буду пытаться вести переговоры, когда этого уже нельзя будет допускать.
Что ж, выходит, ты оказалась права. Сколько раз я доказывал тебе, что я самый лучший в нашей галактике военачальник, сколько побед я одержал без единого выстрела, не уничтожив ни единой звёздочки. Я умный и хитрый! И до этого нашествия варваров на моём счету  были одни только победы и лавры.
Что ж случилось теперь? Почему никто не остановил меня, когда я завёл диалог с врагом, почему никто не сказал мне, что я сошёл с ума или брежу? Теперь все ругают меня и считают главным виновником случившегося.  Я ведь я действительно бредил!!!
- Привет, Хиган! – прозвучал знакомый голос. – Что-то ты рано сегодня. Не спится? Чем ты тут лакомишься? Фу, бифштекс, это так на тебя похоже: набить желудок с утра пораньше, чтобы потом целый день не думать о еде!
Хиган молча кивнул, указывая на стул напротив, предлагая собеседнику сесть.
Тайлер, друг детства, напарник и просто надёжный тыл. Они знали друг друга с пелёнок, как это бывает, когда отцы семейств служат вместе, а матери становятся подругами, чтобы было, кому пожаловаться на одиночество.
Да, пожалуй, этот человек единственный во всей галактике имел право обращаться к главнокомандующему на ты.
- Тайлер, Тайлер, ты всё такой же несносный болтун, пятьсот шесть слов в минуту! – поприветствовал друга Хиган и улыбнулся одной из тех улыбок, которых изредка удостаивались, пожалуй, только самые близкие люди.
   - Что не весел? Размышляешь о бренности жизни? – не успокаивался Тайлер.
- Тайлер, ты всё всегда знаешь, скажи, почему наш Город в блокаде? Неужели я один во всём виноват?
Тайлер недоумённо посмотрел на Хигана, потом перевёл взгляд на дымящуюся чашку лучшего во всей  галактике кофе и тяжело вздохнул:
- Конечно, не ты один, конечно, не один… Мы-то тоже хороши! Ведь были рядом, все там были, все всё видели и слышали и знали, что ты нездоров и у тебя жар. Но, знаешь, мы так привыкли к твоим дипломатическим успехам, настолько, что позволили себе расслабиться и довериться твоей удаче. Мы, как заговорённые смотрели на экраны, видели, что уже высаживается десант, а ты всё говоришь, говоришь, мы даже не могли предположить, что тебя никто не слушает, а ты и вовсе – бредишь… Странно, зачем варварам понадобилось завоевать наш песчаный Марс? Ведь это не самое благоприятное место во вселенной, ещё бы, круглый год минус пятьдесят.
Хиган слушал своего друга молча, покачивая головой, соглашаясь и ещё раз убеждаясь, что ничего нельзя изменить. За все три месяца блокады захватчиками не было выдвинуто ни одно условие, они вообще ничего не требовали и не вступали в переговоры. Они просто морили планету голодом!
- Что, им жить больше негде?! – Хиган смахнул свой кофе со стола и вдруг заметил, что вокруг полно народа, и что все оглядываются на него и перешёптываются.  – Тайлер, я, кажется, схожу с ума…
- Все мы здесь не в своём уме. Знаешь, система защиты бункера не пропускает людей сверху, считает их врагами и бьёт током. Но самое странное, знаешь, они ведь с нами на связи и уверяют, что видят ИХ, но что ОНИ живут своей жизнью, будто даже не замечая того, что делается вокруг, они не стреляют, никого не убивают, они просто выстраиваются по периметру и молча смотрят на всё отсутствующими взглядами. Причём их так много, что временами от их количества в Городе становится темно. Тебе всё это не кажется странным?

Хиган молчал. Он хотел уйти. Он вспомнил свой сон, вспомнил, что вот так же безучастно было небо, бомбы, самолёты…
- Я пойду, пожалуй. Спасибо за компанию.
Хиган встал из-за стола, не обращая внимания на людей, которые вытянулись по стойке смирно, как ученики при виде входящего в класс строгого, но любимого учителя.
Вернувшись в кабинет, он занялся обычными делами, которые не менялись вот уже несколько лет: читал доклады смотрителей, доносы, различные ходатайства и т.д. Нет! Так не может продолжаться! Надо что-то предпринять! Надо срочно что-нибудь придумать!
День прошёл незаметно, как и все дни, которые не предвещали ничего, никаких серьёзных происшествий, никаких хоть сколько-нибудь заметных событий, ни-че-го. И это самое НИЧЕГО больше всего пугало и мучило несчастное сердце главного военачальника Марса.
Спустилась ночь, тихая, тёмная, слегка красноватая, таинственная, как незнакомая девушка. Хиган спал, тяжело дыша, ворочаясь с боку на бок, бормоча какие-то бессвязные слова, хмурил брови и исторгал ругательства. Ему снился сон.

Второй сон Хигана

Тегеран. Первое декабря тысяча девятьсот сорок третьего года.

Сталин, Рузвельт и Черчиль, изрядно уставшие от четырёхдневных переговоров, пришли, наконец, к соглашению, которому дали название Договора об открытии второго фронта в мае сорок четвёртого года. По Договору Рузвельт и Черчиль обязывались  высадить объединённые войска на территории Франции, под командованием Эйзенхауэра, с тем, чтобы вплотную подойти  к Западной Германии и обескровить нацистское логово. Операции было дано название «Оверлорд». Сталин же в свою очередь обещал после победы над Германией объявить войну Японии, которая нанесла ощутимый урон Британскому флоту в Перл-Харбор. Англичане народ гордый и простить такой наглости не могли. Может, они бы никогда не вмешались в эту войну, если бы не была задета их гордость.
Так, высадка  объединённых войск осуществилась 15 августа 1944 года.
Хиган видел всё, всё слышал, он был здесь, за одним столом с «большой тройкой», он был среди десантников, высаживавшихся на берег Франции, но он не мог участвовать в событиях, и это досаждало ему.
Всё шло, как по учебнику: войска приближались к Германии, в воздухе витало ощущение близкой победы, разгрома фашистской империи и установления мира. Солдаты жили надеждой. Однажды Хигану почудилось, будто бы он видит себя со стороны, но, не желая в это поверить, он решил, что это какой-нибудь его пра-пра-пра-прадед, который участвовал в сражениях.
Затем, Хиган увидел почему-то Гитлера, кричавшего с трибуны о том, что великая арийская нация не позволит растоптать себя каким-то жалким отродьям, вроде всех этих русских, англичан и американцев!  Хигану стало по-настоящему страшно, он заткнул уши и вдруг очутился в каком-то подземном тоннеле. Хиган подумал, что это должно быть, какой-нибудь секретный объект третьего рейха, но он ошибся. Из-за угла показались грязные, как шахтёры люди, которые говорили на  русском языке, что-то доказывали друг другу, спорили и размахивали руками. Хиган не мог разобрать, о чём именно они говорили и решил просто посмотреть, что будет дальше. А дальше было вот что. Подлетел битком набитый солдатами поезд, на котором были написаны странные слова «народный ополченец», остановился на минуту и понёсся дальше, следующий поезд, ещё и ещё… Хиган недоумевал: довольно странный способ передвижения войск, да и куда можно приехать в пределах одного города, одной ветки метро, даже, если это какой-нибудь мегаполис… Мысль оборвалась, перед глазами возникла табличка, на которой была чеканная надпись:

Специальная, сверхсекретная,стратегическая линияМосковского метрополитенаИм. В.И. ЛенинаМосква - Берлин

Хиган присвистнул – ничего себе, размах!!! Ох уж, эти русские!
И не удержавшись от соблазна, нырнул в очередной подоспевший поезд переполненный всё такими же солдатами. Ехали долго. Курить не разрешалось, отчего путешествие становилось ещё более неприятным. Было душно и, тяжело дыша, кто спал, кто ждал своей очереди, кто жевал паёк из чёрного хлеба или так, просто смотрел на бесконечные линии проводов за окном.
Хигану показалось, что прошла вечность, но для них, для реальных участников событий прошли всего-то какие-то сутки. Сквозь одолевавшую дремоту Хиган услышал приятный женский голос из динамика: «Станция Берлин. Конечная. Поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны».
- Я брежу, я снова брежу! Этого не могло быть в сорок четвёртом году, да и вообще никогда не могло быть!!!
Тем не менее, вместе со всеми он вышел из вагона и ахнул: перед ним был огромный город, самый, что ни на есть натуральный подземный город. И море солдат и вдали очень знакомая фигура маленького рыжего человека с кавказским акцентом и короткой левой рукой в кармане.
Хигану хотелось выпрыгнуть из собственной шкуры, так сильно было впечатление от увиденного, так велико сознание невероятности происходящего!
Стоп! – сказал он сам себе и очутился там, на площади, где уже размахивал Советским знаменем какой-то матрос, где слышны были выстрелы, крики людей, злые и одновременно счастливые.
Он забрёл в серое, выщербленное здание, поднялся на второй этаж и остановился: он не мог пошевелиться, не мог дышать, казалось, воздуха здесь вовсе не было. Глядя перед собой безумными глазами, хватая ртом воздух, задыхаясь, он не верил своим глазам: солдат держал на прицеле САМОГО. Миг – выстрел, брызги света, боль в глазах, дикий хохот и голос ЕГО:
-Не верь глазам своим, я – не человек! Я – суть всё то злое, что есть в каждом из вас. И меня нельзя победить пулей, я буду жить всегда, пока есть в вас хоть капля злости, хоть крупица зависти ближнему, жажда власти и жадность! – так сказал и медленно растаял в воздухе тот, кто едва не уничтожил половину населения Европы и … ну вы знаете…
Хиган проснулся.
Голова гудела, будто она была футбольным мячом, которым только что забили пенальти. Аспирин – панацея от всех напастей – лежал тут, на столике, готовый к употреблению. Спасибо цивилизации! Да уж, спасибо! Кому нужен бы был аспирин, если бы не эта проклятая цивилизация. Жили бы себе тихо-мирно в пещерах, поддерживая огонь, любя жён и детей. Вот с жён-то всё и началось. Как бишь там было: «Любимая, я поведу тебя к краю вселенной! Я подарю тебе ТУ звезду!»… Да, всё зло на Марсе, на Земле, на Юпитере, в любом уголке Вселенной – всё от женщин! Впрочем, мы и сами хороши. Надо было думать, что обещаешь!
Мысли плавно текли в привычном русле. Боль в голове понемногу унималась. Можно было встать и заняться делом. Да, делом!!!
Хиган совершил утренний обряд омовения, благо, воду научились делать давно, три что- ли столетия назад. Ну, согласитесь, без воды бы нам всем хана. И без всяких там войн, плазменных пушек и ядерного оружия. Надо же, как просто: перекрыл кран и adieu. Смешно! Как зыбок мир! Да, мир… Стоп, врачи запретили мыслить такими громадными категориями. Можно сойти с ума и тогда – прощай молодость! Чем это я хотел заняться? Ах, да. Делом.
Хиган решительно вышел из кабинета.
По коридорам слонялись без дела разные люди,  pardon, марсиане. Мелькнула довольная физиономия Тайлера, и Хиган понял, с чего следует начать:
- Старший помощник Тайлер, – прогремел он, - созвать всех смотрителей в зал заседаний!
- Как срочно, господин главнокомандующий? – хотел пошутить Тайлер.
- Вчера! – взревел Хиган, - Бегом марш!
Тайлера будто ветром сдуло после этих слов. Он давно уже не видел такого решительного выражения лица своего друга, поэтому поспешил выполнять приказ.
Зал заседаний в бункере представлял собой скучное зрелище: длинный предлинный стол, откидные стулья, мониторы на стенах и кнопки для голосования. Вот, пожалуй, и весь интерьер. Зато акустика здесь была потрясающая! Любой шорох или шепотом сказанное слово, звучало, как колокол в руках опытного звонницы. Хиган любил эту особенность за то, что она приучала к самодисциплине – раз, и пресекало всякие заушные разговоры – два. Здесь даже Тайлер, болтун, каких мало в Галактике, десять раз думал, прежде чем сказать что-либо. Ещё бы, ляпнешь вот так словцо, а потом с тобой не здороваются и чувствуешь себя таким…мягко говоря, оказываешься в глупом положении.
Когда Хиган вошёл в зал заседаний, все уже были в сборе и ждали от него чуть ли не чуда. Прокашлявшись, он начал свою речь перед Советом.
- Господа! Я пригласил вас для того, чтобы предложить план по освобождению нашей планеты от захватчиков. Я долго думал над бедой, которая нас постигла. Среди вас нет человека, у которого не остались бы на верху родные и близкие, чьи жизни вам дороги так же, как ваши собственные. Я уверен, что вы отдали бы всё для их спасения. И отдать придётся много. Прежде всего – ненависть, которую вы питаете к врагу, а затем и всё то, что мешает вам сейчас улыбаться.
Я не священник, а главнокомандующий Марса, и хотите вы того или нет, я обязан блюсти порядок на планете и обеспечивать на ней мир.
Не будем терять времени, господа, ибо потерянное время будет стоить нам жизней миллионов людей, которые ждут нашей помощи там, наверху. Пойдёмте к ним, к нашим с вами семьям и скажем им о нашей любви! И, да поможет нам Бог!

 Освобождение

Дверь бункера отворилась с трудом. Первым наружу вышел Хиган, следом, тенью, Тайлер, и уже за ними, щурясь на красное Марсовое солнце, вышли остальные.
В воздухе носились запахи умирающего Города. Поэт бы сказал, что в воздухе пахло бедой… Ветер гнал вдоль пустынных улиц сор, унося куда-то вдаль обрывки рекламных листовок. Уныло подвывал между высотных зданий, создавая впечатление, будто где-то далеко работает гигантский вентилятор или бежит по взлётной полосе самолёт. Чувство обречённости постепенно охватило всех этих мужчин и женщин, храбрых и отчаянных, смелых и беспощадных к врагам воинов. Растерянные, они смотрели по сторонам, силясь увидеть живых людей. И вдруг… Горизонт зашевелился, потемнел, надвинулся на них со всех сторон, так, что сгустились сумерки средь бела дня. Страх защекотал нервы, наползая, подкрадываясь всё ближе, ближе…  Каждому захотелось бежать, бежать со всех ног, сломя голову. Ужас читался на лицах, как в открытой книге. В эту минуту перед глазами  воинов промелькнула  вся их прежняя жизнь, все самые гнусные поступки, ложь, все пороки души. Казалось, что светлые  и хорошие воспоминания вычеркнуты чьей-то властной рукой и осталась только липкая мерзость…
Испытывая острое отвращение к себе, Хиган, Тайлер, Рыжий и все, кто принимал участие в операции, в какой-то миг почувствовали почти физическую потребность в покаянии. Им казалось, что они стоят на пороге смерти, заглядывают ей в лицо и слышат её дыхание. Зловещий сумрак обещал сию же минуту стереть с лица песчаной планеты все следы их пребывания. Теряя сознание, собирая остатки душевных сил, Хиган заметил, что его ладонь стала не-то невидимой, не-то прозрачной и что изнутри, сквозь кожу просачивался яркий луч света. Он решил сказать об этом открытии своему другу, повернулся к нему и едва не простился с даром устной речи: Тайлер был похож на солнце с лучиками, каким его изображают на своих рисунках дети дошкольного возраста. И, к слову сказать, не только Тайлер. Светились все воины. Со стороны это было похоже на праздничный фейерверк в честь Дня рождения Марса. Хиган не верил своим глазам. Разноцветные лучики от каждого воина собрались воедино, образуя светящийся белый шар, который всё увеличивался и поднимался выше, выше. Ослепительно вспыхнул,  ещё раз вспыхнул и медленно рассеялся.
Тьма отступила.
Из домов стали выходить люди, усталые, измождённые, будто пробудившиеся после долгой, тяжёлой болезни, с просветлёнными, серьёзными лицами. Подойдя к смотрителям они с удивлением обнаружили, что по щекам их текли слёзы.
- Кажется, получилось, – шепнул Тайлер на ухо Хигану. - Твой план сработал, дружище! Мы свободны, слышишь? Мы свободны!
Сотни голосов присоединились к этому взрыву счастья. Пошёл дождь.

P.S. от автора. Вместо эпилога

Итак, враг повержен. Зло истреблено безвозвратно. Хиган, Тайлер, Рыжий и другие возвратились по домам. Родственники их обласкали, накормили и уложили спать. Happy end! Ура! Все счастливы и довольны. Хороший повод для взыскательного читателя упрекнуть автора в банальности. Но, я не дам ему такой возможности. Потому что конец у этой истории другой…
Мокрый от дождя, уставший и довольный собой Хиган вернулся в кабинет. Его мучила жажда. Продолжая перебирать в памяти события минувшего дня, и всецело погрузившись в эти воспоминания, Хиган автоматически подошёл к бару, наполнил стакан из первой попавшейся бутылки, залпом осушил его и понял, что погиб. В бутылке оказался жидкий кислород.
Не буду описывать, как он мучительно умирал, как тело его скручивали судороги и закатывались глаза. Как затем душа его летела по узкому темному тоннелю, в конце которого был яркий, манящий, зовущий к себе свет, и, как душа эта попала в рай. Не буду описывать, потому что ничего этого не было! На Марсе свои законы. Они гласят, что каждому после смерти будет дано по вере его.
И Хигану была дарована вечная жизнь во снах.

Третий сон Хигана

Бескрайняя равнина, залитая солнцем, утопала в густой зелени лесов и лугов. Яркие полевые цветы благоухали повсюду. В прозрачном воздухе чертили замысловатые узоры пчёлы, бабочки стрекозы. Где-то высоко заливался жаворонок. Было раннее летнее утро. Ещё не испарилась с травы роса, и солнце только едва-едва показалось краешком из-за горизонта. Ручейки, радостно звеня, пели свои какие-то песни. Стучал дятел-трудяга, кукушка терпеливо отсчитывала кому-то многие лета.  Жизнь здесь текла спокойно и размеренно. Казалось, ничто не может нарушить эту гармонию.
Такой была первозданная Земля.
По равнине шёл человек. И не только он сам, как случившийся факт, был чужд этому месту, но и вид его  совершенно не вписывался в общую картину. В ярко-красной футболке, потёртых джинсах и кроссовках он представлялся инородным телом. И не просто инородным, а – инопланетным. Это был марсианин Хиган, который, повинуясь своему внутреннему голосу, шёл строго на восток. Ему казалось, что там, вот за этим горизонтом с ним случится что-то важное, то, чего не было у него в прежней жизни. Но на Земле совсем другие законы и нельзя, как ни старайся, оказаться за горизонтом. И всё-таки он шёл. Два, три дня, неделю, и уже почти отчаялся прийти хотя бы куда-нибудь, как вдруг замер на полушаге: Перед ним была пропасть. Страшная дыра эта ввергла его в бездну отчаяния, потому что ему непременно надо было на ТУ сторону. Он знал это так же верно, как и то, что его зовут Хиган. Мне нужен мост, думал он, я хочу, чтобы здесь и сейчас через эту пропасть был переброшен мост. Но, открыв глаза, обнаружил прежнее положение вещей: та же пропасть и никакого тебе моста. Хиган стиснул зуды до боли.
- Ну, помоги же мне! – крикнул он неизвестно кому и сел, закрыв лицо руками. К горлу подступили слёзы.
- Представь, что пропасти нет. Иди ко мне, - услышал он мелодичный далёкий голос. Тряхнул головой, прислушался, те же слова повторились опять.
- Но, как я могу идти, если я знаю, что пропасть есть?! – спросил он.
- А ты просто поверь мне на слово! – хихикнул голос.
С минуту Хиган сомневался, потом решился, закрыл глаза, сделал шаг, другой, третий, на каком-то шаге сбился со счёта, но продолжал идти.
- Если ты не откроешь глаза прямо сейчас, пройдёшь мимо своего счастья и уже никогда не встретишь его снова, - шепнул коварный внутренний голос. Хиган повиновался. Прямо перед ним стояла прекрасная, белокурая, грациозная… мечта.
- Любимая! – сказал он, беря её за руку и увлекая за собой, - Я поведу тебя к краю вселенной! Я подарю тебе ТУ звезду…


21500 зн.
БУ_19