Байконур

В октябре 1966 года я – подполковник Модин Владимир Михайлович, прибыл на Байконур для прохождения   дальнейшей   службы в   5-ом управлении в/ч 11284.
До этого, закончив в 1946 году Краснознаменное училище береговой артиллерии ВМФ, проходил службу по специальности на разных командных должностях в береговой артиллерии, а в августе 1955 года, неожиданно для себя, был назначен командиром одного из двух, впервые созданных в ВМФ ракетных дивизионов, вооруженных крылатыми ракетами класса «Земля-море».
Эта новая техника меня сразу заинтересовала и увлекла, появилось стремление к ее более глубокому изучению, совершенствованию своих знаний, что, очевидно, заметило и мое вышестоящее командование, назначившее меня вначале командиром ракетного полка, а затем начальником ракетной базы Северного флота, где уже пришлось иметь дело со всеми видами ракет, состоявших на вооружении надводных и подводных кораблей флота. Здесь же я впервые принял участие в отработке первой флотской баллистической ракеты с подводным стартом.
После 4-х летнего командования ракетной базой СФ и окончания Академических курсов офицерского состава при Военно-морской ордена Ленина академии я получил назначение в в/ч 11284 и в октябре 1966 года прибыл туда для прохождения дальнейшей службы в должности заместителя начальника вновь создаваемого 5-го управления, значительная часть деятельности которого должна была осуществляться в интересах ВМФ.
Представившись командиру в/ч 11284 генерал-майору Курушину А.А. и начальнику политического отдела генерал-майору Дружинину М.И., я получил от них напутствие и рекомендации по службе в новой для меня должности. Тут же, на удивление быстро, был решен и мой квартирный вопрос.
Затем я представился генерал-майору Войтенко А.М., о котором хочется здесь сказать несколько добрых слов.
Этот генерал, будучи заместителем командира в/ч 11284, в то же время являлся Председателем Государственной комиссии по флотской тематике, отработка которой велась еще до выделения обеспечивающих ее подразделений в самостоятельное 5-е управление.
Внимательным и требовательным отношением к проводимым испытаниям и личному составу, исключительно доброжелательный к подчиненным, Александр Михайлович снискал себе уважение и любовь флотских офицеров и матросов, проходивших службу в Байконуре, о чем вскоре стало известно и в УРАВ ВМФ в Москве.
Подтверждением этому является и то, что перед моим убытием на Байконур, тогдашний начальник УРАВ ВМФ вице-адмирал Сычев В.А., организовавший мне посещение ряда московских предприятий и КБ для предварительного ознакомления с техникой, которую мне предстояло испытывать, сказал: - “Ну, а если на первых порах будет что-нибудь трудно, - обратитесь к генералу Войтенко. Александр Михайлович очень хорошо относится к представителям флота и во многом помогает нам.”
Такое доброжелательное отношение генерал-майора Войтенко А.М. к офицерам флота я ощутил при первой же встрече с ним, когда он внимательно расспросив меня о прошлой службе на флоте и сделав мне доброе напутствие в предстоящей службе, подсказав то, на что нужно обратить особое внимание, сказал: - “Ну, а если потребуется, - обращайся ко мне, помогу!”
В дальнейшем, конечно не злоупотребляя этим предложением, я неоднократно обращался к Александру Михайловичу и его поддержка всегда помогала делу.


К декабрю 1966 года формирование 5-го управления было завершено.
Начальником управления был назначен инженер-подполковник Батурин П.С., его заместителем по испытаниям спутника – инженер-подполковник Алексеев И.К., я был назначен заместителем по испытаниям ракеты-носителя и наземного оборудования. Начальником отдела координации, являющимся штабом проведения испытаний, органом планирующим испытательную и повседневную деятельность управления, был назначен капитан 2-го ранга Шигаев В.П., один из первых прибывших в байконурские степи офицеров.
Начальником политического отдела управления был назначен подполковник Шитов Н.В.
Управлению был придан инженерно-технический полк, командиром которого являлся подполковник Мансуров В.С., его заместителем – подполковник Бунеев И.И., начальником штаба – капитан 2-го ранга Ахромович Л.И. Заместителем командира по политической части был майор Меркулов Д.А.
Опасаясь оказаться нескромным, я всё же должен отметить, что руководство Управления и полка было подобрано удачно. Это способствовало вначале быстрому завершению строительно-монтажных работ на испытательных площадках, а затем – успешному проведению испытаний новой техники.
Разумеется, само по себе это руководство, без офицеров, старшин, сержантов, солдат и матросов, честно и добросовестно отдавших все свои силы и знания решению сложных и ответственных, нередко связанных с риском для жизни, задач по испытаниям и отработке новых образцов ракетной техники, не смогло бы их выполнить.
Только самоотверженный ратный труд всего личного состава Управления и полка способствовал нашему успеху!

27 октября 1967 года, запуском искусственного спутника земли “Космос-185”, наше 5-е управление и приданная ему инженерно-техническая часть ознаменовали начало своей испытательной деятельности. При запуске этого спутника присутствовала группа офицеров военно-морского флота во главе с заместителем начальника УРАВ ВМФ инженер-контр-адмиралом Ковалевским Михаилом Ивановичем.

7 ноября 1967 года полигон “Байконур”, вместе со всем советским народом, торжественно отметил 50-летие Великой октябрьской социалистической революции.
В этот день полигону было вручено почётное памятное Знамя ЦК КПСС, Верховного Совета и Совета Министров СССР.
Затем состоялся большой парад частей полигона, в котором участвовало и наше управление. Командовать подразделениями нашего управления на параде было поручен мне.
В архивах полигона, надеюсь, и сейчас сохранился снятый киностудией 3-го управления документальный цветной фильм, запечатлевший эти торжественные мероприятия.

Летом 1968 года нашему инженерно-техническому полку было вручено боевое Знамя. Вручал его начальник полигона инженер-генерал-майор Курушин А.А. Церемония вручения Знамени завершилась прохождением личного состава полка торжественным маршем.

Об одном из эпизодов многогранной испытательской деятельности нашего 5-го Управления мне недавно напомнил сохраненный мною номер газеты “Красная звезда” за 8 августа 1969 года.
На первой странице этого номера газеты рядом с передовой статьей напечатано сообщение о том, что 6 августа 1969 года в Советском Союзе произведен очередной запуск искусственного спутника земли “Космос-291”, на борту которого установлена научная аппаратура, предназначенная для продолжения исследования космического пространства, в соответствии с программой, объявленной ТАСС 16 марта 1962 года и сообщались параметры его орбиты.
Рядом с этим сообщением сделанная мною надпись: “Внимание! “Космос- 291” нам особенно дорог!”
А дорог для нас, участников его запуска, он стал потому, что накануне, 5 августа 1969 года, когда должен был состояться запуск этого спутника, произошла техническая неисправность, которая могла завершиться серьезным ЧП. Об этом я хочу рассказать подробней.

Итак, в назначенное время 5 августа 1969 года из МИК, а площадки 90, на установщике, обеспечивающем автоматическую стыковку всех электро-, пневмо-, гидрокоммуникаций с наземными стартовыми системами, была вывезена, состыкована и установлена на стартовый стол ракета-носитель со спутником “Космос- 291”.
После выполнения предусмотренных технологическим графиком проверок, которые прошли нормально, мною была даа команда на заправку ракеты горючим и окислителем. Подача этих компонентов топлива в соответствующие топливные баки ракеты осуществлялась путем выдавливания горючего и окислителя из рабочих подземных ёмкостей, наддуваемых азотом и воздухом до определенного давления. Эта операция осуществлялась в автоматическом или полуавтоматическом режимах.
Контроль количества горючего и окислителя заправляемых в ракету, осуществлялся системой контроля уровней (СКУ).
С целью лучшего визуального наблюдения за ходом выполнения операций предстартовой подготовки, а в необходимых случаях, и экстренного вмешательства в процесс предстартовой подготовки, управление этими операциями осуществлялось не из подземного бункера, а из близрасположенного к стартовому столу наземного укрытия, именуемого во всех управлениях полигона “утюгом”, так как форма этого укрытия действительно напоминала несколько укороченную переднюю часть утюга.
В “утюге” находились: я- руководитель предстартовой подготовки, зам. начальника отдела наземного оборудования инженер-подполковник Купчиков К.В., начальник лаборатории отдела испытания ракеты-носителя инженер-подполковник Семёнов (имя и отчество не могу вспомнить), солдат-оператор пульта системы пожаротушения “Т-383” и солдат-связист.
В ходе заправки ракеты не сработала система контроля уровней (СКУ), которая должна была автоматически прекратить подачу горючего и окислителя в ракету после выдачи заданных доз. Из переполненных баков ракеты, с высоты 18-20 метров, через дренажные клапаны, на стартовую площадку выплеснулись компоненты ракетного топлива. Стоящую на стартовом столе ракету охватило пламя. Даю команду на включение системы пожаротушения.
Быстрыми и четкими действиями оператора системы пожаротушения, включившего все 6 стволов гидрантов и правильно управляющего ими, удалось огонь отсечь от ракеты, а прибывшие затем пожарные расчеты нашего полка окончательно ликвидировали пожар на стартовой площадке.
Пожар ликвидирован. На стартовом столе стоит, как прежде, ракета, но уже не беленькая, а опалённая в нижней своей части.
Что с ней? Как воздействовал на неё огонь? Таит ли она в себе опасность для испытателей? Можно ли её использовать по назначению?
Начальник управления полковник Батурин П.С. по громкой связи даёт команду: - “Полковнику Модину, подполковнику Купчикову, подполковнику Семёнову осмотреть старт, стартовый стол и ракету. Результаты осмотра доложить. Остальным – оставаться на своих местах согласно боевому расписанию!”
Мы покидаем наш “утюг” и идем к стоящей на стартовом столе ракете. Наше состояние, скажу откровенно, напряжённое.
Осмотрев ракету и стартовый стол делаем предварительный вывод о том, что их поверхности опалены огнем, но конструктивных повреждений н обнаружено. Обгорели  и не могут быть использованы только сменные кабели и несколько мелких деталей, замена которых может быть произведена на месте и в короткое время.
О результатах осмотра докладываю начальнику управления и он дает разрешение выйти на старт представителям промышленности и офицерам – испытателям, имеющим отношение к возможно поврежденным системам, для тщательного осмотра.
Через некоторое время, после экспресс-анализа состояния систем подвергшихся огню, делается вывод: ракета и стартовое оборудование могут быть проверены и подготовлены к пуску через сутки, т.е. 6 августа 1969 года. Однако, нужно определить количество топлива, фактически имеющегося в топливных баках ракеты, чтобы слить излишки. Ведь заправка дозированная!
С этой целью из представителей промышленности и офицеров – испытателей создается группа анализа, которая под руководством ведущего представителя, ответственного за подготовку и испытания ракеты т. Кучмы Л.Д., и зам. главного конструктора по наземному оборудованию т. Сиянина И.И., приступает к работе по определению количества компонентов топлива, оставшихся в ракете.
Взяв за основу количество оставшихся в наземных рабочих ёмкостях горючего и окислителя, возможное количество их остатков в наземных коммуникациях и гибких сильфонных шлангах установщика, а так же учитывая время, в течение которого происходили выплески этих компонентов из дренажных клапанов ракеты, специалистам удается достаточно точно (при неисправной системе контроля уровней) определить количество горючего и окислителя, заполняющих топливные баки ракеты и тем самым обеспечить успешный запуск спутника “Космос-291” 6 августа 1969 года.
Парадоксально, но случившийся 5 августа 1969 года пожар, который мог бы уничтожить ракету и серьезно повредить старт, стал радостным событием для “закройщиков из Торжка” (так мы в шутку называли представителей торжсковской организации, разработавшей и внедряющей систему пожаротушения “Т-383”), которые “благодаря” пожару смогли испытать свою систему при фактическом его тушении и тут же на старте получили мою подпись о приёмке этой системы. До этого случая такой акт не подписывался, так как ряд замечаний инженера – капитана Альтшулера, проводившего испытания этой системы, вызывал и у меня сомнения в её надёжной работе. А тут – “в чужом пиру похмелье”!

Выше я рассказал только об одном из многочисленных эпизодов деятельности управления. Обо всем, что случалось в ходе испытаний сложной ракетной техники, впитавшей все научные достижения, имеющиеся на день ее создания, в кратких воспоминаниях рассказать невозможно.

В 1970 году я получил назначение на родственный полигон ВМФ, где уже в качестве начальника управления, в течение 7-ми лет проводил испытания баллистических и крылатых ракет для флота.
Всякое случалось за эти годы. Бывали и аварийные пуски, и разрушения стартов, и пожары и другие неприятности, вероятность которых в ходе испытаний ракетного оружия не исключена. Но все то, что дала мне практика и опыт службы в в/ч 11284 трудно переоценить.
Может быть, именно поэтому, за все годы руководства испытаниями ракетного оружия, в ходе их проведения, при различных серьезных ситуациях, в руководимом мною управлении во время испытаний не был потерян или серьезно травмирован ни один человек.
И, когда при проведении испытательных работ, приходилось принимать порой нелегкие решения, особенно в конфликтах с представителями промышленности, я призывал на помощь все то, чем щедро одарила меня войсковая часть 11284.


Полковник в отставке                В. Модин

22 мая 1991 года.
          Ленинград


Справка: В конце 80-х годов в Ленинграде было создано отделение Совета ветеранов Байконура, в состав которого был включен и я. Перед вручением членам этого Совета удостоверения и значка от каждого из нас потребовали написать что-нибудь о службе на этом космодроме.
Эти скромные воспоминания я тогда написал и первый экземпляр сдал секретарю нашего Ленинградского отделения Пираторову Вл. Ник.